Глава 12. Он стоит на пустой равнине, протянувшейся до самого горизонта

 

 

Он стоит на пустой равнине, протянувшейся до самого горизонта. Это настоящая пустошь, но даже этих слов недостаточно, чтобы описать ее. Разве что знаешь, какой она была раньше. И Тор знает это. Вернее, человек, которым он стал в этом сне. Тор помнит имя этого человека, его жизнь, но понимает, что забудет обо всем, как только вернется в мир яви, в мир света и вещей. Этот человек видел равнину, покрытую раньше травой, видел, как собирают урожай, кормивший не только здешний народ, но и многих других. Он чувствовал дуновение теплого ветра, ласкавшего его лицо, слышал детский смех и звук горна, который звал людей на молитву или на праздник. Но не к бою, как сейчас.

Прежде в этой стране жили крестьяне и ремесленники, тут играли дети, улыбались женщины.

Но теперь Тор видит тут воинов, бесконечные колонны мужчин в черно-золотых доспехах — их больше, чем колосьев, росших здесь когда-то. Под ногами воинов — твердая скалистая порода, и в ее трещинах скапливается мутная вода. Земля пахнет солью и смертью. Вечная зима прогнала всех живых из этой части мира, а ветер превратил плодородную почву в пыль, и остались лишь ядовитые камни. А ведь раньше здесь жил целый народ. Теперь эти земли мертвы, и так будет всегда.

Что же они натворили? Чем прогневали норн, властительниц судьбы, которые навивают на веретене нити человеческой жизни? Почему норны так жестоко мстили, и не только им самим, но и тем, кого они хранили и кто ни в чем не был повинен?

И вновь звучит горн. Время пришло. Он видит воинов, их смертоносное оружие. Он чувствует их решимость к бою… Теперь он должен присоединиться к ним. Они ждут его.

Но Тор не хочет этой войны. Он никогда ее не хотел и в глубине души чувствует, что и остальные ее не хотят — ни эти воины, многие из которых погибнут в бою, ни его братья, ни отец.

— Время пришло, брат.

Тор медленно поворачивается и видит воина, чье лицо скрыто позолоченным забралом шлема.

— Знаю, — отвечает он.

Его рука опускается на рукоять священного оружия на поясе, и…

 

Тор так резко вскинулся ото сна, что чуть не потерял равновесие и не вывалился из седла. Ухватившись за гриву коня, он удивленно оглянулся. Черная каменная равнина сменилась заснеженной степью, ветер усилился и теперь пах не солью, а снегом. На небе больше не было солнца, и весь мир окутывали серые сумерки, взрезанные светлой полосой на востоке. Но больше всего Тор испугался, увидев свои руки. Теперь на нем не было латных перчаток, как во сне, левая ладонь лежала на потрескавшейся кожаной уздечке, а вот правая безвольно повисла, обмотанная грязной, заскорузлой от запекшейся крови тканью. Рука сильно болела, и боль горячими волнами накрывала плечо.

— Все опять в порядке?

Top не помнил, чтобы раньше что-то было не в порядке. Не помнил он и этот голос. Медленно повернув голову, он уставился на узкое лицо, обрамленное толстыми золотыми косами, и постепенно воспоминания вернулись. Вот только Тора снедало острое чувство утраты. Да, его воспоминания снова с ним, но память о сне исчезла, память о целой жизни.

— Мы давно в пути? — спросил он.

— Пару часов.

Конечно, Тор чувствовал, что это неправда. Они скакали уже давно, и теперь у него болела спина, а мышцы затекли от долгого пребывания в седле.

— Почему ты не разбудила меня?

— А зачем? Думаешь, так мы ехали бы быстрее?

Не ответив, Тор оглянулся. По снегу тянулся отчетливый след от копыт, а вдалеке виднелись какие-то смутные очертания — может, лес, или селение, или просто морок, наведенный его сознанием, которое отказывалось пребывать в полной пустоте.

В двадцати шагах позади ехал Лив и время от времени оглядывался. Тор знал, что зрение мальчика не настолько острое, как у него, а значит, ничего он там не увидит, но, тем не менее, одобрительно кивнул.

Лив сделал вид, что не заметил этого.

— Почему «опять»? — Тор ухватился за первую мысль, пришедшую ему в голову после пробуждения.

Урд недоуменно покосилась на него.

— Ты спросила меня, все ли опять в порядке.

— Ты бредил. Насколько я понимаю, тебе снова приснился кошмар?

Тор, помедлив, кивнул. Неприятный привкус во рту и холодный пот, от которого кожа становилась липкой, подтверждали слова Урд. Видимо, его опять лихорадило, но Top сомневался в том, что все увиденное им было лишь сном. Пожав плечами, он прищурился и зевнул.

— И… есть еще кое-что, о чем нам нужно поговорить.

— Я знаю, — ответил Тор. — Они нас по-прежнему преследуют. И они все ближе. — Он почувствовал это в тот самый момент, как проснулся, но тогда его мысли были слишком путаными, чтобы понять значение этого ощущения.

— Да. — Урд немного удивилась и почему-то даже расстроилась. — Мы пару раз меняли направление и пытались скрыть свои следы, но все без толку.

Тор кивнул. Следы его не особо беспокоили — конечно, они бросались в глаза, но ветер заметет их уже через пару минут. Вот только те, кто преследовал их, не нуждались в следах на снегу и не боялись потерять свою добычу.

Он не стал говорить об этом, чтобы не волновать Урд, к тому же она могла спросить его, откуда он это знает, а на этот вопрос у Тора не было ответа.

— Куда мы едем? — спросил он.

— Не знаю. — Урд пожала плечами. — Мы даже не представляем, где мы сейчас… Откуда же мне знать, куда мы едем?

— Тем лучше.

Урд удивленно посмотрела на него.

— Если мы сами не знаем, куда направляемся, то откуда это знать нашим преследователям? — Он улыбнулся.

— Да, смешно.

— Всегда нужно видеть что-то хорошее в любой ситуации, — заметил Тор. — Впрочем, ты ведь сама мне это говорила.

— Не припоминаю.

— По крайней мере, это похоже на твои слова.

Урд предпочла промолчать.

Тор попытался избавиться от паутины, опутывавшей его сознание, и осмотрелся повнимательнее. На первый взгляд все выглядело так, как ему показалось после пробуждения: они скакали по белой пустоши, тянувшейся до самого края мира. Тут было настолько пустынно, что сама пустота словно обретала очертания. Но он понимал, что это обманчивое впечатление. Несмотря на болезненное состояние, Тор чувствовал острее, чем кто бы то ни был, и сейчас знал: впереди что-то есть. Возможно, лес. А еще пахло проточной водой.

— Туда. — Он махнул рукой.

Урд внимательно всмотрелась в указанном направлении и задумчиво покачала головой.

— Либо ты действительно невероятный человек, либо мои целительские способности лучше, чем я полагала.

— Наверное, дело и в том, и в другом. Но там что-то есть, и я думаю, что мы сможем спрятаться.

«Вот только нам это не поможет, — горько подумал он. — Кто бы за нами ни следовал, укрыться от этих людей не так-то просто».

Тор жестом велел Урд ехать медленнее и дождался, пока их догонит Лив. Мальчик старался держать себя в руках, но было видно, что он обижен. Тор не понимал, что он такого сделал парнишке, но времени говорить об этом сейчас не было.

— Нам нужно укрытие. Придется скакать быстрее. Вы справитесь?

Урд и дети молча кивнули, хотя они были уже на пределе, да и лошади устали. Парни Сверига хорошо подбирали коней, но эти животные не привыкли скакать так долго без перерыва. Бедные создания делали все, что могли, но Тор сомневался в том, что этого было достаточно.

Его рука скользнула по украшенной рунами стали молота. Прикосновение должно было вселить в него уверенность, но даже это малейшее движение причинило ему боль, хотя Тор и почувствовал силу, сокрытую в оружии. Да, он готов защищаться, если придется, но о настоящем бое не могло быть и речи.

Некоторое время они скакали в полном молчании. Смутные очертания, проступавшие в вечных предрассветных сумерках, действительно оказались заснеженным лесом, который был меньше того, где они делали привал в прошлый раз, но достаточно большим, чтобы спрятаться в нем.

Уже издалека послышался плеск воды — рядом с лесом протекала узкая речушка, терявшаяся в сером мороке. Хотя река текла с гор, ее воды уже нагрелись и растопили ледяную корку, сковывавшую берега всю зиму. Оставшийся лед разбился под копытами лошади, словно хрупкое стекло. Тор подскакал к кромке леса, оставляя ложный след, а потом направил лошадь к речушке, подав остальным знак следовать за ним.

Эления удивленно подняла брови, в то время как Урд и Лив, видимо, поняли, что Тор намеревается делать.

Урд казалась обеспокоенной, а на лице парнишки проступила решимость, которой Тор обрадовался бы еще пару дней назад, но сейчас он больше волновался по поводу такого поведения мальчика.

— Мы будем скакать по воде, потому что у них могут быть собаки? — спросила Эления.

— Да, мы попытаемся сбить их со следа, — подтвердил Тор.

Эления посмотрела на него с сомнением, но все же завела лошадь в воду. Бедное животное тут же принялось фыркать, когда девочка попыталась удержать его, не пуская обратно на берег. Тору пришлось помогать детям справляться с лошадьми. Он понимал, почему кони так себя ведут: вода была достаточно холодной, да и речушка оказалась глубже, чем он рассчитывал. Снизу ноги коней охватывал холод; более того, вид реки оказался обманчивым — тут было сильное подводное течение, и лошадям было трудно справляться с этим. Кобыла Урд споткнулась, чуть не выбросив хозяйку из седла, и после этого Тор понял, насколько глупым оказался его план.

Наконец они поднялись на противоположный берег, и лошади остановились, дрожа от усталости. Дыхание паром вырывалось у бедных животных изо рта.

— И ты полагаешь, что этого хватит, чтобы сбить их со следа? — насмешливо осведомился Лив. — Мы ведь даже и мили не проехали! — Его голос тоже дрожал, но это не убавляло в нем едкости.

— Может, и так, — спокойно ответил Тор. — Но, если лошади падут от усталости, мы вообще ничего не добьемся.

— Верно говоришь, великий воин, — продолжил подтрунивать над ним парнишка.

— Лив! — Мать смерила его суровым взглядом, уже собравшись устроить ему головомойку, но Тор остановил ее:

— Ничего. В чем-то он прав. Это действительно была глупая идея.

И уже не первая. Происходило то, чего Тор так опасался. Он начал делать ошибки. Ошибки, которых он не мог себе позволить.

Тор махнул рукой на восток, где на небе протянулась тонкая светлая полоска.

— Скачите вперед. Я вас догоню.

Урд удивленно повернулась к нему, а Лив открыл рот, чтобы возразить, но не успел.

— Ты останешься со мной, — сказал Тор, обращаясь к парнишке.

Теперь Урд уже явно нервничала, но Тор лишь покачал головой, давая ей понять, что все в порядке. Они с Эленией поехали вперед.

Дождавшись, пока стук копыт утихнет, Тор молча повернулся к мальчику.

— Разве нам не нужно ехать назад? — не выдержав, спросил Лив.

— Зачем?

— Чтобы посмотреть, близко ли те, кто нас преследует.

— И опять вывести их на наш след? — Тор покачал головой. — Ты был прав. Они уже близко.

Оглянувшись, он вновь направил коня к опушке леса, казавшегося лишь тенью в серых сумерках.

Лив последовал за ним, стараясь держаться от Тора на расстоянии. Но, во всяком случае, мальчик больше не спорил.

Остановившись у крайнего ряда деревьев, Тор спешился и завел лошадь в подлесок. Недоумение на лице Лива проступало все более отчетливо.

Тор продолжал молчать. Уже через пару минут он нашел то, что искал. Дерево было довольно высоким, но высохшим: когда-то давно в ствол ударила молния, расколов его на две части. Одна половина сгорела, но вторая по прихотливой воле судьбы уцелела, однако ветки на ней были очень тонкими. Судя по их виду, они не выдержали бы и веса ребенка, не говоря уже о взрослом.

— Сверху откроется хороший обзор, — объяснил Тор. — Мой вес оно не выдержит, но у тебя должно получиться. Залезай.

На лице Лива проступило смятение. Помедлив, он сделал шаг вперед и остановился.

— Нет. Я не буду этого делать.

— А я полагал, что ты пошел за мной, чтобы помочь. И чтобы научиться быть великим воином, — с деланным разочарованием протянул Тор. — Тут хорошее место для засады. Если мы будем знать, сколько людей нас преследуют и откуда они двигаются, мы сможем заманить их в ловушку.

Озадаченно посмотрев на него, Лив подошел к дереву, схватился рукой за высохшую ветку и осторожно потянул ее вниз. Ветка с громким хрустом сломалась, лошади заржали от неожиданности.

— Это безумие, — пробормотал мальчик.

— Ты хочешь стать великим воином или нет?

— Я не полезу на дерево! Это самоубийство! — возмутился Лив.

Окинув его долгим взглядом, Тор презрительно поджал губы и вернулся к своему коню.

— Что ж, для того чтобы стать воином, нужно нечто большее, чем просто умение бахвалиться. — Он рассмеялся. — Но ты прав. Это было бы самоубийством даже для такого мальчишки, как ты.

— И что ты стал бы делать, если б я все-таки полез туда? — поинтересовался Лив.

— Если бы ты не переломал себе все кости, я хорошенько выпорол бы тебя.

— И что все это значит?

— Я взял тебя с собой не для того, чтобы посмотреть, где сейчас наши враги. Ты мне нужен не для этого.

Лив подозрительно прищурился, не зная, сердиться ему или удивляться.

— А для чего же?

— Нам нужно поговорить, Лив. Нам двоим. Так сказать, мужской разговор.

— Сейчас? — Лив беспомощно посмотрел вслед матери и сестре.

— Сейчас. — Тор кивнул. — Мы спасаемся бегством, Лив, и нас поджидает множество опасностей, даже больше, чем ты себе представляешь. Может случиться так, что нам придется полагаться только друг на друга. И я хочу быть уверенным в том, что могу доверять тебе.

— Конечно! — упрямо выпалил Лив. — Ты считаешь меня глупым ребенком, да?

— Нет, Лив, ты уже не ребенок. Но иногда ты ведешь себя по-детски. — Тор отмахнулся, видя, что мальчик собирается спорить с ним. — Пока мы жили в долине и все шло своим чередом, это было нормально. Никто не станет требовать у карапуза, чтобы он вел себя как подросток, а у подростка — как взрослый мужчина. Но сейчас все обстоит иначе. Не знаю, кто виноват в этом — я сам, Свериг или Сигислинда, — или просто так сложилась судьба. Я отослал твоих маму и сестру, чтобы выяснить, что нам с тобой делать.

— И ты это выяснил, когда я отказался лезть на дерево? — надменно поинтересовался Лив.

— Ты хочешь стать воином, — невозмутимо продолжил Тор. — В этом нет ничего плохого. Но ты слишком часто и чересчур уж легкомысленно говоришь об убийстве.

— Я? — воскликнул мальчик, демонстративно уставившись на Мьелльнир. — Это кто тут воин?

— Задача воина состоит не в том, чтобы убивать.

— Вот как? — Лив презрительно фыркнул, по-прежнему глядя на огромный боевой молот на поясе Тора. — А в чем же?

— Предотвратить убийство. Воин учится обращаться с оружием, чтобы защищать свою жизнь и жизнь дорогих ему людей. Я знаю, что ты не хочешь этого слышать и, может быть, даже не поймешь меня, но самый славный бой — это бой, которого удалось избежать.

На мгновение по лицу Лива скользнула тень сомнения, но затем мальчик упрямо замотал головой, так что капюшон накидки сполз ему на плечи.

— Это слова труса, — заявил он и поспешно вернул капюшон на место. — Так говорит тот, кто знает, что ему не выиграть боя.

— Так, значит, ты хотел бы, чтобы я убил Сверига, Бьерна и остальных? Но Бьерн — наш друг!

— Я тоже так думал. До тех пор пока они со Сверигом не вломились в наш дом!

— Они обидели вас? — спросил Тор.

— Мне-то они ничего не сделали. — Мальчик явно лгал, но Тор не стал возражать. — Однако они запугали Элению!

— И тебя.

— Я ничего не боюсь!

— Тогда ты глупец, — отрезал Тор. — Если ты действительно хочешь стать воином, то запомни первое правило: воин, который ничего не боится, — настоящий глупец. И он не доживет до старости, если не поймет этого.

— Я уже говорил тебе, что ты рассуждаешь как трус? — с вызовом бросил Лив.

— Значит, будь ты на моем месте, то убил бы их всех? — спокойно спросил Тор. — Бьерна, Сверига и его спутников? Но зачем?

— Они нас видели! — Лив махнул рукой в ту сторону, откуда они ждали нападения. — Они знают, что мы сбежали, и знают, в какую сторону мы скачем!

— И ты полагаешь, что если бы убил их всех, то остальные ничего не узнали бы? Как ты думаешь, что хуже — Свериг и полдюжины воинов, отправившиеся на наши поиски, или войско из всех людей в долине, способных держать оружие? Войско, которое решило объявить нам войну, так как мы убили ярла и его друзей? Бьерн — мудрый человек, и он, надеюсь, сумеет удержать от глупостей остальных хотя бы для того, чтобы больше никто не пострадал. Поверь мне, Лив, мертвый ярл для нас намного опаснее, чем живой.

Трудно было сказать, понял Лив его слова или нет.

— Все это пустая болтовня! Будь твой меч столь же остер, как и язык, то сейчас мне не пришлось бы волноваться за маму и сестру.

— Я не жду, что ты поймешь меня, — повысил голос Тор. — Но я требую, чтобы ты подчинялся мне. Когда все это закончится и мы будем в безопасности, поговорим спокойно. И я попытаюсь объяснить тебе, почему поступаю так, а не иначе. Я внимательно выслушаю тебя, обещаю. Но сейчас у нас нет времени. Ты будешь делать то, что я тебе говорю, не больше и не меньше.

— А если не буду?

— Ты очень важен для меня, Лив. Вы с Эленией мне как родные, и я буду заботиться о вас и беречь вас от любой беды. И я люблю вашу маму. Она — самое главное в моей жизни. Не заставляй меня делать выбор между вами.

— Я…

— Просто запомни. От этого может зависеть твоя жизнь.

Может, Ливу в этих словах послышалась угроза, но Тор решил оставить все как есть. Разговор прошел не так, как он ожидал, и, возможно, отношение к нему парнишки стало только хуже. Нужно будет серьезно поговорить с Ливом, когда появится время. Но не сейчас.

— Ты дашь мне слово, что будешь слушаться?

— А у меня есть выбор?

— Нет.

— Тогда я даю тебе слово.

— Пройдем вперед. — Тор невольно улыбнулся. — Оставайся рядом со мной.

— Я разве не должен ступать в твои следы?

— Тогда они станут глубже и ветру понадобится больше времени, чтобы занести их.

Лив обиженно покачал головой, но ничего не сказал и пошел рядом с Тором.

На самом деле Тора не интересовали следы. Ветер заметет их за несколько минут, сколь бы глубокими они ни были. Но нужно было дать мальчику понять, что к словам старших необходимо прислушиваться.

Они не прошли и сотни шагов, когда Лив вдруг остановился и, склонив голову к плечу, закрыл глаза и прислушался. Тор тоже сосредоточился на звуках, и через мгновение ощущение чужого присутствия посетило его во второй раз. Оно было слишком размытое, чтобы понять что-либо наверняка, но Тор чувствовал — враги уже близко.

Тору стало интересно, был ли слух мальчика таким же острым, как у него, или же его оставили силы?

— Кто-то идет, — наконец сказал Лив. — Я что-то слышу.

Тор не стал его поправлять. Дул сильный ветер, заглушавший все звуки вокруг, да и враги находились вне поля их зрения, так что на самом деле их нельзя было ни увидеть, ни услышать. Мальчик просто чувствовал, что кто-то скрывается в серых сумерках, и воспринимал это как звук.

— Да, они приближаются, — согласился с ним Тор. — Нужно торопиться.

Вернувшись к лошадям, Тор не стал загонять свою лошадь в ледяную воду, а быстро поскакал вперед. Уже вскоре они догнали Урд и Элению, продвинувшихся вовсе не так далеко, как Тор надеялся.

— Вперед! — крикнул он Урд. — Не останавливайтесь! Они догоняют нас!

Не тратя времени на излишние вопросы, Урд погнала коня рысцой — достаточно быстрой, но не очень утомительной. Лив скакал рядом с сестрой, лошадка которой оказалась хоть и послушной, но самой медлительной из всех, поэтому остальным приходилось под нее подстраиваться.

Переглянувшись с Урд, Тор занял место в конце колонны. Ему было ясно, что шансов скрыться от преследователей у них нет. Лошади держались на удивление хорошо, и земля по большей части оставалась ровной, поэтому они продвигались довольно быстро. Но с какой бы скоростью они ни скакали, от этих врагов им было не убежать.

Придется сражаться, а Тор знал, что у него нет на это сил. Но, возможно, он хотя бы немного оттянет начало боя и сам выберет место для неминуемой схватки.

Внезапно ветер утих, как будто Тор мысленно произнес какое-то ключевое слово, которого судьба только и дожидалась. Это произошло так неожиданно, что тишина болью отдалась в ушах. Урд пустила лошадь шагом, а потом и вовсе остановилась, наблюдая за Тором и детьми, которые догоняли ее. Вид у нее был вымотанный и уставший. Тора начала мучить совесть: Урд слишком долго находилась в седле, недосыпала в последнее время, да к тому же еще ждала ребенка, но при этом почти не отдыхала. Тор ни в коем случае не хотел навредить будущему сыну, но понимал, что сейчас нельзя останавливаться. Тем не менее он решил ехать медленнее, ведь от иноходи устали не только лошади, но и всадники. Преследователи пока еще оставались далеко, но, если от изнурения свалятся и люди, и животные, ситуация усугубится. Некоторое время все ехали молча.

— Нам нужно укрытие, — наконец сказала Урд. — И не на одну ночь.

Тор обеспокоенно повернулся к ней, но Урд, поспешно покачав головой, улыбнулась.

— Нет, не поэтому. До родов еще пройдет несколько недель.

— Вот именно. Всего несколько недель.

— Я не сказала «всего».

— Но сколько именно? Три? Четыре?

— Может, даже больше. — Урд, казалось, забавляли эти вопросы. — А если и так, то, знаешь ли, беременность не болезнь.

Тор хотел возразить, но она остановила его:

— Моя мать, крестьянка, была в поле, когда начались схватки. Она пошла домой, родила ребенка и уже через час вернулась к работе. И так восемь раз.

— У тебя семеро братьев и сестер?

— Восемь. — Урд улыбнулась. — Когда родилась моя младшая сестричка, мама лежала дома с переломанной ногой.

— И потом взяла костыли и пошла во двор, чтобы нарубить дров? — предположил Тор.

— Нет. Она умерла при родах.

— Сожалею. Извини.

— Ничего. Я почти не помню ее. В основном я знаю мать по рассказам.

— Как так? — Тор смутился. Он не хотел обидеть Урд своей шуткой.

— Представь, одиннадцать голодных ртов в семье… И вот однажды к нам на хутор приехала Несущая Свет. И забрала меня.

— Взяла и забрала?

— Она дала моим родителям денег. Для Несущей Свет это было мало, но для крестьян — очень много. Несущая Свет искала девочку, чтобы сделать ее жрицей, а я была как раз в подходящем возрасте для того, чтобы начать обучение. Мне было четыре или пять, по-моему. Уже достаточно большая, чтобы меня не нужно было пеленать, учить ходить или говорить, но еще довольно маленькая, чтобы можно было воспитать так, как хотелось моей наставнице.

— И родители отдали тебя?

— Продали, Тор, — поправила его Урд, словно говорила о какой-то мелочи, которую и упоминать-то не стоило. — Можешь спокойно воспринимать это слово. Тут нет ничего плохого.

Тор не вполне согласился с ней, но решил не спорить. В конце концов, он не имел права судить людей, о которых ему ничего не было известно. Какой была их жизнь? Вера? Почему они так поступили?

Видимо, Урд правильно истолковала его молчание.

— У них не было выбора, Тор. Они могли отдать одного ребенка и повысить шансы остальных на выживание.

— Твои родители настолько бедствовали?

— Не настолько. Но там, откуда я родом, бедным считается только тот, кто вечером не знает, будет ли у него завтра еда. В тот год, когда к нам приехала Несущая Свет, все было совсем плохо.

— Наверное, поэтому она и пришла именно тогда, — предположил Тор.

— В то время по всем хуторам люди умирали от голода и безобиднейших болезней, с которыми несчастные просто не могли справиться, — настолько они ослабели. Дети умирали от насморка! Но только не на хуторе моих родителей.

— И поэтому они отдали своего ребенка.

— Если бы не предложение Несущей Свет, я могла бы не выжить, — возразила Урд. — Или погибли бы мои братья и сестры. Ребенок — не такая большая плата за жизнь остальных. Да и я не прогадала… — Она видела, что он сомневается в ее словах. — Я могла бы стать крестьянкой, как моя мать, и умерла бы при родах моего восьмого или десятого ребенка. Или мне повезло бы — я вышла бы замуж за богатого крестьянина, который был бы в три раза старше меня. Пару раз в неделю мне приходилось бы ублажать его… по крайней мере, пока я не придумала бы, как отравить его, чтобы меня никто не заподозрил. — Она тихо рассмеялась. — Кроме того, тогда бы я не познакомилась с тобой.

— Но некоторых вещей тебе не пришлось бы делать, — стоял на своем Тор.

— Например? — Урд упрямо вскинула подбородок. — Несущие Свет не всегда были такими, Тор. Наоборот, большую часть жизни я совершала ради них поступки, которыми горжусь, и, честно говоря, сейчас действовала бы так же.

— Что же произошло?

Урд замялась.

— Не знаю, — солгала она. — Возможно, все в мире меняется. Или они и раньше были такими, а я просто не видела этого… или не хотела видеть. — Урд смерила его испытующим взглядом. — Как ты думаешь, бывает так, что человек участвует в чем-то плохом, но не замечает этого, потому что создал для себя свой маленький мирок и ничего не знает о том, что происходит вокруг?

Тор не знал, что ответить. Ему очень мало было известно о жизни Урд. Всякий раз, когда он пытался затронуть эту тему, она либо уходила от разговора, либо реагировала так, что Тору становилось понятно: его жене не нравится говорить об этом. За время их побега из долины он узнал об Урд и ее прежней жизни больше, чем за все предыдущие месяцы, и теперь не понимал, как ему относиться к этому.

— Может быть, твоя… как это сказать… приемная мать…

— Ее звали Фрейя.

— Может быть, все дело в ней. То, какими мы стали, зависит от наших родителей.

— Она была хорошей женщиной. — Урд кивнула. — Я многому научилась у нее, и… не только тому, как исцелять раны и наводить морок.

— Это она научила тебя сражаться?

— Ты говоришь это так, словно тебе не нравится, что я могу защитить себя.

Урд шутила, но Тору сейчас было не до шуток. К тому же он не мог ответить на ее вопрос. Конечно, он был рад, что Урд может защищаться, но за последние дни он увидел не только это. Несущая Свет, с которой он сражался в башне, несомненно, была воительницей, способной вступить в бой с любым мужчиной, и Тор задавался вопросом, обладает ли его жена теми же навыками.

— Это необычно. — Он пожал плечами.

— Что?

— То, что женщина умеет… постоять за себя.

По лицу Урд мелькнула какая-то тень — сам не зная как, Тор ее обидел.

Налетел порыв ветра, засыпав всадников снегом, и принес какой-то звук, сначала показавшийся Тору волчьим воем, затем — завываниями бури и наконец тем, чем он был на самом деле, — лаем собак.

Резко остановив коня, Урд испуганно подняла голову.

— Собаки? Здесь нет диких псов.

— Нет, — согласился Тор. — Тут их нет. Скачите во весь опор!

Последние слова он прокричал, хотя необходимости в этом не было. Урд уже рванула вперед, да и Лив с сестрой пришпорили коней. Лошадь Элении не могла скакать достаточно быстро и вскоре начала отставать, а попытки ее наездницы подогнать животное только ухудшали ситуацию. Лошадь сбилась с иноходи и чуть не сбросила девочку.

Поспешно подскакав к Элении, Тор прыгнул ей за спину и пересадил девчушку на свою лошадь. Эления закричала от страха и едва не выпала из седла, но в последний момент сумела схватиться за гриву лошади. Конь Тора встал на дыбы и попытался сбросить новую наездницу, но Тор успел схватить его под уздцы.

Лошадь Элении тоже в долгу не осталась — она повернула голову и хотела было цапнуть Тора за руку, и он только сейчас узнал в ней ту самую упрямую пегую кобылу, которую Свериг дал ему во время первого путешествия в горы.

Сейчас не было времени церемониться, и поэтому Тор просто стукнул ее по кончику носа. Конечно, кобыле было больно, но вряд ли настолько, как ее всаднику: Тор забыл о ране на правой руке, и она опять разошлась. Его затошнило от боли. Со всех сторон протянули к нему свои черные щупальца тени, звуки утихли, цвета померкли.

— Меч! Тор, дай мне свой меч! Я хочу сражаться!

Тор очень устал, да и находился слишком далеко, чтобы выбить из мальчишки дурь, как ему этого ни хотелось.

— Отвези их в безопасное место! — рявкнул он. — Позаботься об Элении и своей матери! Я задержу их, но, если я не справлюсь, тебе придется защитить родных. А теперь скачите!

Тор дождался, пока Лив перехватит поводья у Элении, и, заставив свою кобылу развернуться, прислушался. Псы больше не лаяли, но Тор и так чувствовал, что они рядом, собаки и люди. И они неумолимо приближаются.

Рука потянулась к оружию на перевязи. Конечно, Мьелльнир был более надежен, но сейчас любое движение причиняло Тору боль и стоило невероятных усилий. Правая рука не действовала, а левой он вряд ли удержит молот. Отчаяние, страх, печаль и ярость охватили его душу. Судьба, подарившая ему столь многое, теперь намеревалась отобрать все, чем он дорожил. Сердце сжималось от мысли, что он не сможет защитить своих близких.

Лошадка начала переминаться с ноги на ногу и повернула голову, опять собираясь укусить Тора. Фыркнув, она остановилась, хотя Тор гнал ее вперед. Опять налетел ветер — очень странный ветер. Он прошел над землей, не поднявшись и до колен Тора, взметнул снег искристой пылью, а затем, когда снежинки опустились на землю, снова утих. Следы на земле исчезли, как будто буря послала им один-единственный порыв ветра, чтобы помочь. Мысль об этом была смехотворна, но почему-то она внушала Тору страх. У него появилось ощущение, что он коснулся чего-то такого, о чем ему лучше не вспоминать. Издалека снова донесся лай, заставляя вернуться к более насущным проблемам. Тор осторожно обнажил меч левой рукой. Конечно, правой он сражался лучше, но и так сойдет. Если сражение вообще будет. Тор хотел избежать его любой ценой. Подумав немного, он поскакал назад, прямо навстречу врагам, а потом повернул на запад, переведя лошадь на иноходь, но еще не на галоп. При этом Тор старался оставить как можно больше следов. В конце концов, он не столько хотел избавиться от преследователей, сколько увести их подальше от Урд и детей.

Когда лай собак стал тише, он пустил лошадь рысью, а потом и вовсе остановился, пока враги не приблизились. Только тогда он продолжил свой путь, постоянно меняя направление и скорость.

Местность, по которой он скакал, постепенно начала меняться — плоская заснеженная равнина перешла в холмы, время от времени перемежавшиеся скалами и крупными валунами. Тут росли деревья и кусты — иссушенные или замерзшие в удушающих объятиях зимы. Попадались на его пути и небольшие рощицы. Если бы Тор не был так слаб, он спрятался бы в одном из боров, чтобы принять бой там, но сейчас ему оставалось только спасаться бегством. А если вдуматься, то у него не было права даже на это. Ему постоянно приходилось останавливать лошадь, и Тор понимал, что легко мог бы отделаться от врагов, но тогда они, возможно, нашли бы следы Урд. Чужой голос в его голове советовал ему так и поступить — дождаться, когда преследователи откажутся от погони, развернуться и атаковать их, превратившись из добычи в охотника. Но в этом случае ему придется рисковать жизнью Урд и детей, сделав их приманкой, а об этом не могло быть и речи.

Тору стало стыдно от этих мыслей. Помотав головой, он опять поскакал быстрее, и вскоре лай собак утих. Тор решил подыскать себе укрытие, какое-то место, где у него будет преимущество в бою.

Наконец он обнаружил холм, на вершине которого было много черных угловатых валунов. Направившись туда, Тор спешился и повел лошадь под уздцы. Кобыла с облегчением заржала и тут же попыталась сбежать, поэтому Тору пришлось ее стреножить. В знак протеста лошадь укусила его за плечо, пробив зубами плотную накидку. Тор не стал тратить время на то, чтобы ее наказывать, и начал взбираться на холм. Вид равнины, простиравшейся перед ним как на ладони, преисполнил его отвагой и отчаянием. Стоя наверху, он видел своих врагов, находившихся в миле от него, если не дальше. В степной тиши лай собак был слышен с большего расстояния, чем он предполагал. В густых сумерках Тор различал лишь смутные очертания преследователей, но кони скакали быстро, и всадников было больше, чем он ожидал. За ним гнались с полдюжины человек и столько же псов. И они шли по его следу настолько точно, словно Тор нарисовал его яркой краской на снегу.

Воин в его душе требовал боя, левая рука сама собой сомкнулась на эфесе меча. Шансы на победу были велики — псам вообще будет трудно забраться сюда, а всадники не смогут напасть на него сзади, так как Тора защищала черная скала в человеческий рост.

Тем не менее Тор, готовый вступить в бой со столь превосходящими силами противника, не хотел их убивать. За прошедшие месяцы многие жители долины стали его друзьями, да и с остальными ссориться он не собирался. Убрав руку с эфеса, Тор обвел взглядом местность. Холм, на который он забрался, был тут не единственным. Дальше холмов становилось все больше, а там, где сумерки сгущались, почти ничего нельзя было разглядеть. Он лишь увидел темные очертания чего-то огромного, словно там стояла стена, возвышавшаяся до самых небес. Наверное, Тор, сам того не ведая, опять приблизился к горам, и этим обстоятельством можно было воспользоваться. Если ему удастся заманить противников в лабиринт скал и ущелий, шансов победить станет больше…

Спустившись к своей кобыле, Тор запрыгнул в седло и едва подавил приступ ярости, когда лошадь отказалась сделать хотя бы шаг. Только через мгновение он вспомнил, что сам стреножил ее. Спрыгнув на землю, Тор неосторожно приземлился на четвереньки, так как коварное создание воспользовалось моментом и лягнуло его. Конечно же, основной вес Тор перенес на правую руку. Вспышка боли ослепила его, к горлу подкатила тошнота. Сжав зубы, он кое-как поднялся на ноги. Он не знал, чего ему хочется больше — зарубить эту упрямую кобылу или перерезать ей глотку. Тор решил, что, когда все закончится, он ее точно прикончит.

Лошадь лягнулась во второй раз, и только сейчас Тор увидел, что именно она пытается сделать.

Напавший на нее пес был огромен. Казалось, он состоял из одних клыков и сжавшейся в мохнатый комок ярости, но это чудовище знало, что нужно делать. Псине не только удалось уклониться в прыжке, но и цапнуть кобылу за ногу. На землю хлынула кровь, лошадь заржала от боли и попыталась сбежать, но ее передние ноги были связаны, и бедняжка упала на землю. Издав победный лай, пес оскалил клыки и бросился на нее, целясь в горло. Он убил бы кобылу на месте, если бы в этот момент Тор не пнул его в бок, да так сильно, что псину отбросило на несколько метров в сторону, прямо на скалу, и лай сменился визгом.

Но не прошло и секунды, как пес отчаянно зарычал, с невероятной скоростью вскочил на лапы и, скрежеща зубами, бросился на Тора.

Это было невозможно. Тор пнул его достаточно сильно, чтобы ранить или даже убить, но этот удар только разозлил чудовище. Гора мышц и клыков, ведомая жаждой убивать, сбила Тора с ног. Эти клыки, способные пробить железо кольчуги и раздробить кости, сомкнулись на волоске от горла Тора, и тот выронил свой меч. Подтянув колени к груди, он напрягся и сбросил с себя чудовище, но в этот раз животное отлетело не так далеко, как он рассчитывал. Впрочем, возможность подняться на ноги у Тора все же была.

А Мьелльнир сам прыгнул ему в ладонь.

Тор не помнил, чтобы снимал молот с пояса, но Мьелльнир внезапно очутился у него в руке, словно верный защитник, бросившийся на помощь своему господину.

Повязка на запястье порвалась в клочья, боль была неописуема, но сейчас она не имела никакого значения, так как молот действовал сам. Это он поднял руку Тора и черной молнией ударил пса, раскроив ему череп. По инерции Тора понесло вперед, и он повалился на кобылу. Мьелльнир выпал у него из ладони — рукоять стала скользкой от крови. Собаку отбросило на несколько метров. Ударившись о скалу, она упала замертво.

И вдруг весь мир вокруг наполнился воем, словно сама Хель открыла врата подземного царства и выпустила всех своих чудовищ. Тору слышались звуки горна, зовущего к бою, — они еще были далеко, но неотвратимо приближались, ибо нельзя остановить то, что происходит по воле природы. Тор чувствовал, как кровь заливает глаза, затекает в р