Система наук

Какой общий облик присущ гетевской науке /гетеанизму/ в свете гетевского образа мыслей? Прежде всего, мы должны установить, что общее содержание науки — это нечто данное: частью, как чувственный мир, данное извне, частью, как мир идей, данное изнутри. Итак, вся наша научная деятельность направлена на то, чтобы преодолеть форму, в которой выступает перед нами общее содержание данного, и привести ее к удовлетворяющей нас форме. Это необходимо, поскольку внутреннее единство данного в той форме, в какой оно первоначально выступает перед нами, остается от нас скрытым. Но методическая деятельность, посредством которой устанавливается такая связь, различна, — в зависимости от области, которую мы обрабатываем. Первый случай следующий: мы имеем множественность чувственно-данных элементов. Они находятся между собой во взаимоотношениях. Эти взаимоотношения становятся нам ясными, если мы идеально углубимся в предмет. Тогда какой-нибудь элемент кажется нам более или менее определенным, тем или иным способом, посредством других элементов. Отношения бытия одного из них становятся нам понятными через другие. Мы выводим одно явление из другого. Явление нагревания камня мы выводим как следствие действия солнечных лучей. То, что мы воспринимаем в одной вещи, мы объясняем посредством вывода из другого воспринятого. Мы видим, каким образом в этой области выступает идеальный закон. Он связывает вещи чувственного мира, стоит над ними. Он обусловливает закономерный образ действия вещи, поскольку она обусловлена другими вещами. Здесь перед нами встает задача: так распознать ряд явлений, чтобы с необходимостью одно вытекало из другого, чтобы они все представляли собой целое, пронизанное насквозь закономерностью. Область, которую можно объяснить таким образом, это — неорганическая природа. Однако отдельные явления в опыте выступает перед нами ни в коем случае не так, что ближайшее в пространстве или во времени было бы ближайшим и по своему внутреннему существу. Следует, исходя из ближайшего во времени и пространстве, переходить к ближайшему понятийно. Для данного явления мы должны искать явления, непосредственно связанные с ним по существу. Мы должны в итого составить ряд взаимно дополняющих друг друга фактов, завершенных в самих себе, основанных на самих себе. Таким образом, мы получим группу /чувственно-воспринимаемых/ действующих друг на друга элементов действительности: феномен, который развертывается здесь перед нами, прозрачным, ясным образом проявится непосредственно из рассматриваемых факторов. Такой феномен Гете называет прафеноменом /архетипом/, или основным фактом. Этот прафеномен идентичен с объективным законом природы. Описанная здесь взаимосвязь может быть либо установлена мысленно, как например, в вышеприведенном мной мысленном рассмотрении трех определяющих факторов при движении камня, брошенного в горизонтальном направлении: 1) сила начального толчка; 2) сила притяжения земли; 3) сопротивление воздуха; — и затем из этих факторов выводится траектория движения камня. Также я могу действительно привести во взаимодействие отдельные факторы и получить в результате их взаимодействия действительный феномен. Это то, что мы делаем, ставя эксперимент. Тогда как феномен внешнего мира нам не ясен, поскольку мы знаем только обусловленное явление, но не обусловливающее его, феномен, полученный в эксперименте, нам ясен, поскольку мы сами привели в движение обусловливающие его факторы. Это и есть путь научного исследования природы: исходя из опыта, чтобы увидеть, что действительно происходит, продвинуться к наблюдению, чтобы увидеть, почему это действительно происходит, и затем сконцентрировать усилия на эксперименте, чтобы увидеть, что может быть на самом деле.

К сожалению, потеряна именно та часть статьи Гете, которая могла бы служить лучшим подтверждением его взгляда. Это продолжение статьи «Опыт как посредник между субъектом и объектом»

Исходя из нее, мы хотим реконструировать возможное содержание этого отрывка, исходя из единственного доступного нам источника, обмена письмами между Гете и Шиллером. Статья «Опыт как посредник между субъектом и объектом» родилась из тех занятий Гете, которые он предпринял для обоснования своих работ по оптике. Она так и осталась тогда лежать неопубликованной, пока в 1798 году поэт не возобновил эти занятия с новой силой, и в сообществе с Шиллером подверг со всей основательностью и серьезностью испытанию основные принципы естественнонаучного метода. 10 января 1798 года он посылает упомянутую статью Шиллеру для обсуждения, а 13 января он сообщает другу, что он желал бы намеченные там взгляды далее обработать для другой статьи. Он предпринял эту работу и уже 17 января послал Шиллеру маленькую статью, содержащую характеристику методов естествознания. В его сочинениях мы не находим этой статьи. Нет сомнения, что она явилась бы хорошей исходной точкой для понимания основного воззрения Гете относительно естественнонаучных методов. Но мысли. содержащиеся в ней, мы можем установить из объяснительного письма Шиллера от 19 января 1798 года, причем следует учесть, что отдельные наметки к ним мы находим в гетевских «Изречениях в прозе»

Гете различал три метода естественнонаучного исследования. Они основаны на трех различных способах рассмотрения феноменов. Первый метод — это общий эмпиризм, который не выходит за рамки эмпирического феномена непосредственных фактов. Он остается при рассмотрении отдельных явлений. Если общий эмпиризм хочет быть последовательным, то он должен ограничиться точным во всех подробностях описанием предложенных ему феноменов, т. е. описанием эмпирических фактов. По отношению к общему эмпиризму рационализм является следующей ступенью вверх. Он производит научный феномен. Это воззрение уже не ограничивается голым описанием феноменов, но старается объяснить их посредством отыскания причин, посредством создания гипотез и т. д. Это ступень, на которой рассудок, исходя из явлений, делает заключение об их причинах. Как первый, так и второй методы Гете определил как односторонние. Общий эмпиризм — это голая ненаучность, поскольку он никогда не может выйти за пределы простого схватывания случайного; рационализм, напротив, вносит в мир явлений причины и взаимосвязи, которых там нет. Тот из полноты явлений не может возвыситься к свободному мышлению, этот теряет почву под ногами и впадает в произвол образующих сил мышления и субъективизм /согласно англ. переводу: …, становясь жертвой произвольных мыслеобразов и субъективного вдохновения/. Гете резкими словами порицает стремление тотчас по субъективному произволу связывать с явлениями следствия /делать выводы из явлений/. Так, в «Изречениях в прозе» сказано; «Самое скверное дело, однако, встречающееся у многих исследователей, это — с данными наблюдений тотчас связывать следствия. Притом и те, и другие считать равнозначными», и: «Теории обычно — следствия поспешности нетерпеливого рассудка, который охотно заменил бы феномены образами, понятиями, а то и просто словами. Говорят, что это только средство, но разве страсть и дух партийности не любят более всего средства? И по праву, ведь они в них так нуждаются!». Особенно порицает Гете злоупотребления каузальными определениями. Рационализм в своей необузданной фантазии ищет каузальности там, где ее нет, если основываться на фактах. В «Изречениях в прозе» он говорит: «Врожденнейшее, необходимейшее понятие причины и действия в приложениях дает повод к бесчисленным, постоянно повторяющимся заблуждениям». Именно стремление /рационалистическая страсть/ к простым связям ведет к тому, чтобы феномены располагать чисто линейно, на основе причины и действия, как члены одной цепи, стоящие друг за другом, в то время как истина заключается в том, что какое-нибудь явление, обусловленное каузально более ранним во времени, в то же время зависит и от многих других воздействий. В этом случае на первый план выдвигается только протяженность /длина/, но не широта природы. Оба пути: общий эмпиризм и рационализм, — являются для Гете лишь промежуточными пунктами для высшего научного метода, но при этом промежуточными пунктами, которые должны быть преодолены. И это суть рациональный эмпиризм, имеющий дело с чистыми феноменами, которые идентичны с объективными законами природы. Общий эмпиризм, непосредственный опыт, предлагает нам лишь отдельное, бессвязное, агрегат явлений. Это значит, что он предлагает нам свои результаты не как завершение научного рассмотрения, но как первый опыт. Но наша научная потребность ищет только связное, постигает отдельное только как член некоего соединения. В этом заключается кажущееся расхождение между потребностью в понимании и природными фактами. В духе есть только связь, в природе — только обособление; дух стремится к родовому, природа создает индивидуумы; решение этой проблемы дает размышление над тем, что, с одной стороны, соединяющая сила духа бессодержательна и поэтому одна, сама по себе, не может познать ничего позитивного, с другой стороны, обособление природных объектов не лежит в их существе, но в способе их пространственного проявления, и что при проникновении в существо индивидуального, особенного, оно само указывает нам на родовое. Поскольку природные объекты обособлены в явлениях, необходима объединяющая сила духа, чтобы показать их внутреннее единство. Поскольку единство рассудка само по себе пусто, оно должно быть наполнено объектами природы. Таким образом, мы поднимаемся на третью ступень феноменов и духовных возможностей, где они сливаются в одно, и только здесь дух может чувствовать себя полностью удовлетворенным.

Следующая область исследования — та, где отдельное является нам в своем образе бытия не как следствие другого, стоящего наряду с ним, и которое мы не можем познать с помощью другого отдельного того же вида. Здесь является нам ряд чувственно-воспринимаемых элементов явления /феномена/ как непосредственное оформление одного единого принципа, и мы должны проникнуть в этот принцип, если хотим понять отдельные явления /феномены/. Мы не можем в этой области объяснить феномен, исходя из внешних влияний, мы должны его вывести из внутреннего. То, что прежде было определяющим, теперь стало лишь способствующим. Если в прежней области я все постигал, если мог его определить /рассматривать/ как следствие чего-то другого, вывести из внешних условий, то теперь я принужден к другой постановке вопроса. Ибо даже если я знаю внешнее влияние, я еще не могу сделать заключение, что феномен будет развиваться именно таким и никаким иным образом. Я должен /здесь/ исходить из центрального принципа вещи, на которую производится это воздействие. Я не могу сказать: это внешнее влияние производит такое-то действие, но лишь: на это определенное внешнее влияние внутренний принцип отзывается таким-то определенным образом. Итак, я должен познать эту внутреннюю закономерность. Я должен исследовать это, формирующее себя изнутри /наружу/. Этот себя формирующий принцип, лежащий в основе всякого феномена в этой области, который я должен искать в каждом из них, есть не что иное как тип. Мы находимся в области органической природы. То, что является в неорганической природе прафеноменом /архетипом/, в органике является типом. Тип — это общий образ организма: идея организма, животность в животном. Для связности изложения мы повторили здесь главные пункты вышеприведенных рассуждений о типе. Вэтических и исторических науках мы имеем дело с идеей в узком смысле слова. Их действительность — суть идеи. Отдельные науки обязаны настолько переработать данное, чтобы привести его к прафеномену, типу и идее в истории. «если физик смог достичь того, что называется прафеноменом, то он спасен и философ вместе с ним. Физик, поскольку он убедился, что достиг границ своей науки, что он находится на эмпирической высоте, откуда он, оглядываясь назад, может обозреть все ступени опыта и може, если и не вступить, то заглянуть в царство теории. Философ спасен, ибо он принимает из рук физика последнее, которое становится первым»

Здесь начинается работа философа. Он собирает прафеномены и приводит их в идеальную взаимосвязь. Мы видим, что в гетевском мировоззрении заменена метафизика: она заменена направляемым идеей наблюдением, сопоставлением и выводом прафеноменов. В этом смысле Гете особенно отчетливо высказывается об отношении эмпирической науки и философии в своих письмах к Гегелю. В «Анналах» Гете повторно говорит о схеме естественных наук. Из нее мы видим, как он сам мыслил соотношение отдельных прафеноменов, располагая их в цепь необходимости. Представление об этом мы получим, если рассмотрим таблицу, где он в 4-й тетради 1-го тома «О естествознании» говорит о различного рода воздействиях:

Случайное

Механическое

Физическое

Химическое

Органическое

Психическое

Этическое

Религиозное

Гениальное

Этот восходящий ряд может служить основой при упорядочении феноменов.