Сказки Бажова Павла Петровича Биография Бажова Павла Петровича 8 страница

Погост - термин северорусский: погосты есть в Новгородской, Псковской, Суздальской и Смоленской землях; в остальных не встречаются. Погост - это древнейшая зачаточная клеточка земского государства. Уже Ольга установила по р. Мете погосты, но это не означает их первоначального установления: погосты имеют происхождение доисторическое (как места сходбища для общественного богослужения и как места торговли, возникающей при таких сходбищах). Словом, погостом называется как центральный пункт округа, так и самый округ. Что касается числа погостов, то в Новгородской земле к XVI в. оно дошло до 419; в Смоленской земле (по уставной грамоте 1150 г.) перечисляется до 45 погостов. Погост, включающий лишь население, был единицей, по которой распределялась дань, а потому погостом иногда называется сама дань, и в этом смысле слово "погост" заменяется словом "потуг". Вместо термина "погост" та же единица провинциального деления как в южных, так и в северных землях называется верьвью (корень слова общий индоевропейский - warf). Той же единице соответствуют и наименование сотня не только в городском, но и в провинциальном делении, и губа - в Псковской и Новгородской землях.

Провинции-колонии ("свободы") состоят в не менее тесной связи с государством, таковы северные провинции Новгородской земли: Тер, Пермь, Печора, Юрга, Вологда. Примером неустойчивости связи отдельных колоний с метрополией может служить Вятка. В них, как населенных преимущественно инородцами (кроме Вятки), не могло быть таких же порядков внутреннего управления, как в коренных частях земли. Они были источниками богатства для метрополии, но вместе с тем источником смут и переворотов со стороны могущественных бояр-колонистов.

Пограничные провинции иногда находились в совладении двух или нескольких государств, которые управляли ими (и пользовались данью) или поочередно, по годам, или совместно, деля доходы управления: так, Смоленская земля (по Уставной грамоте Ростислава) претендовала на старинную дань с Суздальско-Залесских волостей; Великие Луки, Ржева и Холмовский погост находились в совладении В. Новгорода, Литовского, а потом Московского государства.

Органы местного управления - двоякие. Они существуют для связи провинции с государством - органы централизации. Это посадники, именуемые иногда тысяцкими. Назначение куда-либо посадника означает присоединение местности к государству: по завоевании Волыни при Святополке назначается из Киева посадник в Луцк; Олег Черниговский, захватив землю Ростовскую, сажает там своих посадников; Мстислав Киевский, изгнав полоцких князей, назначает в их землю своих посадников. "Взять посадника" у какого-либо князя значит добровольно покориться ему: в 1147 г. "Куряне послаша (к сыну Юрия Долгорукого) и пояща у него посадник к себе". Возвращение старшим городом власти над пригородом ознаменовывается посылкой туда посадника (Ростов и Владимир); наоборот, достижение пригородом независимости выражается в принятии посадника (Псков и Новгород). Посадники назначались в каждый пригород или из подручных (младших) князей, или из бояр: в 1195 г. "да Всеволод Торцький (город Торческ) зятю своему Ростиславу, а в иный городы посла посадники своя". Хотя подручные князя не назывались прямо посадниками, но власть их одинакова с посадничьей. Посадник в пригороде обыкновенно был один (исключение для Псковской земли, см. выше). Выбор посадника совершался без согласия пригорода. Власть посадника имеет смешанный частный и государственный характер. Частный характер заметен особенно в правах пригородных князей: "печаль бысть ему (Всеволоду Ярославичу Киевскому) от сыновець своих, яко начаша ему стужати, хотя власти, ов сея, ов же другие; сей же, омиряя их, раздаваше власти им" (Лавр. лет. под 1093 г.). На таких же частных правах назначались лишь пригороды и пришлым членам владетельных домов: в 1165 г. "прибеже из Царя-города братан царев Кюр Андроник к Ярославу у Галкчь и прия и Ярослав с великою любовью да ему Ярослав неколико городов на утешение (Ипат. лет.). Такой же характер (но в меньшей степени) имела власть посадников-бояр; она сходна с московской системой кормления: кормление состояло в сборе корма натурой (коробейщике), судебных пошлинах и княжеских экономических доходах. Однако ни власть пригородных князей, ни власть посадников-бояр не есть в полном смысле власть частная: они обязаны заботиться о военной защите провинции, творить правый суд. Неугодных посадников пригороды изгоняют.

Впрочем, посадники, преследуя интересы кормления, мало вмешиваются во внутреннее управление провинции. Действительное местное управление находится в руках органов местного самоуправления - пригородного и волостного вече и выборных чиновников: старост, сотников, десятских и "добрых людей" (дог. 1229 г., ст. 33). Некоторые из первых избирались для управления целой провинцией (Уст. Двинск. гр., вступл.), другие - для ее подразделений (волостей, погостов).

2. Предметы управления

Государство первого периода по задачам управления совершенно отличается от государства последующих периодов, особенно 3-го (когда оно становится полицейским по преимуществу). Древнейшее государство есть по преимуществу военное.

а) Полиция в собственном смысле почти не входит в задачи государства; в частности, относительно полиции охранительной государство сознавало свои обязанности, но имело слишком мало средств для их исполнения: в 1024 г. беспорядок в Ростовской земле по поводу голода был прекращен князем Ярославом (который нарочно поспешил для этого из Новгорода) с большим успехом. Но вот другой случай: когда воевода черниговского князя Святослава Ярославича Ян (во 2-й половине XI в.) прибыл в Ростовскую и Белозерскую земли для сбора дани, то застал там возмутительные беспорядки, произведенные волхвами по поводу голода; они убивали женщин, якобы открывая под их кожей спрятанный хлеб. Ян признал своей обязанностью прекратить беспорядки, но у него было всего 12 отроков. Только угрозой белозерцам, что он не уедет от них целый год (жители обязаны были содержать княжеских послов), он заставил их выдать волхвов и наказать их. При перенесении мощей Бориса и Глеба толпа народа достигла такой величины, "яко страшно бяше видети народа множество", и не давала пройти процессии; Владимир Мономах приказал разбрасывать в народ куски ценных тканей и денег и тем только раздвинул народную массу. В 1147 г. ни князь, ни тысяцкий не могли защитить князя Игоря, убитого толпой.

Относительно полиции экономической князья для собственных личных и финансовых целей заботились об охране торговли (в которой первоначально сами участвовали) - охраняли почти ежегодными походами южные торговые пути греческий, соляной и залозный, когда кар званы двигались по степям мимо Днепровских порогов (походы 1168,1169 и 1170 гг.); войны новгородцев с Чудью и северных князей с волжскими болгарами имели главным образом ту же цель. К этой же цели направлены договоры с греками и немцами, по которым русские князья обязывались к принятию различных административных мер (паспорта купцам, устройство перевозок через волоки и др. - см. дог. Иг., ст. 2 и догов, смол. 1229 г., ст. 23). К поддержке внутренней торговли вели заботы по охранению правильных единиц веса и меры (хотя и порученные церкви по церковным уставам, но под высшим наблюдением государства) и назначение мытников на торги (см. Рус. Пр. Кар., 33). Сюда же относятся заботы о путях сообгцения как для торговых, так и для военных целей; Владимир Св., собираясь в 1014 г. в поход против своего сына - князя Новгородского, распорядился: "теребите путь, мостите мост"; но в Русской Правде есть указания на эту деятельность государства как обычную и постоянную ("уроки мостовые": Ак., 43, Кар. 10, 9); существует при Русской Правде и особый "устав мостовых" (о замощении В. Новгорода). Замощение производится окрестным населением, но под руководством княжеских "мостников" И "семенников". В 1115 г. Владимир Мономах устроил мост через Днепр у Вышгорода.

Что касается мер против голода и мер призрения, то их принимают князья как частные лица, из побуждений религиозных и моральных. В языческую эпоху для этой цели уменьшали население, убивая престарелых и женщин (которые тем самым приносились в жертву для умилостивления карающего божества). Христианские князья прекращали эту безобразную меру, не принимая никаких других, более рациональных. В летописях отмечены как голодные годы: 1024, 1070, 1127, 1128, 1145, 1161, 1170, 1188, 1214, 1215, 1230, 1231, 1279, 1291, 1297, 1298. Преимущественно страдали от голода Новгородская и Ростовская земли. Население иногда поголовно уходило для кормления в чужие страны (в 1214 г. из Ростовской земли "идоша вей людье в Болгары") или продавало иноземцам жен и детей (1128, 1215 гг.). Иногда князья, руководствуясь личными и финансовыми целями, усиливали тяжесть народной бедности в свою пользу: киевский князь Святопож Изяславич, прекративший войной с галицкими князьями подвоз соли из Галиции, захотел воспользоваться ее дороговизной, сделав ее продажу своей монополией (Патер. Печ. в житии Прохора), но большинство князей получает от летописцев похвалу за нищелюбие; кормление нищих учреждалось при каждом выдающемся событии и торжестве (церковном празднестве, восшествии на стол). Владимир Св. позволял "всякому нищему и убогому" приходить на княжеский двор, а для больных, которые сами не могут прийти, отправлял повозки, нагруженные хлебом, мясом, рыбой, овощами, медом и квасом (по Иакову Мниху, это делалось не в одном Киеве, но и "по всей земле Русской"). При перенесении мощей Борисаи Глебакнязья кормили убогих и странников три дня. Владимир Мономах учил детей: "Всего же паче убогих не забывайте, но елико могуще по силе кормите и придавайте сироте". Киевский князь Ростислав в 1154 г. все имение своего предшественника Вячеслава раздал по церквам и нищим.

Теми же религиозными мотивами объясняются и меры по развитию народного просвещения. Владимир Св. "нача... люди на крещенье приводити по всем градом и селом; послав нача поимати у нарочитые чади дети и даяти на ученье книжное; матери же чад сих плакахуся по них., аки по мертвеци"; таким образом, реформированное государство, опередив общество, употребляет даже насильственные меры для его блага. Ярослав вменил осуществление народного образования в обязанность приходским священникам: "веля им учити люди, понеже тем есть поручено Богом". Иногда детей давали на обучение частным учителям; в житии Феодосия рассказывается, что он был отдан "на учение божественных книг единому от учитель".

Как учреждения для призрения (богадельни, странноприимни-цы), так и для народного образования были поручены государством церкви. Впоследствии государство, стремясь к секуляризации церковного имущества, признало, что пожалование таких имуществ церкви имело единственной целью исполнение церковью задач призрения и образования. Следовательно, церковные учреждения этого рода должны быть признаны и государственными.

б) Финансовое управление. Первоначально личный доход князя полностью сливается с финансовыми средствами государства; но и интересы князя во многом совпадали и с интересами государства (особенно военная защита): бояре говорили Владимиру св. в пользу восстановления вир: "рать многа; оже вира, то на оружьи и на коних буди". Гагемейстер делает попытку отличить долю финансовых средств, идущую на частные нужды князей (1/3 доходов), от доли, идущей на общественные потребности (2/3). Ольга брала 1/3 дани с древлян на Вышгород, 2/3 на Киев; Ярослав и другие новгородские посадники уплачивали 2/3 в Киев и 1/3 оставляли себе; Мстислав Удалой, взяв дань с чуди, 2/3 отдал новгородцам, а 1/3 - своим дворянам. Едва ли такое предположение может быть принято безусловно. Иногда общество назначает экстраординарные налоги непосредственно на общественные нужды: например, налог, установленный новгородцами в 1018 г. для войны с киевским князем.

Источниками доходов были дани, поишны и повинности.

Дань курок. Дань (прямой налог) первоначально происходит из отношений победителя к побежденным: "Рекоша козаре (полянам): платите нам дань"; "Поча Олегвоевати древляне и, примучив и, имаше на них дань"; "Не хощю тяжки дани возложити", - говорит Ольга побежденным древлянам. Обращаясь в подать внутреннюю и постоянную, дань получает название урока (оброка) или уклада. Ольга до окончательного покорения древлян берет с них дань, а после присоединения Древлянской земли к Киевской устанавливает там "уставы и уроки". Новгородские посадники ежегодно платили в Киев "уроки" в 2000 гривен. Впрочем, такое употребление терминов не постоянно выдерживается и в древнейшее время: Ольга в Новгороде установила погосты, дани и оброки. Олег заповедал грекам давать "уклады" на русские города. Впоследствии (с XI в.) термин "дань" окончательно утвердился за внутренней податью.

Способом взимания дани вначале было полюдье, как бы военные походы, периодически повторяющиеся завоевания. Константин Порфирородный пишет о русских князьях: "Когда наступит ноябрь, князья со всеми русскими, оставив Киев, отправляются на полюдье - так называемая Гора - в славянские земли вервян, друговитян, кривичей, сервов (северян) и других, платящих дань Руси. Прошедши там зиму, когда вскроется Днепр, возвращается в Киев в апреле (De admin.imp., с. IX). В 945 г. "иде (Игорь) в Дерева в дань... и насиляще им и мужи его". Собрав дань, он говорит дружине: "Идете вы с данью домови, аяз възвращюся и похожю еще". С XI в. князья вместо себя посылают для сбора дани (в полюдье) специальных данщиков: "в то же время (около 1071 г.) приключися прити от Святослава дань емлющи Яневи" (на Белозеро); но тогда уже полюдье не имело вида военного похода; такое значение оно сохранило в XII и XIII вв. лишь относительно новопокоренных инородческих стран: в 1193 г. "идоша из Новгорода в Югру ратью", но это было только средством собрать дань (Новг. 1-я лет.). Хотя обычай княжеского полюдья сохраняется и в XII и XIII вв. (в 1190 г. "великому князю сушу в Ростове в полюдьи"...), но князь выезжал ради производств а суда; при этом, однако, князь получал подарки, обратившиеся в постоянный и таксированный доход; полюдье даровьное и погородье. Собственно же дань доставлялась из пригородов посадниками, и в пригороды - самим населением.

Единицами обложения были дым (двор) крало (плуг), но обе эти единицы в сущности означают одно и то же: участок земли, обрабатываемый силами одного домохозяина (соха здесь не орудие земледелия, а участок земли): "Сдумавше поляне и вдаша (козарам) от дыма мечь"; "Козаре имахуть на полянех, и на северех и на вятичих... по беле и веверице от дыма" (859 г.); между тем, когда князь Святослав пошел на вятичей и сказал им: кому дань даете? то они ответили: "Козаром по шелягуотрала даем" (стало быть, дым и рало тождественны). Несомненно, что та же единица обложения оставалась и во всем историческом течении 1-го периода: впоследствии в Западной Руси господствовала подымная подать, а в Московском государстве - посошная. Но распределение по дымам или сохам делало само население; государство же исчисляло дань по погостам: в уставных грамотах новгородского князя Станислава и смоленского Ростислава, с целью определить десятину церкви, исчисляется дань в Новгородской и Смоленской землях; в последней всего дани приходилось 3053 гривны; количество дани с каждого погоста неодинаково (смотря по величине и богатству погоста - о 200 до 2 гривен. Данью собственно облагаются лишь тяглые (жители погостов) домохозяева; бобыли же - истужники облагаются особым сбором "по тле, кто что мога". В число дани идет особый вид ее - переджр (возможно, косвенный налог, исчисляемый вперед). В число дани включается и "полюдье". Данью не обложены города; с них взимается только погородие (урок и почестье). Дань взималась в цифрах определенных и постоянных. Поголовной (подушной подати) до татар не было; свидетельства о ней некоторых памятников опровергаются другими, более достоверными.

Предметы, которыми взималась дань в древнейшее время, были сырые продукты: мед, шкуры пушных юерей, зерновой хлеб, лен, домашние животные: "Ради даем и медом и скорою", - говорят древляне Ольге. Олег начал брать с древлян дань "по черне куне". В 1294 г.волынский князь Мстислав наказал жителей города Берестья за измену данью "со Ю0по2лукнемеду,по2овци,по 15 десятков лну, и по 100 хлеба, а по 5 цебров овса, а по 5 цебров ржи, а по 20 куров". Впрочем, "почестье" с городов везде отчасти состояло из сырых продуктов. Дань собственно уже с довольно раннего времени взимается деньгами (иностранными): Олег брал с радимичей по щьлягу (шелягу - шиллингу) от рала. Собственная денежная единица первоначально состояла также из сырых продуктов (деньги назывались: "скот", "куны", "гривна" - единица веса металлов и других вещей), но с X в. гривна становится единственной денежной единицей.

Пошлины устанавливаются первоначально в целях благоустройства, а не финансовых. Вес и мера взимаются для покрытия расходов при взвешивании и измерении товаров в интересах торговли. С введением христианства они были поручены церкви (см. церковные уставы Владимира и Всеволода и договор смоленского князя Мстислава с немцами 1229 г., ст. 41); но потом опять перешли в ведение государства. Мыт (нем. Maut) и перевоз взимаются за предоставление средств или помощи со стороны государства при перевозке товаров через реку и волоки (см. догов, с немцами 1229, ст. 35 и 23). Корчмита - пошлина с содержателей корчем. Гостиная дань и торговое - пошлина за предоставление купцам (иноземным) мест для склада товаров и вообще за устройство рынков. Уголовные штрафы и судебные пошлины (вира и продажа, помочное, железное и др.) служили одним из главных источников финансовых средств государства (лет. 996 г.). Пошлины обыкновенно не исчисляются вперед ("что ее сойдет"); но иногда жители откупались от уплаты вир и продаж общим ежегодным взносом (см. уст. Роетисл. 1150 г.).

Повинности установлены с древнейших времен преимущественно для целей военного управления, а именно повоз: "Радимичи... платят дань Руси и повоз везут (со времени Владимира Св.) и до сего дне". Повоз состоял из обеспечения средств передвижения для военных дружин (лодок, телег), для княжеских данщиков и гонцов. Среди повинностей были градоделант - постройка и поправка укреплений всей волостью (см. Рус. Пр. Кар. 108). Построит и починка мостов (см. Рус. Пр. Ак., 43, Кар., 109 и 134).

Государственным имуществом может быть признано недвижимое имущество, которое переходило при смене князей от одного князя к другому; таковы дворцы ("дворы Ярославлн" в Киеве и Новгороде и др.), загородные замки (Городище в Новгороде, Вышгород в Киеве, Белчицы в Полоцке и др.). В Новгороде, где князья не могли приобретать недвижимости, на содержание их были отделены особые земли ("пожни" - см. дог. с Казим., ст. 19). Право охоты (по крайней мере в особых заповедных лесах) составляло княжескую привилегию и одну из самых важных статей дохода.

в) Военное управление. Военные силы состояли из дворов княжеского (дружины) и боярских и из народного ополчения. Дружины, как княжеские, так и боярские, были иногда многочисленны: "имею своих отроков 8 сот", - говорил князь Святополк, намереваясь в 1093 г. отправиться на половцев с одной своей дружиной. Симон-варяг прибыл на службу к князю с 3000 дворян. Содержание двора доставлялось князем (или боярином) непосредственно в его резиденцию (двор): при дворе Владимира Св. для дружины постоянно "бывало множество мяса, скота, зверины, было изобилие всего; когда они раз подпили, то начали роптать на князя, говоря: "горе нашим головам! Мы должны есть деревянными ложками, а не серебряными". Владимир велел выковать серебряные ложки, сказав: "Серебром и золотом не найду дружины, а с дружиною найду серебро и золото" (Лавр. лет.). "Мстислав (Владимирович) любяще дружину повелику, именья не щадяще, ни питья, ни яденья ни браняше" (Лавр, лет., 1036 г.). При увеличении числа дворов дворяне в мирное время распределялись на прокорм по пригородам и селем: в 1164 г., склоняя князя Святослава захватить черниговский стол, уведомляли его: "Дружина (прежнего князя) ти по городом далече". В другом случае (1160 г.) говорили: "Брат ти Святослав болен, а дружину пустил от себе прочь". Нет сомнения, что уже тогда боярам и дворянам назначались земельные участки во временное владение.

Народное ополчение составлялось из всех взрослых мужчин городского и сельского населения; возражая Мономаху, бояре Святополка говорили в 1103 г., что нельзя воевать весной, отрывая смердов от пашни. Горожане на вече говорили, что они готовы идти в поход и с детьми. Обыкновенно в поход выступало не все населшшр поголовно, но случаи действительно поголовного ополчения были. Когда в 1185 г. в знаменитом походе на половцев погибло северное ополчение, то половцы говорили: "пойдем на Семь (р. Сейм), где ся остале жены и дети". Когда Юрий в 1215 г. прибежал после поражения в Липецкой битве во Владимир, то там остались одни старцы и дети, женщины и духовные, ибо на войну "бяшеть погнано и из посе-лей и до пешьца" (Троицк, лет.). В этой битве погибло суздальцев 9233 воина. Если вече отказывается в созыве народного ополчения, то князь мог вызвать охотников: в 1147 г. киевский князь Изяслав сказал: "А тот добр, кто по мне пойдет, и то рек, съвокупи множество вой и поиде" (Ипат. лет.). Что касается числа ополченцев, то "В. Новгород во 2-й половине XII в. мог выставить 20 т. войска; области Новгородская, Ростовская и Рязанская (вместе) могли выставить 50 т." (Соловьев Ист. Рос., III, 22). В состав войска постоянно входят полки наемных иноземцев (варягов), поселенных варваров (черных клобуков) и союзников - половцев. Эти полки иногда превышали численностью ополчение русских земель: в 1138 г. киевский князь Ярополк повел в Чернигов 30 тысяч берендеев (?); в 1185 г. у князя Владимира Глебовича берендеев было 2100. Вооружение и коней ополчение получает от князя: "Оже вира, то на оружьи и на коних буди", - говорили при Владимире Св. "Вдай, княже, оружья и кони, еще бьемся с ними" (половцами), - требуют киевляне от своего князя в 1067 г. Во время похода и для дружины и для ополчения важнейшее средство продовольствия (и обогащения) составляла военная добыча в неприятельской земле и зажитье (реквизиции).

Войско состояло из конников и пеших: князь говорил киевлянам: "Теперь, братья киевляне, ступайте за мной к Чернигову на Ольговичей, собирайтесь все от мала до велика, у кого есть конь, тот на коне, а у кого нет коня, тот на лодье". Дворы княжеские обыкновенно были конные; ополчение же охотнее билось в пешем строю; новгородцы и смольняне в Липецкой битве объявили, что не хотят умирать на конях, хотят биться пешими, и, сбросив с себя верхние одежды и сапоги, пустились в битву босые. Дружина и ополчение имели своих отдельных предводителей - тысяцких. Вооружение состояло из броней, шлемов и щитов, а оружием были копья, стрелы, мечи, кии (палки), сулицы, ножи, рогатины и топоры.

Д. ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО (источники права)

Источниками права признаются обычай и закон. Первый период истории русского права есть время господства обычного права; законодательная деятельность власти, хотя начинается с древнейших времен и потом постепенно расширяется, но далеко еще не может конкурировать со сферой действия обычаев.

1. Обычное право

а) История застает восточных славян во время полного господства у них обычного права; древнейшие термины, означающие право вообще, относятся к обычному праву: "правда", "норов", "обычай", "преданье", "пошлина" (то, что "пошло" - общепринято издавна). Такое же значение имеют и термины "покон", и "закон", хотя впоследствии ими стали обозначать закон в собственном смысле. Летописец говорит о древних славянах, что они "имеяхуть обычаи своя, и законы отец своих и преданья, кождо свой норов", употребляя эти термины как равнозначные. "Якоже се и при нас, - продолжает летописец, - ныне половци закон держат отец своих - кровь проливати... ядуще мертвечину" и т.д. (т.е. изображаются обычаи половцев). Между тем тому же летописцу известно было различие между собственно законом и обычаем: "комуждо языку - овем исписан закон есть, другим же обычаи".

б) Происхождение обычного права. Вышеприведенные термины указывают и на происхождение обычного права, и на его свойства.

Признавая автономию (действия частного лица) за первоисточник права вообще, полагают возможным установить следующий процесс образования обычного права: более энергичное лицо поступает как ему угодно; другие следуют ему из пассивной подражательности; через установившуюся практику образуется привычка поступать так, а не иначе, а затем повальный обычай, из которого, наконец, складывается общее убеждение о необходимости всем действовать именно так, а не иначе. Но таким образом в основе права был бы положен произвол, т.е. отрицание права. Приведенная схема опровергается тем, что обычаи разных народов, разделенных пространством и временем (не имевших никакой возможности подражать один другому), сходны, а часто и тождественны.

Первоисточник права есть природа человека (физическая и моральная), подчиненная таким же законам, как и природа органическая и неорганическая. Право на первой ступени является чувством (инстинктом); такова месть, защита детей родителями и обратно; таково первоначальное право владения (вообще такой характер право сохраняет в семейных и родовых союзах). Все поступают одинаково не в силу подражания одному, а одновременно и повсюду, в силу действия одинакового чувства. На второй ступени право проникается сознанием (в союзах общинных и государственных), превращаясь из явлений природы в действия воли; то, что есть (факт), превращается в то, что должно быть (право); но законы сознания и воля у людей так же одинаковы, как и законы физической природы, сознанием освящаются те же самые нормы, которые были установлены природой; таким образом, личная творческая деятельность в праве совершенно сливается с общественной: Привычка лишь укрепляет действие единообразных норм, а не создает их. Разнообразие обычаев по племенам и нациям объясняется разными ступенями культуры и условиями экономической общественной жизни*.

______________________

* См. доп. II.

______________________

в) Обычное право выражается прежде всего в юридических действиях (фактах): однообразное повторение одних и тех же действий есть вернейший указатель для распознания обычного права, но требующий значительной осторожности, особенно по отношению к праву государственному: летописи и другие однородные источники сообщают с одинаковой объективностью как факты, вытекающие из права, так и нарушающие его; отсюда научные споры о правах старших городов относительно младших и т.д.; но та же самая объективность русских летописей (спокойствие и беспристрастие) облегчает возможность правильных выводов из фактов начал правомерных. Важнейшей формой выражения обычного права служат акты юридических сделок и судебные акты, служившие преимущественно для распознавания права гражданского и уголовного. В них действующие лица стараются совершить действие согласно с правом, но не всегда достигают этой цели. От первого периода нашей истории дошло весьма немного сделок (жалованная грам. кн. Мстислава 1130 г.; купчая Антония Римлянина 1147 г., вкладная гр. Варлаама 1192 г., рядная Тешаты 1226-1299 гг., духовная князя Владимира Волынского 1287 г. и духовная Климента XIII в. Сюда, впрочем, могут быть отнесены некоторые древнейшие акты новгородские и псковские XIV в. по своему содержанию). Обычное право выражается также в символах (условных фактах, созданных именно для выражения правомерности явления): "посаженье князя на стол" означает законность приобретения власти. Наконец, оно может быть выражено в словесных формулах - юридических пословицах, из которых некоторые позднее стали формой закона, а многие уцелели до наших дней со времен древнейших, например, "Молодой на битву, а старый - на думу"; "Молодой князь, молода и дума"; "На одном вече, да не одни речи" (требование единогласия); "Холоп - не смерд, а мужик - не зверь"; "Муж крепок по жене, а жена крепка по мужу" (см. Рус. Пр. Кар., 120); "Братчина судит, как судья" (см. Пек. судн. гр., ст. 113); "Легко воровать, как семеро норовят" - намек на седмеричное число послухов (см. Рус. Пр. Кар., 15); "Железа и змея боится" (намек на ордалии); "В поле - две воли, кому Бог поможет" (о судебном поединке); "Вор ворует - мир горюет"; "Кинешма да Решма кутят да мутят, а Сойдогда убытки платит" (о круговой поруке при уплате вир и продаж); "Чей хлеб кушаешь, того и слушаешь" (ограничение правоспособности договором личного найма); "На чью долю потянет поле, то скажет Юрьев день". Многие и другие пословицы, не отмеченные такой ясной печатью древности, могут быть отнесены к первым временам истории, например, "В отперты двери лезут звери" (см. Рус. Пр. Кар., ст. 38 и 39). Юридические нормы выражаются в них не всегда в положительной, но часто в отрицательной форме ("Мир не судья, были бы cватовья"). Лучший сборник русских пословиц (в том числе юридических) составлен В.И. Далем.