Франко-русский союз и политическая ситуация в Европе к концу XIX в. 3 страницаПосле отмены крепостной зависимости в 1861 г. крестьянство имело местное самоуправление в виде особых крестьянских органов: сельских и волостных (сельские старосты, сельский и волостной сход), в ведении которых находились повседневные, текущие дела крестьянской общины. Они подчинялись государственному должностному лицу — мировому посреднику, имевшему право утверждать и отрешать от должности избранных крестьянством лиц (волостного старшину, сельского старосту), решать крестьянские судебные тяжбы (при иске не выше 30 руб.), заключать под арест сроком до 7 дней и наказывать розгами до 20 ударов. Мировые посредники назначались губернатором по согласованию с губернским предводителем дворянства из числа местных дворян. Следующими инстанциями государственного крестьянского управления являлись съезды мировых посредников и особые уездные и губернские по крестьянским делам присутствия. Важнейшая задача мировых посредников состояла в урегулировании земельного раздела между крестьянами и их бывшими хозяевами — дворянами-землевладельцами. В 1874 г., когда и эта проблема в главном была решена, институт мировых посредников ликвидировали. Их обязанности перешли к уездным по крестьянским делам присутствиям, к начальникам полиции и судебным учреждениям. Однако единообразного крестьянского управления на местах так и не сложилось. Законодательные неясности вели к дублированию функций, вносили сумятицу в административные дела, порождали злоупотребления и произвол. Неустроенность крестьянского управления становилась очевидной. Ослабление государственного контроля вело не к «повышению социальной ответственности», а лишь к ослаблению общих устоев. Эту сумятицу в управлении некоторые газеты и журналы называли «демократическим крестьянским самоуправлением». Александр III не сомневался, что когда обязанности, а значит и ответственность, распылены, то и спросить по-настоящему не с кого. Императору понравилась идея учредить новый институт — земских начальников, обязанных надзирать за положением дел в сельском мире и оперативно разрешать текущие дела. По сути дела речь шла о возвращении в крестьянскую жизнь мировых посредников, но с более широкими правами. Такое предложение очень отстаивал министр внутренних дел граф Д. А. Толстой, считавший, что появление земского начальника, наделенного административными и судебными полномочиями, укрепит государственную вертикаль власти и улучшит эффективность управления. Согласившись с этим мнением в принципе, император, как и в других случаях, решил подробно рассмотреть предложение в департаментах Государственного совета. Несколько лет проект обсуждали, и лишь в начале 1889 г., после неоднократного напоминания императора, дело дошло до голосования. Мнения разделились. Меньшинство (13) поддержало графа Толстого, а большинство (39) выступило против наделения земского начальника одновременно административными и судебными правами. Получив журнал Государственного совета, Александр III 28 января 1889 г. «собственноручно начертать соизволил» резолюцию: «Соглашаясь с мнением 13 членов, желаю, чтобы мировые судьи в уездах были упразднены, для того, чтобы обеспечить нужное количество надежных земских начальников в уезде и облегчить уезду тяжесть платежей. Часть дел мировых судей может перейти к земским начальникам и в волостные суды, а меньшая часть, более важные дела, могли бы отойти к окружным судам». Понадобилось еще несколько месяцев, прежде чем монаршая воля обрела форму законопроекта, который царь утвердил 12 июля 1889 г. Земские начальники назначались губернатором из числа дворян, владевших недвижимой собственностью в данном районе, имевших среднее или высшее образование. В их руках сосредоточивались административная власть над органами крестьянского самоуправления, контроль за деятельностью волостных и сельских управлений, утверждение избранных лиц в уезде. Земскому начальнику передавалась и функция мирового судьи. Преобразование крестьянского управления вызвало необходимость корректировки и земского управления. Всесословные выборные органы земского самоуправления возникли в 1864 г., им принадлежали дела «о местных хозяйственных пользах и нуждах». Привлечение к управлению местных жителей по выбору являлось важным шагом в развитии социальной самодеятельности населения. Однако со временем выявились и крупные недостатки в организации всего начинания. Средства для своих целей земства могли получать путем введения особого (земского) налогообложения. Закон четко не очерчивал ни пределы этих сборов, ни их соотношение с государственными повинностями. Естественно, что сразу начались конфликты и тяжбы. Земства сетовали, что у них не хватает средств для строительства и содержания больниц, школ; что нет денег на ремонт и строительство дорог. В свою очередь, состоятельные местные жители, особенно предприниматели, постоянно жаловались на финансовый произвол, на «земскую обдираловку», уверяли, что получаемые средства земствами разбазариваются, что значительная их часть расходуется на оплату служащих земской управы. Утверждалось, что одна из главных причин неэффективной работы земств состоит в самом составе земских органов. Ввиду низких имущественных избирательных цензов в состав земских управлений нередко попадали люди, не связанные с хозяйственными интересами данной местности. При этом далеко не все избранные отличались политической благонадежностью. В силу этого в некоторых земствах предпочтение отдавали не решению практических задач благоустройства, а бесконечным дискуссиям о вещах часто весьма отвлеченных. Иногда дело доходило то того, что заседание земского собрания походило на антиправительственную сходку. После длительных обсуждений и согласований Александр III 12 июня 1890 г. утвердил новое Положение о губернских и уездных земских учреждениях. Суть изменений сводилась к следующему. Система распределения земских избирателей по роду имущества заменялась распределением их по трем сословным группам: дворянской, городской и крестьянской, с предоставлением дворянскому элементу численного преобладания в земских собраниях. Высшее наблюдение за деятельностью земских собраний возлагалось на министра внутренних дел, текущее же — на губернатора и особую при нем коллегию — губернского по земским делам присутствия. Все постановления земских собраний предоставлялись теперь на утверждение губернатору, который в случае своего несогласия с решением апеллировал к министру внутренних дел. Губернатор получал право на время приостановить решение земского собрания, если считал, что оно не соответствует закону. Однако земства имели возможность отстаивать свою правоту в суде, обжаловать решения губернатора и министра в высших инстанциях. Разногласия между земствами и государственными ведомствами окончательно разрешались Сенатом, если речь шла о законности постановлений земства, и Государственным Советом и Комитетом министров, когда вопрос касался целесообразности распоряжений земства. Вслед за земским подверглось переустройству и городское общественное управление, действовавшее на основании Городового положения 1870 г. После его появления развитие городского хозяйства добилось заметных успехов — дело благоустройства городов сильно продвинулось. Однако выяснились и недостатки Устава 1870 г. Они во многом проистекали из системы городских выборов, неудовлетворительности состава и устройства органов управления, фактической бесконтрольности в расходовании городских фондов, в отсутствии надлежащих правил составления смет и отчетов. 11 июня 1892 г. Александр III утвердил новое Городовое положение, направленное на упорядочение городского самоуправления. Существовавшая ранее практика избрания гласных городских дум в соответствии с размером уплачиваемого ими в пользу города налога привела к тому, что почти во всех городах образовались, с одной стороны, влиятельное меньшинство крупных плательщиков городских налогов, а с другой — бесправное большинство мелких домовладельцев. Фактическими хозяевами городского магистрата нередко становились люди, не имевшие никакой значительной недвижимости в данном городе и лично незаинтересованные в благоустройстве. Теперь положение менялось: избирательные права сохранялись лишь за собственниками недвижимых имуществ, а также за лицами, приобретавшими купеческие свидетельства в данном месте: первой гильдии для столичных городов и первой и второй гильдий для всех прочих. В отношении утверждения должностей, контроля и обжалования решений местных органов самоуправления вводились нормы, сходные с Земским положением. При Александре III произошла корректировка и некоторых сторон судопроизводства. Утвержденные императором Александром II в 1864 г. судебные уставы вводили в России для того времени самую демократическую судебную процедуру. Суд отделялся от администрации, утверждалось равенство всех перед законом, гласность и состязательность сторон в судебном процессе, несменяемость судей и судебных следователей. Уставы устанавливали в России суд присяжных и институт присяжных поверенных (адвокатов). Коронный суд имел две инстанции. Первой являлся окружной суд, а второй — судебная палата. В отдельных губерниях, в зависимости от их размеров и численности населения, могло существовать от одного до трех окружных судов. Несколько губерний составляли судебный округ во главе с судебной палатой. На местном уровне существовала еще категория мировых судей, занимавшихся рассмотрением мелких исков и бытовых тяжб. Суд присяжных действовал в рамках окружного суда, в его компетенцию входили уголовные преступления. Присяжные заседатели (обычно их число не превышало 14 человек) избирались на основе имущественного ценза из числа местных жителей. Они устанавливали лишь виновность или невиновность подсудимого, а меру наказания определял судья. Суд присяжных отражал стремление судить человека не только «по букве закона», но и «по сердцу». Судебная практика показала, что в делах, касавшихся тяжких преступлений, в том числе и политических, подобное правило порой приводило к оправданию преступлений. Самым известным случаем такого рода стал в 1878 г. процесс над Верой Засулич, которую коллегия присяжных признала невиновной. Создатели передовых судебных уставов 1864 г. не предполагали, что вводимая система гласности судопроизводства приведет к нежелательным общественно-политическим последствиям. Как правило, судебные заседания являлись открытыми. Исключение делалось лишь при разбирательстве богохульства, оскорбления женской чести и некоторых категорий имущественных дел. Ограничения на информацию о подобных процессах не налагалось, и газеты подробно воспроизводили речи подсудимых и адвокатов, являвшиеся порой по существу антиправительственными декларациями. Зал суда становился трибуной политической агитации. Находились юноши и девушки, для которых такие отчеты становились своего рода «политическими университетами». На обличительных речах террористов они постигали «премудрость ненависти». 11 февраля 1887 г. царь одобрил заключение Государственного совета, в соответствии с которым доступ в судебное заседание малолетних и учащихся запрещался, двери судебного заседания закрывались для публики в тех случаях, когда суд признавал, что обстоятельства разбирательства могут оскорблять религиозное чувство, нравственность, затронуть достоинство государственной власти и нанести вред общественному порядку. В таких случаях никаких подробных отчетов, а уж тем более стенограмм судебных разбирательств публиковать не разрешалось. Еще одно важное нововведение касалось самого проведения процесса. Такой указ царь подписал 7 июля 1889 г. Отныне наиболее тяжкие преступления, в том числе касавшиеся покушения на политические устои, изымались из ведения окружных судов и передавались в судебные палаты, где дела рассматривались судьями с участием сословных представителей (председателя дворянского общества, городского головы, волостного старшины местного уезда). Несмотря на ряд нововведений, все основополагающие принципы судебной реформы 1864 г. (несменяемость судей, независимость судопроизводства, суд присяжных, право на защиту) пересмотру не подлежали. Преобразования коснулись и организации учебного дела в империи. В 70-е гг. XIX в. стало ясно, что дело организации просвещения нуждается в реорганизации. Даже самые «твердокаменные» приверженцы «исконных начал» и «исторических основ» не спорили с тем, что необразованность и невежество — общественное зло, что учебных заведений в империи явно не хватает, а кадры преподавателей готовятся плохо. Со всей определенностью обозначилась и еще одна проблема — организация высшего образования. К моменту воцарения Александра III в Российской империи действовали университеты: Московский, Дерптский (современный Тарту, Эстония), Петербургский, Казанский, Варшавский, Киевский, Новороссийский (Одессе), Гельсингфорсский (Хельсинки, Финляндия), Харьковский (Украина). В 1888 г. открылся и первый университет в Сибири — Томский. Университетский устав 1863 г. предоставлял высшим учебным заведениям широкую автономию, передав «ученой корпорации» все дела по организации преподавания и внутреннего распорядка. Ректор и профессора избирались, студенты имели право на создание землячеств и ассоциаций «по интересам», дисциплинарные нарушения рассматривались особым университетским судом, существовала и особая университетская полиция. Автономия высших учебных заведений, их обособленность от государства вели к тому, что они становились центрами антиправительственной агитации, нелегальная литература распространялась здесь почти свободно, а студенческие ассоциации главное внимание уделяли обсуждению жгучих политических вопросов. Беспорядки студентов, участие их в антиправительственных акциях стали обычным явлением в 60-70-е гг. XIX в. Обозначился и еще один существенный недостаток организации. Единых общероссийских учебных программ не существовало, и в каждом университете дисциплины преподавались на свой лад. В результате знания по одному и тому же предмету выпускников различных университетов часто мало сочетались. В правительственных кругах считали ненормальным положение, при котором университеты, существовавшие главным образом на государственные средства, превращались в анклавы антигосударственной деятельности! Заводилами выступало меньшинство студентов, но именно это меньшинство и будоражило умы, мешало учиться остальными. Часть профессоров, особенно преподававших гуманитарные дисциплины, читали лекции не столько по своему предмету, сколько по текущей политической злобе дня, не скупясь на критику «общих порядков», разжигая страсти. При этом на них повлиять было почти невозможно, так как они избирались «ученой корпорацией». Подобная ненормальность требовала устранения. Еще при Александре II в 1880 г. тогдашний министр просвещения граф Д. А. Толстой внес в Государственный совет проект нового университетского устава, предусматривавший усиление государственного контроля за высшими учебными заведениями (главные пункты: введение единых государственных экзаменов, назначение ректора Министерством народного просвещения, ликвидация университетского суда). Но тогда дело заглохло. Задача наведения порядка в высших учебных заведениях досталась Александру III по наследству от отца. В ноябре 1882 г. министр просвещения И. Д. Делянов опять внес в Государственный совет проект изменения университетского устава, в основном совпадавший с предложениями Толстого. После длительных обсуждений в мае 1884 г. дело дошло до голосования общего собрания. Мнения разделились. Меньшинство поддержало предложения по введению контроля, большинство же высказало различные оговорки, настаивая на продолжении «изучения вопроса». Дело могло опять затянуться на годы. Через три месяца царь созвал особое совещание, на которое пригласил высших должностных лиц империи, для подробного обсуждения. Здесь опять прозвучали лишь аргументы, уже известные монарху по журналам Государственного совета. Выслушав доводы, самодержец решил больше не откладывать решение. 15 августа 1884 г. он утвердил мнение меньшинства Государственного совета. В России начала действовать новая редакция университетского устава. Во время коронации Александра III, в мае 1883 г., в России произошло событие огромной исторической важности: в Москве был освящен (открыт для молений) храм христа спасителя. Он был задуман как памятник России и русскому воинству в честь победы над Наполеоном. Указ о строительстве появился еще 25 декабря 1812 г., сразу же после изгнания французов из пределов России. Первоначально храм предполагалось построить на Воробьевых горах по проекту архитектора А. Л. Витберга. Однако при Александре I была произведена лишь закладка храма, и работы вскоре прекратились. Необходимых средств на строительство просто не оказалось. Николай I продолжил дело своего брата, но решил устроить храм несколько иначе. Проект Витберга был забракован, и по проекту архитектора К. А. Тона его решено было строить в центре города, на берегу Москвы-реки. Здесь храм начали сооружать в 1838 г., и к 1859 г. здание было построено. Затем начались внутренние работы, продолжавшиеся более 20 лет. Над отделкой храма трудились лучшие скульпторы и художники России: П. К. Клодт, В. И. Суриков, В. М. Васнецов, В. В. Верещагин, Г. И. Семирадский и другие. Внутри, на мраморных досках, были помещены все манифесты, изданные в Отечественную войну 1812 г., а также описания всех сражений. Это колоссальное сооружение одновременно могло вместить до 10 тысяч человек.
§4. Православная церковь в конце XIX в. К. П. Победоносцев
Реформы, проводившиеся в России во второй половине XIX в., практически не затронули организационную структуру православной церкви. Как и раньше, царь оставался «верховным земным покровителем» Русской православной церкви, но непосредственными делами церковного управления ведал Святейший Синод. Он состоял из присутствия и собственно управления. Присутствие объединяло высших иерархов православной церкви, выносивших свои решения по важнейшим вопросам жизни церкви. Компетенции Святейшего Синода принадлежали все дела церковной организации: истолкования церковных догматов, распоряжения по церковной обрядовости и молитвам, назначение церковных должностных лиц, заведование церковным имуществом, церковное просвещение, борьба с еретиками и раскольниками, церковная цензура, судебные дела духовных лиц. Возглавлял это влиятельное ведомство обер-прокурор Святейшего Синода. С 1880 г. и до конца 1905 г. на этой должности бессменно находился известный консервативный деятель К. П. Победоносцев (1827-1907). К началу XX в. церковь делилась на 66 епархий: 64 в пределах России, одна в Америке (Алеутская) и одна в Японии. Каждая епархия, возглавляемая архиереем, назначаемым царем по согласованию с Синодом, подчинялась непосредственно Синоду. Епархиальный архиерей мог носить титул митрополита, архиепископа или епископа. Он являлся в пределах епархии не только высшим церковным административным лицом, но и «главным учителем веры и нравственности». Структура местного церковного управления, помимо архиерея, включала еще духовную консисторию, ведавшую собственно управлением и церковным судом, училищный совет, занимавшийся делами церковно-приходских школ, и попечительский совет о бедных лицах духовного звания. Каждая епархия делилась на благочинные округа, пределы которых определялись епархиальным начальством. Каждый из округов включал от 15 до 35 приходских храмов. Вне епархий находились церкви придворного и военного ведомства, а также 10 крупнейших монастырей. Всего в России к началу XX в. насчитывалось более 80 млн. православных верующих и 37 тысяч приходов. В число православных входили и старообрядцы («раскольники»), которых, по данным Синода на 1895 г., насчитывалось около 13 млн. человек и которые не подчинялись синодальному управлению. В России действовали 4 духовные академии (900 студентов), 58 духовных семинарий (19 000 учащихся), 183 духовных училища (32 000 учащихся), 49 епархиальных женских училищ (13 300 учащихся) и 13 женских училищ духовного звания (2 100 учащихся). С начала 80-х гг. церковь стала играть активную роль как бы второго Министерства народного просвещения. Александру III была близка идея широкого развития в стране сети церковно-приходских школ. Подобные начальные учебные заведения не только давали основы грамотности, учили детей читать и писать, но и прививали духовно-нравственные ценности, так как преподавателями являлись по преимуществу приходские священники. К началу 80-х гг. их число не достигало и пяти тысяч. Этого было мало, но широкому развитию школьного дела мешало отсутствие средств и необходимого персонала. При Александре III положение изменилось. Утверждая 13 июня 1884 г. «Правила о церковно-приходских школах», император наложил резолюцию: «Надеюсь, что приходское духовенство окажется достойным своего высокого призвания в этом важном деле». Несмотря на тяжелое состояние государственных финансов, вопрос о выделении добавочных средств на развитие церковноприходского образования решался довольно оперативно. Уже в 1882 г. первые суммы поступили на счета Святейшего Синода (ведавшего церковно-приходскими школами). Их размер неизменно увеличивался. Забота власти способствовала небывалому увеличению числа церковно-приходских школ. Общее их число в 1894 г. достигло почти 31 тыс., в них обучалось более миллиона мальчиков и девочек. Религиозно-православное попечение о нравственном здоровье народа проявлялось в период царствования Александра III и в особом внимании к нуждам духовенства. Еще при Николае I в 1842 г. были утверждены штаты церковных приютов, с отпуском из казны ежегодно значительных сумм на их содержание. При Александре И, с 1861 г., поток средств почти прекратился, выделяемые деньги шли почти исключительно на нужды духовенства на окраинах России. Необеспеченность большинства церковнослужителей центральных губерний России превратилась в вопиющую проблему. Александр III распорядился «восстановить порядок», существовавший до 1861 г., что и было исполнено. На протяжении четверти века обер-прокурором Святейшего Синода являлся Константин Петрович Победоносцев, назначенный на этот пост Александром II в 1880 г. В 1846 г. он окончил Училище правоведения, в 1860-1865 гг. занимал кафедру гражданского права в Московском университете и являлся одним из авторов либеральных правовых актов, введенных в действие в ходе судебной реформы 1864 г. В 1868 г. стал сенатором, в 1872 — членом Государственного совета. Победоносцев был одним из образованнейших правоведов своего времени, написал целую серию историко-юридических трудов, а его «Курс гражданского нрава» в трех томах являлся учебным пособием нескольких поколений студентов. Постепенно, под влиянием окружающей его действительности, К. П. Победоносцев полностью расстается с либеральными пристрастиями. После убийства Александра II его социальные взгляды окончательно окрашиваются в мрачные цвета. Причину общественных настроений, источник видимых недостатков реального мира он видит не в общественных учреждениях, не в системе отношений между людьми, а в нравственной природе самого человека. Несовершенные люди не могут построить на земле ничего совершенного — вот главный камертон мировоззрения К. П. Победоносцева. Человек слишком «грязен» и «темен», и пока душа его не просветлится светом Небесной Истины, то ждать ничего хорошего не приходится. Глубокий христианский скептицизм и мистицизм делали обер-прокурора Синода непримиримым критиком любых попыток социального реформирования. Его острый ум видел недостатки и темные стороны там, где другие их не замечали. В 1896 г. появился победоносцевский «Московский сборник», статьи которого отразили главные мировоззренческие постулаты, как его назвали противники, «черного кардинала империи». Победоносцев категорически выступал против воспроизведения в России любых форм государственно-либеральных западноевропейских моделей, называя всеобщее избирательное право и парламентаризм «великой ложью нашего времени». Конструктивными факторами истории для него являлись Государство и Церковь, неразделимые «как дух и тело». Отделение церкви от государства неминуемо приведет к гибели и того и другого. Государство Русское может существовать только при сильной верховной царской власти, потребность в которой «глубоко таится в душе русского человека». Победоносцев, как широко образованный человек, слишком хорошо знал историю, чтобы убаюкивать себя иллюзией о возможности тихого и бесконечно долгого недвижимого существования. В узком сановном кругу он не раз предрекал «неизбежное крушение». Эти речи производили странное впечатление в силу того, что звучали из уст высокопоставленного должностного лица, обязанного защищать «основы и начала», а не предрекать грядущую гибель. Победоносцева нельзя было обвинить в пассивности; он старался по мере сил и возможностей выискивать опасности и пресекать их. Однако политика недопущения и запретов, непременным сторонником которой являлся глава Синода, сама по себе была лишена какого-либо созидательного содержания и не сулила никакой перспективы стране.
Глава 9 Экономическое и политическое состояние России в конце XIX в.
§ 1. Финансы, сельское хозяйство, внешняя торговля, частное предпринимательств о
К концу XIX в. Россия все еще оставалась сельскохозяйственной страной. Вне городов проживала подавляющая часть населения (более 85%), а основными занятиями жителей империи являлись хлебопашество, скотоводство, различные сельскохозяйственные промыслы. К 1895 г. в России, при населении около 120 млн. человек, насчитывалось 26,6 млн. лошадей и 31,6 млн. голов крупного рогатого скота. К середине 90-х гг. структура землевладения в 49 губерниях Европейской России (без Донской области, Царства Польского, Финляндии и Кавказа) была следующей. Государственных земель— 164,3 млн. гектаров (38,5%), удельных земель К,0 млн. гектаров (1,9%), земель учреждений и юридических лиц (церкви, монастыри, города и т.д.) — 9,4 млн. гектаров (2,2%), крестьянских обществ — 155,3 (34,3%), частных собственников — 99,5 млн. гектаров (23,1%). По данным на 1900 г. среди индивидуальных частных землевладельцев по размеру земельной собственности все еще доминировали представители высшего сословия. Дворянам принадлежало 79,8% земель, купцам и потомственным почетным гражданам — 10,7%, крестьянам — 5,5%, мещанам — 2,1%. Прочие социальные группы (духовенство, иностранцы) имели в собственности менее 2% земельных угодий Европейской России. К началу XX в. в России имелась небольшая, но чрезвычайно влиятельная группа земельных магнатов, земельная собственность которых превышала 50 тыс. десятин. В общей сложности 155 личным собственникам (представителям 102 семей) принадлежали земельные владения площадью 16,2 млн. десятин, что составляло около 20 % всего земельного фонда, находившегося в частных руках в Европейской России. Здесь преобладали представители старых аристократических фамилий, имена которых были хорошо известны: Барятинские, Белосельские-Белозерские, Бобринские, Волконские, Гагарины, Голицыны, Долгорукие, Меллер-Закомельские, Мусины-Пушкины, Нарышкины, Орловы, Строгановы, Шереметевы, Шуваловы, Юсуповы и некоторые другие. Этой дворянской элите принадлежали не только сотни тысяч десятин усадебных владений, разбросанных в разных губерниях, но и крупная недвижимость в городах: дворцы, особняки, иногда целые кварталы доходных домов. Но со второй половины XIX в. уверенно утверждались среди крупнейших землевладельцев и предприниматели, к которым во все большем масштабе переходила собственность разорявшегося, и бедневшего дворянства. Правда, это «оскудение» практически не касалось элитарной аристократической группы, но их монополия на владение латифундиями подходила к концу. К началу XX в. появились купеческие фамилии, имевшие в личном владении десятки, а иногда и сотни тысяч десятин земли. В середине 80-х гг. XIX в. на долю России приходилось 20% мирового производства пшеницы, 60% ржи, 30% ячменя, 25% овса. Производство этих культур постоянно увеличивалось, рос и вывоз на мировые рынки. С конца XIX в. страна занимала лидирующее положение на мировом рынке сельскохозяйственной продукции. Около трети ее производилось в крупных аграрных хозяйствах. В крестьянско-общинном же землепользовании преобладали рутинные агротехнические приемы и архаичные сельскохозяйственные орудия. Продуктивность подобного производства была чрезвычайно низка. Главными статьями экспорта империи традиционно являлись продукты земледелия и животноводства. Если в конце 60-х гг. ежегодно в среднем экспортировалось около 55 млн. пудов пшеницы, ржи, ячменя и овса, то через двадцать лет экспорт превысил 200 млн. пудов, или увеличился почти в четыре раза. К концу XIX в. поставки из России покрывали почти 60% продуктового импорта Западной Европы. Кроме зерновых, Россия много вывозила льна (на него приходилось 2/3 всего мирового производства), леса, изделий из древесины, щетины, яиц, пеньки, мяса, птицы, кож. Основные предметы импорта: хлопок, красители, металлы, машины. К началу царствования Александра III финансовое положение Российской империи являлось сложным. Война 1877- 1878 гг. за освобождение славян стоила стране огромного напряжения сил и крупных материальных затрат. Для покрытия военных издержек государству приходилось прибегать к эмиссии бумажных денег, что неизбежно вело к инфляции. Если все государственные расходы России в 1870 г. составили около 600 млн. рублей, то за 1877 г. эта сумма превысила 1,1 млрд. рублей. Инфляция вела к удорожанию кредита и росту цен на товары и услуги. Подобное положение везде и всегда отрицательно сказывается на экономике. Россия в этом отношении не являлась исключением. Когда цены растут, а деньги обесцениваются, то никакой предприниматель не рискнет затевать большое дело, так как надеяться на получение прибыли в такой ситуации трудно. Развитие экономики замедлилось, стал наблюдаться спад деловой активности. Если в 1876 г. в России возникло 13 новых акционерных компаний, то в 1877 г. не появилось ни одной, а шесть банков разорились («вылетели в трубу», как тогда говорили). Неурожай 1880 г. усугубил экономическую ситуацию.
|
