Исследование устойчивости и объединение мужских и женских черт характера

Другой аспект этого вопроса демонстрируется интересными результатами исследования устойчивости к внешним воздействиям: люди разных полов показывали различные варианты сопротивления психологическому переутомлению и стрессу (Шигл, 2006). Выяснилось, что воплощение черт противоположного пола делают нас более устойчивыми к психологическим расстройствам. Эпидемиологические исследования показывают, что воплощение стереотипов крайних форм сексуальных ролей, стимулирует болезни. Исследование устойчивости предполагает, что обоим полам необходимы модели ролей, которые заключают в себе и мужские и женские черты. Если мы отнесем это к психотерапевтам, то можно предположить, что нам также необходимо воплощать в себе оба полюса полярности, для того чтобы быть психологически устойчивыми и способными к идентификации обоих полов.

Самоощущение этого аспекта также должно быть дифференцированным от воплощения противоположного пола и существования (в теле) противоположного пола. За рамками вопроса о воплощении противоположного пола, не рассматривая существование в теле другого пола и вопроса об эффективности, нам необходимо спросить себя о том, как само тело определяет форму взаимодействия в психотерапии. За редким исключением, мы уделяли слишком мало внимания этому вопросу. Поскольку наши паттерны контрпереноса зависят от нашей жизни и окружающей реальности, мы можем сформулировать далеко идущий вопрос о том, существуют ли особые мужские и женские формы психотерапии. Его, конечно же, можно только упомянуть здесь, поскольку он выходит за рамки данной статьи. Если мы признаем, что пол является ключевым аспектом пространства пациента, то мы поймем, что психотерапия автоматически становится гендерно-зависимой.

Вопросы, связанные с энергией гендерных отношений в профессиональной политике.

Последний вопрос гендерных различий, который я затрону в этой статье, касается профессиональной политики в гендерных вопросах. В Австрии, где я практикую, на одного мужчину – психотерапевта сейчас приходится более двух женщин – психотерапевтов. Эта гендерная диспропорция политически значима. Тенденции, наблюдаемы в других странах, позволяют предположить, что происходит значительная феминизация нашей профессии. Если так, то что это значит в будущем? Какие аспекты половых отношений относятся к ключевым вопросам в профессиональной политике и системе образования?

Смогут ли женщины утвердить себя в лидирующем положении, зависит от их способности рискнуть с целью занять своё место. В профессии психотерапевта возможность добиться успеха в данном отношении очень важна. Это некий вызов, включающий в себя нарциссический риск быть воспринятой не только в качестве душевной, заботливой матери, но также и в качестве «неудобной», бескомпромиссной или жесткой, то есть такой, какой привыкли видеть мужчин.

Размышляя о будущем психотерапии и гендерных различиях, мы не должны сбрасывать со счетов усиливающуюся феминизацию нашей профессии. Так, если количество студентов – мужчин продолжит уменьшаться, то количество мужчин – психотерапевтов, тренеров и супервизоров также будет уменьшаться. Мы, возможно, потеряем мужской полюс в гендерной полярности, при этом мы, гештальтисты, знаем, что происходит, если кто-то фиксируется на одном полюсе, а другой остается недоступным. Родители могут заменять друг друга в определенные периоды времени: мать может вести себя, как отец, а отец может вести себя, как мать. Но, в том случае, если отец исчезает и превращается в символ, то, затем, он действительно исчезает как значимый Другой. «Родитель – одиночка» – не самая радужная перспектива ни для гештальт-терапии, ни для психотерапии вообще.