Социальные риски

РИСКИ СОЦИАЛЬНЫЕ – риски социального происхождения; вероятные опасности, угрозы нарушения нормального социального положения (нормального для данной социальной группы или общности в данном обществе), вызываемые неустранимыми для данного общества причинами, коренящимися в самом его конкретно-исто-рическом устройстве.

Социально значимым нарушением можно считать существенное отклонение от социальной нормы какой-либо (или нескольких) из важнейших характеристик социального (общественного) положения той или иной социальной группы, социальной общности (См. Положение социальное).

Риски нарушения нормального общественного положения имеют разную природу, то есть возникают и могут воспроизводиться по разным, не только социальным причинам (стихийные бедствия, военные действия, эпидемии, революции, государственные перевороты, демографические взрывы и провалы и т.п.). Социальные риски выделяются в системе рисков тем, что они возникают и существуют не в чрезвычайных, а в обычных (нор-мальных) условиях развития общества, закономерно (а не случайно) сопровождают нормальное функционирование общества и – более того – имеют своими причинами именно базовые общественные отношения, нормальные (повседневные, регулярные) общественные порядки.

Разные по типу общественные системы имеют и разные системы социальных рисков – каждая свою.

Социальные риски имеют вероятностный характер, то есть осуществляются не обязательно в каждом конкретном случае, нарушают социальное положение не обязательно каждого без исключения человека и каждой без исключения семьи. Они действуют в рамках ансамбля. Они обязательно затронут и действительно затрагивают какую-то значимую часть граждан и их семей.

Социальные риски – не результат грубых ошибок управляющих (властей) или каких-то “поломок” в механизме управления обществом. Даже когда все системы установленного общественного порядка действуют идеально, безошибочно, риски нарушения социального положения всё равно есть, и притом они существенны. Потому-то они и названы социальными (рисками социального происхождения), что коренятся в социальном (общественном) устройстве.

Когда рассматривается нарушение нормального социального положения, в расчёт принимаются не текущие перемены в работе, в семейном быту или досуге, а существенные ухудшения общественных условий жизни. Общественное положение классов, социальных групп и общностей складывается из некоторого множества существенных характеристик. Если значительно нарушены одна из важнейших, а тем более, несколько важнейших характеристик, то привычный уклад жизни не может воспроизводиться, человек и его семья вынуждены приспосабливаться к нарушениям. Эти существенные отклонения в худшую сторону от социальной нормы, от привычного и считаются нарушением нормального социального положения.

В эксплуататорских обществах круг и характер социальных рисков в решающей мере формируется, в конечном счёте, именно системой эксплуатации (См. Эксплуатация), антагонистичностью интересов господствующих и подчинённых классов. В том смысле “в конечном счёте”, что противоречивость интересов не прямо и непосредственно выливается в риск нарушения нормального социального положения, а посредством функционирования хозяйственных, социальных, политических, культурных порядков и институтов, выстроенных с учётом расхождения интересов господствующих и подчинённых классов при приоритете господствующих классов.

Конкретно-исторические системы эксплуатации качественно отличны друг от друга. Эти качественные отличия воплощаются и в системах социальных рисков, порождаемых общественным устройством.

При тоталитарной системе эксплуатации основные социальные риски для трудящихся проистекают из реальной возможности того, что власти и тоталитарные предприниматели (“командиры производства”) не посчитаются с человеческим и гражданским статусом рабочей силы, сочтут “человеческий фактор”, “личный состав” производства непригодным или, напротив, пригодным на всё, что потребуется и вздумается. Произволу по отношению к правам и свободам трудящегося для тоталитарной системы эксплуатации ограничений нет. При этом тоталитарная система может накладывать ограничения (а может и снимать) на регламент использования “человеческого ресурса” отдельными “командирами производства”.

При капиталистической системе эксплуатации (когда она сложилась и отлаженно действует) не принято использовать тоталитарные методы. Здесь трудящийся имеет гражданские права и свободы не только на бумаге. Нарушения законных прав и свобод пресекаются государством и гражданским обществом. Тоталитарная система рисков перестаёт быть нормальной, произвол по отношению к трудящимся становится антиобщественным делом и преследуется в уголовном порядке. На смену тотально подконтрольному и командно-карательно управляемому труду приходит частнокапиталистическая организация, ориентир на конкурентоспособность, на минимизацию удельных издержек производства.

Нормальные для капиталистической системы эксплуатации социальные риски не включают прямого ущемления гражданских прав, свобод и человеческого достоинства трудящегося. Они коренятся во внутренне присущей капиталу тенденции признавать трудящегося за исключительно производственный ресурс, оперировать с рабочей силой наравне с вещными производственными ресурсами (сырьём, материалами, покупными полуфабрикатами и т.п.) по схеме “закупили – по нормативам использовали – затраты отнесли в издержки”. Опасности проистекают от игнорирования социальной стороны трудовых отношений, от “системного” снятии социальной ответственности предпринимательства и его государства за уровень и качество общественных условий труда.

Пример. Частная капиталистическая собственность является доминирующей общественной формой капиталистического воспроизводства (в решающей мере определяет его общественное устройство). На рынке труда частные предприниматели вправе нанимать не больше работников, чем им требуется для конкурентоспособного хозяйствования. Общество и государство не вправе навязать им приоритет критериев социальной эффективности (например, приоритет не прибыльности, а полной занятости). В связи с этим всегда существует вероятность, что суммарный спрос на рынке труда окажется меньше суммарного предложения. Постоянная вероятность излишка предложения равнозначна постоянной опасности для части работников оказаться без работы. Риск безработицы вытекает, следовательно, из главенства частной капиталистической собственности в организации общественного производства, из подчинения развития хозяйства всего общества частным интересам капитала. Риск безработицы – типичный риск социального происхождения. Примеры других социальных рисков – риски бездомности, безземельности, бедности, стандартизации потребления (“мас-совая культура”), социальной дезинтеграции (опускания на “социальное дно”, люмпенизации).

Общество порождает и развивает систему защиты от социальных рисков – социальную защиту (См. Защита социальная).

Конкретный состав социальных рисков меняется в ходе общественного развития и постепенно (в фазах эволюций), и скачкообразно (в фазах революций и революционных, то есть социально-структурных реформ).

Смена присущей тоталитаризму системы социальных рисков на систему социальных рисков капиталистического типа происходит по мере становления нового общественного строя и ухода из практики прежних отношений. В переходных состояниях может наблюдаться и действительно наблюдается сосуществование рисков старой и новой систем. Могут также возникать риски, происходящие от способов осуществления перехода.

В России скачкообразное изменение системы социальных рисков произошло в ходе четвёртой русской революции и революционных (социально-структурных) реформ 1990-х годов. В этот период система социальных рисков, свойственная тоталитаризму, должна бы была смениться системой социальных рисков, присущей нормальному демократическому капиталистическому обществу. Сама по себе эта смена предполагает не столько разрушительную, сколько созидательную работу и государства, и иных субъектов гражданского общества. Граждане, трудовые коллективы, семьи, территориальные общности, работники и работодатели, предприниматели, собственники, выборные органы, органы исполнительной власти и иные части общества шаг за шагом должны бы были пройти путь от положения управляемых сверху объектов до положения полноценных субъектов социальной политики, демократически действующих и взаимодействующих при верховенстве законов, а не вышестоящего начальства. Демократический конституционный порядок и демократический правопорядок должны бы были стать гарантами нового типа их социального положения и системы защиты от социальных рисков, присущих капиталистическому демократическому обществу.

Однако фактическое историческое развитие было осложнено и деформировано, во-первых, форсированным первоначальным накоплением капитала (разграблением государственной собственности и резким урезанием реальных доходов населения, особенно трудящегося его большинства), а во-вторых, глобализационным характером реформ, отбросившим Россию на периферию капиталистического мирового хозяйства и поставившим Россию в зависимость полуколониального и даже колониального типа. Такие тяжелые деформации сами стали причинами дополнительных социальных рисков, не характерных для развитых капиталистических стран (центров капиталистического мирового хозяйства).

Система дополнительных социальных рисков, связанных с деформациями при переходе от тоталитарного общества к капиталистическому обществу периферийно-зависимого типа, изучена пока что недостаточно полно и глубоко. Отдельные массовые проявления такого рода социальных рисков зафиксированы в России, начиная с 1990-х годов, измерены и описаны. Среди них – массовые невыплаты работодателями и государством начисленных доходов (зарплат, пенсий, пособий), регулярные конфискационные меры государства применительно к населению (гиперинфляция, конфискация денежных сбережений), мораторий на правоприменение, урезание социально-трудовых прав, систематическое сокращение социальных расходов, абсолютное обнищание большинства населения, гипертрофированный теневой сектор, беспрецедентная коррупция, коррозия элементарных ценностей и т.п.

Наука зафиксировала также следующую важную особенность системы рисковых отношений в переходных состояниях. Практика социальной защиты строится обычно на основе качественного различения рисков социального происхождения и рисков иного, не социального (природного, техногенного и т.п.) происхождения. В устойчивых (не переходных) состояниях общества такой подход в целом правомерен, хотя он и отвлекается от социальной составляющей (социального измерения) несоциальных рисков. А между тем социальное измерение есть у любых рисков, касающихся реальной жизни людей. И в переходных, особенно в деформированных переходных (например, в “шоковых”) состояниях это “социальное измерение” несоциальных рисков ведёт себя нестандартно. В необычных общественных условиях оно может становиться реально доминирующим фактором, так что обычно несоциальный риск превращается в несомненно социальный. Конкретные примеры - замерзание городов, регулярные аварии на производстве и др.

Научно установлена и отличительная особенность формирования деформированной системы социальных рисков при деформациях переходных процессов, вызванных глобализационными шоковыми реформами. Она состоит в том, что государство действует не как демократическое и правовое, не как основной субъект защиты от социальных рисков, а как источник и фактор усугубления дополнительных социальных рисков. Преодоление деформаций системы социальных рисков прямо связано с освоением государством его конституционно обязательных функций по обеспечению социальных прав, свобод и интересов граждан, социальных групп и общностей и с выполнением этих функций неукоснительно и в полном объеме.