Туризм и глобальное
note 21
Джон Урри
ВЗГЛЯД ТУРИСТА И ГЛОБАЛИЗАЦИЯ [1]
В 1990 г., когда я впервые опубликовал книгу «Взгляд туриста», значимость процессов, которые мы называем сегодня глобализацией, еще не была очевидна. В то время только изобрели Интернет, и сложно было предположить, как он преобразует бесчисленные аспекты общественной жизни, внедряясь в нее намного скорее, чем любая предыдущая технология. Не успело сказаться влияние Интернета, как еще одна мобильная технология - мобильный телефон - преобразовала практики коммуникации «в движении». В целом 90-е гг испытали существенное сжатие времени и пространства, поскольку люди во всем мире стали «ближе» благодаря разнообразным технологическим усовершенствованиям. Для многих социальных групп все более актуальной становится «гибель дистанции»[i]; при этом, совершается переход от прочной, устойчивой современности к более текучей и ускоренной «жидкой современности» [ii]. Ощущение сжатия пространства возникло, отчасти, благодаря быстрым потокам путешественников и туристов, физически перемещающихся с места на место. В другой своей работе я провожу различие между виртуальным путешествием по Интернету, воображаемым перемещением при помощи телефона, радио и телевидения, и путешествием «во плоти» по инфраструктурам глобальной индустрии туризма[iii]. За последнее десятилетие объем «движения» заметно вырос. Хотя нет никаких свидетельств того, что виртуальные и воображаемые путешествия замещают реальные, но, безусловно, между ними существуют сложные пересечения, и различия начинают все быстрее стираться. Компания Микрософт спрашивает: «куда хотите отправиться сегодня?», и есть множество разнообразных взаимосвязанных способов туда попасть. В частности, практика «телесных» путешествий достигла огромных размеров. В настоящее время происходят величайшие в истории перемещения людей через национальные границы. В силу такой текучести отношения между обществами на земном шаре опосредованы потоками туристов, и, одно за другим, места изменяются для того, чтобы принимать эти потоки. Мир охвачен процессом «производства» и «потребления мест»[iv]. Сегодня основные компоненты, позволяющие «исполнять» современную глобальную культуру, включают гостиничный буфет, бассейн, коктейль, пляж, зал ожидания аэропорта и бронзовый загар[v]. Такое всепоглощение предполагает рост «туристической рефлексии», складывание дисциплин, процедур и критериев, позволяющих любому (и каждому?) месту в рамках возникающих образцов глобального туризма направлять, оценивать и развивать свой «туристический потенциал». Такая рефлексия дает возможность идентифицировать конкретное место в географических, исторических и культурных координатах, опоясывающих Землю, и определять его существующие и потенциальные материальные и семиотические ресурсы. Одним из элементов «туристической рефлексии» является институционализация исследований туризма - появление новых монографий, учебников, экзотических конференций, отделов и журналов (включая возникшие в 90-х гг «International Journal of Tourism Research», «Tourism Studies», «Journal of Sustainable Tourism», «Journeys», «Tourism Geographies»). Открылось множество консультирующих фирм, связанных с местными, национальными и международными государственными структурами, компаниями, добровольными ассоциациями и национальными географическими обществами[vi]. Данная рефлексия касается не только отдельных людей и их жизненных возможностей, но целого ряда систематических, регулируемых оценочных процедур, позволяющих каждому «месту» изучать, модифицировать и максимизировать свое положение в стремительно изменяющемся мировом порядке. Эти процедуры изобретают, производят, продают и распространяют (в частности, по всемирному телевидению и Интернету) новые или заново «упакованные», или отличающиеся от других, или занимающие отдельную нишу места и их визуальные образы. В дальнейшем обращение этих образов реализует саму идею «земного шара» [vii]. Разумеется, не все члены мирового сообщества являются равными участниками глобального туризма. Рядом с глобальными туристами и путешественниками во многих «пустых местах встречи» или «не местах» современности, таких, как зал ожидания аэропорта, авто- и железнодорожный вокзал, станции техобслуживания на автомагистралях, порты и т.д., соседствуют бесчисленные изгнанники со всего мира[viii]. Усилившееся в последнее время экономическое и социальное неравенство понуждает людей к мобильности - они бегут от голода, войны, пыток, преследований и геноцида. Для «взгляда туриста» важно, что ряд обстоятельств переводит проблему «туризма» из области маргиналий глобального порядка (и чисто академического интереса) чуть ли не в центр возникающего мира «жидкой современности». Во-первых, туристические инфраструктуры создаются в самых неожиданных местах. Разумеется, большинство людей не глобальные туристы, а, скорее, посетители; но это вовсе не означает, что те места, в которых они живут, и связанные с этими местами образы природы, нации, колониализма, жертвы, общины, наследия и т.д. не становятся важнейшими составляющими хищного глобального туризма. Даже самые неожиданные направления включаются в его сеть - Аляска, Аушвиц-Биркенау, Антарктида, особенно в период празднования Миллениума, Шанги Джайл в Сингапуре, места нацистской оккупации на островах Ламанша, Дахау, заброшенные угольные шахты, Куба, в особенности ее «колониальное» и «американское» наследие, Исландия, Монголия, Эверест, Северная Ирландия, Северный Кипр, оккупированный Турцией, Пирл-Харбор, посткоммунистическая Россия, Роббен-Айленд в Южной Африке, Сараево, космос, «Титаник», Вьетнам и т.д.[ix]. В ряде случаев формирование туристического направления - часть рефлексивного процесса, посредством которого общества и места вступают в глобальный порядок (или «возвращаются» в него, как Куба в 90-х). Существенно возрастают туристские потоки из разных стран, в особенности «восточных», которые ранее посещали и потребляли туристы с «Запада». В настоящее время растущие доходы среднего класса в Азии (равно как и студенческие образовательные поездки и туризм «челноков») генерируют сильное желание увидеть воочию те места на «Западе», которые, как представляется, определили мировую культуру. Дж. Хендри описывает создание в азиатских странах различных тематических парков, полных экзотических «западных» черт[x]. Она характеризует эту тенденцию как вид обратного ориентализма («ориентализм наносит ответный удар»), - желание выставитьна обозрение элементы западной культуры, чтобы они воспринимались в Азии как диковинные и странные. Сфера глобального туризма все больше пересекается с общей «экономикой знаков», вторгаясь в различные пространства потребления. В ее пределах обнаруживается множество институтов и форм, воздействия которых трудно избежать[xi]. К ним относятся транспортные перевозки, гостиничный бизнес (в том числе и секс-туризм)[xii], путешествие, дизайн, консультирование, производство образов, объектов глобального туризма, глобальных символов (таких, как Эйфелева башня), типичных картин (всемирный пляж), локальных знаков (балийские танцы), репрезентация и обращение образов в СМИ через печать, телевидение, новости, Интернет, организация строительства и развития туристической инфраструктуры, и прочие вещи. В мире все быстрее распространяются могущественные и вездесущие глобальные бренды или логотипы[xiii]. Их сила связана с тем, что самые успешные корпорации за последние два десятилетия превратились из производителей продукции в производителей брендов, с громадными расходами на маркетинг, дизайн, спонсорство, пиар и рекламу. Такие брендовые компании, включающие множество фирм, занятых в сфере путешествий и отдыха (Nike, Gap, Easyjet, Body Shop, Virgin, Club Med, Starbucks и т.д.), создают «концепции» или «стиль жизни». Они «свободны от тягот реального мира, от производства и хранения продуктов; беспрепятственно укрепляясь, бренды реализуют скорее коллективные галлюцинации, чем товары и услуга»[xiv]. Водоворот глобального туризма бесчисленными способами втягивает в себя людей и места. «Глобальное» и «туризм» - не два отдельных понятия, соединенные при помощи каких-то внешних связей. Скорее, каждое из них - часть системы сложных взаимозависимых процессов. Более того, подобные инфраструктуры, потоки людей и образов и сама практика туристической рефлексии должны быть осмыслены в единстве как некий глобальный гибрид, распространяющийся по земному шару[xv]. Здесь можно усмотреть аналогию с другими глобальными гибридами, такими как Интернет, автомобилизм, всемирная финансовая система и т.д., которые развиваются, преобразуя и воспроизводя «глобальное».
|