Студопедия — Глава 15. Сон Никанора Ивановича
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Глава 15. Сон Никанора Ивановича






Нетрудно догадаться, что толстяк с багровой физиономией, которогопоместили в клинике в комнате N 119, был Никанор Иванович Босой. Попал он, однако, к профессору Стравинскому не сразу, а предварительнопобывав в другом месте. От другого этого места у Никанора Ивановича осталось в воспоминаниимало чего. Помнился только письменный стол, шкаф и диван. Там с Никанором Ивановичем, у которого перед глазами как-то мутилось отприливов крови и душевного возбуждения, вступили в разговор, но разговорвышел какой-то странный, путаный, а вернее сказать, совсем не вышел. Первый же вопрос, который был задан Никанору Ивановичу, был таков: -- Вы Никанор Иванович Босой, председатель домкома номер триста два-биспо Садовой? На это Никанор Иванович, рассмеявшись страшным смехом, ответилбуквально так: -- Я Никанор, конечно, Никанор! Но какой же я к шуту председатель! -- То есть как? -- спросили у Никанора Ивановича, прищуриваясь. -- А так, -- ответил он, -- что ежели я председатель, то я сразу долженбыл установить, что он нечистая сила! А то что же это? Пенсне треснуло...весь в рванине... Какой же он может быть переводчик у иностранца! -- Про кого говорите? -- спросили у Никанора Ивановича. -- Коровьев! -- вскричал Никанор Иванович, -- в пятидесятой квартире унас засел! Пишите: Коровьев. Его немедленно надо изловить! Пишите: шестоепарадное, там он. -- Откуда валюту взял? -- задушевно спросили у Никанора Ивановича. -- Бог истинный, бог всемогущий, -- заговорил Никанор Иванович, -- всевидит, а мне туда и дорога. В руках никогда не держал и не подозревал, какаятакая валюта! Господь меня наказует за скверну мою, -- с чувством продолжалНиканор Иванович, то застегивая рубашку, то расстегивая, то крестясь, --брал! Брал, но брал нашими советскими! Прописывал за деньги, не спорю,бывало. Хорош и наш секретарь Пролежнев, тоже хорош! Прямо скажем, все ворыв домоуправлении. Но валюты я не брал! На просьбу не валять дурака, а рассказывать, как попали доллары ввентиляцию, Никанор Иванович стал на колени и качнулся, раскрывая рот, какбы желая проглотить паркетную шашку. -- Желаете, -- промычал он, -- землю буду есть, что не брал? А Коровьев-- он черт. Всякому терпенью положен предел, и за столом уже повысили голос,намекнули Никанору Ивановичу, что ему пора заговорить на человеческом языке. Тут комнату с этим самым диваном огласил дикий рев Никанора Ивановича,вскочившего с колен: -- Вон он! Вон он за шкафом! Вот ухмыляется! И пенсне его... Держитеего! Окропить помещение! Кровь отлила от лица Никанора Ивановича, он, дрожа, крестил воздух,метался к двери и обратно, запел какую-то молитву и, наконец, понес полнуюоколесицу. Стало совершенно ясно, что Никанор Иванович ни к каким разговорам непригоден. Его вывели, поместили в отдельной комнате, где он несколько поутихи только молился и всхлипывал. На Садовую, конечно, съездили и в квартире N 50 побывали. Но никакогоКоровьева там не нашли, и никакого Коровьева никто в доме не знал и невидел. Квартира, занимаемая покойным Берлиозом и уехавшим в Ялту Лиходеевым,была совершенно пуста, и в кабинете мирно висели никем не поврежденныесургучные печати на шкафах. С тем и уехали с Садовой, причем с уехавшимиотбыл растерянный и подавленный секретарь домоуправления Пролежнев. Вечером Никанор Иванович был доставлен в клинику Стравинского. Там онповел себя настолько беспокойно, что ему пришлось сделать впрыскивание порецепту Стравинского, и лишь после полуночи Никанор Иванович уснул в 119-йкомнате, изредка издавая тяжелое страдальческое мычание. Но чем далее, темлегче становился его сон. Он перестал ворочаться и стонать, задышал легко ировно, и его оставили одного. Тогда Никанора Ивановича посетило сновидение, в основе которого,несомненно, были его сегодняшние переживания. Началось с того, что НиканоруИвановичу привиделось, будто бы какие-то люди с золотыми трубами в рукахподводят его, и очень торжественно, к большим лакированным дверям. У этихдверей спутники сыграли будто бы туш Никанору Ивановичу, а затем гулкий басс небес весело сказал: -- Добро пожаловать, Никанор Иванович! Сдавайте валюту. Удивившись крайне, Никанор Иванович увидел над собой черныйгромкоговоритель. Затем он почему-то очутился в театральном зале, где под золоченымпотолком сияли хрустальные люстры, а на стенах кенкеты. Все было какследует, как в небольшом по размерам, но богатом театре. Имелась сцена,задернутая бархатным занавесом, по темно-вишневому фону усеянным, какзвездочками, изображениями золотых увеличенных десяток, суфлерская будка идаже публика. Удивило Никанора Ивановича то, что вся эта публика была одного пола --мужского, и вся почему-то с бородами. Кроме того, поражало, что втеатральном зале не было стульев, и вся эта публика сидела на полу,великолепно натертом и скользком. Конфузясь в новом и большом обществе, Никанор Иванович, помявшисьнекоторое время, последовал общему примеру и уселся на паркет по-турецки,примостившись между каким-то рыжим здоровяком-бородачом и другим, бледным исильно заросшим гражданином. Никто из сидящих не обратил внимания нановоприбывшего зрителя. Тут послышался мягкий звон колокольчика, свет в зале потух, занавесьразошлась, и обнаружилась освещенная сцена с креслом, столиком, на которомбыл золотой колокольчик, и с глухим черным бархатным задником. Из кулис тут вышел артист в смокинге, гладко выбритый и причесанный напробор, молодой и с очень приятными чертами лица. Публика в зале оживилась,и все повернулись к сцене. Артист подошел к будке и потер руки. -- Сидите? -- спросил он мягким баритоном и улыбнулся залу. -- Сидим, сидим, -- хором ответили ему из зала тенора и басы. -- Гм... -- заговорил задумчиво артист, -- и как вам не надоест, я непонимаю? Все люди как люди, ходят сейчас по улицам, наслаждаются весеннимсолнцем и теплом, а вы здесь на полу торчите в душном зале! Неужто ужпрограмма такая интересная? Впрочем, что кому нравится, -- философскизакончил артист. Затем он переменил и тембр голоса, и интонации и весело и звучнообъявил: -- Итак, следующим номером нашей программы -- Никанор Иванович Босой,председатель домового комитета и заведующий диетической столовкой. ПопросимНиканора Ивановича! Дружный аплодисмент был ответом артисту. Удивленный Никанор Ивановичвытаращил глаза, а конферансье, закрывшись рукою от света рампы, нашел еговзором среди сидящих и ласково поманил его пальцем на сцену. И НиканорИванович, не помня как, оказался на сцене. В глаза ему снизу и спереди ударил свет цветных ламп, отчего сразупровалился в темноту зал с публикой. -- Ну-с, Никанор Иванович, покажите нам пример, -- задушевно заговорилмолодой артист, -- и сдавайте валюту. Наступила тишина. Никанор Иванович перевел дух и тихо заговорил: -- Богом клянусь, что... Но не успел он выговорить эти слова, как весь зал разразился крикаминегодования. Никанор Иванович растерялся и умолк. -- Насколько я понял вас, -- заговорил ведущий программу, -- вы хотелипоклясться богом, что у вас нет валюты? -- и он участливо поглядел наНиканора Ивановича. -- Так точно, нету, -- ответил Никанор Иванович. -- Так, -- отозвался артист, -- а простите за нескромность: откуда жевзялись четыреста долларов, обнаруженные в уборной той квартиры,единственным обитателем коей являетесь вы с вашей супругой? -- Волшебные! -- явно иронически сказал кто-то в темном зале. -- Так точно, волшебные, -- робко ответил Никанор Иванович понеопределенному адресу, не то артисту, не то в темный зал, и пояснил: --Нечистая сила, клетчатый переводчик подбросил. И опять негодующе взревел зал. Когда же настала тишина, артист сказал: -- Вот какие басни Лафонтена приходится мне выслушивать! Подбросиличетыреста долларов! Вот вы: все вы здесь валютчики! Обращаюсь к вам как кспециалистам -- мыслимое ли это дело? -- Мы не валютчики, -- раздались отдельные обиженные голоса в зале, --но дело это немыслимое. -- Целиком присоединяюсь, -- твердо сказал артист, -- и спрошу вас: чтомогут подбросить? -- Ребенка! -- крикнул кто-то из зала. -- Абсолютно верно, -- подтвердил ведущий программу, -- ребенка,анонимное письмо, прокламацию, адскую машину, мало ли что еще, но четырестадолларов никто не станет подбрасывать, ибо такого идиота в природе неимеется, -- и, обратившись к Никанору Ивановичу, артист добавил укоризненнои печально: -- Огорчили вы меня, Никанор Иванович! А я-то на вас надеялся.Итак, номер наш не удался. В зале раздался свист по адресу Никанора Ивановича. -- Валютчик он! -- выкрикивали в зале, -- из-за таких-то и мы невиннотерпим! -- Не ругайте его, -- мягко сказал конферансье, -- он раскается. -- И,обратив к Никанору Ивановичу полные слез голубые глаза, добавил: -- Ну,идите, Никанор Иванович, на место! После этого артист позвонил в колокольчик и громко объявил: -- Антракт, негодяи! Потрясенный Никанор Иванович, неожиданно для себя ставший участникомкакой-то театральной программы, опять оказался на своем месте на полу. Тутему приснилось, что зал погрузился в полную тьму и что на стенах выскочиликрасные горящие слова: "Сдавайте валюту!" Потом опять раскрылся занавес, иконферансье пригласил: -- Попрошу на сцену Сергея Герардовича Дунчиля. Дунчиль оказался благообразным, но сильно запущенным мужчиной летпятидесяти. -- Сергей Герардович, -- обратился к нему конферансье, -- вот ужеполтора месяца вы сидите здесь, упорно отказываясь сдать оставшуюся у васвалюту, в то время как страна нуждается в ней, а вам она совершенно ни кчему, а вы все-таки упорствуете. Вы -- человек интеллигентный, прекрасно всеэто понимаете и все же не хотите пойти мне навстречу. -- К сожалению, ничего сделать не могу, так как валюты у меня большенет, -- спокойно ответил Дунчиль. -- Так нет ли, по крайней мере, бриллиантов? -- спросил артист. -- И бриллиантов нет. Артист повесил голову и задумался, а потом хлопнул в ладоши. Из кулисывышла на сцену средних лет дама, одетая по моде, то есть в пальто безворотника и в крошечной шляпке. Дама имела встревоженный вид, а Дунчильпоглядел на нее, не шевельнув бровью. -- Кто эта дама? -- спросил ведущий программу у Дунчиля. -- Это моя жена, -- с достоинством ответил Дунчиль и посмотрел надлинную шею дамы с некоторым отвращением. -- Мы потревожили вас, мадам Дунчиль, -- отнесся к даме конферансье, --вот по какому поводу: мы хотели вас спросить, есть ли еще у вашего супругавалюта? -- Он тогда все сдал, -- волнуясь, ответила мадам Дунчиль. -- Так, -- сказал артист, -- ну, что же, раз так, то так. Если всесдал, то нам надлежит немедленно расстаться с Сергеем Герардовичем, что жеподелаешь! Если угодно, вы можете покинуть театр, Сергей Герардович, -- иартист сделал царственный жест. Дунчиль спокойно и с достоинством повернулся и пошел к кулисе. -- Одну минуточку! -- остановил его конферансье, -- позвольте мне напрощанье показать вам еще один номер из нашей программы, -- и опять хлопнулв ладоши. Черный задний занавес раздвинулся, и на сцену вышла юная красавица вбальном платье, держащая в руках золотой подносик, на котором лежала толстаяпачка, перевязанная конфетной лентой, и бриллиантовое колье, от которого вовсе стороны отскакивали синие, желтые и красные огни. Дунчиль отступил на шаг, и лицо его покрылось бледностью. Зал замер. -- Восемнадцать тысяч долларов и колье в сорок тысяч золотом, --торжественно объявил артист, -- хранил Сергей Герардович в городе Харькове вквартире своей любовницы Иды Геркулановны Ворс, которую мы имеемудовольствие видеть перед собою и которая любезно помогла обнаружить этибесценные, но бесцельные в руках частного лица сокровища. Большое спасибо,Ида Геркулановна. Красавица, улыбнувшись, сверкнула зубами, и мохнатые ее ресницыдрогнули. -- А под вашею полною достоинства личиною, -- отнесся артист к Дунчилю,-- скрывается жадный паук и поразительный охмуряло и врун. Вы извели всех заполтора месяца своим тупым упрямством. Ступайте же теперь домой, и пусть тотад, который устроит вам ваша супруга, будет вам наказанием. Дунчиль качнулся и, кажется, хотел повалиться, но чьи-то участливыеруки подхватили его. Тут рухнул передний занавес и скрыл всех бывших насцене. Бешеные рукоплескания потрясли зал до того, что Никанору Ивановичупоказалось, будто в люстрах запрыгали огни. А когда передний черный занавесушел вверх, на сцене уже никого не было, кроме одинокого артиста. Он сорвалвторой залп рукоплесканий, раскланялся и заговорил: -- В лице этого Дунчиля перед вами выступил в нашей программе типичныйосел. Ведь я же имел удовольствие говорить вчера, что тайное хранение валютыявляется бессмыслицей. Использовать ее никто не может ни при какихобстоятельствах, уверяю вас. Возьмем хотя бы этого Дунчиля. Он получаетвеликолепное жалованье и ни в чем не нуждается. У него прекрасная квартира,жена и красавица любовница. Так нет же, вместо того, чтобы жить тихо имирно, без всяких неприятностей, сдав валюту и камни, этот корыстный болвандобился все-таки того, что разоблачен при всех и на закуску нажил крупнейшуюсемейную неприятность. Итак, кто сдает? Нет желающих? В таком случаеследующим номером нашей программы -- известный драматический талант, артистКуролесов Савва Потапович, специально приглашенный, исполнит отрывок из"Скупого рыцаря" поэта Пушкина. Обещанный Куролесов не замедлил появиться на сцене и оказался рослым имясистым бритым мужчиной во фраке и белом галстуке. Без всяких предисловий он скроил мрачное лицо, сдвинул брови изаговорил ненатуральным голосом, косясь на золотой колокольчик: -- Как молодой повеса ждет свиданья с какой-нибудь развратницейлукавой... И Куролесов рассказал о себе много нехорошего. Никанор Иванович слышал,как Куролесов признавался в том, что какая-то несчастная вдова, воя, стоялаперед ним на коленях под дождем, но не тронула черствого сердца артиста.Никанор Иванович до своего сна совершенно не знал произведений поэтаПушкина, но самого его знал прекрасно и ежедневно по нескольку разпроизносил фразы вроде: "А за квартиру Пушкин платить будет?" Или "Лампочкуна лестнице, стало быть, Пушкин вывинтил?", "Нефть, стало быть, Пушкинпокупать будет?" Теперь, познакомившись с одним из его произведений, Никанор Ивановичзагрустил, представил себе женщину на коленях, с сиротами, под дождем, иневольно подумал: "А тип все-таки этот Куролесов!" А тот, все повышая голос, продолжал каяться и окончательно запуталНиканора Ивановича, потому что вдруг стал обращаться к кому-то, кого насцене не было, и за этого отсутствующего сам же себе и отвечал, причемназывал себя то "государем", то "бароном", то "отцом", то "сыном", то на"вы", то на "ты". Никанор Иванович понял только одно, что помер артист злою смертью,прокричав: "Ключи! Ключи мои!" -- повалившись после этого на пол, хрипя иосторожно срывая с себя галстух. Умерев, Куролесов поднялся, отряхнул пыль с фрачных брюк, поклонился,улыбнувшись фальшивой улыбкой, и удалился при жидких аплодисментах. Аконферансье заговорил так: -- Мы прослушали с вами в замечательном исполнении Саввы Потаповича"Скупого рыцаря". Этот рыцарь надеялся, что резвые нимфы сбегутся к нему ипроизойдет еще многое приятное в том же духе. Но, как видите, ничего этогоне случилось, никакие нимфы не сбежались к нему, и музы ему дань непринесли, и чертогов он никаких не воздвиг, а, наоборот, кончил оченьскверно, помер к чертовой матери от удара на своем сундуке с валютой икамнями. Предупреждаю вас, что и с вами случится что-нибудь в этом роде,если только не хуже, ежели вы не сдадите валюту! Поэзия ли Пушкина произвела такое впечатление или прозаическая речьконферансье, но только вдруг из зала раздался застенчивый голос: -- Я сдаю валюту. -- Милости прошу на сцену! -- вежливо пригласил конферансье,всматриваясь в темный зал. И на сцене оказался маленького роста белокурый гражданин, судя по лицу,не брившийся около трех недель. -- Виноват, как ваша фамилия? -- осведомился конферансье. -- Канавкин Николай, -- застенчиво отозвался появившийся. -- А! Очень приятно, гражданин Канавкин, итак? -- Сдаю, -- тихо сказал Канавкин. -- Сколько? -- Тысячу долларов и двадцать золотых десяток. -- Браво! Все, что есть? Ведущий программу уставился прямо в глаза Канавкину, и НиканоруИвановичу даже показалось, что из этих глаз брызнули лучи, пронизывающиеКанавкина насквозь, как бы рентгеновские лучи. В зале перестали дышать. -- Верю! -- наконец воскликнул артист и погасил свой взор, -- верю! Этиглаза не лгут. Ведь сколько же раз я говорил вам, что основная ваша ошибказаключается в том, что вы недооцениваете значения человеческих глаз.Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза -- никогда! Вам задаютвнезапный вопрос, вы даже не вздрагиваете, в одну секунду овладеваете собойи знаете, что нужно сказать, чтобы укрыть истину, и весьма убедительноговорите, и ни одна складка на вашем лице не шевельнется, но, увы,встревоженная вопросом истина со дна души на мгновение прыгает в глаза, ивсе кончено. Она замечена, а вы пойманы! Произнеся, и с большим жаром, эту очень убедительную речь, артистласково осведомился у Канавкина: -- Где же спрятаны? -- У тетки моей, Пороховниковой, на Пречистенке... -- А! Это... постойте... это у Клавдии Ильиничны, что ли? -- Да. -- Ах да, да, да! Маленький особнячок? Напротив еще палисадничек? Какже, знаю, знаю! А куда ж вы их там засунули? -- В погребе, в коробке из-под Эйнема... Артист всплеснул руками. -- Видали вы что-нибудь подобное? -- вскричал он огорченно. -- Да ведьони ж там заплесневеют, отсыреют! Ну мыслимо ли таким людям доверить валюту?А? Чисто как дети, ей-богу! Канавкин и сам понял, что нагрубил и проштрафился, и повесил своюхохлатую голову. -- Деньги, -- продолжал артист, -- должны храниться в госбанке, вспециальных сухих и хорошо охраняемых помещениях, а отнюдь не в теткиномпогребе, где их могут, в частности, попортить крысы! Право, стыдно,Канавкин! Ведь вы же взрослый человек. Канавкин уже не знал, куда и деваться, и только колупал пальцем бортсвоего пиджачка. -- Ну ладно, -- смягчился артист, -- кто старое помянет... -- И вдругдобавил неожиданно: -- Да, кстати: за одним разом чтобы, чтоб машину зря негонять... у тетки этой самой ведь тоже есть? А? Канавкин, никак не ожидавший такого оборота дела, дрогнул, и в театренаступило молчание. -- Э, Канавкин, -- укоризненно-ласково сказал конферансье, -- а я-тоеще похвалил его! На-те, взял да и засбоил ни с того ни с сего! Нелепо это,Канавкин! Ведь я только что говорил про глаза. Ведь видно, что у тетки есть.Ну, чего вы нас зря терзаете? -- Есть! -- залихватски крикнул Канавкин. -- Браво! -- крикнул конферансье. -- Браво! -- страшно взревел зал. Когда утихло, конферансье поздравил Канавкина, пожал ему руку,предложил отвезти в город в машине домой, и в этой же машине приказалкому-то в кулисах заехать за теткой и просить ее пожаловать в женский театрна программу. -- Да, я хотел спросить, -- тетка не говорила, где свои прячет? --осведомился конферансье, любезно предлагая Канавкину папиросу и зажженнуюспичку. Тот, закуривая, усмехнулся как-то тоскливо. -- Верю, верю, -- вздохнув, отозвался артист, -- эта сквалыга не то чтоплемяннику -- черту не скажет этого. Ну, что же, попробуем пробудить в нейчеловеческие чувства. Быть может, еще не все струны сгнили в ее ростовщичьейдушонке. Всего доброго, Канавкин! И счастливый Канавкин уехал. Артист осведомился, нет ли еще желающихсдать валюту, но получил в ответ молчание. -- Чудаки, ей-богу! -- пожав плечами, проговорил артист, и занавесскрыл его. Лампы погасли, некоторое время была тьма, и издалека в ней слышалсянервный тенор, который пел: "Там груды золота лежат и мне они принадлежат!" Потом откуда-то издалека дважды донесся аплодисмент. -- В женском театре дамочка какая-то сдает, -- неожиданно проговорилрыжий бородатый сосед Никанора Ивановича и, вздохнув, прибавил: -- Эх, кабыне гуси мои! У меня, милый человек, бойцовые гуси в Лианозове. Подохнут они,боюсь, без меня. Птица боевая, нежная, она требует ухода... Эх, кабы негуси! Пушкиным-то меня не удивишь, -- и он опять завздыхал. Тут зал осветился ярко, и Никанору Ивановичу стало сниться, что из всехдверей в него посыпались повара в белых колпаках и с разливными ложками вруках. Поварята втащили в зал чан с супом и лоток с нарезанным чернымхлебом. Зрители оживились. Веселые повара шныряли между театралами,разливали суп в миски и раздавали хлеб. -- Обедайте, ребята, -- кричали повара, -- и сдавайте валюту! Чего вамзря здесь сидеть? Охота была эту баланду хлебать. Поехал домой, выпил какследует, закусил, хорошо! -- Ну, чего ты, например, засел здесь, отец? -- обратилсянепосредственно к Никанору Ивановичу толстый с малиновой шеей повар,протягивая ему миску, в которой в жидкости одиноко плавал капустный лист. -- Нету! Нету! Нету у меня! -- страшным голосом прокричал НиканорИванович, -- понимаешь, нету! -- Нету? -- грозным басом взревел повар, -- нету? -- женским ласковымголосом спросил он, -- нету, нету, -- успокоительно забормотал он,превращаясь в фельдшерицу Прасковью Федоровну. Та ласково трясла стонущего во сне Никанора Ивановича за плечо. Тогдарастаяли повара и развалился театр с занавесом. Никанор Иванович сквозьслезы разглядел свою комнату в лечебнице и двух в белых халатах, но отнюдьне развязных поваров, сующихся к людям со своими советами, а доктора и всету же Прасковью Федоровну, держащую в руках не миску, а тарелочку, накрытуюмарлей, с лежащим на ней шприцем. -- Ведь это что же, -- горько говорил Никанор Иванович, пока ему делалиукол, -- нету у меня и нету! Пусть Пушкин им сдает валюту. Нету! -- Нету, нету, -- успокаивала добросердечная Прасковья Федоровна, -- ана нет и суда нет. Никанору Ивановичу полегчало после впрыскивания, и он заснул без всякихсновидений. Но благодаря его выкрикам тревога передалась в 120-ю комнату, гдебольной проснулся и стал искать свою голову, и в 118-ю, где забеспокоилсянеизвестный мастер и в тоске заломил руки, глядя на луну, вспоминая горькую,последнюю в жизни осеннюю ночь, полоску света из-под двери в подвале иразвившиеся волосы. Из 118-й комнаты тревога по балкону перелетела к Ивану, и он проснулсяи заплакал. Но врач быстро успокоил всех встревоженных, скорбных главою, и онистали засыпать. Позднее всех забылся Иван, когда над рекой уже светало.После лекарства, напоившего все его тело, успокоение пришло к нему, какволна, накрывшая его. Тело его облегчилось, а голову обдувала теплымветерком дрема. Он заснул, и последнее, что он слышал наяву, былопредрассветное щебетание птиц в лесу. Но они вскоре умолкли, и ему сталосниться, что солнце уже снижалось над Лысой Горой, и была эта гора оцепленадвойным оцеплением...







Дата добавления: 2015-08-30; просмотров: 416. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

ПУНКЦИЯ И КАТЕТЕРИЗАЦИЯ ПОДКЛЮЧИЧНОЙ ВЕНЫ   Пункцию и катетеризацию подключичной вены обычно производит хирург или анестезиолог, иногда — специально обученный терапевт...

Ситуация 26. ПРОВЕРЕНО МИНЗДРАВОМ   Станислав Свердлов закончил российско-американский факультет менеджмента Томского государственного университета...

Различия в философии античности, средневековья и Возрождения ♦Венцом античной философии было: Единое Благо, Мировой Ум, Мировая Душа, Космос...

Психолого-педагогическая характеристика студенческой группы   Характеристика группы составляется по 407 группе очного отделения зооинженерного факультета, бакалавриата по направлению «Биология» РГАУ-МСХА имени К...

Общая и профессиональная культура педагога: сущность, специфика, взаимосвязь Педагогическая культура- часть общечеловеческих культуры, в которой запечатлил духовные и материальные ценности образования и воспитания, осуществляя образовательно-воспитательный процесс...

Устройство рабочих органов мясорубки Независимо от марки мясорубки и её технических характеристик, все они имеют принципиально одинаковые устройства...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.009 сек.) русская версия | украинская версия