Сереж, у тебя Губа и этот, в пальте обрезанном, че делают?
Лесхоз, что ли? Ленты их снаряжать посадил, а че? Пожрали они уже? – Да, а… Иди отбивай их. Остальных сюда давай. На хера, Старый? Ты же говорил, наката подождем? Не будет никакого наката. Сережик только недоуменно косанул на Старого, но, ничего не сказав, скрылся за дверью. Народ ввалился, наполнив бывший Кирюхин кабинет непривычными запахами хозяйской амуниции. Мужики расселись вокруг длинной взлетки и одинаково завозились, закуривая душистые трофейные сигареты. Дождавшись тишины, Ахмет, сидевший на корточках у открытой дверцы буржуйки, прихлопнул дверцу и опустился в глубокое Кирюхино кресло. В опчем, так. Че мы с вами сегодня откуролесили, думаю, все понимают. Этого нам никто не спустит, даже эта пидарасня. Или есть надежда соскочить? - подчеркнуто не торопясь, раздумчиво спросил Ахмет у народа, приглашая высказаться каждого. Э, ладно тебе, Ахмет. Все понимают, куда бошки совали. Теперь они, пока нас не перестреляют, на Пыштым не дернутся? – Ниче… - злобно оскалился маленький мужичок, которого погоняли Кобзоном. - Перестреляют они. Эт ишо перестрелять надо. Они нас тут перестреливать подзаебутся. Не, в оконцове, может, и зачистят, базару нет; но, сука, незабесплатно. Ой проплатют они, дохлого Кобзона понюхать… – Да и перестреляют… Оно того стоит. Экий праздничек-то нонче. Опять же, да: привалить нас - это еще поработать придется. И еще хуй его знает,кто кого привалит… А мы их сколь, двадцать семь нащелкали? Сытый, ты же вроде считал? – Эх, с начала самого бы так… - вздохнул кто-то на конце стола, тут же получив оборотку: А кто мешал-то? Не, дохлятины двадцать семь. Точно. А двадцать восьмой и девятый вон у Ахмета где-то. Слышь, Ахмет, ты там падло это не кончил еще? Нет покамест. Они у нас чуток сомлели, отдыхают. Еще потрясу малость, как отойдут… В опчем,нет сомнений, мужики? Нормальный мы с вами ход сделали? Народ шумно подтвердил - какие сомненья? В самый цвет. Устали ныкаться, сколько уж сидим под полом, как тараканы какие, а тут в кои веки хозяйской кровушки хапнули. Ну, не столько хозяйской, сколько холуйской. Мы сегодня ни одной настоящей, породистой твари так и не заполевали. Все или наши бывшие, или хохлы с чухонцами всякими. Корейцы были еще или япошки - хрен их разберешь. А тебе самую голубую надо, да? К этому клонишь? - глухо сказал в никуда один из мужиков, до сей поры внимания Ахмета к себе не привлекавший. Догадливый, - согласился Ахмет, плюща догоревшую сигарету. В хозяйском кабинете повисла напряженная тишина. Мужики явно не одобряли еще не озвученную идею - сегодняшняя удача показалась им настолько из ряда вон выходящим событием, что любые мысли о повторном заходе невольно сравнивались с дерганьем черта за бороду. На самом деле, если пофартит увернуться от ответки, то грех дергаться и искать на жопу приключений - взятый утром хабар обещает сытую спокойную зимовку. Надо врать…Опять вокруг люди, и опять начинается вранье… - с усталым отвращением Ахмет вытряс из пачки новую сигарету. -…Почему так? Как соберется больше двух человек, сразу начинается. Как заебло это все… Ниче. День - и все. Завтрашний день… Ахмет тщательно утолкал сигарету обратно в пачку и обвел Сережиковых мужиков взглядом, в точно подобранной пропорции смешавшим уверенность, одобрение и немного вызова. Личного состава на базе шестьсот человек. Ох ни хуяшеньки… - выдохнул кто-то. Обожжи бояться. Это половина баб, да педрилы всякие за компьютерами, вояк гораздо меньше. Войск федеральных один платун, это взвод по их нему. Половина срочников, половина наемные, типа как у нас раньше контрактники были. Призывники - так, мясо. Контрактники, по сведениям, по-сурьезнее. Взрослые мужики, сытые и с опытом. – Уже вдвое больше, чем нас… Так оно. Однако мы с ними стенка на стенку ходить не станем. А как тогда? Какие мысли? Потом о мыслях. Так, взвод армейских. Дальше. Эти, частники наши утренние. Три… теперь уже два взвода. Этих вы сами видели. Это «Иринис», контора так называется. Есть еще «Блэкватер», тоже контора типа этих. Еще взвод. – Рота с гаком набирается… Не все еще. Еще милитари полис, полиция военная. Чуть больше десяти человек, эти черти точнее не знают. Больше десяти, меньше двадцати. Не бойцы.
|
