Глава 18. За одно

 

Я сею смерть за это лишь,

За гнев, который в моем сердце:

Он разлучил нас в этой жизни,

Не слышим мы, как говорим.

Лорд Альфред Теннисон, – Памяти А.Г.Х.-

 

Тесса стояла на краю пропасти в стране, которую она не знала. Холмы вокруг были зеленые, круто переходящие в скалы, которые отвесно спускались к синему морю. Морские птицы кружили и каркали над головой. Серая тропинка извивалась, словно змея, вдоль края вершины скалы. Прямо перед ней, на тропинке, стоял Уилл.

Он был одет в черное, а поверх было длинное черное пальто для верховой езды, с забрызганным грязью подолом, как если бы он прошел долгий путь. Он был без шляпы и перчаток, ветер с моря взъерошил его темные волосы. Ветер также трепал волосы Тессы, принося запах соли и морской воды, влажных растений у самой кромки моря, запах, который напоминал ей о морском путешествии на Мэн.

– Уилл! – позвала она.

Было что-то такое одинокое в впечатлении, которое он производил, как Тристан, наблюдающий через Ирландское море за судном, которое будет везти ему назад Изольду. Уилл не повернулся на звук ее голоса, только поднял руки, его пальто поднимающееся на ветру, уносилось вдаль позади него, как крылья.

Страх поднялся в ее сердце. Изольда пришла к Тристану, но было слишком поздно. Он умер от горя.

– Уилл! – Снова позвала она.

Он шагнул вперед, с обрыва. Она помчалась к краю и посмотрела вниз, но там ничего не было, только серо-открытое море и белый прибой. Прилив, казалось, нес его голос к ней с каждым всплеском воды.

– Просыпайтесь, Тесса. Просыпайтесь.

– Просыпайтесь, мисс Грей. Мисс Грей!

Тесса резко дернулась. Она заснула в кресле возле камина в своей маленькой тюрьме. Грубое синее одеяло было накинуто на неё, хотя она не помнила, чтобы доставала его. Комната, освещённая факелами и углями камина, была расположена низко. Поэтому невозможно было понять день сейчас или ночь.

Перед ней стоял Мортмейн, а рядом с ним автомат. Это был один из тех человекоподобных автоматов, которых Тесса уже видела. Он был даже одет, в отличие от большинства, в военный мундир и брюки. Одежда делала его, возвышающуюся над жёстким воротничком, голову со смазанными чертами лица и лысым металлическим черепом даже ещё более жуткой. А его глаза, она знала, что они были из стекла и хрусталя, сейчас они были красными от света камина, но то, как они смотрели на неё…

– Вы замерзли – сказал Мортмейн.

Тесса выдохнула белым облачком.

– Тепло вашего гостеприимства оставляет желать лучшего.

Он улыбнулся, растянув губы в тонкие ниточки:

– Очень забавно.

Он был одет в тяжёлое каракулевое пальто поверх серого костюма, как бизнесмен.

– Мисс Грей, я разбудил вас не просто так. Я пришёл, потому что я хочу, чтобы вы увидели, чего позволила достигнуть ваша помощь с воспоминаниями моего отца. – Он с гордостью указал на автомат.

– Еще один автомат? – Спросила Тесса без интереса.

– Как грубо с моей стороны. – Мортмейн метнул взгляд на существо. – Представься.

Рот существа открылся. Тесса увидела, как сверкнула медь. И автомат заговорил.

– Я Армарос, – сказал он. – Миллиарды лет я провёл в великой пропасти между мирами. Я сражался с Джонатаном Сумеречным охотником на равнинах Броселинд. Ещё тысячи лет я был заперт в Пиксис. А теперь мой хозяин освободил меня, и я служу ему.

Тесса поднялась, и даже не заметила, как одеяло соскользнуло к ногам. Автомат наблюдал за ней. Его глаза… его газа были полны темным интеллектом, сознанием, которого она не видела ни у одного автомата.

– Что это? – Спросила она шепотом.

– Тело автомата с душой демона. Нечисть уже нашла способы поимки демона и использования его энергии. Я сам использовал это на автоматах, которых вы видели ранее. Но Армарос и его братья другие. Они демоны с оболочкой автоматов. Они могут думать и рассуждать. Их не легко перехитрить. И их очень трудно убить.

Армарос задвигался – Тесса не могла не заметить, что его движения были более изящными, плавными, без всяких рывков, как у автоматов, которых она видела раньше. Он двигался как человек. Он вынул меч, висевший на его поясе и протянул его Мортмейну. Лезвие было покрыто рунами, которые стали хорошо знакомы Тессе в течение последних месяцев, рунами, которые украшали все оружие Сумеречных охотников. Рунами, которые сделали для них Сумеречные охотники. Рунами, которые должны быть смертельны для демонов. Армарос должен был быть едва ли в состоянии смотреть на меч, а тем более удержать его.

Ее желудок сжался. Демон дал меч Мортмейну, который обращался с ним как давний морской офицер. Он развернул лезвие, размахнулся и вогнал его в грудь демона.

Послышался звук разрезаемого металла. Тесса привыкла видеть, что автоматы падают, когда их атакуют, или из них хлещет чёрная жидкость, или они хотя бы шатаются. Но демон стоял, как вкопанный, даже не шелохнувшись, как ящерица на солнце. Мортмейн резко повернул рукоятку, затем вытащил меч.

Его лезвие рассыпалось в пепел, сгорело как бревно в огне.

– Видите, – сказал Мортмейн. – Они – моя армия, предназначенная для уничтожения Сумеречных Охотников.

Армарос был единственным автоматом, у которого Тесса когда-либо видела улыбку; она даже не знала, что их лица были построены для достижения такой цели.

– Они уничтожили многих из моего вида. Убить их всех будет огромным удовольствием. – Сказал демон.

Тесса с трудом взглотнула, но попыталась не показать этого Магистру. Его взгляд метался туда и обратно между ней и демоном-автоматом, и ей трудно было сказать на кого именно он смотрел так восхищенно. Она хотела закричать, наброситься на его с кулаками. Но между ними располагалась невидимая стена, слегка мерцающая, и она знала, что не сможет пройти через нее.

– О, вы должны быть больше, чем его невеста, мисс Грей, как сказала миссис Блэк. Вы должны быть гибелью для Нефилимов. Вот почему вы были созданы.

– Сумеречных охотников будет не так легко уничтожить, – сказала она. – Я видела, как они разрушают ваши автоматы. Возможно, автоматы не могут быть срублены их руническим оружием, но любое лезвие может срезать металл и оборвать провода.

Мортмейн пожал плечами.

– Сумеречные охотники не привыкли к борьбе с существами, против которых их рунические оружие бесполезно. Это замедлит их. И существует бесчисленное множество этих автоматов. Это будет походить на попытку отогнать поток. – Он наклонил голову в сторону. – Вы видите гениальность того, что я изобрёл? Но я должен поблагодарить вас, мисс Грей, для этой последней части головоломки. Я думал, возможно, что вы могли бы… восхищаться…тем, что мы создали вместе.

Восхищаться? Она посмотрела в его глаза, что бы увидеть издевательство, но было что-то вроде искреннего вопроса там, любопытство, смешанное с неприветливостью. Она думала, как долго, должно быть, было, что он имел похвалу от другого человека, и глубоко вздохнула.

– Вы, очевидно, великий изобретатель, – сказала она.

Мортмейн улыбнулся, довольный.

Тесса знала, что механический демон смотрит на неё, о его напряжённости и готовности, но она уже лучше знала Мортмейна. Её сердце сильно забилось. Ей казалось, как будто она в своём сне, балансирует на краю пропасти. Так говорить с Мортмейном было рискованно, и она либо упадёт, либо полетит. Но она должна рискнуть.

– Я поняла, почему вы привели меня сюда, – сказала она. – Не только из-за тайн вашего отца.

В его глазах был гнев и некоторое замешательство. Она вела себя не так, как он ожидал.

– Что вы имеете в виду?

– Вы одиноки, – сказала она. – Вы окружили себя созданиями, но они ненастоящие, неживые. Мы видим отражение своей души в глазах других. Сколько времени прошло с тех пор, как вы видели, что у вас есть душа?

Мортмейн прищурил глаза.

– У меня была душа. Ее сожгло то, чему я посвятил свою жизнь: стремление к справедливости и воздаяние

Не стремитесь к мщению, называя это справедливостью.

Демон издал низких смешок полный презрения, как будто он наблюдал за выходкой котёнка.

– Вы позволяете ей так говорит с вами, Мастер? – сказал он. – Я могу вырезать ей язык для вас, и заставить замолчать навсегда.

– В ваши обязанности не входит калечить её. Она обладает силой, если вы не знаете, – сказал Мортмейн, не сводя глаз с Тессы. – В Китае существует старая поговорка, возможно ваш жених ознакомил вас с ней. – Человек не может жить под одним Небом с убийцей своего отца. Я сотру сумеречных охотников с лица земли, они больше не будут жить на этой земле.

Тесса ничего не могла с собой поделать – она думала о Повести о двух городах, об обращении Люси Манетт к лучшей половине Сиднея Картона. Она всегда считала Уилла как Сиднея, потребляемый грехом и отчаянием против самого себя, даже против его собственного желания.

Но Уилл был хорошим человеком, намного лучше, чем когда-либо был Картон. И Мортейн был едва ли человеком. Это не была его лучшая половина, к которой она обратилась только его тщеславие: конечно, все мужчины думали о себе как хороших в конце концов. Никто не верит, что он сам злодей.

Она вздохнула.

– Конечно, это не так… вы снова можете быть достойным и хорошим, вы сделали то, что намеревались сделать. Вы дали жизнь и разум этим… этим адским механизмам. Вы создали то, что может уничтожить Сумеречных охотников. Всю свою жизнь вы искали справедливости, считая, что Сумеречные охотники порочны и злы. Теперь, если вы опустите руку, вы одержите самую большую победу. Вы докажете, что вы лучше, чем они.

Она изучала взглядом лицо Мортмейна. Конечно, оно выражало небольшое сомнение, несомненно, тонкие губы слегка дрожали, разумеется, плечи были напряжены?

Его губы изогнулись в улыбке.

– Ты думаешь, что я могу быть лучше? И если я сделаю, как ты говоришь, опущу руку, я должен буду поверить, что ты останешься со мной из восхищения, что ты не вернешься к Сумеречным охотникам?

– Ну, да, мистер Мортмейн. Я клянусь. – Она сглотнула горечь в горле. Если она должна была остаться с Мортменом, чтобы спасти Уилла и Джема, чтобы спасти Шарлотту и Генри и Софи, она сделает это. – Я верю, вы можете найти лучшего себя, я верю, что все мы можем.

Уголки тонких губ слегка приподнялись.

– Уже день, Мисс Грей, – сказал он. – Я не хотел будить тебя раньше. Пойдем со мной на свежий воздух. Пойдем и взгляни на работу этого дня, ибо есть нечто, что я хочу показать.

Холодок пробежал по ее спине. Она выпрямилась.

– И что же это?

На его лице появилась улыбка.

– То, чего я так долго ждал.

Кому: Консулу Джошуа Вэйланду

От кого: Инквизитора Виктора Уайтлоу

Джошуа, извини за неформальность, потому что я пишу в спешке. Я уверен, что это будет не единственное письмо, которое ты получишь по этому вопросу, в самом деле, вполне вероятно, что даже не первое. Я сам уже получил много. Все об одном и том же вопросе, который не выходит у меня из головы: достоверна ли информация Шарлотты Бранвелл? Если это так, мне кажется, что существует больше чем просто вероятность того, что магистр, действительно, находится в Уэльсе. Я знаю о твоих сомнениях в правдивости Уильяма Херондейла, но мы оба знали его отца. Вспыльчивый человек, слишком сильно управляемый своими страстями, но ты бы не смог найти более честного человека. Я не думаю, что младший Херондейл – лжец.

В любом случае, из-за сообщения Шарлотты, в Анклаве хаос. Я настаиваю на немедленном проведении заседания Совета. Если мы этого не сделаем, доверие Сумеречных охотников к Консулу и Инквизитору будет окончательно подорвано. Оставляю объявление о заседании на твое усмотрение, но это не просьба. Собери Совет, или мне придется уйти в отставку и будет известно, почему.

Виктор Уайтлоу

Уилл проснулся от криков.

Годы тренировок мгновенно дали о себе знать: он был на полу, на корточках, прежде чем как следует проснулся. Оглянувшись, он увидел, что в небольшой комнате таверны не было никого, кроме него и мебели – узкая кровать и простой сосновый стол, едва заметный в тени – были безмятежны.

Крики раздались снова, громче. Они доносились из-за окна. Уилл поднялся на ноги, бесшумно пересек комнату и отдернул одну из штор, чтобы посмотреть.

Он едва помнил, как пришел в город, ведя за собой Балиоса, конь медленно перебирал копытами от истощения. Небольшой валлийский городок, такой же, как и другие валлийские городки, ничем не примечательный. Он легко нашел местный постоялый двор и передал Балиоса в руки конюха, приказав почистить его и накормить горячими отрубями, чтобы восстановить его силы. То, что он говорил по-валлийски, казалось смягчило трактирщика, и его быстро проводили в отдельную комнату, где он почти сразу же рухнул на кровать, полностью одетый, и провалился в сон без сновидений.

Высоко в небе ярко светила луна, ее положение указывало, что глубокая ночь еще не наступила. Казалось, над городом висела серая дымка. На мгновение Уилл подумал, что это туман. Затем, вдохнув, он понял, что это дым. Ярко-красные всполохи мелькали между домами города. Он прищурился. Фигуры метались вперед и назад в тени. Опять раздались крики – блеск, который мог быть только от клинков.

Он вышел на улицу в наспех зашнурованных ботинках, с клинком серафима в руке. Спустился по лестнице и пошел в главный зал таверны.

Там было темно и холодно – огонь в камине не горел и несколько окон были разбиты, впуская холодный ночной воздух.

Стекло валялось полу, как куски льда.

Дверь была открыта настежь, и когда Уилл выскользнул наружу, он увидел, что верхние петли были почти вырваны, словно кто-то пытался совсем оторвать ее.

Он выскользнул за дверь и обошёл сторону двора, где были конюшни. Запах дыма толстым слоем висел в воздухе; он бросился вперёд и чуть не споткнулся о горбатую фигуру не земле. Он упал на колени. Это был конюх, с перерезанным горлом, земля под ним была влажная от грязи и крови. Его глаза были открыты, а кожа уже холодна. Уилл проглотил желчь и выпрямился.

Он механически двинулся к конюшням, его мысли мчались, рассматривая всевозможные варианты. Нападение демона? Или он наткнулся в центр чего-то несверхъестественного, некой вражды между горожанами, или Бог знает чего ещё? Казалось, никто не будет искать именно его в частности.

Войдя в конюшню, он услышал тревожное ржание Балиоса.

Казалось, там все было спокойно, от штукатурки потолка до мощеного пола, который пересекали дренажные канавы.

К счастью, той ночью в конюшне не было других лошадей, как только он открыл стойло, Балиос бросился вперед, чуть не сбив Уилла с ног.

Уилл едва успел отскочить в сторону, как конь промчался мимо него и выскочил наружу.

– Балиос! – выругался Уилл и отправился вслед за скакуном, который обойдя стену таверны, двинулся на главную улицу города.

Он остановился как вкопанный.

На улице царил хаос.

Тела лежали смятые, сваленные на обочину дороги, совсем как мусор. В домах были выбиты двери, разбиты окна.

Люди вбегали и выбегали из домов, крича и зовя друг друга.

Несколько домов горели.

В ужасе уставившись, Уилл увидел, как из двери горящего дома выскочила семья, отец в ночной рубашке, кашляя и задыхаясь, за ним женщина, держа за руку маленькую девочку.

Они едва вышли на улицу, когда из теней возникли фигуры. Лунный свет осветил металл.

Автоматы.

Они двигались плавно, без колебаний и рывков. Их одежда была пестрым набором военной формы, некоторая была знакома Уиллу, некоторая нет. Но лица их были простым металлом, как и руки, которые обхватили мечи с длинным лезвием. Их было трое; один, в разорваной красноармейской тунике, двинулся вперед, смеясь – смеясь? – когда отец семейства попытался оттолкнуть жену и дочь за спину, спотыкаясь о кровавые булыжники на дороге.

Все закончилось в считанные секунды, слишком быстро даже для Уилла. Лезвия сверкнули, и еще три тела присоединились к кучам на улицах.

– Вот и все, – сказал автомат в рваной тунике. – Подожгите дома и выкурите их, как крыс. Убейте их, когда они побегут – Он поднял голову, и казалось, увидел Уилла. Даже через пространство, которое их разделяло, Уилл почувствовал силу этого взгляда.

Уилл поднял клинок серафима – Накир.

Клинок вспыхнул мерцающим светом, освещая улицу, луч белого света на фоне красных языков пламени.

Сквозь кровь и огонь Уилл увидел, как к нему направляется автомат в красной тунике.

В его левой руке был зажат длинный меч.

Рука была металлическая, соединенная шарниром; она сжимала рукоять клинка так, словно была человеческая.

– Нефилим – сказало существо, останавливаясь в шаге от Уилла. – Мы не ожидали, встретить ваш вид здесь.

– Конечно – сказал Уилл. Он сделал шаг вперед и ударил клинком серафима в грудь автомата.

Раздался слабый шипящий звук, словно жарящийся бекон на сковороде. В то время как автомат потрясенно смотрел, Накир превратился в пепел, и рука Уилла осталась сомкнутой вокруг исчезнувшей рукояти.

Автомат усмехнулся, поднимая свой взор на Уилла.

Его глаза светились жизнью и умом, и сердце Уилла замерло, когда он понял, что смотрит на то, чего он никогда раньше не видел – не просто на существо, которое может превратить лезвие серафима в пепел, а своего рода машину, у которой было достаточно воли и ума спланировать сжечь деревню дотла, чтобы убить жителей во время бегства.

– Теперь вы понимаете – сказал стоявший перед ним демон, потому что он был именно демоном. – Нефилим, все эти годы вы изгоняли нас из этого мира вашими руническими клинками. Теперь у нас есть тела, против которого ваше оружие бессильно, и этот мир станет нашим.

Уилл втянул в себя воздух, когда демон поднял меч. Он сделал шаг назад – лезвие качнулось вверх, а затем вниз – он нырнул в сторону, и в этот момент что-то пронеслось по дороге рядом с ним, что-то огромное и чёрное встало на дыбы, лягнуло и отбросило автомата в сторону.

Балиос.

Уилл потянулся, слепо цепляясь за гриву лошади.

Демон выскочил из грязи и прыгнул на него, блеснуло лезвие, в этот момент Балиос двинулся вперед, Уилл подтянулся и залез на спину лошади.

Они мчались вниз по булыжной мостовой вместе, Уилл низко склонился к Балиосу, ветер развеивал его волоси и сушил влагу на лице – была ли это кровь или слезы, он не знал.

Тесса сидела на полу своей комнаты в крепости Мортмейна, в оцепенении глядя в огонь.

Огонь играло на ее руках, на синем платье, которое она носила. Оба были окрашены кровью. Она не знала, как это произошло; кожа в ее запястье была рваной, и у неё были некоторые воспоминания об автомате схватившем её там, разрывая её кожу своими длинными металлическими пальцами, когда она пыталась оторваться.

Она не могла избавиться от образов, которые овладели ее сознанием – от воспоминаний о разрушенном городке в долине. Автоматы привели ее туда с завязанными глазами, а потом бесцеремонно бросили ее на серую скалу, с которой открывался вид на городок.

– Смотрите, – злорадно сказал Мортмейн, не глядя на неё. – Смотрите, мисс Грей, а затем говорите мне об искуплении.

Тесса стояла, автомат держал ее сзади, закрыв рукой рот, Мортмейн тихо бормотал себе под нос, что он с ней сделает, если она посмеет отвернуться от городка..

Она беспомощно смотрела, как автоматы вошли в город, вырезая на улицах невинных мужчин и женщин.

Взошла красноватая луна, в то время как механическая армия методично поджигала дом за домом, убивая семьи, которые выбегали наружу в смятении и ужасе.

А Мортмейн смеялся.

– Теперь вы видите, – сказал он. – Эти существа, эти создания, они способны думать и рассуждать и придумывать стратегию. Как люди. Только они непобедимы. Смотрите на того дурака с винтовкой.

Тесса не хотела смотреть, но у нее не было выбора.

Она смотрела, мрачно, с сухими глазами, как фигура вдалеке подняла ружье, чтобы защититься.

Выстрелы отбросили несколько автоматов назад, но не вывели их из строя

Они продолжали наступать на него, выбив ружье из его рук, толкая на улицу.

А потом они разорвали его на части.

– Демоны – пробормотал Мортмейн. – Они дикие и любят разрушать.

– Пожалуйста, – задохнулась Тесса. – Пожалуйста, больше не надо, не надо. Я сделаю все, что вы хотите, но, пожалуйста, пощадите деревню.

Мортмейн сухо усмехнулся.

– У механических существ нет сердца, мисс Грей, – сказал он. – Они щадят не больше, чем вода или огонь. С таким же успехом вы могли бы просить наводнение или лесной пожар прекратить разрушения.

– Я не прошу их, – уголком глаза она заметила чёрную лошадь, стучащую по улицам деревни, с всадником на спине. Она молилась, что бы хоть кто то избежал трагедии. – Я прошу вас.

Он посмотрел на нее своими холодными глазами, пустыми как небо.

– В моем сердце тоже нет милосердия. До этого ты назойливо взывала к моей лучшей стороне. Я привел тебя сюда, чтобы показать бесполезность таких действий. У меня нет лучшей стороны, к которой ты могла бы обратиться, она была сожжена много лет назад.

– Но я сделала то, что вы просили, – сказала она отчаянно. – В этом нет необходимости, не для меня

– Это не для вас, – сказал он, переводя свой взгляд с неё, – автоматы должны быть протестированы, прежде, чем они пойдут в бой. Простая наука. Сейчас у них есть интеллект. Стратегия. Ничто не устоит перед ними.

– Тогда они нападут на вас.

– Не нападут. Их жизнь связана с моей. Если я умру, они будут уничтожены. Теперь они должны защищать меня. – Его взгляд был холодным и далёким. – Хватит. Я привел тебя сюда, чтобы показать вам, что я тот, кто я есть, и вы примете меня такового. Ваш механический ангел защищает вашу жизнь, но жизни других невинных находятся в моих руках… в ваших руках. Не испытывай меня, и не будет второй такой деревни. Я не хочу больше слушать утомительных протестов.

Твой механический ангел защищает твою жизнь.

Она положила на него руку, чувствуя знакомое тиканье под пальцами.

Она закрыла глаза, но страшные образы мелькали перед мысленным взором.

В воображении она увидела Нефилимов, которых автоматы гнали перед собой также, как сельских жителей, Джема, разорванного механическими монстрами, Уилла, пронзенного металлическими лезвиями, горящих Генри и Шарлотту…

Ее рука яростно сжала ангела и сорвала его с шеи, бросая его на неровный каменный пол, словно бревно в огонь, подняв шипящий сноп красных искр.

В их свете она увидела ладонь своей левой руки и слабый шрам от ожога, который она получила в тот день, когда сказала Уиллу, что помолвлена с Джемом.

И также, как это было тогда, ее рука потянулась к каминной кочерге.

Она подняла ее, чувствуя в руке ее тяжесть. Огонь поднялся выше.

Глядя на мир сквозь золотистую дымку, она подняла кочергу и опустила ее на механического ангела.

Несмотря на то, что кочерга была железной, она рассыпалась в металлический порошок, облако сверкающих нитей, которые осыпались на пол, покрывая механического ангела, который лежал нетронутый и неповрежденный, на земле перед ее коленями.

И тогда ангел начал двигаться и изменяться. Его крылья задрожали, закрытые веки открылись, обнажая беловатый кварц.

Из них полились белесые тонкие лучики света. Как и на картинах звезды над Вифлеемом, свет поднимался все выше и выше, излучая вокруг сияние.

Медленно он начал обретать очертания – форму ангела.

Это был мерцающий размытий свет, такой яркий, что было трудно смотреть прямо на него. Тесса видела, через свет, слабое очертание мужчини. Она видела, глаза, которые были без радужной оболочки или же без зрачка – вместо этого там были кристаллы что блестели при свете костра. Крылья ангела были широкими, распространяющихся из его плеч, каждое перо с блестящими наконечниками металла. Его руки были сложены на рукоять изящного меча.

Его пустые блестящие глаза остановились на ней.

– Почему ты пытаешься уничтожить меня? Его голос был сладок, раздаваясь эхом в ее голове, как музыка. Я тебя защищаю.

Она внезапно подумала о Джеме, опиравшегося на подушки в кровати, с бледным и блестящим лицом. В жизни есть нечто большее, чем просто жизнь.

– Не тебя я пытаюсь уничтожить, а себя.

– Но зачем тебе это делать? Жизнь – это дар.

– Я пытаюсь поступить правильно, – сказала она. – Сохраняя мне жизнь, ты позволяешь жить великому злу.

– Зло. Музыкальный голос стал задумчив. Я так долго был в своей механической тюрьме, что позабыл о добре и зле.

– В механической тюрьме? – прошептала Тесса – Но как может быть ангел заключен в тюрьму?

– Джон Таддеус Шейд заключил меня в тюрьму. Он поймал мою душу при помощи заклинания и держал ее внутри этого механического тела.

– Как Пикси – сказала Тесса. – Только вместо демона в ловушке ангел.

– Я – Ангел Божий – сказал ангел, паря перед ней. – Я брат Сиджи, Кураби и Зураха, Фраваши и Дакини.

– И это твое истинное обличие? Ты именно так и выглядишь?

– Ты видишь здесь только частицу того, кем я являюсь на самом деле. В моем истинном обличии я потрясающе красив. Я был свободой Небес, до того как был пойман в ловушку и привязан к тебе.

– Мне жаль – прошептала она.

– Ты не виновата. Ты не заключала меня в тюрьму. Наши души связаны, это верно, но уже тогда, когда я защищал тебя во чреве, я знал, что ты невинна.

– Мой ангел-хранитель

– Мало кто может требовать, чтобы ангел охранял их. Но ты можешь.

– Я не хочу требовать этого от тебя, – сказала Тесса. – Я хочу умереть на моих собственных условиях, а не быть вынужденной жить на условиях Мортмейна.

– Я не могу позволить тебе умереть. Голос ангела был полон печали. Тесса вспомнила о скрипке Джема, играющую музыку его сердца. Это – мое обязательство.

Тесса подняла голову. Свет от камина ударил ангела как солнечный свет – кристалл, бросая цветовое сияние против стен пещеры. Это не было никаким грязным хитрым изобретением; это было совершенством, искривленным и склонным к желанию Мортмейна, но в его божественном характере.

– Когда ты был ангелом, – сказала она, – как тебя звали?

– Меня звали, сказал ангел, Итуриэль.

– Итуриэль, – прошептала Тесса и протянул руку к ангелу, как будто могла дотронуться до него, успокоить его как-нибудь. Но ее пальцы встретили только пустой воздух. Ангел замерцал и исчез, оставляя позади себя лишь свещение, звездную вспышку перед глазами.

Волна холода ударила Тессу и она подскочила, глаза распахнулись. Она полулежала на холодном каменном полу перед почти угасшим огнем. В комнате было темно, ее освещали лишь красноватые угольки в камине. Кочерга была там, где и прежде. Рука взметнулась к шее и нашла там механического ангела.

Сон. Сердце Тессы упало. Всё это было лишь сном. Не было никакого ангела, чтобы купать ее в своём свете. Была только эта холодная комната, вторгающаяся темнота и механический ангел, неуклонно отсчитывающий минуты до конца всего в мире.

Уилл стоял на вершине Кадаир Идрис с поводьями в руках.

Когда он ехал к Долгеллау, он видел массивные стены Идриса возвышающийся над устьем Мавддач, он вдохнул с облегчением – он был здесь.

Он поднимался на эту гору раньше, в детстве, со своим отцом, и эти воспоминания остались с ним, как он свернул с дороги Динас Моудвей и поскакал на гору на спине Балиоса, который, казалось, еще чувствовал пламя деревни которую они оставили позади.

Они продолжили путь по заросшей сорняками обходной дороге – с одной стороны виднелось серебристое море, с другой – пик Сноудон, вплоть до долины Нант Кадаир.

Деревня Долгеллау, находившаяся ниже и сверкающая редкими огоньками, выглядела красиво, но Уилл не любовался ее видом.

Руна Ночного Видения, которую он себе нанес, позволила ему увидеть следы механических существ.

Их было столько, что земля была словно изорвана в том месте, где они спускались с горы, и с бьющимся сердцем он последовал по пути разрушения к вершине горы.

Их следы вели мимо огромных валунов, которые как помнил Уилл, назывались моренами.

Частично они сформировали стену, которая защищала Куум Каи, маленькую долину на вершине горы, в центре которой находилось Ллин Каи, чистое ледниковое озеро.

Следы механической армии вели от края озера -

И исчезали.

Уилл стоял, глядя на холодные, чистые воды.

Он помнил, при свете дня этот пейзаж был великолепен: Ллин Коу чисто синий, в окружении зеленой травы, и солнце касалось острых как бритва краев Майнод Пенкоуд, скал, окружающих озеро.

Он чувствовал себя в миллионе миль от Лондона.

Мерцающее отражение луны смотрело на него из воды.

Он вздохнул.

Вода спокойными волнами билась о берег озера, но это не могло стереть следы перемещения автоматов.

Было понятно откуда они пришли. Он протянул руку назад и похлопал Балиоса по шее.

– Жди меня здесь, – сказал он. – А если я не вернусь, возвращайся в Институт. Они будут рады увидеть тебя снова, старина.

Лошадь мягко заржала и немного потянула его за рукав, но Уилл только вздохнул и вошел в Ллин Коу.

Холодная жидкость лизнула его ботинки и попало на его брюки, замораживая его кожу.

Он ахнул шокированный этим.

– Снова мокрый, – мрачно сказал он, погружаясь в ледяные воды озера. Казалось, они втягивали его, как зыбучие пески, он едва успел ахнуть перед тем, как ледяная вода потащила его вниз, в темноту.

Кому: Шарлотте Бранвелл

От кого: Консула Вэйланда

Миссис Бранвелл,

Вы освобождаетесь от должности главы Института.

Хочу лишь сказать, что разочарован в вас и что теперь между нами нет доверия. Но слова тщетны, в свете того предательства, которое вы мне предложили. Я ожидаю, что к тому времени когда я завтра приеду в Лондон, вы и ваш муж уже покинете Институт и заберете свое имущество.

Несоблюдение этого требования приведет к жестким штрафным санкциям в соответствии с Законом.

Джошуа Вэйланд, Консул Анклава