Джоди Пиколт Девятнадцать минут 15 страница

Джон был сумасшедшим и теперь их задержат и ему придется сказать, что тот собирается украсть чужую жену. Сэм выпил свой бокал с шампанским и сел с надменным и неприступным видом.

Курц и Марион возбужденно перешептывались между собой, но замолчали, как только Джон Ролланд возник около их стола.

- Господин Хаса танцует со своей женой. Позвольте пригласить вас? - он склонился перед Марион. Та побледнела:

- Я,...спасибо, я не танцую.

Джон сел и громко рассмеялся. Сэм никогда еще не видел, чтобы он так смеялся.

- Вы, наверное, считаете меня ненормальным? – сказал он. - Я действительно должен извиниться перед вами. Тогда, в Земеринге, я вел себя довольно странно. На самом деле, я не сумасшедший.

- Типично, – прошептал Курц Марион, – но в принципе безобидно.

Марион кивнула, а Джон заказал шампанское. Подошел Хаса, держа Азиадэ под руку. Глаза ее были все еще полуоткрыты. Может быть, это был ее последний в жизни танец с Хасой. Она посмотрела на орхидеи на груди. Цветы вдруг показались невыносимо тяжелыми и давили, словно огромные камни. Она осторожно сняла их со своего платья и передала Марион.

- Это вам, - сказала она с неожиданной теплотой.

Она склонилась и закрепила орхидеи на груди у Марион.

Марион поблагодарила и прошептала:

- Азиадэ, будьте осторожны с этим турком. У него не все в порядке с головой. Он ненормальный. Он нападает на женщин.

Азиадэ посмотрела на Марион. Потом ее взгляд перешел на Хасу, который однажды поцеловал ее в машине, на Курца, который не был сумасшедшим, но тоже не имел права нападать на женщин. Она улыбнулась:

- Я знаю, он ненормальный, но не потому, что он нападет на женщин. Я верю, что он способен защитить женщину.

Марион пожала плечами. Курц поднялся. Ему достаточно было общения с сумасшедшими в течение дня, вечером он мог бы обойтись и без них.

- Уже поздно, - сказал он, - может, пойдем?

Хаса кивнул головой. Они прошли через залы и спустились по парадной лестнице. Машины были припаркованы внизу на боковой улочке: маленькая машина Хасы и арендованный лимузин Джона.

- Мы отвезем тебя домой, и Марион, конечно, тоже,– обратился Хаса к Курцу.

Он остановился. Джон надел цилиндр. Потом попрощался вежливо и холодно. Он стоял на снегу и пожимал Хасе руку, когда Азиадэ вдруг крикнула на незнакомом, но хорошо понятном принцу языке:

- Ваше королевское высочество! Тот человек, - она показала на Курца, – запер меня в своем доме и хотел изнасиловать, в то время, как мой муж находился в том же доме.

Цилиндр выпал из рук Джона. Глаза его дико заблестели, губы дрогнули. Он сжал кулак и внезапно нанес сильный удар по лицу Курца. Курц покачнулся. Джон ударил еще раз. Тело его было напряженно. Лицо пылало от бешенства. Он бил короткими сильными ударами. Волосы упали на лицо. На холодном, залитом лунным светом снеге, он был похож на дикого степного волка во время ночной охоты.

- Помогите, - простонал Курц.

Хаса кинулся на Джона. Сэм замахал руками. Прибежали двое стражей. Джон отпустил свою жертву и одним прыжком оказался в автомобиле. Машина отъехала еще до того, как подоспели полицейские. Курц лежал на снегу с лицом, искривленным от боли и ярости:

- Буйно помешанный, – прохрипел он, – псих. Я же это сразу сказал. Смирительную рубашку на него.

Азиадэ неподвижно стояла рядом, в снегу, задумчиво улыбаясь. Последний камень в ее доме был заложен.

 

Глава 28

 

«Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Глубоко почитаемый, отец мой, Ваше превосходительство, Ахмед паша! Земной шар необъятен и нас разделяет большое пространство. Но что такое время и расстояние перед величием Аллаха?! Лист бумаги, конверт, марка и все - расстояние и время преодолены, и ты уже читаешь мысли своей дочери, преисполненной глубокого уважения к тебе.

Да будет тебе известно, о мой добрый отец, что в Вене произошли значительные события, и явило себя великое чудо Аллаха. Знай же, до того, как мой господин и повелитель проявил ко мне свое расположение, он делил свои ночи с прекрасной наложницей Марион. Но она бросила его, поддавшись грешным желаниям, уехала в Зальцбург и стала вести порочную жизнь в объятиях чужого мужчины. Однако Всевышний сжалился над моим мужем, доктором Хасой, да будет мир с ним, и послал ему меня, как рабу и утешительницу в долине мирской юдоли. Я жила с ним и служила ему, как предписывал мне мой долг и как учил меня ты. Я с радостью исполняла свой долг, в глазах моего мужа было счастье, когда он видел мои глаза, мои губы, мою грудь. Но неисповедимы пути Господни!!!

Он управляет и карает, а люди всего лишь орудия в руках Провидения.

Недалеко от Вены есть гора, которая называется Земмеринг. На ее склонах, по воле Аллаха, люди построили дом отдыха. И я была там однажды, но не было мне покоя в этом доме, потому что там встретилась я с Марион, распутной наложницей мужа моего.

Гневу моему тогда не было предела. Я покинула тот дом, ибо не пристало дочери паши находиться под одной крышей с прелюбодейкой и развратницей. Однако Всевышний покарал меня за гордыню и приготовил на моем пути большие испытания.

Отец, это было тяжелым испытанием - встретиться с человеком, которому я была предназначена, и для которого когда-то изучала арабские молитвы и персидские стихи. Однако мне было вдвойне тяжело, потому что Джон Ролланд разбудил во мне любовь, и пробудил в моей душе грешные мысли в то время, как муж мой лежал в постели и ждал меня.

Но Аллах защитил меня, не позволив вступить на путь греха. Властитель справедливости обрушил свой гнев на Марион, пред которой разверзлись врата ада. Я узнала, что мужчина, с которым она предавалась греху, ушел от нее, и что она осталась одна, хотя была прекрасна и обладала большим опытом в искусстве любви и жизни.

Итак, я осталась со своим мужем, но глаза мои стали острей, а разум напряженней.

Отец, жизнь, которую ведут неверные, хороша и интересна только самим неверным. Для женщины же, рожденной в Стамбуле, эта жизнь дурна и скучна. В их мире слишком много мужчин и слишком мало детей. Тогда как у нас, все наоборот, мало мужчин и много детей. Хотя мужчины здесь сами, как дети малые, а какие здесь дети, я, к сожалению, сказать не могу, потому что я их здесь не видела.

Ты будешь удивлен отец, узнав, что один посторонний мужчина посмел поцеловать меня, а мой собственный муж только рассмеялся при этом, хотя он хороший муж, а не какой-нибудь мошенник. Вот такие странные здесь нравы.

Поистине, пути Господни неисповедимы. В гневе своем Он покарал распутницу Марион, а в милости своей вновь пощадил ее. Правда роль спасительницы, была отведена мне. Марион же, в свою очередь, помогла мне покинуть мир неверных и начать новую жизнь в согласии с самой собой. Мы обе были всего лишь орудиями в руках Всевышнего. Но, если я действовала с открытыми глазами, то Марион была слепа, и по сей день она не знает о том, что я тогда затевала. И это хорошо, о паша, потому что должна же существовать разница между принцессой из Стамбула, хранящей верность своему мужу, и порочной женщиной, которая изменяет своему мужу.

Изо дня в день я сидела с Марион за одним столом, вглядывалась в ее глаза, изучала ее сердце. А ночами, лежа рядом со своим супругом, вглядывалась в его глаза и изучала его сердце. Все это время Джон Ролланд был в пустыне, распростершись в пыли у трона Аллаха, я тщетно старалась не думать о нем, хотя он не шел у меня из головы.

Нет, о паша, и отец мой! Я бы никогда не последовала за Джоном, если бы я не знала, что судьба моего господина и повелителя доктора Александра Хасы, да пребудет мир с ним, не была бы в надежных руках. А руки Марион сейчас уже очень надежны и она будет ему верной женой, преданной и благодарной за милость, которую ей оказывает мой муж.

Ну вот, я снова путаюсь в лабиринте слов, а ты, отец, до сих пор не знаешь, что же все-таки произошло в Вене, и о том, как странно жизнь иногда обходится с людьми.

Это было во дворце старых монархов. Залы были торжественно освещены и все танцевали. Мелькали многочисленные мундиры, на мраморных стенах повсюду висели зеркала и картины, и там я увидела, что жизнь властителей этой страны сильно отличалась от жизни наших повелителей – султанов во дворцах Йылдыз Киоск или Эски Сарай.

Мы все собрались за одним столом, но только я знала нашу тайну. Мне казалось, я все время слышу трубу, зовущую в атаку.

Потом мы стояли на заснеженной улице, и я убедилась в том, что Джон - настоящий мужчина и навсегда покорил сердце дочери стамбульского паши. Он ударил по лицу доктора Курца, которого ты не знаешь, отец, но поверь мне, этот человек воистину негодяй! Джон, как волк на ночной охоте, бросился на него, а затем незаметно исчез. Мы отвезли Курца домой, и все вокруг были злы на меня, на наши обычаи и на моих друзей.

Когда мы вернулись домой, мой господин и повелитель наговорил мне много горьких слов. Он назвал меня дикаркой, сказал, что я позорю его, и что он очень за меня беспокоится. Я ничего не сказала ему и легла в постель, ведь он и не знал, что это я о нем беспокоюсь, и что он был бы сейчас одинок и несчастлив, если бы я не была дикаркой. Так что я лежала и молчала, потому что мудрый человек не нуждается в признании.

Потом наступил очень волнующий день, паша. Сначала пришла Марион, чтобы облачившись в белый халат, помочь моему мужу изгонять болезни из чужих тел. Больные приходили, и Хаса изгонял из них болезни. Я же в это время сидела в соседней комнате и все еще слышала зов трубы, зовущей в атаку.

После ухода больных Марион осталась там, в комнате боли, с моим мужем. Было совсем тихо, и я вдруг услышала, как мой господин и повелитель стал жаловаться на меня, что я мол, дикарка, и что никогда мне не принять законов западного мира. Марион тоже что-то говорила, но очень тихо и я не могла разобрать ее слов, отец.

А потом они совсем затихли, и мне стало жутко. Сердце бешено стучало у меня в груди, паша, ведь мне всего двадцать один год и жизнь меня еще не закалила.

Но я унаследовала от тебя ясную голову, отец, Ваше превосходительство, и всегда буду тебе за это благодарна. Я подкралась к двери и прислушалась. Мне почти ничего не было слышно, но и того, что я услышала, мне было достаточно. Открыв дверь, я увидела Марион, сидящую в кресле, где обычно сидят больные. Голова ее была запрокинута. Свет падал ей в лицо. Я отчетливо видела ее. Она была очень красива, глаза ее сияли. Хаса стоял возле нее. Обхватив голову Марион, он целовал ее губы, глаза, щеки, нос.

Сердце мое забилось как сумасшедшее, хоть я и пыталась сохранять спокойствие. Но человек может иметь ясную голову и глупое сердце.

Я вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Увидев меня, они очень испугались. Мой бедный господин и повелитель отвернулся, а Марион вскочила и стала поправлять прическу. Я смотрела на них, и не знала, что делать - плакать или смеяться. Потом я немного поплакала, ведь я все-таки женщина, которая еще так плохо знает жизнь.

Но когда Хаса подошел ко мне, чтобы успокоить, я вытерла слезы и подняла голову. Я что-то говорила, но уже точно не помню, что именно. Они удивленно смотрели на меня. Потом я улыбнулась и Марион тоже. Только Хаса не улыбался, потому что он мужчина и его мучили угрызения совести. Я погладила его по голове, поговорила с ним, и все его угрызения постепенно исчезли.

Все эти испытания ниспослал нам Аллах, о отец, и я не знаю, кто из нас был орудием в его руках. Наверное, каждый, в той или иной степени. Теперь, спокойная за судьбу Хасы, я переехала к Джону Ролланду. Он сидит сейчас возле меня, улыбается и повторяет мне слова нашего пророка: «Главное сокровище мужчины – это добродетельная жена».

Поверь мне, отец, я добродетельна, и всегда буду таковой. Только глупые женщины вступают на путь греха, умная же задумается и найдет способ избежать его, чтобы не принести несчастья ни себе, ни другим. Ведь очень многое зависит от женщины: счастье и горе, жизнь и смерть. Женщина должна быть умной, чтобы ей хватило сил пробить узкую дорожку добродетели и спокойно смотреть людям в глаза.

И теперь, о отец, я еду с Джоном в далекую страну, по ту сторону океана. Но родина едет с нами, потому что мы несем ее в себе, в наших руках, наших глазах, в наших мыслях, в наших детях, которые, по милости Аллаха, появятся на свет в Нью-Йорке. Толстый мужчина по имени Перикл, тоже едет с нами. Он родом с Фанара и чувствует себя в окружающем нас мире как рыба в воде. Так что мы все в пути, отец мой. Хаса - с Марион. Я - с Джоном, Перикл и мой первенец тоже с нами, правда, он пока не стучит ножками у меня в животе, потому что еще слишком рано.

И ты, отец, тоже должен собираться в дорогу, ехать в Бремен, где мы встретимся, чтобы всем вместе уехать на край света. Джон говорит, что дом османского принца пуст, если в нем не живет паша. И он прав. Ты должен жить с нами, чтобы учить наших детей вере и традициям, чтобы они никогда не забывали, что их предки когда-то пришли с желтых туранских холмов и покорили три континента.

Ахмед паша, мой рассказ подходит к концу. Прощаясь с Хасой и Марион, я видела счастье в их глазах. Сейчас, я еще раз пойду в кафе на Ринге, выпью кофе, увижу удивленных врачей, властвующих над жизнью и смертью, но беспомощных в мире чувств. Я знаю, что нехорошо насмехаться над людьми, но эти люди так часто насмехались надо мной, а мне всего двадцать один год, и я хочу напоследок доставить себе это маленькое удовольствие. Поэтому я пойду в кафе, пожму всем по очереди руки и посмотрю в их ошеломленные и разочарованные лица, потому что они все надеются увидеть мои слезы, но вместо этого они увидят мою улыбку.

Велик Аллах и неисповедимы пути Его. Мы ждем тебя в Бремене, чтобы вместе, с улыбкой идти по пути от рождения к смерти, пути, предписанному нам Аллахом, пути, который дурак проходит со страхом, храбрец - с гордостью, а мудрец - с улыбкой.

Твоя дочь

Азиадэ Ролланд».

 

[1] Позор! Заниматься косметикой во время занятий!

[2] Я не занимаюсь косметикой косметикой, у меня грипп.

[3] Шпрее – река, на которой стоит Берлин.

[4] Генрих фон Клейст 1777-1811) – немецкий поэт и драматург, воспевший юнкерскую Пруссию в драме «Принц Фридрих Гомбургский»

[5] Рудольф Вирхов (1821-1902) – немецкий патолог и общественный деятель, основатель и лидер прогрессистской партии.

[6] Больница в Берлине.

[7] Озеро в окрестностях Берлина.

[8] Уменьшительно-ласкательная форма в латыни.

[9] Имеется в виду Великий визирь Кара-Мустафа, в 1683 году осадивший Вену. 12 сентября 1683 года объединенные силы европейских государств под командованием Яна III Собесского разгромила турецкие войска, положив тем самым конец турецкому владычеству в Европе.

[10] Вы египтянин? (арабск.)

[11] Нет времени. (перс.)

[12] Марка коньяка.

[13] Закуски (фр.)

Джоди Пиколт Девятнадцать минут

 

 

OCR Busya

 

«Дж. Піколт «Дев’ятнадцять минут», серія «Текст» (російською мовою)»:

Книжковий Клуб «Клуб Сімейного Дозвілля»; Харків; 2010; ISBN 978-966-14-0334-4

Перевод: Ольга Бершадская