Жизнь среднестатистического подростка так или иначе завязана на сексе в разных его проявлениях. Раньше все тайком смотрели порно ночью по телевизору или с родительских кассет, с появлением и повсеместным распространением интернета это стало ещё проще. У современных тринадцати-четырнадцатилеток уже и нет толком восхитительных воспоминаний о порно-кассете, стащенной у родителей и вставленной в видак, пока они на работе. Тайком купленные номера плейбоя тоже канули в прошлое, хотя, может, ещё есть люди, которые их покупают. Но зачем платить деньги за то, что можно посмотреть фактически бесплатно (абонентская плата за интернет не в счет)? А уж на различных сайтах можно найти все, что душе угодно, на самый притязательный и даже извращенный вкус.
Каждый подросток мечтает о сексе. Кому-то он перепадает лет в четырнадцать или даже в тринадцать, а кто-то ходит девственником-неудачником до двадцати. Девушка, трахающаяся в четырнадцать - шлюха. Парень - красавчик. Время вносит свои коррективы. Но почти каждая девчонка-подросток, пока её одногодки-мальчишки ещё увлекаются только футболом (девушки ведь созревают раньше парней) мечтает о том, что «займётся любовью», а потом тайком ласкает себя в ванной, позже трахается с кем-то по пьяни, по глупости, или, если повезет, всё же с любимым человеком, который, правда, скорее всего, её скоро бросит. Рано или поздно все разочаровываются в любви, перестают ждать того единственного, с которым «занимаются любовью», и тупо трахаются с тем, кто более-менее нравится. Кто-то счастлив, кто-то нет. Да не так уж это важно, если честно.
Каждый парень смотрит порнушку и дрочит. Каждый парень мечтает присунуть самой красивой девушке класса. Кто-то при этом готов ещё по старинке петь серенады под окном и таскать цветы, а кто-то считает это излишеством: и так всем ясно, чего хочет его бушующий гормонами организм. Явно не таскать из школы её сумку, тяжелую, будто там не учебники и какая-то женская мелочь, а кирпичи. Впрочем, есть те, кто действительно встречается по любви, с конфетно-букетным периодом, как положено. Но все давно знают, что секс играет большую роль в отношениях, и свободно говорят о нём вслух. Это само собой разумеется. Можно скрывать собственный рецепт пирога и марку замечательной маски для лица. Можно скрывать восхитительный порно-сайт и никому не показывать автограф любимого футболиста.
Но о сексе обязательно надо рассказать.
Это не стыдно.
Это – норма.
Каждая девушка обязательно рассказывает подругам, какой большой у ее парня член и как они трахались. Каждый парень хвастается своим друзьям, какая охрененная у него девушка и какой у них был секс. И девственники из компании завистливо вздыхают, а ночью дрочат, представляя какую-нибудь порно-актрису, певицу, модель или, вполне возможно, девушку того друга, а может статься, что и самого друга.
Валера от таких разговоров избавлен, потому что друзей у него нет, так же, как желания хвастаться своей личной жизнью. Он на девяносто пять процентов уверен, что Виталику тоже не придёт в голову рассказывать кому-то, что он трахается с парнем, которому дико идут женские трусы и чулки. И это Валеру успокаивает. Он считает, что личная жизнь на то и личная, чтобы не разглашаться никому. Но при этом согласен, что секс важен.
Валера чувствует себя на удивление обычным подростком: подумать только, у него уже не раз был секс. В отличие от пары одноклассников, которые всё ещё бросают завистливые взгляды на парочки, безуспешно борются с прыщами и иногда даже дрочат в школьном туалете (уж не на молодую ли учительницу, только закончившую пединститут и прозванную ласково Софьюшкой?). Валера чувствует себя взрослым. Ему нравится это чувство.
Мишка опять к нему лезет на перемене:
- Педик, чего это ты такой довольный? Отсосал кому-то с утра?
Валера вспоминает, как вчера Виталик к нему зашёл, как они разговаривали о чём-то, и Виталик с интересом слушал любимую Валерину музыку и комментировал шутливо. А потом Валера из любопытства и желания быть как девушка, делать то, что делают обычно женщины, чтобы ублажить мужчину, сосал Виталику. Челюсть у него уже устала и ноги затекли (он стоял на коленях перед Виталиком, сидящим на диване), но всё равно Валера недоумевал, почему большинство девушек так против минета. Ничего страшного в этом нет. Даже приятно было наблюдать, как Виталик тяжело дышит и глаза закатывает. Валера действительно старался. Он всегда всё делает основательно. Вскоре Виталик кончил, Валера проглотил, едва не подавившись, и поднялся, сел рядом на диван. Виталик на него внимательно смотрел, на каплю его спермы на подбородке, на покрасневшие щёки. А потом поцеловал Валеру, наплевав, что поцелуй будет со вкусом спермы. Валера был не против поцелуя.
Пожалуй, целоваться ему нравится даже больше, чем сосать.
- Чего молчишь, придурок? - Мишка толкает его в плечо.
- Да ничего, - ухмыляется Валера, отгоняя воспоминания: всё-таки школа не место для них, а то придётся отлучаться в туалет, как те дрочеры-неудачники.
Мишка смотрит на Валеру, на вещи у него на парте, желая найти, к чему ещё можно придраться, как задеть одноклассника.
- Какой у тебя розовый брелок! - почти восхищённо восклицает Мишка и рукой тянется к розовой зверюшке, какой-то дикой смеси зайца и белки, болтающейся на Валерином телефоне, который он достал и положил на стол, собираясь читать с него книгу на скучном уроке географии. Валера резко берёт телефон в руку и хмуро смотрит на Мишку.
- Только тронь, сука, - я тебя придушу, - обещает он.
- Хахаль подарил, что ли? - хихикает Мишка.
- Ага, блин, точно угадал: трахатель презентовал, - признается Валера, зная, что Мишка его слова всё равно не воспримет всерьёз. - Но дело не в этом, мудак, а в том, что не имеешь никакого права трогать мои вещи! Понял, выродок?!
Валера едва ли не рычит, его безумно бесит Мишка с его вечной улыбкой, вытаращенными глазами и уверенностью в том, что он просто великолепный.
- Уже и потрогать нельзя. Я же тебя не за член беру, психованный ты педик, - огрызается Мишка. - Всего лишь за какой-то уродливый брелок.
- Сам ты мразь уродливая! Достал уже! - не остается в долгу Валера.
- Сука! - с чувством говорит Мишка.
- Миша, не ругайся! - всплескивает руками учительница, только вошедшая в класс, молодая Софьюшка с длинной русой косой, глуповатой улыбкой и наивными глазами, большими и чёрными, как у коровы.
- Вы опять ругаетесь? Сколько можно! Я как не зайду, вы постоянно собачитесь. Останьтесь после урока.
Мишка раздосадованно сплёвывает, но молчит. Валера стискивает зубы, но тоже не роняет ни звука. После урока они послушно подходят к Софьюшке, садятся за первую парту.
- Как хорошо, что этот урок последний. С вами давно пора было поговорить серьёзно, - сообщает Софьюшка.
«Она ещё лелеет надежду, что её слушать кто-то будет? Что она кого-то перевоспитает реально? - думает Валера. - Что за наивное создание… Я думал, такие уже вымерли. Та же Клавдия Петровна, которой уже за шестьдесят и которая лет сорок вбивает в головы тупых учеников математику, и та в курсе, что никому нахрен не сдались её наставления, и она только для проформы с нами беседует. А эта херова справедливая, тупая корова. Не, она девка-колхозница со своими тупыми телячьими глазами».
Валера морщится, Мишка таращится, не моргая, на Софьюшку, а лицо у него такое, будто он с трудом сдерживает смех. Валере безумно хочется спросить, что его так рассмешило, но он сдерживается, впадая тоску от наставлений Софьюшки. Она ещё полчаса говорит что-то про подростковый возраст, глупости, коллектив и чудесные школьные годы, а потом заканчивает свою речь эпичным:
- Мальчики, но как можно столько ругаться?!
- Легко! - не задумываясь, говорит Мишка.
- Софья Васильевна, мы все поняли, - улыбаясь, быстро сообщает Валера, локтем пихая Мишку: ему совсем не хочется продолжения этих глупых нравоучений. - Мы в детском саду, что ли? Сами разберемся.
- Да, Софья Васильевна, мы больше не будем. Точно-точно, - подхватывает Мишка и тоже расплывается в улыбке.
Некоторое время Софьюшка ещё наставляет их уважать друг друга и ни в коем случае не грубить. Валера проклинает чёртов брелок (и правда подарок Виталика, он вчера купил его Валере, когда они зашли в книжный по просьбе тёти Гали, которой нужна была какая-то только что вышедшая книга), из-за которого и случился весь этот фарс.
- Эта пафосная сучка меня достала, - рычит Мишка, только выйдя из кабинета, и пихает ногой дверь, захлопывая её.
- Тупая дура из колхоза, - согласно кивает Валера.
- Вот-вот, что она вообще здесь забыла, моралистка херова?
Они вместе выходят из школы, а потом почему-то, выйдя за ограду, не расстаются и стоят курят: Валера свои LD, а Мишка пафосные Marlboro.
- Я ещё сидел и всё представлял, как эту сучку в её колхозе имеет бык, - хихикает Мишка. - Чуть не заржал прямо там.
Валера представляет это и ухмыляется.
- Надо как-нибудь ей на доске это нарисовать. Выбесим её дико, - предлагает он.
- Точно. Я Пашке скажу, он охрененно рисует, прямо от оригинала не отличишь. Классно будет.
- А я этот брелок выкину нахрен, - сообщает внезапно Валера, затягивается. - Всё из-за него.
- И правильно. Ну её в жопу, эту розовую муть.
- Мне нравится.
- Ну, ты же педик, тебе должно нравиться вообще, - соглашается Мишка. - Ладно, тогда можешь не выкидывать. Оставь. Дрочи на него. Наслаждайся.
Под конец фразы Мишке становится смешно, Валера шутливо называет его придурком и тоже смеётся.
Вскоре они докуривают свои сигареты и прощаются.
У подъезда Валеру ждёт Виталик. Дома они быстро раздеваются ещё в коридоре.
- Надень чулки, а, - просит Виталик.
В последнее время ему всё больше нравится, когда Валера в чулках и в белье, с красными губами. И в платье он ему кажется весьма ничего.
Иногда от этого Валера чувствует, что что-то не так. Словно каждый раз он размазывает сперму о невинный, идеальный образ матери. Наверное, это и называется взрослением. Но Валера не заостряет на этом внимания. В последнее время он вообще мало думает. Только если о Виталике. О его мускулах. О его толстовке. О его голосе. И о трахе с ним.
После секса Виталик обычно долго валяется на чёрно-красном пледе, смотрит какие-то фильмы, Валера иногда лежит у него под боком, наслаждаясь этой близостью, а временами, расхаживая по квартире в трусах и чулках, что-то готовит. Ему кажется, что всё в порядке. Что большего ему и не надо. Хотя каждый раз, когда на прощание Виталик целует его в щёку, что-то внутри Валеры трепещет, лопается и затихает.
- А чего ты так поздно пришёл? – с укором спрашивает Виталик у Валеры, когда, натрахавшись, они лежат рядом на кровати.
- Да тупая географичка задержала. Из-за твоего, кстати, брелка фактически. Я с Мишкой поцапался из-за него по мелочи, так она нас после урока задержала.
- Тупо как-то, - говорит Виталик.
- Ага, она сука просто, - кивает Валера.
И впервые ему приходит в голову мысль, что всё не совсем правильно, что Виталик мог бы вполне приревновать его к этому непонятному Мишке или хотя бы чуть больше заинтересоваться произошедшим с Валерой. Но тому плевать.
У него свои проблемы. А свои проблемы всегда в приоритете у всех.
Недавно Виталик рассказал Валере, что его дико бесит его пятилетняя сестра Люба.
- Прикинь, сколько ей внимания. Игрушки всякие, то, сё. Мне всё это и не снилось. А она ревёт только, подай ей и то, и это.
- Мелкая же ещё, - пожимает плечами Валера, прижимаясь к Виталику ближе.
- А тёть Галя с ней постоянно носится. Любочка то, Любочка сё. Сколько, блин, можно?
Валера с ним согласен. Ему тоже не нравится ни тётя Галя, ни Люба. Но он думает, что это не его дело. И вообще волнует его только Виталик. А не его мачеха – курица-наседка и мелкая сестра-эгоистка.
- Да если бы она с ней возилась постоянно, я бы и слова не сказал, так у отца какая-то херня на работе, и тёть Галя теперь на дому подрабатывает, переводит что-то, а пока она занята, я должен с Любой возиться! Что за хрень вообще? Я ей, что ли, дочку делал? Или давал личное благословление? Да я нянькой тем более не нанимался!
Валера соглашается. И если Виталик не обращает на него много внимания, списывает это на его собственные проблемы.
А тот всё чаще просит Валеру наряжаться в женскую одежду. И Валере становится страшно, что без неё он больше Виталика не привлекает. Почему-то Валера уверен, что скоро он его кинет, как одну из своих баб. Валере становится страшно от этих мыслей, иногда он рыдает в подушку от этого, но боится поговорить с Виталиком.
Валеру разрывает на две части. Есть тот он, которым он мечтает стать: похожий на маму женский образ. Есть настоящий он – обычный парень-подросток с несколько неустойчивой психикой. Валера не дурак, он понимает, что ему не стать как мама. Он почти готов попытаться жить таким, какой он есть на самом деле без женской атрибутики. Но Виталику нравится всё женское в Валере, и потому парень не может от всего этого отказаться. Не может даже попытаться любить своё тело таким, какое оно есть. Любить самого себя.
Вечером того же дня он убирает розовый брелок в старую коробку из-под обуви. Выкинуть он его просто не может.
Проходит месяц. А потом ещё один.
Виталик меняет толстовку на осеннюю куртку, а потом и на зимнюю. На щеках у него по-прежнему щетина, которая Валере на удивление нравится.
Неожиданно для себя он начинает иногда курить с Мишкой по дороге домой (им по пути, только Мишка живёт на пару домов ближе к школе). Пару раз с утра Мишка заходит за Валерой, заносит ему наушники, одолженные с вечера (Мишкины сломались, а ночью он очень хотел послушать музыку так, чтобы мать не заметила и не наорала) и нетерпеливо сообщает, пока Валера завязывает шнурки на кроссовках, какие песни из тех, что Валера посоветовал, ему понравились. Вкусы в музыке у них на удивление схожи.
Валера думает, что ему нравятся эти приятельские отношения с одноклассником. Ему нравится, что его жизнь постепенно начинает налаживаться. У него есть отец. Есть почти друг Мишка. И даже парень есть. Хотя это, может, и не очень нормально. Но куда лучше, чем трансвестизм. Хотя Валера всё ещё носит мамины вещи. Думает о ней, вспоминает. И ему становится почти больно, когда в голову приходит мысль, что ей могло всё это не понравится. Что она бы на него наорала, ударила бы его, выгнала из дома может даже, если бы была жива и узнала, что он носит женские шмотки и трахается с парнем. Валера отчётливо это осознаёт, хотя в глубине души у него теплится надежда, что мама бы всегда его поддержала бы и поняла, что их отношения со временем бы не поменялись.
Почти с ужасом он осознаёт, что всё больше отдаляется от образа матери, что не стремится особо стать ею. Платье больше не её символ. А просто одежда. Маскарад специально для любовника-фетишиста, который, впрочем, устраивает и самого Валеру. Он привык. Он может представить, что он девушка. Он может представить, что всё ещё хочет того же, что и раньше. Что ничего не изменилось.
Новый год Валера с отцом встречают у тёти Гали. Довольная Любочка в белом платье крутится у ёлки, ждёт подарков от Деда Мороза. Тётка-певица выспрашивает у Валеры, есть ли у него девушка и не собирается ли он жениться. Валера даже не пытается донести до неё мысль, что ему только шестнадцать и жениться, в общем-то, рано. А Виталик делает вид, что с Валерой толком не знаком, видимо, боясь, что родственники что-то заметят.
После того как бьют куранты, Валера потягивает шампанское, тётя Галя разговаривает с кем-то по телефону, отцы Валеры и Виталика обсуждают политику, а Виталик ест традиционный оливье. Валере приходит смс от Мишки:
«С новым годом. Мы сейчас с Пашкой и Катькой запускаем фейерверк».
Виталик вяло разговаривает по телефону с мамой, желает ей счастья и здоровья. Валера отправляет Мишке в ответ поздравление и думает, что лучше бы он был там с ним, пусть даже при этом с Пашкой и Катькой (Мишкиными лучшими друзьями), которых толком не знает, чем около родственников и Виталика, который делает вид, что между ними ничего нет.
Чуть позже он дарит Валере музыкальный диск исполнителя, которого Валера не очень любит, но готов полюбить, только потому, что он нравится Виталику и тот подарил ему диск.
Валера в ответ дарит Виталику себя в новых розовых, кружевных трусах. Пошлый подарок, но Виталику нравится.
Он трахает Валеру прямо в квартире своего отца и тёти Гали, в ванной, на стиральной машине. Около детских полотенец, баночек с гелями и шампунями и резиновых уточек. Валера зажимает себе рот ладонью, закусывает кожу, чтобы не застонать, и думает, что новый год всё же удался. Виталик даже чмокает его в макушку, кончив. Как тогда давно, когда они трахались во второй раз, и Валера потом плакал. Виталик шепчет Валере, что он охрененный, только жалко, что без чулок. Но и так сойдет.
От него пахнет шампанским. И золотистые пузырьки, кажется, скачут даже в его зрачках, расширившихся на всю радужку.
Утром Валера не хочет возвращаться домой.
