ВСАДНИКИ НОЧНОЙ ПОРОЙ

 

Году в сорок четвертом я разрабатывал немца.

Был такой майор. Могу вам сказать только, что служил он в Абвере, а вот насчет остального, конкретного, уж простите, помолчу. Иные операции и подписки срока давности не имеют, они насовсем. Не выдавая никаких тайн, можно сказать лишь, что был он не простым военнопленным, мы его собирались использовать кое в каких операциях, к которым он до плена имел прямое отношение. Ну, словом, классика жанра, напрягите воображение и вспомните иные романы еще советского времени...

Майор к тому времени уже немного поплыл, то есть прямого согласия на дальнейшее плодотворное сотрудничество еще на дал, но было ясно, что при неспешной и вдумчивой обработке из него еще выйдет толк в плане полной перевербовки...

Не стоит при слове "обработка" этак многозначительно морщиться. Вы меня не правильно поняли. Его никто и пальцем не трогал. Так подобные дела не делаются. Мы все были профессионалами, и мы, и майор, а профессионала надо обхаживать, как глупую красивую лялечку на пляже в Ялте...

Есть ситуации, когда мордобои и угрозы категорически непригодны, более того, вредны...

Как и в том случае. Я с ним работал задушевно, ясно вам? В мою задачу вовсе не входило сделать его коммунистом или хотя бы сочувствующим - нахрен оно нам надо, откровенно говоря? - Я просто-напросто должен был вползти к нему в душу. Расположить его к себе, мягко и ненавязчиво убедить в конце концов, что ничего страшного вроде измены присяге с ним не произойдет - всего-то и делов, что один профессионал, всесторонне оценив непростую жизненную ситуацию, принял решение согласиться с аргументами других профессионалов... Примерно так.

Понимаете? Работа была ювелирная. Я, пожалуй, неудачно привел пример с бабой на пляже.

Грамотно раскрутить неуступчивую бабу на койку - задача, конечно, порой нелегкая, но та, что стояла передо мной, была в десять раз труднее.

К тому же проиграть я не имел права. Это несговорчивую бабу можно в конце концов послать к черту, плюнуть и переключиться на другой объект, более доступный, а вот в моем случае такое категорически исключалось условиями игры. Если начальство велит в лепешку разбиться, но выполнить поставленную задачу, никакие объяснения в случае неудачи не принимаются.

И, знаете, у меня понемногу стало получаться.

На объекте я даже жил с ним в одной комнате, гулял в лесочке. Беседовал главным образом на отвлеченные темы - за жизнь, как говорится.

Издаля заходил, понемножку сужал круги... Мы это умели. Нас грамотно учили хорошие учителя...

Так вот, когда мы с ним уже стали беседовать доверительно, он мне однажды рассказал такую историю...

Дело это с ним произошло летом сорок первого, когда они катили вперед в полной уверенности, что этакими вот темпами и на Красную площадь въедут еще до листопада.

Его водитель тогда сбился с дороги, заплутал где-то в лесу. Он ехал на вездеходике с одним только водителем. Особо они тогда не встревожились - ну, победители, мать их, прут почти триумфально - и, когда стало темно, продолжали петлять по лесным дорогам в надежде, что где-нибудь на своих да наткнутся.

Временами останавливались, глушили мотор, прислушивались к ночной тишине - не слышно ли своих? Ночью, в тишине, работающий мотор машины далеко слышно, а уж танк...

Вот во время одной из таких "рекогносцировок" с ними это и произошло.

Он рассказывал подробно. Ночь, говорил, была светлая, со множеством звезд. Луна пошла на ущерб, но от нее еще оставалось не менее чем три четверти. Тишина, говорит, уютная, как будто и нет войны. Ночь, дорога неизвестно куда ведет, двойная колея, и он стоит на дороге, а водитель - чуть поодаль, в машине.

Тут из-за деревьев, из-за поворота показались всадники. Наш майор - он тогда, впрочем, был еще Капитаном - сначала нисколечко не встревожился, очень уж спокойно, открыто они ехали, и он поначалу решил, что это немецкая же кавалерия, обрадовался.

И, пока смотрел на них, стал понемногу соображать, что чего-то в открывшемся ему зрелище не хватает. Чего именно, он так и не успел сообразить - разглядел, что кавалеристы-то все, как один, в буденовках...

Самое смешное, что поначалу он даже не испугался, хотя должен был в первую очередь как-то отреагировать на внезапное появление противника. Он просто подумал чисто автоматически, как-то машинально, что зрелище это не правильное.

Разведчик он был опытный, хваткий, знающий, моментально увидел у них у всех на груди "разговоры". Знаете, эти разноцветные полосы, нашитые на гимнастерках, на груди, поперек? Вот это в просторечии и есть "разговоры". Немец прекрасно помнил, что буденовки в Красной Армии еще носят, а вот "разговоры" отменены давненько... Так что форма не правильная, такой давно уже нет...

И тут, говорил он, понял, чего не хватает картине...

Звуков!

Едущий рысью всадник производит довольно много шума - а здесь лошади копытами не стучали, уздечки не звякали, не доносилось вообще ни единого звука. Ни единого...

Что на него нашло, он объяснить затруднялся - это с его-то привычкой умело и быстро анализировать происходящее вокруг... Что-то определенно нашло, словно столбняк напал. Он стоял, как истукан, а всадники в старой красноармейской форме, давным-давно отмененной, ехали мимо него в безукоризненном строю, эскадрон за эскадроном, не обращая ни на немцев, ни на машину, ни малейшего внимания, совершенно бесшумно ехали, и сквозь них легонечко просвечивали деревья, все окружающее... Ага, вот именно.

Сквозь них немец видел деревья. Не люди это были вовсе, а натуральнейшие призраки. Привидения былой красной кавалерии, про которую былинники речистые ведут рассказ...

Сколько он так стоял, не помнит. Просто вдруг как-то так оказалось, что всадники все проехали, и никого больше нет на дороге, кроме него и водителя. Водитель, тут же выяснилось, тоже наблюдал эту призрачную кавалерию. Точно так же обмерши до полной оцепенелости.

Как, говорил, они оттуда вжарили! Наудачу, куда глаза глядят, не разбирая дороги. Ничего удивительного. Вполне возможно, я бы на их месте точно так же...

Своих они нашли под утро, но это уже неинтересно, это бытовуха. Нашли и нашли.

Вот такая история. Верю ли я ему? Вопрос деликатный... Сам я в жизни не сталкивался ни с какой чертовщиной - ни в форме призраков, ни в какой иной форме. Поэтому экспертом и свидетелем быть не могу.

А что до степени достоверности показаний... Знаете, почесавши в затылке согласно старому проверенному обычаю, можно со всей откровенностью сказать: дело ясное, что дело темное... Чтобы оставить себе на всякий случай свободу для возможного маневра, скажу обтекаемо: хрен его ведает... Вообще-то эта история с призраками - единственная, выламывающаяся своим содержанием и мистической подоплекой из содержания наших с ним долгих и обстоятельных бесед. Если ее исключить, можно с уверенностью говорить, что более он ни разу не пытался подпустить какой-то мистики. И, по моему глубокому убеждению, был не из тех, кто любит сочинять завлекательные байки, пускать пыль в глаза. Не тот человеческий типаж. Этакий приземленный пруссак. В те времена еще не было компьютеров, но теперь я бы сказал, что в нем было больше от компьютера, чем от человека, типичнейший пруссак, материалист, рационалист, и все такое прочее. Атеист, между прочим. С таким контингентом работать гораздо легче. Понимаете, верующий еще строит какие-то расчеты на загробную жизнь, свято считает, что в случае героической смерти от рук супостатов на облачко воссядет с арфой. А материалист - дело качественно иное. Он-то уверен, что потом не будет ничего. Совсем. И его гораздо легче поломать. Я ведь майора доломал в конце-то концов, работал он на нас безукоризненно. Орденок я получил потом, по результатам.

А те призраки... Конечно, если поддаться полету фантазии... Я как-то специально перепроверил. Уточнил, вернее. Именно по тем местам наша конница в двадцатом году шла на Польшу.

Может, это ездят те, которые не вернулись.

А что, версия как версия... Не к ночи будь помянута.