За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной,вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь! Нет! Мастер ошибался, когда с горечью говорил Иванушке в больнице в тотчас, когда ночь перевалилась через полночь, что она позабыла его. Этого бытьне могло. Она его, конечно, не забыла. Прежде всего откроем тайну, которую мастер не пожелал открыть Иванушке.Возлюбленную его звали Маргаритою Николаевной. Все, что мастер говорил оней, было сущей правдой. Он описал свою возлюбленную верно. Она была красиваи умна. К этому надо добавить еще одно -- с уверенностью можно сказать, чтомногие женщины все, что угодно, отдали бы за то, чтобы променять свою жизньна жизнь Маргариты Николаевны. Бездетная тридцатилетняя Маргарита была женоюочень крупного специалиста, к тому же сделавшего важнейшее открытиегосударственного значения. Муж ее был молод, красив, добр, честен и обожалсвою жену. Маргарита Николаевна со своим мужем вдвоем занимали весь верхпрекрасного особняка в саду в одном из переулков близ Арбата. Очаровательноеместо! Всякий может в этом убедиться, если пожелает направиться в этот сад.Пусть обратится ко мне, я скажу ему адрес, укажу дорогу -- особняк еще целдо сих пор. Маргарита Николаевна не нуждалась в деньгах. Маргарита Николаевна моглакупить все, что ей понравится. Среди знакомых ее мужа попадались интересныелюди. Маргарита Николаевна никогда не прикасалась к примусу. МаргаритаНиколаевна не знала ужасов житья в совместной квартире. Словом... Она быласчастлива? Ни одной минуты! С тех пор, как девятнадцатилетней она вышлазамуж и попала в особняк, она не знала счастья. Боги, боги мои! Что же нужнобыло этой женщине?! Что нужно было этой женщине, в глазах которой всегдагорел какой-то непонятный огонечек, что нужно было этой чуть косящей на одинглаз ведьме, украсившей себя тогда весною мимозами? Не знаю. Мне неизвестно.Очевидно, она говорила правду, ей нужен был он, мастер, а вовсе неготический особняк, и не отдельный сад, и не деньги. Она любила его, онаговорила правду. Даже у меня, правдивого повествователя, но постороннегочеловека, сжимается сердце при мысли о том, что испытала Маргарита, когдапришла на другой день в домик мастера, по счастью, не успев переговорить смужем, который не вернулся в назначенный срок, и узнала, что мастера уженет. Она сделала все, чтобы разузнать что-нибудь о нем, и, конечно, неразузнала ровно ничего. Тогда она вернулась в особняк и зажила на прежнемместе. -- Да, да, да, такая же самая ошибка! -- говорила Маргарита зимою, сидяу печки и глядя в огонь, -- зачем я тогда ночью ушла от него? Зачем? Ведьэто же безумие! Я вернулась на другой день, честно, как обещала, но было ужепоздно. Да, я вернулась, как несчастный Левий Матвей, слишком поздно! Все эти слова были, конечно, нелепы, потому что, в самом деле: чтоизменилось бы, если бы она в ту ночь осталась у мастера? Разве она спасла быего? Смешно! -- воскликнули бы мы, но мы этого не сделаем перед доведеннойдо отчаяния женщиной. В таких мучениях прожила Маргарита Николаевна всю зиму и дожила довесны. В тот самый день, когда происходила всякая нелепая кутерьма,вызванная появлением черного мага в Москве, в пятницу, когда был изгнанобратно в Киев дядя Берлиоза, когда арестовали бухгалтера и произошло ещемножество других глупейших и непонятных вещей, Маргарита проснулась околополудня в своей спальне, выходящей фонарем в башню особняка. Проснувшись, Маргарита не заплакала, как это бывало часто, потому чтопроснулась с предчувствием, что сегодня наконец что-то произойдет. Ощутивэто предчувствие, она стала его подогревать и растить в своей душе,опасаясь, чтобы оно ее не покинуло. -- Я верую! -- шептала Маргарита торжественно, -- я верую! Что-топроизойдет! Не может не произойти, потому что за что же, в самом деле, мнепослана пожизненная мука? Сознаюсь в том, что я лгала и обманывала и жилатайной жизнью, скрытой от людей, но все же нельзя за это наказывать такжестоко. Что-то случится непременно, потому что не бывает так, чтобычто-нибудь тянулось вечно. А кроме того, сон мой был вещий, за это яручаюсь. Так шептала Маргарита Николаевна, глядя на пунцовые шторы, наливающиесясолнцем, беспокойно одеваясь, расчесывая перед тройным зеркалом короткиезавитые волосы. Сон, который приснился в эту ночь Маргарите, был действительнонеобычен. Дело в том, что во время своих зимних мучений она никогда невидела во сне мастера. Ночью он оставлял ее, и мучилась она только в дневныечасы. А тут приснился. Приснилась неизвестная Маргарите местность -- безнадежная, унылая, подпасмурным небом ранней весны. Приснилось это клочковатое бегущее серенькоенебо, а под ним беззвучная стая грачей. Какой-то корявый мостик. Под ниммутная весенняя речонка, безрадостные, нищенские, полуголые деревья,одинокая осина, а далее, -- меж деревьев, -- бревенчатое зданьице, не то оно-- отдельная кухня, не то баня, не то черт знает что. Неживое все кругомкакое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине умостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вотадское место для живого человека! И вот, вообразите, распахивается дверь этого бревенчатого здания, ипоявляется он. Довольно далеко, но он отчетливо виден. Оборван он, неразберешь, во что он одет. Волосы всклокочены, небрит. Глаза больные,встревоженные. Манит ее рукой, зовет. Захлебываясь в неживом воздухе,Маргарита по кочкам побежала к нему и в это время проснулась. "Сон этот может означать только одно из двух, -- рассуждала сама ссобой Маргарита Николаевна, -- если он мертв и поманил меня, то это значит,что он приходил за мною, и я скоро умру. Это очень хорошо, потому чтомучениям тогда настанет конец. Или он жив, тогда сон может означать толькоодно, что он напоминает мне о себе! Он хочет сказать, что мы еще увидимся.Да, мы увидимся очень скоро." Находясь все в том же возбужденном состоянии, Маргарита оделась и сталавнушать себе, что, в сущности, все складывается очень удачно, а такиеудачные моменты надо уметь ловить и пользоваться ими. Муж уехал вкомандировку на целых три дня. В течение трех суток она предоставлена самойсебе, никто не помешает ей думать о чем угодно, мечтать о том, что ейнравится. Все пять комнат в верхнем этаже особняка, вся эта квартира,которой в Москве позавидовали бы десятки тысяч людей, в полном еераспоряжении. Однако, получив свободу на целых три дня, из всей этой роскошнойквартиры Маргарита выбрала далеко не самое лучшее место. Напившись чаю, онаушла в темную, без окон, комнату, где хранились чемоданы и разное старье вдвух больших шкафах. Присев на корточки, она открыла нижний ящик первого изних и из-под груды шелковых обрезков достала то единственно ценное, чтоимела в жизни. В руках Маргариты оказался старый альбом коричневой кожи, вкотором была фотографическая карточка мастера, книжка сберегательной кассысо вкладом в десять тысяч на его имя, распластанные между листкамипапиросной бумаги лепестки засохшей розы и часть тетради в целый лист,исписанной на машинке и с обгоревшим нижним краем. Вернувшись с этим богатством к себе в спальню, Маргарита Николаевнаустановила на трехстворчатом зеркале фотографию и просидела около часа,держа на коленях испорченную огнем тетрадь, перелистывая ее и перечитываято, в чем после сожжения не было ни начала, ни конца: "...Тьма, пришедшая сосредиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячиемосты, соединяющие храм со страшной антониевой башней, опустилась с небабездна и залила крылатых богов над гипподромом, хасмонейский дворец сбойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды... Пропал Ершалаим --великий город, как будто не существовал на свете..." Маргарите хотелось читать дальше, но дальше ничего не было, кромеугольной бахромы. Утирая слезы, Маргарита Николаевна оставила тетрадь, локти положила наподзеркальный столик и, отражаясь в зеркале, долго сидела, не спуская глаз сфотографии. Потом слезы высохли. Маргарита аккуратно сложила свое имущество,и через несколько минут оно было опять погребено под шелковыми тряпками, исо звоном в темной комнате закрылся замок. Маргарита Николаевна надевала в передней пальто, чтобы идти гулять.Красавица Наташа, ее домработница, осведомилась о том, что сделать навторое, и, получив ответ, что это безразлично, чтобы развлечь самое себя,вступила со своей хозяйкой в разговор и стала рассказывать бог знает что,вроде того, что вчера в театре фокусник такие фокусы показывал, что всеахнули, всем раздавал по два флакона заграничных духов и чулки бесплатно, апотом, как сеанс кончился, публика вышла на улицу, и -- хвать -- всеоказались голые! Маргарита Николаевна повалилась на стул под зеркалом впередней и захохотала. -- Наташа! Ну как вам не стыдно, -- говорила Маргарита Николаевна, --вы грамотная, умная девушка; в очередях врут черт знает что, а выповторяете! Наташа залилась румянцем и с большим жаром возразила, что ничего неврут и что она сегодня сама лично в гастрономе на Арбате видела однугражданку, которая пришла в гастроном в туфлях, а как стала у кассы платить,туфли у нее с ног исчезли и она осталась в одних чулках. Глаза вылупленные!На пятке дыра. А туфли эти волшебные, с того самого сеанса. -- Так и пошла? -- Так и пошла! -- вскрикивала Наташа, все более краснея оттого, что ейне верят, -- да вчера, Маргарита Николаевна, милиция человек сто ночьюзабрала. Гражданки с этого сеанса в одних панталонах бежали по Тверской. -- Ну, конечно, это Дарья рассказывала, -- говорила МаргаритаНиколаевна, -- я давно уже за ней замечала, что она страшная врунья. Смешной разговор кончился приятным сюрпризом для Наташи. МаргаритаНиколаевна пошла в спальню и вышла оттуда, держа в руках пару чулок и флаконодеколона. Сказав Наташе, что она тоже хочет показать фокус, МаргаритаНиколаевна подарила ей чулки и склянку и сказала, что просит ее только ободном -- не бегать в одних чулках по Тверской и не слушать Дарью.Расцеловавшись, хозяйка и домработница расстались. Откинувшись на удобную, мягкую спинку кресла в троллейбусе, МаргаритаНиколаевна ехала по Арбату и то думала о своем, то прислушивалась к тому, очем шепчутся двое граждан, сидящие впереди нее. А те, изредка оборачиваясь с опаской, не слышит ли кто, перешептывалисьо какой-то ерунде. Здоровенный, мясистый, с бойкими свиными глазками,сидящий у окна, тихо говорил маленькому своему соседу о том, что пришлосьгроб закрыть черным покрывалом... -- Да не может быть, -- поражаясь, шептал маленький, -- это что-тонеслыханное... А что же Желдыбин предпринял? Среди ровного гудения троллейбуса слышались слова от окошка: -- Уголовный розыск... скандал... ну, прямо мистика! Из этих отрывочных кусочков Маргарита Николаевна кое-как составилачто-то связное. Граждане шептались о том, что у какого-то покойника, акакого -- они не называли, сегодня утром из гроба украли голову! Вот из-заэтого этот Желдыбин так и волнуется теперь. Все эти, что шепчутся втроллейбусе, тоже имеют какое-то отношение к обокраденному покойнику. -- Поспеем ли за цветами заехать? -- беспокоился маленький, --кремация, ты говоришь, в два? Наконец Маргарите Николаевне надоело слушать эту таинственную трепотнюпро украденную из гроба голову, и она обрадовалась, что ей пора выходить. Через несколько минут Маргарита Николаевна уже сидела под кремлевскойстеной на одной из скамеек, поместившись так, что ей был виден Манеж. Маргарита щурилась на яркое солнце, вспоминала свой сегодняшний сон,вспоминала, как ровно год, день в день и час в час, на этой же самой скамьеона сидела рядом с ним. И точно так же, как и тогда, черная сумочка лежаларядом с нею на скамейке. Его не было рядом в этот день, но разговариваламысленно Маргарита Николаевна все же с ним: "Если ты сослан, то почему же недаешь знать о себе? Ведь дают же люди знать. Ты разлюбил меня? Нет, япочему-то этому не верю. Значит, ты был сослан и умер... Тогда, прошу тебя,отпусти меня, дай мне наконец свободу жить, дышать воздухом". МаргаритаНиколаевна отвечала за него: "Ты свободна... Разве я держу тебя?" Потомвозражала ему: "Нет, что это за ответ! Нет, ты уйди из моей памяти, тогда ястану свободна". Люди проходили мимо Маргариты Николаевны. Какой-то мужчина покосился нахорошо одетую женщину, привлеченный ее красотою и одиночеством. Он кашлянули присел на кончик той же скамьи, на которой сидела Маргарита Николаевна.Набравшись духу, он заговорил: -- Определенно хорошая погода сегодня... Но Маргарита так мрачно поглядела на него, что он поднялся и ушел. "Вот и пример, -- мысленно говорила Маргарита тому, кто владел ею, --почему, собственно, я прогнала этого мужчину? Мне скучно, а в этом ловеласенет ничего дурного, разве только что глупое слово "определенно"? Почему ясижу, как сова, под стеной одна? Почему я выключена из жизни?" Она совсем запечалилась и понурилась. Но тут вдруг та самая утренняяволна ожидания и возбуждения толкнула ее в грудь. "Да, случится!" Волнатолкнула ее вторично, и тут она поняла, что это волна звуковая. Сквозь шумгорода все отчетливее слышались приближающиеся удары барабана и звукинемного фальшивящих труб. Первым показался шагом следующий мимо решетки сада конный милиционер, аза ним три пеших. Затем медленно едущий грузовик с музыкантами. Далее --медленно двигающаяся похоронная новенькая открытая машина, на ней гроб весьв венках, а по углам площадки -- четыре стоящих человека: трое мужчин, однаженщина. Даже на расстоянии Маргарита разглядела, что лица стоящих впохоронной машине людей, сопровождающих покойника в последний путь, какие-тостранно растерянные. В особенности это было заметно в отношении гражданки,стоявшей в левом заднем углу автодрог. Толстые щеки этой гражданки как будтоизнутри распирало еще больше какою-то пикантной тайной, в заплывших глазахиграли двусмысленные огоньки. Казалось, что вот-вот еще немного, игражданка, не вытерпев, подмигнет на покойника и скажет: "Видали вы что-либоподобное? Прямо мистика!" Столь же растерянные лица были и у пешихпровожающих, которые, в количестве человек трехсот примерно, медленно шли запохоронной машиной. Маргарита провожала глазами шествие, прислушиваясь к тому, как затихаетвдали унылый турецкий барабан, выделывающий одно и то же "Бумс, бумс, бумс",и думала: "Какие странные похороны... И какая тоска от этого "бумса"! Ах,право, дьяволу бы заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет!Интересно знать, кого это хоронят с такими удивительными лицами?" -- Берлиоза Михаила Александровича, -- послышался рядом нескольконосовой мужской голос, -- председателя МАССОЛИТа. Удивленная Маргарита Николаевна повернулась и увидела на своей скамейкегражданина, который, очевидно, бесшумно подсел в то время, когда Маргаритазагляделась на процессию и, надо полагать, в рассеянности вслух задала свойпоследний вопрос. Процессия тем временем стала приостанавливаться, вероятно,задерживаемая впереди светофорами. -- Да, -- продолжал неизвестный гражданин, -- удивительное у нихнастроение. Везут покойника, а думают только о том, куда девалась егоголова! -- Какая голова? -- спросила Маргарита, вглядываясь в неожиданногососеда. Сосед этот оказался маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком, вкрахмальном белье, в полосатом добротном костюме, в лакированных туфлях и скотелком на голове. Галстук был яркий. Удивительно было то, что из кармашка,где обычно мужчины носят платочек или самопишущее перо, у этого гражданинаторчала обглоданная куриная кость. -- Да, изволите ли видеть, -- объяснил рыжий, -- сегодня утром вГрибоедовском зале голову у покойника стащили из гроба. -- Как же это может быть? -- невольно спросила Маргарита, в то же времявспомнив шепот в троллейбусе. -- Черт его знает как! -- развязно ответил рыжий, -- я, впрочем,полагаю, что об этом Бегемота не худо бы спросить. До ужаса ловко сперли.Такой скандалище! И, главное, непонятно, кому и на что она нужна, этаголова! Как ни была занята своим Маргарита Николаевна, ее все же поразилистранные враки неизвестного гражданина. -- Позвольте! -- вдруг воскликнула она, -- какого Берлиоза? Это, что вгазетах сегодня... -- Как же, как же... -- Так это, стало быть, литераторы за гробом идут? -- спросилаМаргарита и вдруг оскалилась. -- Ну, натурально, они! -- А вы их знаете в лицо? -- Всех до единого, -- ответил рыжий. -- Скажите, -- заговорила Маргарита, и голос ее стал глух, -- среди нихнету критика Латунского? -- Как же его не может быть? -- ответил рыжий, -- вон он с краю вчетвертом ряду. -- Это блондин-то? -- щурясь, спросила Маргарита. -- Пепельного цвета... Видите, он глаза вознес к небу. -- На патера похож? -- Во-во! Больше Маргарита ничего не спросила, всматриваясь в Латунского. -- А вы, как я вижу, -- улыбаясь, заговорил рыжий, -- ненавидите этогоЛатунского. -- Я еще кой-кого ненавижу, -- сквозь зубы ответила Маргарита, -- но обэтом неинтересно говорить. Процессия в это время двинулась дальше, за пешими потянулись большеючастью пустые автомобили. -- Да уж, конечно, чего тут интересного, Маргарита Николаевна! Маргарита удивилась: -- Вы меня знаете? Вместо ответа рыжий снял котелок и взял его на отлет. "Совершенно разбойничья рожа!" -- подумала Маргарита, вглядываясь всвоего уличного собеседника. -- Я вас не знаю, -- сухо сказала Маргарита. -- Откуда ж вам меня знать! А между тем я к вам послан по делу. Маргарита побледнела и отшатнулась. -- С этого прямо и нужно было начинать, -- заговорила она, -- а немолоть черт знает что про отрезанную голову! Вы меня хотите арестовать? -- Ничего подобного, -- воскликнул рыжий, -- что это такое: раз ужзаговорил, так уж непременно арестовать! Просто есть к вам дело. -- Ничего не понимаю, какое дело? Рыжий оглянулся и сказал таинственно: -- Меня прислали, чтобы вас сегодня вечером пригласить в гости. -- Что вы бредите, какие гости? -- К одному очень знатному иностранцу, -- значительно сказал рыжий,прищурив глаз. Маргарита очень разгневалась. -- Новая порода появилась: уличный сводник, -- поднимаясь, чтобыуходить, сказала она. -- Вот спасибо за такие поручения! -- обидевшись, воскликнул рыжий ипроворчал в спину уходящей Маргарите: -- Дура! 
-- Мерзавец! -- отозвалась та, оборачиваясь, и тут же услышала за собойголос рыжего: -- Тьма, пришедшая со средиземного моря, накрыла ненавидимыйпрокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшнойАнтониевой башней... Пропал Ершалаим, великий город, как будто несуществовал на свете... Так пропадите же вы пропадом с вашей обгоревшейтетрадкой и сушеной розой! Сидите здесь на скамейке одна и умоляйте его,чтобы он отпустил вас на свободу, дал дышать воздухом, ушел бы из памяти! Побелев лицом, Маргарита вернулась к скамейке. Рыжий глядел на нее,прищурившись. -- Я ничего не понимаю, -- тихо заговорила Маргарита Николаевна, -- пролистки еще можно узнать... проникнуть, подсмотреть... Наташа подкуплена? да?Но как вы могли узнать мои мысли? -- она страдальчески сморщилась идобавила: -- Скажите мне, кто вы такой? Из какого вы учреждения? -- Вот скука-то, -- проворчал рыжий и заговорил громче: -- Простите,ведь я сказал вам, что ни из какого я не из учреждения! Сядьте, пожалуйста. Маргарита беспрекословно повиновалась, но все-таки, садясь, спросилаеще раз: -- Кто вы такой? -- Ну хорошо, зовут меня Азазелло, но ведь все равно вам это ничего неговорит. -- А вы мне не скажете, откуда вы узнали про листки и про мои мысли? -- Не скажу, -- сухо ответил Азазелло. -- Но вы что-нибудь знаете о нем? -- моляще шепнула Маргарита. -- Ну, скажем, знаю. -- Молю: скажите только одно, он жив? Не мучьте. -- Ну, жив, жив, -- неохотно отозвался Азазелло. -- Боже! -- Пожалуйста, без волнений и вскрикиваний, -- нахмурясь, сказалАзазелло. -- Простите, простите, -- бормотала покорная теперь Маргарита, -- я,конечно, рассердилась на вас. Но, согласитесь, когда на улице приглашаютженщину куда-то в гости... У меня нет предрассудков, я вас уверяю, --Маргарита невесело усмехнулась, -- но я никогда не вижу никаких иностранцев,общаться с ними у меня нет никакой охоты... и кроме того, мой муж... Моядрама в том, что я живу с тем, кого я не люблю, но портить ему жизнь считаюделом недостойным. Я от него ничего не видела, кроме добра... Азазелло с видимой скукой выслушал эту бессвязную речь и сказал сурово: -- Прошу вас минутку помолчать. Маргарита покорно замолчала. -- Я приглашаю вас к иностранцу совершенно безопасному. И ни одна душане будет знать об этом посещении. Вот уж за это я вам ручаюсь. -- А зачем я ему понадобилась? -- вкрадчиво спросила Маргарита. -- Вы об этом узнаете позже. -- Понимаю... Я должна ему отдаться, -- сказала Маргарита задумчиво. На это Азазелло как-то надменно хмыкнул и ответил так: -- Любая женщина в мире, могу вас уверить, мечтала бы об этом, -- рожуАзазелло перекосило смешком, -- но я разочарую вас, этого не будет. -- Что за иностранец такой?! -- в смятении воскликнула Маргарита такгромко, что на нее обернулись проходившие мимо скамейки, -- и какой мнеинтерес идти к нему? Азазелло наклонился к ней и шепнул многозначительно: -- Ну, интерес-то очень большой... Вы воспользуетесь случаем... -- Что? -- воскликнула Маргарита, и глаза ее округлились, -- если я васправильно понимаю, вы намекаете на то, что я там могу узнать о нем? Азазелло молча кивнул головой. -- Еду! -- с силой воскликнула Маргарита и ухватила Азазелло за руку,-- еду, куда угодно! Азазелло, облегченно отдуваясь, откинулся на спинку скамейки, закрывспиной крупно вырезанное слово "Нюра", и заговорил иронически: -- Трудный народ эти женщины! -- он засунул руки в карманы и далековперед вытянул ноги, -- зачем, например, меня послали по этому делу? Пустьбы ездил Бегемот, он обаятельный... Маргарита заговорила, криво и жалко улыбаясь: -- Перестаньте вы меня мистифицировать и мучить вашими загадками... Яведь человек несчастный, и вы пользуетесь этим. Лезу я в какую-то страннуюисторию, но, клянусь, только из-за того, что вы поманили меня словами о нем!У меня кружится голова от всех этих непонятностей... -- Без драм, без драм, -- гримасничая, отозвался Азазелло, -- в моеположение тоже нужно входить. Надавать администратору по морде, иливыставить дядю из дому, или подстрелить кого-нибудь, или какой-нибудь ещепустяк в этом роде, это моя прямая специальность, но разговаривать свлюбленными женщинами -- слуга покорный. Ведь я вас полчаса уже уламываю.Так едете? -- Еду, -- просто ответила Маргарита Николаевна. -- Тогда потрудитесь получить, -- сказал Азазелло и, вынув из карманакруглую золотую коробочку, протянул ее Маргарите со словами: -- Да прячьтеже, а то прохожие смотрят. Она вам пригодится, Маргарита Николаевна. Выпорядочно постарели от горя за последние полгода. (Маргарита вспыхнула, ноничего не ответила, а Азазелло продолжал.) Сегодня вечером, ровно в половинудесятого, потрудитесь, раздевшись донага, натереть этой мазью лицо и всетело. Дальше делайте, что хотите, но не отходите от телефона. В десять я вампозвоню и все, что нужно, скажу. Вам ни о чем не придется заботиться, васдоставят куда нужно, и вам не причинят никакого беспокойства. Понятно? Маргарита помолчала, потом ответила: -- Понятно. Эта вещь из чистого золота, видно по тяжести. Ну что же, япрекрасно понимаю, что меня подкупают и тянут в какую-то темную историю, закоторую я очень поплачусь. -- Это что же такое, -- почти зашипел Азазелло, -- вы опять? -- Нет, погодите! -- Отдайте обратно помаду. Маргарита крепче зажала в руке коробку и продолжала: -- Нет, погодите... Я знаю, на что иду. Но иду на все из-за него,потому что ни на что в мире больше надежды у меня нет. Но я хочу вамсказать, что, если вы меня погубите, вам будет стыдно! Да, стыдно! Я погибаюиз-за любви! -- и, стукнув себя в грудь, Маргарита глянула на солнце. -- Отдайте обратно, -- в злобе зашипел Азазелло, -- отдайте обратно, ик черту все это. Пусть посылают Бегемота. -- О нет! -- воскликнула Маргарита, поражая проходящих, -- согласна навсе, согласна проделать эту комедию с натиранием мазью, согласна идти кчерту на куличики. Не отдам! -- Ба! -- вдруг заорал Азазелло и, вылупив глаза на решетку сада, сталуказывать куда-то пальцем. Маргарита повернулась туда, куда указывал Азазелло, но ничегоособенного не обнаружила. Тогда она обернулась к Азазелло, желая получитьобъяснение этому нелепому "ба!", Но давать это объяснение было некому:таинственный собеседник Маргариты Николаевны исчез. Маргарита быстро сунуларуку в сумочку, куда перед этим криком спрятала коробочку, и убедилась, чтоона там. Тогда, ни о чем не размышляя, Маргарита торопливо побежала изАлександровского сада вон.
