Фактор США

Обычно гегемон становится консервативной исторической силой, стремясь «заморозить» ту геополитическую и геоэкономическую систему, которая обеспечивает его лидерство. Но не в случае с Соединенными Штатами,которые отчаянно стремятся избежать исторической косности и быть на острие технического и социального погресса. Ежегодно Америка принимае миллион молодых и ярких иммигрантов, ежегодно страна тратит больше всех в мире на иобоетения, которые радикально изменяют мир.

В этом отношении прав американский историк Р. Стил: “Именно США являются подлинно революционной, изменяющей мир державой. Мы верим, что наши политические установления отправят все прочие системы в мусорную корзину. Мы возглавляем экономическую систему, которая эффективно погребла все прочие формы производства и распределения, оставляя на своем пути огромные богатства и невероятные руины. Культурное давление посредством Голливуда и Макдональдсов ощутимо во всех углах планеты, и это давление подрывает другие общества. В отличие от традиционных завоевателей мы не удовольствуемся лишь подчинением себе всех: мы настаиваем на том, чтобы они стали нашим подобием. Разумеется, для их собственного блага. Мы являемся самыми неугомонными прозелитами мира. Сам этот мир должен быть привязан к подрывающей его устои Всемирной Сети. Неудивительно, что многие чувствуют себя находящимися под угрозой от всего того, что мы собой представляем”[182].

Для мира в целом - по оценке самих американцев - влияние США часто олицетворяется ордой длинноволосых американских инженеров - специалистов по электронной настройке компьютеров, которые врываются в чужие страны, будучи одетыми в сандалии на босу ногу. ”Они врываются, пишет Т. Фридмен, - через парадную дверь, переворачивают все в доме, затыкают рот каждого “большим Маком”, вбивают в детские головы идеи, которые практически невозможно понять, подключают кабельное телевидение и настраивают на канал популярной молодежной музыки МТВ, подводят к компьютеру Интернет и приказывают: “Загружай”[183].

Лидер требует всемирной открытости, его производственные возможности способны дойти до любых горизонтов. В своем прозелитизме американцы становятся безоглядными пророками свободного рынка и жрецами культа высокой технологии, одновременно становясь главными противниками культурных традиций. Министр финансов Индии Шри Яшвани Синх жалуется: “ В мире исчез баланс. У Америки нет противовеса. Все, что бы ни говорила Америка, становится законом”. Многие страны обеспокоены не тем, что Соединенные Штаты содержат военные гарнизоны в 35 странах и посылают свои войска в геополитически значимые регионы планеты, а тем, что американцы распространяют свою культуру, ценности, экономические установления и образ жизни - вне зависимости от того, желает ли этих благодеяний местное население или нет[184].

Глобальное доминирование предполагает глобальный порядок. Но не в данном случае, когда гипердержава делает орудием своего могущества именно перемены в глобальном масштабе. Противники глобализации не так уж трудно с с цифрами в руках доказать, что «глобализация обострила неравенство в доходах по всему миру, распространила культуру насилия посредством более интенсивных коммуникаций и средств масс медиа, расширила торговлю «индустрий смерти», таких как производство вооружений и наркотиков. Все эти явления стали или причиной, или ускорителями роста насилия в глобальном масштабе»[185]. Обзор ситуации в 50 странах, осуществленный Всемирным банком показал ярко выраженный рост социального неравенства глобализирующихся экономик и резкое повышение уровня самоубийств. Ооновский «Глобальный доклад о преступлениях и справедливости» за 1999 год отмечает стимулируемое глобализацией социоэкономическое напряжение из-за безработицы, неравенства и недовольства своими материальными доходами как главными мотивами роста преступлений. Глобализированный мир зиждится напостоянных – и ускоряющихся перменах, которые с одной стороны технологически обновляют мир, а с другой вносят в его развитие хаотические элементы.

Главное орудие хаоса

Хотя государство-нация - сравнительно недавняя форма человеческого общежития (оно явилось продуктом индустриальной революции XVIII века, результатом уникальных сочетаний исторических условий) гражданская дисциплина подданных государств все новое время была наиболее обязующим и обеспечивающим порядок фактором. Важнейшим обстоятельством, влияющим на современность (и решающим образом воздействующим на будущее) является явственное ослабление государства по мере вхождения человечества в современную - третью научно-техническую революцию.

Глобализм обрушивается на человечество вследствие ослабления внутренних структур у самых дисциплинированных общественных механизмов последних столетий - суверенных государств. Растущий благодаря глобализации взаимообмен, усиливающееся напряжение на соединяющих государства дорогах представляет собой «фундаментальную перемену в международной системе, предопределяющую возможное крушение государства-нации»[186]. Уникальные условия доминирования государственной формы исчезают. Мощь и возможности государств-наций контролировать свою судьбу уменьшаются. Современные тенденции подрывают государство и систему государств. Процесс ослабления государственного организма касается даже самых могущественных государств. “Сама концепция нации, - пишет американец Д. Риеф, - находится под ударом с множества сторон... Возможно и даже вероятно, что в первые десятилетия нового века будут эрой ускорения эрозии мирового порядка, построенного на системе государств”[187]. Как без обиняков пишет американец В. Райнеке, «брошен вызов операционной суверенности правительств, их способности осуществлять ежедневное политическое руководство», государство «потеряло монополию на внутренний суверенитет, оно стало принадлежностью прошлого»[188].

Пятисотлетняя функция и миссия государства уходит в прошлое? Оно «становится жертвой распространяющейся как огонь глобализации, восстания отдельных регионов, этнических и трайбалистских распрей?... Ведущей силой в этом параде является глобализация и сопутствующие ей явления. Компьютер и телекоммуникации создают молниеносно действующие новые взаимоотношения, желает того государство или нет. Многонациональные корпорации ныне собирают конечный продукт из отдельных частей, созданных в разных частях мира, в таком же глобальном масштабе осуществляется производство и осуществление услуг - юридических, рекламных, бухгалтерских, консультативных - словно мир потерял все свои границы. Глобализированы финансовые рынки. Там, где раньше государства-нации контролировали обменные курсы, частные фирмы контролируют потоки валюты в 1,3 триллиона долларов. Нации-государства сузили круг своих возможностей»[189].

Государства теряют свою национальную идентичность по нескольким причинам. Четыре силы крушат прежнюю систему: многонациональные корпорации, негосударственные организации, самоопределение новых наций, резко увеличившаяся мобильность населения.

Во-первых - и прежде всего, колоссальная мощь и мобильность корпораций глобального масштаба «подрывают эффективность национальных правительств, их способность осуществлять политические функции от лица своих народов. Лидеры своих государств-наций теряют значительную долю контроля над своей собственной территорией. Все больше и больше они становятся обязанными следовать требованиям внешнего мира, потому что этот внешний мир уже зашел в их ворота. Промышленные предприятия уже действуют не обращая внимания на границы и связывают самые отдаленные участки планеты в единую мировую экономику, которая попирает все прежде установленные нормы и установления»[190].

Гражданское общество престает видеть в государстве главную и незаменимую форму общественной организации. Кризис государства сказывается, в частности, в том, что ослабляется гражданская лояльность, «приверженность флагу» - всем государственным атрибутам. Если говорить о США, то даже в этой благополучной стране 34% американцев не доверяют своему правительству. Согласно опросам общественного мнения, падение доверия к правительству зафиксировано в 11 из европейских стран[191].

Во-вторых, растет давление негосударственных организаций. В 1909 году в мире было 37 межгосударственных международных организаций и 176 негосударственных международных организаций, а в конце века межгосударственных международных организаций стало уже 260, а негосударственных международных организаций - 5472.[192] Если в середине девятнадцатого века в мире созывались две или три международные конференции, то ныне в год созывается более 4000 международных конференций[193]. Такие организации как Г-7, ЕС, МВФ, АПЕК, МЕРКОСУР и пр. принимают на себя ряд функции международных субъектов, попирающих самостоятельность суверенных держав.

Негосударственные организации – такие как «Международная амнистия», «Гринпис» или «Врачи без границ» пользуются постоянно растущим влиянием. Их моральный авторитет, широкая общественная поддержка и растущая материальная база сужают поле государственной суверенности. В современном мире 192 суверенные страны имеют системы национального вещания - 97 прямо владея телевизионными станциями, а 67 - частично. Но они все более зависят от международных медиаструктур, концентрация которых происходит почти безостановочно. В начале 1950-х годов их было примерно пятьдесят, а во второй половине 1990-х годов их численность снизилась до двадцати. В США, несмотря на огромное число телестанций, только двадцать с небольшим являются полнокровными борцами за самый богатый в мире рынок. Последнее событие здесь - слияние «Тайм-Уорнер» с интернетовским гигантом «Америка-он-Лайн». В 1994 году частные компании обошли университеты как главные пользователи Интернета.

Интересы экономической экспансии начинают вступать в противодействие с прежним «священным» желанием четко фиксировать свои национальные границы. Их банки не контролируют более национальную валюту. Они подвергаются нашествию потоков иностранной валюты, приступам террористов, потоку наркотиков, радиоволнам самой различной информации, приходу разнообразных религиозных сект. На государственный суверенитет воздействует хотя бы тот факт, что полмиллиарда туристов посещают ежегодно самые отдаленные уголки планеты. По мнению одного из наиболее видных пророков упадка государств-наций в XXI веке - японца Кеничи Омае, потребности экономического роста сметут не сочетаются со святынями национальной суверенности, что национальные границы препятствуют экономическому росту и в целом общественной эволюции. Он предсказывает создание «естественных экономических зон» или «региональных государств», которые сметут мощь прежних национальных столиц.[194]

В-третьых, такие социо-экономические факторы как новые условия мировой торговли или один лишь возросший поток бедняков из бедных стран в богатые изменят характер суверенного государства. Как может быть сохранен суверенитет государства в условиях, когда “многонациональные корпорации настаивают на том, что фундаментальной реальностью Интернета является отсутствие каких либо ответственных за поток информации? И как сплетение государственной власти с националистической мифологией будет возможно в эпоху массовой миграции?”[195]

Мир становится все образованнее. Но «децентрализация знаний, - пишет историк П. Кеннеди, - работает в пользу индивидуумов и компаний, а не в пользу наций. Мировые финансы в их свободном разливе неостановимы и трудно представить, как их можно контролировать. Огромные многонациональные корпорации, способные перемещать ресурсы из одного конца планеты в другой, являются подлинно суверенными игроками мировой сцены. Перемещение наркотиков и международных террористов также являет собой угрозу традиционным государствам. (Напомним, что торговля наркотиками дошла до 300 млрд. долл., а организованная преступность стала наиболее острой мировой проблемой.[196]- А.У.). Кризис окружающей среды, рост мирового населения, неконтролируемая переливаемость нашей финансовой системы ведут к тому, что государства попросту входят в состояние коллапса».[197]

Подрыву авторитета государств (на что все активнее указывают алармисты) является быстро растущая опасность со стороны международного терроризма. Доступ к самой передовой технологии, к прежде недоступной современной технике оказался возможным благодаря распространению технологии, в огромной мере облегчает вооружение даже небольшой группе фанатиков, террористов, приверженцев любой экстремальной идеи - деструктивным общественным силам. Глобализация дает террористам чрезвычайные новые возможности. По мере того, как миниатюризация и создание микрочипов делает все окружающее более легким и меньшим по размеру, орудия разрушения тоже становятся меньше и легче. Изобретатель нейтронной бомбы С. Коэн заметил, что в течение десяти лет после первого ядерного испытания в Аламогордо создатели американского ядерного оружия сумели уменьшить габариты бомбы хиросимского класса в сто раз. В армии США появилось запускающее ядерное оружие устройство, запускаемое лишь двумя операторами[198]. Миниатюризация в этом отношении дает террористам огромные возможности. В США считают, что “глобализация может сверхвооружить отдельных людей, создавая тем самым непосредственную угрозу Соединенным Штатам в двадцать первом веке со стороны супероснащенного озлобленного человека - того индивидуума, который ненавидит Америку более чем когда либо из-за глобализации... Он может атаковать даже сверхдержаву. На дальних окраинах Римской империи все дороги вели в Рим, очень хорошие дороги. Но у этих дорог была примечательная особенность. По ним можно было пройти в оба конца, и когда вандалы и визиготы решили напасть на Рим, они отправились по этим дорогам. То же может произойти и с глобализацией”[199].

Озлобленный человек эпохи глобализации вскрывает защитные коды самых секретных электронных замков на Интернете. Тамильские тигры именно этим путем атаковали шри-ланкийское посольство в Вашингтоне в августе 1997 года. И чем мощнее организация, тем сильнее угроза. Японская секта Аюм Синрике, базируясь на чрезвычайно причудливой смеси индуизма, буддизма и революционных теорий конца двадцатого века, начало наступление на глобализм (являвшийся в сознании адептов этой секты смешением американизма и фримасонства), применяя мощные отравляющие вещества. У японских сектантов был самый современный вертолет, а у Осамы бен Ладена все члены террористической организации связывались друг с другом посредством телефонов через спутник. А Рамзи Юсеф пытался взорвать два самых высоких здания на Манхэттене - его целью было убить 250 тысяч человек. Есть ли способы остановить подобных людей? Было бы хорошо верить в то, - пишет Т. Фридмен, - “верить в то, что социальные, экономические и культурные программы могут снять подобную мотивацию, недовольство и злобу, порождаемые чувством, что по тебе проходит асфальтовый каток американизации-глобализации”[200].

Процесс ослабления государств, даже самых могущественных, крайне болезнен и таит в себе опасности. Видя отступающее государство, гражданин теряет четкое представление о лояльности. Как пишет американский специалист С. Стрейндж, “в мире многосторонней, претерпевшей диффузию власти наше собственное сознание становится нашим единственным компасом.”[201] Это сознание ищет солидарное культурное окружение, а не старинную лояльность к узко-чиновничьим структурам.