Положение о ГАФ СССР

и сети государственных архивов» 1941 года.

Важнейшими документами этого периода стали «Положение о ГАУ НКВД СССР», подписанное наркомом внутренних дел Л.П. Берией 28 января 1940 г., «Положение о Государственном архивном фонде СССР и сети государственных архивов» от 29 марта 1941 г.

Стоит отметить, что оба документа в открытой печати не были опубликованы и не предназначались для всеобщего ознакомления. Широкие массы архивистов и историков могли ознакомиться с ними только в извлечениях «в части их касающихся». К полному тексту допускалась только номенклатура.

Ко времени создания ГАФ СССР выявились три основных группы материалов, имеющих научное, политическое и практическое значение.

Первая группа: архивные дела советских учреждений, общественных организаций и предприятий – источники по истории советского общества и строительству Советского государства. В ГАФ безоговорочно включались архивы ВЦСПС, личные архивные собрания деятелей науки, искусства, литературы.

Вторая группа: материалы центральных и местных органов государственной власти и государственного управления, существовавших до образования Российской империи на территории СССР.

Третья группа: архивные собрания учреждений, организаций и предприятий Российской империи и Временного правительства.

В особую группу ГАФ выделялись письменные памятники истории, права, искусства, литературы и народов СССР, вопрос о передаче которых в государственные архивы не был уточнен до 1941 г., фото-, фоно-, кинодокументы, иллюстративные, рукописи и другие материалы, выпускавшиеся с целью агитации и пропаганды (плакаты, листовки и т.п.)

«Положение о ГАФ СССР и сети государственных архивов», авторами которого являлись Н.А. Фомин и Б.Д. Дацюк, формально было ориентировано на строжайшую централизацию всего архивного строительства, под чутким руководством НКВД СССР. Однако на практике даже всесильные чекисты не могли противостоять возникновению в стране многочисленных ведомственных архивных фондов (таких, например, как ЦК ВКП(б), или Всесоюзный геологический фонд и пр.) – на сдерживание этих тенденций не хватало ни людей ни материальных ресурсов.

Важным нововведением в Положении о ГАФ 1941 г. являлось толкование понятия «Государственный архивный фонд» как единого комплекса «всех документальных материалов, имеющих научное, политическое и практическое значение, независимо от времени их происхождения, содержания, оформления, техники и способа воспроизведения, образовавшихся в процессе деятельности учреждений, организаций и предприятий».

Также в особом разделе Положения устанавливалось, что только архивным органам Наркомата внутренних дел принадлежит право на определение «политической, научной и практической ценности документальных материалов ГАФ».

В непосредственном подчинении ГАУ находились 10 центральных государственных архивов СССР, в которых находились дела с постоянным сроком хранения. Отметим, что с фактом их передачи в НКВД, госархивы автоматически утратили статус научно-исследовательских учреждений (в системе НКВД просто не было таких структур).

- Центральный государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства (ЦГАОР);

- Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА);

- Центральный государственный архив исторический архив в Москве (ЦГИАМ);

- Центральный государственный архив исторический архив в Ленинграде (ЦГИАЛ);

- Центральный государственный военно-исторический архив в Москве;

- Центральный государственный военно-исторический архив в Ленинграде;

- Центральный государственный архив военно-морского флота (ЦГАВМФ);

- Центральный государственный литературный архив (ЦГЛА);

- Центральный государственный архив Красной армии (ЦГАКА);

- Центральный государственный архив кинофотофонодокументов (ЦГА КФФД).

 

Во всех районных, округах и городах соответственно основали районные, окружные и городские архивы. Они являлись хранилищами с переменным составом материалов, в отличие от других государственных архивов.

Состав фондов, структура, направление деятельности центральных архивов СССР определялись положением о них. Общим во всех положениях являлось признание этих архивов научно-исследовательскими учреждениями, выполняющими задачи учета, концентрации, хранения, описания, научно- технической обработки дел и их использования путем подготовки к изданию сборников документов, организации работы исследований в читальных залах, устройства выставок и лекций. В структуре архивовнаходились отделы: научно-публикаторский, учетно-справочный, научно-справочной литературы (книгохранилище) и читальный зал.

Устанавливался твердый порядок экспертизы научной и практической ценности материалов. На каждом предприятии, учреждении создавались экспертные комиссии, которые проводили экспертизу ценности документов в соответствии с перечнями документов.

 

5.3. Архивы в годы Великой Отечественной войны (1941 – 1945 гг.).

Начало войны и отступление советских войск под ударами агрессора привели к огромным территориальным, хозяйственным, человеческим потерям, а вместе с ними и к утрате огромного количества бесценных документов по истории, экономике, политике, культуры страны и народов, ее населяющих.

22 июня 1941 г. решение ЦК ВКП (б) и СНК СССР был образовано Совет по эвакуации, а 27 июня было принято постановление «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имуществ».

Однако, в большинстве случаев своевременную и оперативную эвакуацию организовать не удалось. Многое осталось на оккупированной территории, многое погибло. Внутренние служебные документы НКВД свидетельствуют о том, что ГАУ НКВД не смогло принять своевременных мер по отработке мобилизационных планов на период действия архивов в случае войны, хотя ее угроза осознавалась специалистами задолго до ее начала.

Поэтому архивистам-практикам с первых же часов войны пришлось действовать в большой спешке, зачастую на собственный страх и риск. Руководство ГАУ НКВД, как и все высшие партийно-государственное руководство страны, было в первые дни парализовано. Не дожидаясь его указаний, уже через час после сообщения о нападении фашистской Германии в здании ГАУ собрались представители центральных государственных архивов и архивов Московской области, которые приняли решение о немедленном устройстве светомаскировки, круглосуточном дежурстве, а также «укрытии и размещении в подвалах уникальных документов».

Соответствующий приказ по ГАУ НКВД СССР, утверждавший эти меры, был издан в 16 часов 23 июня 1941 г. В общей форме начальникам ЦГА предписывалось «в течение 48 часов все наиболее ценные документальные материалы государственного архивного фонда разместить в безопасных от возможных вражеских бомбардировок помещениях».

Спустя две недели после начала войны, 5 июля 1941 г., СНК и ЦК ВКП(б) приняли наконец долгожданное постановление, которое было озаглавлено «Об эвакуации архивов» и снабжено грифом «строго секретно».

В восточные районы страны были эвакуированы свыше 14 млн. наиболее ценных дел ГАФ. Значительную часть их разместили вначале в Саратове и Чкалове, а затем в Орске, Барнауле, Перми и др. городах.

Даже «святая – святых» государственных архивов – секретные документы были спасены далеко не полностью, хотя подлежали спасению в первую очередь. Такими документами являлись материалы «оперативно-чекистского» значения: списки и картотеки на шпионов, лиц, заподозренных в шпионаже, «троцкистов и других контрреволюционных элементов». Первоочередной эвакуации подлежала также всесоюзная картотека по учету всех фондов, входящих в состав ГАФ, все материалы по личному составу, дела фондов, архивные описи и т.д. – практически весь учетный и научно-справочный аппарат госархивов.

По неполным официальным данным, на 15 мая 1942 г. было эвакуировано 1 млн. 334 тыс. дел и около 100 т не разобранных секретных материалов. Из 127 подлежащих вывозу спецхранов были эвакуированы лишь 82.

Вскоре ГАУ СССР было преобразовано в Управление государственными архивами НКВД СССР (УГА НКВД СССР) (1941 – 1943 гг.). Тем самым Управление снимало с себя ответственность за судьбу ведомственных и пр. архивов страны.

Руководство ленинградскими центральными государственными архивами передали Архивному отделу УНКВД по Ленинградской области.

В структуре УГА НКВД СССР произошли некоторые изменения.

В 1943 г. в управлении был создан сначала сектор, а затем отдел использования архивных материалов, что было вызвано ростом требований учреждением на документы оборонно-экономического значения.

Образовали отдел комплектования, сыгравший большую роль в охране, а в дальнейшем и в реэвакуации письменных памятников. Был основан научно-издательский отдел. В период ВОВ уже началось собирание документов о ходе Отечественной войны, о зверствах фашистов. В ЦГАКа,а затем и в ЦГАОРебыли организованы отдел фондов Отечественной войны народов СССР.

В августе 1942 г. УГА НКВД СССР дало указание о задачах архивов и экспертных комиссий народных комиссариатов, учреждений, организаций и предприятий по охране документальных материалов в обстановке войны. В указании напоминалось, что экспертные комиссии, являются органами государственного контроля в архивном деле. Подтверждалось запрещение уничтожать дела из фондов, отложившихся в военный период.

В начале войны свою вину в деле гибели архивов западных районов страны признавали многие местные руководители органов УГА, отмечая на совещании начальников отделов госархивов НКВД прифронтовой полосы наличие халатности, растерянности и беспомощности в деле эвакуации документов из прифронтовых районов, в том числе из Белоруссии, Курской, Орловской и Смоленской областей.

Судьба многих периферийных и низовых архивов была трагична – причем целиком по вине чекистского управленческого аппарата.

Как уже отмечалось, подавляющая часть архивов западных районов страны, оказавшиеся в первые же месяцы войны в зоне оккупации, погибли. Исключение составили лишь фонды Карело-Финской ССР, где фронт стабилизировался достаточно рано. Цифры об эвакуации архивов из Белоруссии, Украины, Молдавии и оккупированной части России, которые обычно приводятся в публикациях на эту тему, касаются в основном их вывоза после освобождения советскими войсками. Типичным для немногих сохранившихся свидетельств тех лет является архивный акт, направленный в Москву 28 сентября 1942 г.: «Мы, нижеподписавшиеся … составили настоящий акт в том, что нами было произведено уничтожение путем сожжения архивных материалов Центрального Госархива Северо-Осетинской АССР ввиду невозможности эвакуировать в глубь страны, в связи с близким нахождением фронта и отсутствием соответствующих средств передвижения». Нельзя отнести это на счет «самодеятельности» местных властей. Они выполняли приказ Сталин.

Однако гибли и те документы, которые были отправлены на восток. Так, эвакуированные в августе 1941 г. в Уфу 1500 мешков с документами наркомата связи были свалены в деревенской конюшне в 50 км от места назначения. Осенью того же года конюшня была разобрана на дрова, часть документов (2 тонны) начальник архива продал Союзутилю, а остальное сгнило под открытым небом.

Есть свидетельства о том, что рядовые архивисты с риском для жизни пытались спасти архивы. Так, в Одессе весь фонд городского Общества истории и древностей укрыл у себя на квартире, а затем передал советским властям работавший и при немцах по специальности научный сотрудник архива Е.Е. Мартыновский.

Или такой факт. Сторож Николаевского исторического архива (документы не сохранили его фамилии), узнав о предстоящем вывозе архива немцами, попытался сжечь его, за что был повешен на балконе архивного здания. Одним словам, каждый действовал так, как понимал свой патриотической долг. И совершенно ясно, что центральный аппарат архивных органов НКВД о неумении организовать стратегию и тактику эвакуации документов постарался быстро забыть, списав все свои ошибки на «варварство немецко-фашистских оккупантов».

Только начиная с весны 1942 г., можно отметить активизацию усилий УГА по спасению той части ГАФ, которая, оп существу, была брошена на произвол судьбы. 26 мая 1942 г. при начальнике УГА состоялось совещание начальников архивов ведомств, учреждений и организаций, на котором отмечалось наличие непрофессиональных действий и произвола руководителей ведомственных архивов. По представлению УГА 8 июля 1942 г. Прокуратура Союза ССР направила циркулярное указание всем республиканским, краевым и областным прокурорам о необходимости «по представлению соответствующих органов НКВД привлекать к уголовной ответственности лиц, виновных в незаконном уничтожении документальных материалов или проявивших халатность на службе, следствием чего явилось гибель или порча этих материалов».

Однако возместить понесенные утраты уже было невозможно. Почти полностью погибли районные и городские архивы, находившиеся в прифронтовой полосе. Здесь их либо уничтожали особые группы по указанию райотделов НКВД, либо они гибли в ходе боевых действий.

Однако после короткого этапа почти полного паралича в первые недели войны чекисты начинают проявлять мощную волю. Прежде всего, это сказалось в издании серии приказов и циркуляров типа «Об охране госархивов в военное время» (30 августа 1941 г.), «О разработке документальных материалов госархивов на немецких шпионов» (22 июня 1942 г.), «О разработке и использовании документов учреждений, созданных оккупационными властями», «Об улучшении по использованию секретных материалов госархивов в агентурно-справочной работе» и пр.

По настоящему же важным направлением деятельности архивов в период войны стала работа по комплектованию ЦГА СССР документами Великой Отечественной войны: для этого в двух ЦГА СССР (приказом от 25 ноября 1941 г.) – ЦГАОР и ЦГАКА, и чуть позже в ЦГЛА, создаются отделы фондов Великой Отечественной войны. В 1943 г. в г. Подольске создается архив, куда поступают на хранение документы из штабов армий.

Другим важным направлением стала публикационная деятельность архивов. Публикации носили пропагандистско-патриотический характер. По инициативе Никитинского, и при поддержке НКВД, в свет выходят такие издания, как «Из боевого прошлого русской армии», «Генералиссимус Суворов», «Фельдмаршал Кутузов», «Генерал Багратион» и пр.

13 июня 1943 г. в Москве состоялась конференция историков-архивистов, которая была приурочена к 25-летию Ленинского декрета. Пожалуй ни разу – ни до, ни после – эти празднования не проходили в столь трудных условиях и одновременно с таким размахом.

В работе конференции приняли участие 320 делегатов, представлявших 122 учреждения. Были персонально приглашены видные деятели исторической науки культуры – А.Н. Толстой, А.М. Панкратов, М.Н.Тихомиров, Н.Л. Рубинштейн и пр. – а также представители32 общесоюзных научно-исследовательских организаций, в том числе Академии наук, ИМЭЛ, Московского историко-архивного института, МГУ и пр.

На конференции были подведены основные итоги за 25-летний срок работы архивной отрасли и поставлен ряд важнейших задач на ближайшее время: организация собирания материалов военного времени (и в конечном итоге образование Центрального государственного архива Великой Отечественной войны); подготовка и планомерное осуществление реэвакуации архивных собраний; усиление деятельности по использованию документов в оборонных, народнохозяйственных и научно-исследовательских целях.

Конференция носила и патриотическую направленность: «юбилей поддерживал уверенность в победе, в превосходстве советского народа над захватчиками». Правда, следует сказать, что руководство УГА НКВД преследовало при созыве конференции и собственные цели. Оно должно было продемонстрировать руководству партии и правительства свои достижения и заслуги, в том числе в деле эвакуации и только что начавшейся реэвакуации архивов. В этом духе в основном был выдержан доклад Никитинского, в котором он пространно изложил ставшую затем традиционной схему истории архивного строительства в СССР за 25 лет. Основной упор в докладе был сделан на то, что все успехи архивной службы были определены неуклонным и последовательным воплощением в жизнь ленинского плана архивного дела в социалистическом государстве.

За годы войны архивный фонд страны понес огромные невосполнимые потери. Много документов было уничтожено, особенно, в тех районах, где шли боевые действия. Практические полностью были истреблены фонды государственных архивов Сталинградской, Воронежской, Черниговской области. По подсчетам специалистов – в годы ВОВ погибло около 87 млн. дел. Однако цифра эта была обнародована руководством послевоенного ГАУ НКВД – в связи с этим многие современные исследователи считают, что цифра эта занижает истинные потери архивных документов.

Кроме того, значительное количество дел государственных архивов было вывезено оккупантами и укрыто на территории СССР, а также за его пределами. Примерно третья часть этих материалов была обнаружена на территории СССР: 879 тыс. дел государственных архивов Белоруссии, 120 тыс. дел Смоленской области, 8 вагонов с делами Новгородской и Псковской областей, два вагона – Киевского архива древних актов.

Уже в 1944 – 1945 гг. был подведен учет ущерба, нанесенного войной Государственному архивному фонду СССР, а с 1945 г. началась большая работа по розыску и возвращению документов, вывезенных оккупантами.