Россия на рубеже веков 18 страница

У России складывались непростые отношения с мировыми лидерами. Огромность империи царей, ее медленное, но неуклонное расширение на юг и восток вызывали беспокойство и неудовольствие других мировых держав. Крымская война неблагоприятно отразились на характере русско-французских и русско-английских отношений, надолго исключив возможность сближения и с Англией, и с Францией. Хотя Наполеон III выказывал знаки внимания русскому царю и публично сетовал на отсутствие дружеских связей с Россией, но никакого позитивного сдвига в французско-русских отношениях не наступило. После разгрома Франции в 1870 г. она на некоторое время перестала играть заметную роль в европейской политике.

Неизменно сложными оставались отношения у России с Англией. Экспансия Лондона в Азии наталкивалась на такие же претензии Петербурга. Находившая на английском престоле с 1837 по 1901 гг. королева Виктория была убежденной русофобкой. В России хорошо помнили, что во время Крымской войны она на своей яхте провожала «до последнего маяка» военную эскадру, показав тем всему миру, что это была не только война Британии, но и ее личная война. Да и после окончания сражений отношения оставались натянутыми. В 60-е гг. премьер Дизраэли заявлял: «Россия непрерывно усиливается. Катится, как снежная лавина, к границам Афганистана и Индии и представляет собой величайшую опасность, какая только может существовать для Британской империи». Эти чувства полностью разделяла и королева, а область внешней политики являлась сферой ее особых забот и интересов.

Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Англия стояла за спиной Турции и помогала ей. Сложные коллизии возникали и в Средней Азии. Россия с середины XIX в. уверенно продвигалась в глубь обширных, малонаселенных территорий на востоке от Каспийского моря. По мере этого движения русские рубежи все ближе и ближе подходили к владениям Британии в Индии. Уже вскоре после воцарения Александра III наметился конфликт из-за района Мерва, чуть не приведший к войне между двумя крупнейшими мировыми империями. Еще более острая обстановка сложилась через четыре года в том же районе Средней Азии.

В начале 1885 г. отряд афганцев, вооруженный англичанами и под руководством английского инструктора, занял территории, расположенные по соседству с крепостью Кушка, угрожая форпосту русских войск. Возмущенный царь отправил командующему грозный циркуляр, предписывая немедленно выгнать пришельцев и «проучить их как следует». Воля монарха была исполнена: афганцы бежали, а англичанин попал в плен. Посол Великобритании в Петербурге от имени правительства «ее величества» потребовал извинений.

Александр III не только не собирался извиняться, но даже демонстративно наградил начальника пограничного отряда Георгиевским крестом. В Лондоне негодовали. Была произведена частичная мобилизация армии, а флот приведен в боевую готовность. Петербург получил новую, еще более грозную, ноту, и русские дипломаты нервничали. Сам же царь сохранял хладнокровие и на замечание министра иностранных дел Николая Гирса, что Россия на пороге войны, меланхолически изрек: «Хотя бы и так». Тема была исчерпана. Англии пришлось уступить и проглотить «горькую русскую пилюлю».

Холодность англо-русских отношений в XIX в. существенно не изменили даже близкие родственные отношения, возникшие между Романовыми и Ганноверской династией. Старшая сестра русской цесаревны, а с 1881 г. — императрицы Марии Федоровны, урожденная принцесса Датская Александра, была замужем за старшим сыном королевы Виктории, наследником английской короны принцем Альбертом-Эдуардом, герцогом Уэльским. (С 1901 г. — король Эдуард VII.) Позже возникли и другие фамильные узы: в 1874 г. единственная дочь Александра II Мария Александровна стала женой второго сына королевы Виктории Альфреда, герцога Эдинбургского, а в 1884 г. внучка королевы, гессенская принцесса Елизавета, вышла замуж за брата Александра III, великого князя Сергея Александровича. И наконец, в ноябре 1894 г. молодой царь Николай II венчался с младшей внучкой английского монарха, принцессой Алисой Гессенской, ставшей последней русской царицей Александрой Фёдоровной. Межгосударственные связи между Россией и Англией стали улучшаться лишь в начале XX в., и это сближение закончилось заключением в 1907 г. англо-русского союза.

Несмотря на свои антигерманские настроения, вскоре после восшествия на престол, Александр III пошел на возобновление «Союза трех императоров». Правящие круги России сделали этот шаг, чтобы предотвратить складывание тесного военно-стратегического альянса между Германией и Австро-Венгрией. В июне 1881 г. был подписал новый договор между тремя монархами, согласно которому стороны обязывались поддерживать «благожелательный нейтралитет», если случится война одной из них с четвертой страной. Правда, была сделана оговорка, что, в случае войны с Турцией, нейтралитет определяется специальным соглашением об условиях мира, а возможные изменения территориальных владений Турции в Европе могут происходить лишь с согласия сторон. Этот договор не был выгоден России, но, чтобы не оказаться в опасной изоляции на мировой сцене, Петербург согласился на подобные условия.

В 1882 г. в расстановке политических сил в Европе произошло важное событие: Германия, Австро-Венгрия и Италия заключили тайное соглашение, получившее название «Тройственного союза». В отличие от «Союза трех императоров», где стороны на себя брали в основном моральные обязательства самого общего порядка, в данном случае имело место образование военно-стратегической коалиции, направленной напрямую против Франции и, завуалированно, против России. Участники соглашения обязывались не участвовать ни в каких соглашениях, направленных против одного из участников Тройственного союза и оказывать друг другу взаимную военную поддержку в случае любых военных действий. Этот договор неоднократно продлевался и просуществовал вплоть до 1915 г., когда Италия выступила на стороне Антанты против своих бывших союзников.

Острое столкновение интересов России и Австро-Венгрии на Балканах (претензии на турецкое территориальное наследство, борьба за влияние в Болгарии, проблема проливов) вполне определенно вырисовывали возможность военного столкновения между тремя державами и Россией. В Петербурге прекрасно понимали опасность подобной ситуации. Чтобы разорвать политикодипломатическую изоляцию, в 1887 г. Россия пошла на заключение тайного соглашения с Германий, которое обычно называют «договором перестраховки».

Канцлер Бисмарк таким путем старался обезопасить Германию с востока, в случае возникновения военного конфликта с Францией. Некоторые политические выгоды получала и Россия. Стороны обязывать соблюдать нейтралитет в случае войны одной из сторон с третьей державой, кроме «случаев нападения Германии на Францию или России на Австро-Венгрию». Иными словами Германия как бы подтверждала свои союзнические обязательства перед Австро-Венгрией, а Россия оставляла за собой право поддержать Францию. Договор был заключен на три года, но продлен не был.

В 1890 г. ситуация существенно изменилась. Главой Германской империи был уже Вильгельм II — человек резкий, неуживчивый, амбициозный и трудно предсказуемый. Сторонник мирных отношений с Россией, престарелый князь Бисмарк был отправлен в отставку, а между Россией и Германией бушевала жестокая таможенная война.

Стремясь сделать Россию более сговорчивой, Бисмарк решил продемонстрировать Петербургу экономическую мощь рейха. В 1887 г. Германское правительство резко повысило (на 70%) пошлины на русские товары, в первую очередь на зерно. Одновременно началось наступление на русские фондовые ценности. Рейхсбанк прекратил выдачу авансов для покупки русских ценных бумах и перестал принимать их в залог. То же самое стали делить и коммерческие кредитные учреждения. Котировки русских государственных облигаций и ценных бумаг российских частных компаний на Берлинской бирже резко пошли вниз.

Россия, в свою очередь, повысила пошлины на германский импорт и запретила немцам владеть собственностью в западных губерниях, где подданные кайзера имели большие интересы. Русские же государственные и акционерные ценности были переориентированы на парижский фондовый рынок, который именно с начала 90-х гг. становится главным потребителем русских процентных и дивидендных бумаг. Экономический нажим не принес политических выгод, на которые рассчитывали в Берлине. «Бисмарковская механика» не сработала: она лишь усилила антинемецкие настроения в России. В развязанной таможенно-финансовой войне потери германской стороны оказались весьма ощутимыми.

«Договор перестраховки» между Берлином и Петербургом был заключен на три года, но продлен не был из-за нежелания германской стороны. Летом 1890 г. германский посол в Петербурге объяснил министру иностранных дел России Н. К. Гирсу отказ рейха возобновить «договор перестраховки» тем, что правительство в Берлине якобы не хотело, чтобы другие страны «подумали, что Германия конспирирует с Россией против России». Этот удивительный пассаж вызвал уместный вопрос Гирса: «Но в союзе с другими державами вы не боитесь, что вас обвинят в конспирации против России?». Вразумительного ответа не последовало, но и без этого было ясно, что с уходом Бисмарка кайзер и его новый «первый министр» канцлер Л. Каприви не хотели связывать Германию никакими межгосударственными узами с Россией.

В Берлине в тот момент возобладало убеждение, что место России — на задворках европейской политики и что теснейший альянс с Веной предпочтительнее во всех отношениях. Германская дипломатия не просчитала возможность того, что Петербург может пойти на союз с давним своим антиподом — Францией. Много лет подобная возможность преследовала Бисмарка, как кошмар, но новое поколение германских политиков считало такую перспективу нереальной. По этим представлениям, Россия неизбежно обречена на дипломатическую изоляцию и рано или поздно, но обязательно будет добиваться благорасположения Германии и, в конце концов, признает руководящую роль Германии в Европе. Однако политическое развитие пошло совсем иным путем.