Контроль пространства и времени в местах лишения свободы

Многие исследователи субкультур исправительных учреждений отмечают, что в условиях тюремного заключения время теряет характеристику длительности, будущее превращается в одномерный ряд моментов настоящего[90]. Возможность прогнозирования будущих процессов не только исчезает, она становится принципиально невостребованной. Дискретность социального времени конструируирует опасный субъект, угрожающий обществу ситуацией абсолютного риска.

Таким образом, разрушается жизненный хронотоп индивида, чье успешное функционирование определяет уровень социального здоровья человека и, в конечном итоге, всего общества[91]. Механизм воздействия двойной структурации в отношении временных структур представляет собой особые процессы. Первичная структурация воплощена в официальном приговоре, имеющем фиксированные временные рамки, вторичная структурация связана с режимным порядком, включающем в себя строгую регламентацию каждого мгновения жизни осужденного, разрушает изнутри временные границы приговора, превращая его в бесконечную цепь разрозненных временных отрезков.

Двойная структурация искажает представления о социальном пространстве в тюрьме. Под социальным пространством мы понимаем силовое поле, создаваемое взаимодействующими индивидами, но вместе с тем имеющее свое особое (системное) качество, отсутствующее в самих индивидах, например, государство, право, обычаи, мораль и т.д. В индивидах есть лишь его элементы в виде усвоенных социальных ролей и ценностей. Наше определение социального пространства пресекается с традицией, сформулированной Э. Дюркгеймом и П. Бурдье. Дюркгейм стремился доказать, что общественные процессы и институты — это «реальные, живые действующие силы, определяющие собой индивида, и доказывающие, что они не зависят от него, когда он входит в качестве элемента в те комбинации, результатом которых они являются.

По мере того, как вышеназванные силы формируются, они налагают свою власть на индивида[92]. Позднее П. Бурдье уточняет: «социальное пространство — ансамбль невидимых связей, формирующих пространство позиций, внешних по отношению друг к другу, определенных одни через другие, по их близости, соседству или по дистанции между ними, а также по относительной позиции: сверху, снизу или между, посредине»[93].

Социальное пространство тюрьмы максимально независимо от индивидов, находящихся в его пределах. Оно используется как средство наказания и дисциплинирования в условиях лишения свободы, через просранственное разделение и изоляцию заключенные испытывают на себе действие надзора, контроля и дисциплинирования.

Структурно-функциональный анализ социального пространства, заявленный в нашем исследовании, предполагает, что каждый существующий в конкретном поле социокультурный элемент должен выполнять определенную функцию. От слаженного функционирования элементов зависит судьба любого социального пространства.

На уровне первичной структурации социальное пространство тюрем, используя в разные исторические периоды различные архитектурные планировки, ориентировало все социокультурные элементы на выполнение двух конфликтующих друг с другом целей: устрашение и реабилитацию индивидов. Вторичная структурация, связанная с фрагментацией общего социального пространства, появлением внутри него автономных социальных полей, аннулирующих существование друг друга, приводила к тому, что одни типы планировок (паноптикум, лучевая модель) устрашали, другие (podular design) — поддерживали реабилитационную стратегию[94].

Кроме того, на сегодняшний день реабилитационная идея потеряла популярность среди тюремной администрации и была повсеместно заменена стратегией складирования, для которой все прежние планировки тюрем оказались абсолютно неподходящими.

Исследование пространства, как инструмента контроля и производства порядка внутри тюрем, привлекло внимание к относительно неуловимому, но эффективному способу, которым достигается регулирование. Так же как в других сферах ежедневной жизни, наиболее эффективные формы регуляции и управления в исправительных учреждениях стремятся быть менее заметными и жесткими. Открытые формы принуждения и жестокости, хотя и не исчезли из тюремной повседневности, несут опасность роста сопротивления или, по крайней мере, нивелируются двойной структурацией. Поэтому сегодня уголовные кодексы многих государств предлагают альтернативные лишению свободы способы организации социального пространство для преступников: пробация, реабилитационные центры, различные виды условно-досрочного освобождения, контроль за передвижением посредством электронных датчиков.

В последние годы большинство криминологов и социологов приходит к выводу, что пространственные формы контроля являются более неуловимыми, менее спорными и часто более эффективными способами регулирования тюремного населения. Это не доказывает, что пространственное разделение является идеальным, или что формам пространственного контроля нельзя противостоять. Речь идет о попытках современных исследователей тюрем выработать стратегии нивелирования воздействия двойной структурации в условиях принудительного лишения свободы.

Действие двойной структурации в тюрьме не ограничивается только аберрацией пространственно-временных структур. Одновременно, двойная структурация провоцирует трансформацию социальных и гендерных ролей. В нашем исследовании теоретическим основанием объяснения происходящих в условиях тюремного заключения изменений гендерных ролей, конструирования специфических представлений о «социальном поле» служат теория гегемонической маскулинности Р. Коннелла и понятие габитуса в концепции социального неравенства П. Бурдье.

Анализируя современные практики пола (doing gender), большинство исследователей, принадлежащих к самым различным теоретическим направлениям, отмечают одну важную объединяющую черту — сексуально-эротическое поведение и мотивация окончательно эмансипируются от репродуктивной биологии, связанной с продолжением рода, которой они обязаны своим происхождением в филогенезе[95].