Гете, Ньютон и физики.

Когда Гете приступил к рассмотрению существа цвета, то привел его к этому предмету, в основном, интерес к искусству. Его интуитивный дух скоро познал, что использование цвета в живописи подчиняется глубоким законам. В чем состоит эта закономерность, этого он не мог найти сам, поскольку он двигался в области живописи, лишь теоретизируя, и ни один из художников не мог дать ему удовлетворительных объяснений. Художники лишь знали практически, как смешивать краски и как их применять при написании картины, но не могли выразить свои знания в понятиях. Когда в Италии Гете наблюдал не только великолепные произведения живописи, но также яркие краски природы, в нем особенно сильно пробудилось стремление к познанию природных законов существа цвета.

Историческую сторону сам Гете подробно изложил в «Истории учения о цвете»

Здесь мы рассматриваем только психологическую и объективную стороны.

Вскоре после возвращения из Италии Гете приступил к изучению цвета. Тогда он уже пришел к величественной мысли о метаморфозе органического мира. К этому времени, благодаря открытию им межчелюстной кости, он пришел к воззрению о единстве всего бытия природы. Отдельное представлялось ему особенной модификацией идеального принципа, который господствует во всей природе. Уже в своих письмах из Италии он говорил, что растение только потому и является растением, что несет в себе «идею растения». Эта идея представлялась ему как нечто конкретное, как наполненное духовным содержанием единство во всех отдельных растениях. Эта идея не могла быть постигнута телесными глазами, но только глазами духа. Тот, кто может ее видеть — видит ее в каждом растении.

Тем самым все царство растений, а при дальнейшем развитии этого воззрения — и все царство природы вообще, — представлялось ему как постигаемое духом единство.

Но никто не может из голой идеи сконструировать множественность, представленную /предстоящую/ внешним чувствам. Идею может постигать интуитивный дух. Отдельные же облики будут доступны ему лишь тогда, когда он направит чувства на внешнее, когда он наблюдает, созерцает. Почему модификация идеи именно так, а не иначе, выступает как чувственная действительность, — основания для этого должны быть не измышлены, но найдены в царстве действительности.

Это присущее Гете мировоззрение лучше всего будет назвать эмпирическим идеализмом. В общем, словесно, оно может быть выражено так: «В основе вещей, принадлежащих некоей чувственной множественности, поскольку они суть одного вида, лежит духовное единство, которое осуществляет эту принадлежность одному виду и взаимную принадлежность».

Отправляясь от этой точки зрения, Гете встал перед вопросом: Какое духовное единство лежит в основе множественности цветовых восприятий? Что воспринимаю я в каждой модификации цвета? И тогда ему стало ясно, что необходимой основой всякого цвета является свет, без света нет цвета. Итак, цвет — это модификация света. И теперь ему нужно было найти в действительности тот элемент, который модифицирует, специфицирует свет. Гете обнаружил, что этим элементом является лишенная света материя, действенная темнота /сущностная тьма/, короче говоря, противоположное свету. Таким образом, всякий цвет представлялся ему светом, модифицированным посредством темноты. Совершенно ошибочно представлять себе, что Гете в качестве света рассматривал солнечный свет, обычный «белый свет». Только то обстоятельство, что ученые не смогли освободиться от этого представления и рассматривали такой сложный по составу солнечный свет как представитель света как такового, затруднило понимание гетевского учения о цвете. Свет, как понимал его Гете, и как он противостоит темноте как своей противоположности, — это чисто духовная сущность, просто общее всем цветовым ощущениям. Хотя Гете нигде и не высказывал такой мысли, но его учение о цвете изложено таким образом, что понимать его можно только так. И хотя он для подтверждения своей теории экспериментировал с солнечным светом, но причиной этому было то, что солнечный свет, хотя и является результатом сложных процессов, которые развертываются в теле Солнца, но для нас представляется как единство, которое все свои части несет в себе скрытыми. То, что с помощью солнечного света мы получаем для учения о цвете, это только приближение к действительности. Теорию Гете надо понимать не так, как если бы согласно ей в каждом цвете содержался свет и темнота. Нет, в действительности то, что является нашему глазу, это только определенные цветовые нюансы. Только дух может разделить эти чувственные факты на две духовные сущности: свет и не-свет.

Внешние устройства, посредством которых это происходит, материальные процессы в материи, этим ни в малейшей степени не затронуты. Это совсем другое дело. То, что в эфире происходит колебательный процесс, когда мы видим «красное», это не отрицается. Но то, что реально осуществляет восприятие, как мы уже показали, не имеет ничего общего с существом содержания.

Можно привести следующее возражение: можно указать, что в ощущении все является субъективным, и только процесс движения, лежащий в основе его, реально существует вне нашего мозга. Тогда вообще нельзя говорить о физической теории восприятия, но только о теории лежащих в основе восприятия процессов движения. С этим доказательством дело обстоит примерно так: если кто-нибудь из некоего места А посылает мне телеграмму в место В, тогда то, что от этой телеграммы попадает в мои руки, все без остатка возникло в В. В пункте В находится телеграфист, он пишет на бумаге, которая никогда не была в А, чернилами, которые никогда не были в А. Короче говоря, можно доказать, что в том, что мне предлагается, совсем ничего нет от А. Однако все то, что исходит от В, совершенно безразлично для содержания, для существа телеграммы. То, что для меня является существенным, сообщается мне посредством В. Но если я хочу объяснить содержание телеграммы, тогда я должен совершенно отвлечься от того, что затронуто В.

Таким же образом обстоит дело с миром глаза. Теория должна распространяться на воспринимаемое глазом и должна внутри него /т. е. внутри воспринимаемого глазом, а не внутри самого глаза — Р.И./ исследовать взаимосвязи. Материальные пространственно-временные процессы могут быть очень важными для осуществления восприятия, но с существом его они не имеют ничего общего.

Так же обстоит дело сегодня с многократно обсуждавшимся вопросом: не лежит ли в основе различных природных явлений одна и та же форма движения в эфире? Герц показал, что распространение электрического действия в пространстве подчиняется тем же самым законам, как и распространение света. Отсюда можно заключить, что волны, являющиеся носителями света, лежат в основе также и электричества. Было уже показано, что в солнечном спектре действует только один вид волнового движения, который, в зависимости от того, на какой реагент он падает (тепловой, световой или химический), производит тепловое, световое или химическое действие.

Но это заранее ясно. Если исследовать, что происходит в пространстве в то время, как оно передает обсуждаемую нами сущность, то мы придем единственно к движению. Ибо среда, в которой возможно только движение, будет на все реагировать только движением. А также все, что она передает, она осуществляет посредством движения. Если я затем исследую формы этого движения, то я все равно не узнаю того, что суть передаваемое, но лишь то, каким образом оно мне передается. Просто бессмысленно говорить, что тепло или свет есть движение.

Гете сам не отрицал волновой теории и не видел в ней ничего, что нельзя было бы привести в соответствие с его выводами о существе цвета.

Нужно только освободиться от представления, что свет и тьма у Гете являются реальными существами, но их нужно рассматривать как принципы, духовные сущности, тогда мы получим совсем другой взгляд на его учение о цвете, отличный от общепринятого. Если с точки зрения Ньютона свет понимают как смесь всех цветов, то тогда исчезает понятие о конкретном существе света. Оно полностью распыляется в пустом общем представлении, которому в действительности ничего не соответствует. Такие абстракции были чужды мировоззрению Гете. Для него каждое представление должно было иметь конкретное содержание. Для него не прекращалось «конкретное» и при рассмотрении «физического».

Для света в современной физике нет никакого понятия. Она знает только специфицированный свет, т. е. цвета, которые в определенной смеси дают впечатление белого. Но это «белое» не должно идентифицироваться со светом. Что такое «свет» в гетевском смысле, современная физика не знает, еще менее она знает «тьму». Тем самым, учение о цвете Гете движется в такой области, которая совершенно не затронута системой понятий физиков. Физикам просто неизвестны все основные понятия гетевского учения о цвете. Поэтому со своей точки зрения они просто не могут судить об этой теории. Гете начинается там, где прекращается физика.

Поверхностное понимание существа вопроса является причиной того, что постоянно говорят об отношении Гете к Ньютону и к современной физике, не думая при этом, что тем самым указывают на два совершенно различных способа рассмотрения мира.

Я уверен, что те, кто правильно поймут наши объяснения относительно природы чувственных ощущений, получат впечатление от гетевского учения о цвете, совпадающее с описанным. Но те, кто не примет эту нашу основополагающую теорию, те останутся на позициях оптики и, тем самым, отклонят гетевское учение о цвете.