Студопедия — Часть III. В ушах раздается трубный голос Клавдия Темплсмита, ведущего шоу:
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Часть III. В ушах раздается трубный голос Клавдия Темплсмита, ведущего шоу:






ВРАГ

 

 

В ушах раздается трубный голос Клавдия Темплсмита, ведущего шоу:

— Леди и джентльмены, семьдесят пятые Голодные игры объявляются открытыми!

У меня меньше минуты на то, чтобы взять себя в руки. Потом прозвучит удар гонга, разрешающий трибутам сойти с дисков. Но куда?

Мысли путаются. Перед глазами — Цинна, весь в ссадинах и кровоподтеках. Где он теперь? Что с ним делают? Убивают? Пытают? Превращают в безгласого? Очевидно, избиение (как и встречу с Дарием) устроили ради того, чтобы я утратила душевное равновесие. Видит Бог, им это удалось. Хочется одного: рухнуть без сил прямо на диске. Но разве так можно — после всего, чему я стала свидетельницей? Цинна пошел на крайний риск, в пику могущественному президенту превратив мое свадебное платье в оперение сойки-пересмешницы, Я в долгу перед ним и перед мятежниками, которые, вдохновившись его примером, наверняка ободрились для новых битв против Капитолия. Отказ следовать навязанным правилам — мой личный, последний акт неповиновения. Так что я, стиснув зубы, готовлюсь играть.

«Но где ты?» Никак не могу понять. «Да где же ты?!» — требую я ответа у самой себя, и мир понемногу фокусируется перед глазами. Синие волны. Розоватое небо. Раскаленное добела солнце жарит вовсю. А вот и Рог изобилия, сверкающий золотом; до него ярдов сорок. Расположился то ли на круглом острове, то ли... Приглядываюсь внимательнее и вижу тоненькие полоски земли, расходящиеся от него во все стороны, точно спицы в колесе. Кажется, они равноудалены друг от друга, и между ними вода. И еще — трибуты.

Да, так и есть. Дюжина расходящихся спиц, а в промежутках — по два трибута, покачивающихся на своих дисках. По правую руку от меня — старый Лай из Восьмого дистрикта, по левую, на таком же расстоянии, — тоненькая полоска суши. Вдали, куда ни посмотри, виднеется узкий пляж, а за ним зеленеют деревья. Оглядываю круг игроков; Пита нигде не видно. Должно быть, он там, за Рогом изобилия.

Ловлю небольшую нахлынувшую волну в ладонь, принюхиваюсь. Облизываю кончик влажного пальца. Вода соленая, как я и подозревала. В Четвертом дистрикте нас водили на краткую экскурсию по пляжу, там было что-то подобное. Ладно, по крайней мере, чистая.

Ни лодок, ни веревок, ни хотя бы доски, чтобы уцепиться. Остался единственный способ добраться до Рога. С ударом гонга я, не задумываясь, ныряю влево. Правда, раньше мне доводилось плавать исключительно по тихому озеру и на более близкие расстояния, а тут нужно рассекать волны, однако в теле, да и во всех движениях вдруг появляется странная легкость. Наверное, из-за соли. Вся мокрая, выбираюсь на сушу и бегом устремляюсь к Рогу изобилия. С моей стороны других игроков пока что не видно — впрочем, огромный золотой конус ограничивает обзор. Да мне и некогда тратить время на мысли о соперниках. Я сейчас рассуждаю как профи: главное — завладеть оружием, и поскорее.

В прошлом году припасы были разбросаны вокруг Рога на значительном расстоянии, причем самые важные — ближе к центру, но теперь лежат общей кучей возле двадцатифутового устья. Золотой лук сверкает на самом виду, лишь протяни руку, и я первым делом хватаю его.

И тут чувствую: позади кто-то есть. Может песок зашуршал, или ветер подул не так... Выхватываю стрелу из колчана, который все еще валяется в общей куче, вооружаюсь и оборачиваюсь.

Блестящий от капель, великолепный Финник стоит от меня буквально в нескольких ярдах, грозно замахнувшись трезубцем. На другой руке у него висит сеть. Мускулы напряжены до предела, но на губах играет улыбочка.

— Надо же, ты тоже умеешь плавать, — говорит он. — Разве в Двенадцатом есть где учиться?

— У нас дома ванна большая, — бросаю я.

— Еще бы, — усмехается он. — Как тебе арена?

— Не очень. А ты, наверно, в восторге. Будто по твоему заказу сделана, — отзываюсь я с ноткой горечи в голосе.

Действительно, складывается такое ощущение. Учитывая, что кругом вода, а большинство участников не обучены плавать. В Тренировочном центре не было ни одного бассейна, чтобы попробовать. Либо ты попал сюда уже опытным, либо — учись немедленно. Даже в первую кровавую драку не ввяжешься, пока не покроешь вплавь двадцать ярдов. Иными словами, у Четвертого дистрикта — огромное преимущество.

Пару секунд мы не двигаемся, оценивая друг друга, особенно оружие. Неожиданно Финник ухмыляется:

— Хорошо, что мы союзники. Да?

Заподозрив ловушку, я готовлюсь пустить стрелу, от души надеясь, что попаду прямо в сердце раньше, чем угожу на заточенные зубцы. Но тут он шевелит рукой, и что-то сверкает на солнце. Литой золотой браслет с узором в виде огня. Точь-в-точь такой, какой был на запястье Хеймитча в первый день тренировок. Мог Финник выкрасть его, чтобы ввести меня в заблуждение? Внутренний голос подсказывает: здесь не тот случай. Ментор по собственной воле расстался с украшением. Хотел подать мне знак, а вернее, приказ. Доверяй Финнику.

К нам приближаются чьи-то шаги. Нужно решаться.

— Да! — рявкаю я, разозлившись, хотя, казалось бы, ментору лучше знать.

Но почему он раньше меня не предупредил? Видимо, из-за того, что мы с Питом отказались иметь союзников. И вот Хеймитч сам нашел одного.

— Пригнись! — кричит Финник таким повелительным, не похожим на соблазнительное мурлыканье тоном, что я повинуюсь.

Трезубец летит над моей головой и с тошнотворным звуком врезается в цель. Мужчина из Пятого дистрикта, тот, которого вырвало в секции борьбы на мечах, валится на колени, и Финник выдергивает у него из груди трезубец.

— Первому и Второму — не доверяй, — произносит он.

Некогда задавать вопросы. Я хватаю колчан со стрелами.

— Ну что, разделяемся по сторонам?

Он кивает, и я обегаю высокую кучу.

Блеск с Энорабией только-только доплыли до суши. Либо неумехи, либо думали, что под водой игроков поджидают какие-нибудь опасности. Кстати, так оно и могло оказаться. Иногда хорошо лишний раз не задуматься. Как бы там ни было, теперь они на песке и скоро будут здесь.

— Нашла что-нибудь полезное? — кричит Финник.

Быстренько проверяю кучу: булавы, мечи, луки, стрелы, трезубцы, ножи, копья, топоры, металлические предметы, которым я даже не знаю названия... и ничего больше.

— Оружие! — отзываюсь я. — Одно лишь оружие!

— Здесь то же самое, — подтверждает он. — Хватай все, что хочешь, и быстро уносим ноги!

Я пускаю стрелу в Энорабию, успевшую подбежать слишком близко. Та, словно ждала нападения, проворно уворачивается, нырнув обратно в воду. А вот Блеску скорости не хватает, и в волны он падает со стрелой в левой икре. Перебросив через плечо еще один лук и колчан со стрелами, сунув за пояс два длинных ножа и острое шило, бегу на другую сторону, к Финнику.

— Сделай что-нибудь, а? — выпаливает он.

В нашу сторону мчится Брут, прикрываясь широким поясом, растянутым между ладонями, словно щитом. Я целюсь в печень, и он легко отбивает удар. Острие пробивает в материи дырку, из которой ему на лицо начинает хлестать пурпурная жидкость. Пока я достаю новую стрелу, Брут падает наземь, катится несколько ярдов назад и скрывается под водой. Позади раздается звон падающего металла.

— Уходим, — бросаю я.

Пока мы отвлеклись, Блеск с Энорабией добрались до Рога изобилия. Брут держится на расстоянии выстрела, да и Кашмира наверняка где-то рядом. Без сомнения, эти четверо профессионалов заранее заключили союз. Если бы речь шла лишь о моей безопасности, я бы охотно дала им отпор при поддержке Финника. Однако меня волнует Пит. Вот и он — застрял на своем диске. Я спешу к воде, и новый союзник шагает следом, не задавая вопросов, будто бы заранее знал, как я поступлю. У самого края берега я вынимаю ножи из-за пояса, готовясь нырнуть и как-нибудь перетащить Пита на сушу.

Финник опускает руку мне на плечо.

— Я сам.

Подозрительно. Что, если это ловушка? Вдруг он нарочно втерся в доверие, а сейчас поплывет и утопит Пита?

— Я могу, — вырывается у меня.

Однако Финник уже бросает на берег оружие.

— Береги силы. В твоем-то положении.

И, наклонившись, легонько хлопает мой живот.

Ах да, я ведь мнимо беременна. Интересно, что это значит и как мне себя вести — вызвать рвоту или что-нибудь в этом роде? Пока я соображаю Финник замирает у кромки воды, роняет:

— Прикрой меня, — и ныряет без единого всплеска.

Я поднимаю лук, но, похоже, до нас уже никому нет дела.

Разумеется, Блеск, Кашмира и Брут с Энорабией уже сбились в стаю и выбирают оружие. Между тем большинство трибутов по-прежнему замерли на своих дисках. Нет, секундочку, кто-то стоит на песочной полоске напротив Пита, по левую руку от меня. Это Мэгз. Она не спешит приблизиться к Рогу, но и не удирает. А вместо этого вдруг ныряет и плывет в мою сторону. Седоволосая голова так и прыгает над волнами. Старушке, наверное, лет восемьдесят, однако все они прожиты в Дистрикте номер четыре — этого вполне достаточно, чтобы удержаться на воде.

Тем временем Финник доплыл до Пита и уже возвращается с ним, обхватив его и уверенно взмахивая свободной рукой. Тот не сопротивляется. Интересно, что такого парень сказал или сделал, чтобы вызвать к себе доверие? Показал браслет? Или напарнику достаточно было увидеть меня, застывшую в ожидании на берегу?

Когда они приближаются, я помогаю Питу выйти на сушу.

— И снова здравствуй, — говорит он и целует меня. — У нас появились союзники.

— Да. Хеймитч добился своего, — отвечаю я.

— Ну-ка напомни, мы больше ни с кем не сговаривались? — уточняет он.

— Разве что с Мэгз. — Я киваю в сторону старой женщины, упорно плывущей к нам.

— Мэгз я не брошу, — вмешивается Финник. — Она меня по-настоящему любит, а это большая редкость.

— Прекрасно. Пусть будет она, — отвечаю я. — Особенно если учесть, куда мы попали. Возможно, ее крючки — наш единственный шанс прокормиться.

— Китнисс хотела быть с Мэгз еще в самом начале, — вставляет Пит.

— Значит, у нее замечательное чутье, — отзывается Финник и, наклонившись, одной рукой выуживает старуху из волн, будто тряпичную куклу.

Та что-то произносит (я успеваю разобрать только слово «держаться») и одобрительно похлопывает свой пояс.

— Она права. Смотри, вот еще кое-кто догадался. — Наш новый союзник указывает на Бити который беспомощно барахтается в воде, но при этом не тонет.

— А что такое? — не понимаю я.

— Пояса, — вносит ясность Финник. — Это плавучие приспособления. Конечно, руками грести все равно приходится, зато голова не уходит под воду.

Я хочу попросить, чтобы мы подождали Бити и Вайресс, однако Бити еще далеко, а его подружки не видно вовсе. И потом, насколько я понимаю, Финник быстро расправится с ними, как с тем трибутом из Пятого, поэтому лучше уж двинуться дальше. Отдаю Питу нож, лук, колчан со стрелами, прочее оставляю себе. Мэгз тянет меня за рукав и что-то лопочет, пока и ей не достается топор. Успокоившись, она зажимает рукоятку беззубыми деснами и протягивает Финнику руки. Тот забрасывает сеть на плечо, поднимает ее на закорки, перехватывает свободной рукой трезубец, и мы бежим прочь от Рога.

Песок обрывается резко, и тут же встает стена деревьев. Это даже не лес. По крайней мере, я в таких не бывала. В памяти вертится иноземное почти неприличное по звучанию слово. Джунгли. Вроде бы я услышала его во время прошлых Голодных игр, а может быть, от отца. Деревья здесь в основном незнакомые, гладкоствольные и почти без веток. Земля — очень черная и пружинит под ногами, почти скрытая под пологом лиан и ярких цветов. Солнце печет безумно, однако воздух при этом тяжелый и влажный. Кажется, здесь никогда до конца не просохнешь. Морская вода легко испаряется сквозь тонкую синюю ткань костюма, но тот уже липнет к телу из-за пота.

Пит идет впереди, рассекая густую растительность длинным ножом. Финника я пропускаю следом за ним: конечно, он самый сильный, но тащит на себе Мэгз, к тому же в чаще от моих стрел куда больше толку, нежели от его трезубца. Склон довольно крутой, жара страшная, и через некоторое время все выдыхаются. Хотя мы с Питом недаром вели упорные тренировки, а Финник настолько силен, что даже с Мэгз на закорках просит сделать привал не раньше чем через милю. Да и то, похоже, скорее ради своей спутницы.

Зелень совсем закрыла от нас колесо с Рогом изобилия, поэтому я решаю забраться на дерево и посмотреть назад. Лучше было бы этого не делать.

Кажется, будто сама земля вокруг злополучного Рога исходит кровью. Вода покрыта багровыми пятнами. Тела разбросаны по земле, колыхаются на волнах; костюмы на всех одинаковые так что издали не различить, кто погиб, а кто выжил. Видно только, что некоторые из крошечных синих фигурок еще сражаются. Ну а я чего ожидала? Что вчерашний порыв победителей, соединивших руки, выльется во всеобщий заговор на арене? Нет, в это сразу не верилось. И все-таки я надеялась: люди будут вести себя хоть немного... воздержаннее, что ли? Но не с такой охотой предадутся новой резне. «Ведь вы же были знакомы между собой, — думаю я. — Держались, точно приятели...»

Нет, у меня здесь один только друг, и он прибыл не из Четвертого дистрикта.

Легкий, насыщенный влагой бриз холодит мне щеки. Нужно принять решение. Плевать на браслет: я должна покончить с этим и пристрелить Финника. Союз этот все равно будет недолговечен. А отпускать парня просто так чересчур опасно. Теперь, когда между нами установилось хрупкое доверие, — самое время убить. Возможно, это мой единственный шанс. Когда снова тронемся в путь, Финника будет несложно прикончить выстрелом в спину. Подлость? Согласна. А разве не большая подлость — ждать, пока мы узнаем друг друга получше, пока меня чем-то еще обяжут? Нет, или сейчас, или никогда. Бросаю последний взгляд на сражающихся людей, на обагренную землю, чтобы утвердиться в своем решении, и скольжу вниз по стволу.

Что такое? Похоже, Финник прочел мои мысли. Он будто бы знал, что именно я увижу и как это на меня повлияет. Один из трезубцев грозно, хотя и с небрежным видом, зажат в руке.

— Ну, как оно там, внизу, Китнисс? — спрашивает он. — Игроки взялись за руки? Дали всеобщий обет ненасилия? Побросали оружие в воду назло Капитолию?

— Нет, — отвечаю я.

— Нет, — повторяет он. — Прошлое — это прошлое, как ни крути. На арене так просто победителем не становятся. Разве что этот... — Он косится на моего напарника.

Значит, Одэйру известно то же, что мне и Хеймитчу. Пит намного лучше всех нас остальных. Финник прикончил трибута из Пятого не моргнув глазом. Да и сама я разве не поспешила схватиться за лук? Целясь в Блеска, и в Брута, и в Энорабию, я стреляла на поражение. Пит попытался бы для начала поговорить. Попробовал бы расширить круг наших союзников. Ну, а проку от этого? Финник прав. Я тоже. Победителя на арене коронуют не за отзывчивость.

Я смотрю врагу прямо в глаза. Прикидываю, кто из нас проворнее. Что долетит быстрее — моя стрела до его головы или его трезубец до моего живота? Вижу, парень только и ждет малейшего движения, чтобы напасть. И тут Пит умышленно встает между нами.

— Много убитых? — спрашивает он у меня. «Отойди же ты, идиот!» — мысленно бранюсь я. Но Пит замирает как вкопанный, и мне приходится процедить:

— Не знаю. По меньшей мере, шесть. Остальные еще сражаются.

— Пора идти. Нам нужна вода, — произносит мой напарник.

По дороге нам так и не встретилось ни ручья, ни пресного озера, а из моря пить невозможно Мне опять вспоминаются прошлые Игры, когда я чуть не скончалась от жажды.

— Да, лучше поспешим, — подхватывает Финник. — Ночью на нас начнется охота, нам надо уйти подальше и спрятаться.

Нас. Нам. Охота. Ладно, может быть, я немного поторопилась с мыслями об убийстве. До сих пор Финник приносил одну пользу. И у него на руке — привет от Хеймитча. И потом, кто знает, что принесет нам ночь? Если приспичит, всегда можно зарезать парня во сне. В общем, я упускаю удобный случай. И Финник тоже.

Недостаток воды многократно усиливает жажду. Во время восхождения я пристально поглядываю по сторонам, но безуспешно. Еще миля, и перед нами редеют деревья. Кажется, мы добрались до вершины холма. Может, на той стороне повезет — найдем источник или что-нибудь в этом роде.

Однако другой стороны не будет. Хотя я и замыкаю шествие, но понимаю это раньше всех. В глаза бросается крохотный переливающийся клочок пространства, похожий на изъян стекла. Яркий солнечный блик или знойный пар, поднимающийся от земли? Нет, он застыл на месте и не меняет его, даже когда я двигаюсь. Наконец мне приходит в голову связать этот подрагивающий квадратик со словами Вайресс и Бити, сказанными в Тренировочном центре. Так вот что ждет там, впереди! С моих губ срывается предупредительный крик. В ту же секунду Пит замахивается длинным ножом, чтобы разрезать лианы.

Звучит неприятный и резкий звук. Деревья на миг исчезают, я вижу сухую равнину и пустое небо над ней. Потом силовое поле отбрасывает Пита назад, он сбивает с ног Мэгз и Финника.

Я устремляюсь к нему, распростертому без движения в паутине из гибких лиан.

— Пит?

Ноздри улавливают едва ощутимый запах жженых волос. Я снова зову его и легонько трясу — никакого ответа. Касаюсь пальцами губ, но не чувствую теплого дыхания. Прижимаюсь ухом к груди, на которой так часто покоилась моя голова. Вот-вот послышится сильный, уверенный стук его сердца.

Но вместо этого — тишина.

 

 

— Пит! — восклицаю я и трясу сильнее. Даже хлопаю по лицу, но все напрасно. Сердце остановилось. Я бью пустоту. — Пит!

Посадив Мэгз у дерева, Финник отталкивает меня.

— Дай-ка я.

Он трогает некие точки на шее Пита, пробегает пальцами по его ребрам и позвоночнику, и вдруг зажимает бездыханные ноздри.

— Нет! — вырывается у меня.

И я набрасываюсь на Финника, очевидно, решившего убедиться, что Пит окончательно умер не дать ему даже надежды на случайное воскрешение. Ладонь парня взметается и бьет меня в грудь, отбросив к ближайшему дереву. Оглушенная болью, пытаюсь взять себя в руки, а между тем Финник опять зажимает Питу нос. Тогда, не вставая с места, я выхватываю стрелу и прицеливаюсь, но... Бог мой, это странно даже для Финника... Зачем он его целует? От неожиданности я забываю спустить тетиву. Погодите-ка. Не отпуская носа, Одэйр разжимает лежащему челюсти и с силой вдыхает воздух в легкие. Видно, как поднимается и опадает грудь Пита. Затем Финник расстегивает молнию у него на груди, чтобы надавить ладонями прямо над сердцем. Оправившись от первого потрясения, я наконец начинаю понимать, что происходит.

Мама тоже пыталась делать подобное, только очень редко. В нашем дистрикте, если у человека откажет сердце — мало надежды, что родные вовремя доставят его к моей маме. Поэтому в основном к нам домой попадали люди с ожогами, ранами и болезнями. Ну и конечно, изголодавшиеся.

Но в мире Финника все по-другому. Думаю, он прекрасно знает, что делает. Движения уверенные и отработанные. В отчаянии склоняюсь вперед и всматриваюсь: получится ли? Наконечник стрелы упирается в землю. Невыносимо долго ползут мучительные минуты. Надежда медленно тает. Когда я готова поверить, что все пропало: Пит умер, ушел в мир иной и уже не вернется, он слабо кашляет, и Одэйр отстраняется.

Бросив оружие, кидаюсь к ожившему.

— Пит? — нежно шепчу я, убирая налипшие белокурые пряди со лба, и трогаю пальцами шею, чтобы вновь ощутить биение пульса.

Его ресницы дрожат и взлетают вверх. Наши взгляды встречаются.

— Осторожнее, — слабо шепчет Пит. — Впереди силовое поле.

Я смеюсь, а по щекам в три ручья бегут слезы.

— Гораздо сильнее, чем в Тренировочном центре, — продолжает он. — Но со мной все в порядке. Так, небольшое сотрясение.

— Ты был мертвым! У тебя сердце остановилось! — выпаливаю я, не подумав, стоит ли заговаривать об этом. И зажимаю рот ладонью, потому что из него вырываются жуткие хлюпающие звуки — так бывает, когда всхлипываешь.

— Ну, сейчас-то оно заработало, — отвечает Пит. — Все нормально, Китнисс.

Я киваю, но звуки не прекращаются.

— Китнисс?

Ну вот, теперь он обо мне волнуется. Сумасшествие какое-то.

— Да ладно, это у нее гормональное, — слышится голос Финника. — Из-за малыша.

Поднимаю глаза. Он сидит и тяжело отдувается после напряженного восхождения и усилий, затраченных на воскрешение Пита.

— Нет, это не... — выдавливаю я из себя, но гул рыдания накатывают с новой силой, будто бы подтверждая только что сказанные слова.

Злобно сверкаю глазами сквозь слезы. Разумеется, глупо сердиться на Одэйра после всего, что он сделал. Я хотела лишь одного — спасти жизнь Питу, и не смогла, а Финник — смог. Парня благодарить надо. Я и благодарю — мысленно. С другой стороны, когда же это закончится? Я все больше запутываюсь в долгах перед человеком, которого собираюсь прикончить во сне.

Ожидаю увидеть на его лице самодовольство или насмешку, однако Финник скорее озадачен. Он переводит взгляд то на меня, то на моего напарника, словно пытаясь что-то сообразить, а потом слабо встряхивает головой, как бы желая избавиться от ненужных загадок. И спрашивает у Пита:

— Ну, как ты? Идти сможешь?

— Нет, ему нужен отдых, — вмешиваюсь я.

Из носа так и течет, а у меня с собой нет даже лоскута, не говоря уже о носовом платке. Мэгз отрывает с ветки висячий мох и предлагает мне целую горсть. Я настолько расклеилась, что даже не задаю вопросов. Громко сморкаюсь и вытираю слезы. Мох очень мягкий и вообще приятный на ощупь.

На груди у Пита что-то сверкает. Протягиваю руку. Это маленький золотой диск на цепочке, с гравировкой в виде моей сойки-пересмешницы.

— Это теперь и твой талисман?

— Да. Ты не против, надеюсь? Я хотел, чтобы у нас было что-то общее.

Натянуто улыбаюсь.

— Да нет, не против, конечно.

Этот диск на арене — и благословение, и проклятие. Мятежникам он придаст новых сил, но...

Вряд ли президент Сноу посмотрит сквозь пальцы на подобную выходку. Значит, моя задача — вытащить Пита отсюда живым — усложняется.

— Что же вы предлагаете, — интересуется Финник, — прямо здесь разбить лагерь?

— Нет, так не годится. Здесь не найти ни воды, ни укрытия, — возражает Пит. — Я себя чувствую хорошо, честное слово. Если только идти чуть медленнее...

— Лучше медленно, чем никак. — Финник помогает ему подняться.

А я пытаюсь вернуть утраченное самообладание. Столько всего произошло, начиная с этого утра. Цинну избили до полусмерти у меня на глазах. Я очутилась на новой арене и наблюдала, как умирает Пит. Но спонсоры, чего доброго, могут увидеть во мне просто слабую истеричку. Хорошо, хоть Финник подбросил удачную отговорку — беременность.

Проверяю свое оружие. Так и думала: оно в безупречном состоянии. Это внушает уверенность в собственных силах, и я заявляю, что пойду впереди.

Пит собирается возразить, но Одэйр его опережает:

— Пусть идет. — И поворачивается ко мне, наморщив лоб. — Я слышал твой вскрик. Ты ведь знала, что впереди силовое поле?

Молча киваю.

— Откуда?

Как же ему ответить? Выдать секрет Вайресс и Бити — опасно. Трудно сказать, проглядели распорядители Игр тот момент, когда мне рассказали про «трещинку», или нет. В любом случае, это слишком ценная информация. Стоит им выяснить, что я в курсе — и силовое поле могут подправить так, что его вообще не отыщешь. Приходится лгать.

— Не знаю. Я словно что-то слышу. Попробуйте сами.

Мы все затихаем. Вокруг стрекочут бесчисленные насекомые, напевают птицы, листья шумят на ветру.

— Ничего такого не разобрал, — произносит Пит.

— Да вот же, — не сдаюсь я. — Это как у забора вокруг Двенадцатого дистрикта, когда по нему бежит электричество, только гораздо, гораздо тише.

И когда все вновь навострили уши, наигранно восклицаю:

— Ага! Теперь слышите? Прямо оттуда, где Пита ударило током.

— Я тоже не разобрал, — сообщает Финник. — Но раз у тебя такая чувствительность — пожалуйста, веди нас.

Не мешало бы выжать из этого положения наибольшую пользу.

— Странно. — Я принимаюсь вертеть головой. — Слышит одно только левое ухо.

— То, над которым поработали доктора? — уточняет Пит.

— Ага. — Пожимаю плечами. — Перестарались, наверное. Знаешь, иногда я и вправду им слышу очень занятные звуки. Например, как трепещут крылья у бабочки. Или снежинки садятся на землю.

Замечательно! Теперь все внимание обратят на хирургов, восстанавливавших мое левое ухо, оглохшее после Голодных игр в прошлом году. Пусть объясняются бедолаги: почему я вдруг стала слышать, словно летучая мышь.

— Давай. — Мэгз толкает меня вперед, и я возглавляю шествие.

Переход предстоит неспешный, поэтому она решает брести сама, опираясь на палку, из которой Финник ловко сооружает посох. Он и для Пита мастерит нечто подобное, хотя тот возражает. Но я-то вижу, что ему хочется лишь одного — упасть на землю и не вставать. Финник идет в хвосте. В случае чего будет кому прикрыть наши спины.

Я шагаю, обратившись к силовому полю левым «суперухом», и якобы для перестраховки срезаю ветку, сплошь усеянную какими-то тверденькими орешками, чтобы бросать их перед собой. Неплохо придумано. Кажется, пресловутые «трещинки» чаще ускользают от моего внимания, нежели попадаются на глаза. Стоит орешку попасть в силовое поле, как он, прочертив дымящийся след, отлетает мне под ноги — весь почерневший.

Спустя несколько минут за спиной раздаются странные чмокающие звуки. Оборачиваюсь: оказывается, Мэгз набила полный рот очищенными орешками.

— Выплюнь! — кричу я. — Может, они ядовитые.

Она что-то шамкает и, не обращая внимания на мои вопли, с видимым наслаждением облизывает пальцы. Я смотрю на Финника. Тот только смеется:

— Вот сейчас и выясним.

Трогаюсь дальше. Странный он, этот Одэйр. Сначала спасает Мэгз, а потом разрешает ей есть плоды незнакомых деревьев. И Хеймитч зачем-то дал ему отличительный знак доверия. И моего напарника он воскресил из мертвых. Почему было просто не дать умереть сопернику? Никто и слова бы не сказал. Я даже не подозревала, что у него такие способности. Черт, ему-то ради чего помогать Питу? И связываться со мной? А ведь, если дело дойдет до драки, он убьет меня не задумываясь. Однако предпочитает, чтобы я сама выбирала, сражаться нам или нет.

Продолжаю шагать вперед и бросать орешки в надежде, что нам удастся прорваться влево, уйти подальше от Рога и даже, если возможно, найти воду. Однако проходит около часа — и все напрасно. Похоже, что поле ведет нас по дуге. Остановившись, смотрю назад. Мэгз еле бредет, согнувшись, а Пит взмок от усталости.

— Привал, — объявляю я. — Хочу еще раз осмотреться сверху.

Ищу дерево повыше и начинаю взбираться по спутанным веткам (готовым треснуть в любую минуту), стараясь держаться как можно ближе к стволу. Безрассудно лезу и лезу вверх, пока перед глазами не открывается хоть какой-то обзор. В конце концов, раскачиваясь взад-вперед под влажным и знойным ветром на верхушке не толще саженца, вижу, что мои подозрения подтвердились. Налево нам не свернуть никогда. Отсюда впервые арена видна целиком. Это идеальный круг. С идеально круглым колесом в середине. Небесный купол, накрывший зеленые джунгли, везде окрашен в одинаковый розоватый оттенок. И я замечаю пару мутных переливающихся квадратиков, по выражению Вайресс и Бити — изъянов стекла, выдающих то, что было намеренно скрыто от наших взглядов. Просто чтобы убедиться, пускаю стрелу в пустоту поверх деревьев. В глаза бьет сноп света, мелькает кусок настоящего синего неба, и обугленную стрелу отбрасывает обратно в джунгли. Спускаюсь на землю, чтобы сообщить всем плохие новости.

— Мы окружены силовым полем. Вернее даже накрыты куполом — не знаю, насколько высоким. Есть лишь Рог изобилия, море и джунгли вокруг. Очень ровные, симметричные, и не слишком большие.

— Воды не заметила? — интересуется Финник.

— Только соленую, в море.

— Должен же быть и другой источник, — хмурится Пит. — Или мы перемрем через пару дней.

— Ну, листва здесь довольно густая. Значит где-то есть пруд или родники, — с сомнением отвечаю я. Внутренний голос подсказывает: Капитолий вполне мог решить, что непопулярный сезон лучше не растягивать. А если Плутарху Хевенсби просто велели прикончить нас поскорее? — В общем, как ни крути, нет смысла пытаться выяснить, что за гребнем холма. Ответ: ничего.

— Но между силовым полем и колесом должна быть питьевая вода, — повторяет Пит.

И все понимают, что это значит. Пора возвращаться. Навстречу профи, навстречу кровопролитиям. Хотя Мэгз еле ползает, а Пит еще слаб, чтобы драться.

Мы решаем спуститься по склону на несколько сотен ярдов и продолжать идти по кругу. Вдруг источник воды спрятан где-то на том уровне? Я по-прежнему иду впереди, подбрасывая орешки, но теперь силовое поле уже далеко. Солнце немилосердно печет, воздух почти дымится, глаза начинают нас подводить. Около трех часов дня становится ясно: Пит и Мэгз не в состоянии дальше идти.

Финник выбирает место для лагеря десятью ярдами ниже силового поля, объяснив, что оно может послужить защитой в случае неожиданного нападения. Потом они с Мэгз, нарезав высокой травы, растущей пучками, проворно сплетают подстилки. Судя по всему, орешки не причинили старухе вреда, так что Пит собирает их гроздьями, поджаривает, опять же бросаясь ими в силовое поле, и кропотливо чистит от шелухи, складывая мякоть на крупный лист. Я в это время стою на страже. Мне душно, тревожно и тошно после сегодняшних событий.

И хочется пить. Ужас, как хочется. Наконец не выдерживаю.

— Финник, не хочешь сам постоять на страже? А я бы прошлась, поискала воды.

Никто не в восторге от мысли, что я куда-то пойду одна. С другой стороны, жажда — страшная вещь.

Обещаю Питу не отходить далеко.

— Я с тобой, — отзывается он.

— Нет. Может быть, по дороге удастся кого-нибудь подстрелить... — Можно не добавлять: «А ты слишком громко топаешь», это и так понятно. И дичь распугает, и нас под угрозу подставит. — Я ненадолго.

Хорошо, что земля пружинит и скрадывает шаги. Опасливо пробираюсь сквозь джунгли, под углом к гребню. Вокруг только пышная растительная жизнь, и ничего больше.

Внезапно я замираю от грохота пушки. Окончилась первая Бойня у Рога изобилия. Настало время считать убитых. Загибаю пальцы: каждый выстрел означает одного победителя, которого больше нет в живых. Восемь. Не так уж и много, если сравнить с прошлым годом. А кажется, будто наоборот, ведь на этот раз мне знакомо чуть ли не каждое имя.

Ослабев, прислоняюсь к дереву. Зной вытягивает из тела воду, точно сухая губка. Становится тяжело глотать, и кажется, обморок не за горами. Потираю живот: может, кто-нибудь из беременных зрительниц проникнется состраданием, переведет мне денег, и Хеймитч вышлет воду? Бесполезно. Сползаю на землю.

И, перестав шевелиться, различаю вокруг животных — странных птичек с искрящимся опереньем, древесных ящериц с проворными синими языками и, наконец, прильнувшего к ветке грызуна, похожего не то на крысу, не то на опоссума, которого тут же снимаю выстрелом с дерева, чтобы рассмотреть поближе.

Выглядит он уродцем: всклокоченная серая шерсть, над нижней губой выдаются два зуба, острых, как шило. Свежуя добычу, замечаю, что у зверя мокрая мордочка. Неужели пил из ручья? Лихорадочно принимаюсь кружить вокруг дерева по спирали. Источник должен быть где-то недалеко...

Ничего. Ну совсем ничего! Хоть бы росинка попалась. В конце концов, осознав, что Пит уже начал тревожиться, возвращаюсь в лагерь, еще сильнее страдая от жажды и разочарования.

За это время трибуты успели переменить место до неузнаваемости. Мэгз и Финник соорудили хижину из травяных подстилок, открытую только с одной стороны, зато защищенную с трех остальных, с крышей и полом. Старуха сплела даже несколько мисок, которые Пит наполнил жареными орешками. Все глядят на меня с надеждой, но я отрицательно машу головой.

— Нет. Ничего не нашла. Хотя вода там наверняка есть. Вот он ее находил. — Поднимаю освежеванную тушку, чтобы товарищи по лагерю могли ее рассмотреть, и рассказываю, как подстрелила зверька с мокрым носом, как потом обыскала каждый квадратный миллиметр пространства вокруг того дерева в радиусе, наверное, тридцати с лишним ярдов.

— Слушай, а у него съедобное мясо? — интересуется Пит.

— Трудно сказать. По виду не отличить от бельчатины. Поджарить бы... — Я запинаюсь, представив себе, каково будет разводить костер прямо здесь, без подручных материалов. Даже если получится — соперники слишком близко, а дым не спрячешь.

Однако Питу приходит на ум кое-что получше. Насадив кусок мяса на заостренную палку он запускает ее в силовое поле. Палка тут же летит обратно. Мясо почернело снаружи, зато пропеклось внутри. От восторга все начинают хлопать в ладоши; потом испуганно умолкают, вспомнив, где находятся.

Когда белое солнце спускается с розоватого неба, мы собираемся в травяной хижине. Меня до сих пор не отпускают сомнения насчет местных орешков, но Финник объясняет, что Мэгз узнала их по своей прошлой Игре. Признаться, я очень мало времени провела в секции распознавания съедобных растений: в том году обучение не принесло ни малейшей пользы, — а теперь сожалею. Может, хоть что-нибудь выяснила бы о местной флоре. Впрочем, у Мэгз очень даже бодрый вид, а ведь она ест орешки вот уже несколько часов кряду. Я тоже откусываю кусочек. Мягкий, чуть сладковатый вкус напоминает каштаны. Может, и впрямь сгодится в пищу? У грызуна мясо жесткое и с душком, зато на удивление сочное. Для первого вечера на арене ужин удался на славу. Было бы чем его запить!

Финник подробно расспрашивает меня о зверьке, которого мы решаем называть древесной крысой: на какой высоте я его заметила, долго ли наблюдала, прежде чем выстрелить, и чем он тогда занимался. Да вроде ничем особенным не занимался. Вынюхивал насекомых, наверное. Близится ночь, и это меня пугает. Хорошо, что есть плотные травяные циновки — хоть какая-то защита от незнакомых ползучих тварей, ведущих сумеречный образ жизни. Незадолго до того, как солнце ныряет за горизонт, на небосвод восходит луна. В ее тусклом свете еле видны окрестности. Наш разговор сам собой обрывается: все знают, что будет дальше. Мы усаживаемся в ряд у входа в хижину, и Пит берет меня за руку.

На небе вспыхивает капитолийский герб, словно парящий в воздухе. Слушая гимн, я думаю об одном: «Мэгз и Финнику придется гораздо хуже, чем нам». Но даже мне очень больно смотреть на портреты погибших, возникающие на огромном невидимом экране.

Сначала это — мужчина из Пятого, тот самый, кого Финник заколол трезубцем. Значит, предыдущие дистрикты все еще играют в полном составе — четверо профи, Бити и Вайресс и, разумеется, Мэгз и Финник. Появляются новые снимки: морфлингист из Шестого, Лай и Цецелия из Восьмого, оба участника из Девятого, женщина из Десятого и Сидер, Дистрикт номер одиннадцать. Возвращается герб Капитолия, звучит финальная музыка, и вот уже небо темнеет.

Никто из нас не произносит ни слова. Я не могу притвориться, будто бы хорошо знала каждого, но сейчас думаю о трех ребятишках, так и льнувших к Цецелии, когда ее уводили прочь. О доброте, которую Сидер проявила ко мне в нашу первую встречу. Даже воспоминание о том, как морфлингист с остекленевшим взором рисовал на моем лице желтые цветочки, вызывает боль. Все эти люди мертвы. Их больше нет.

Трудно сказать, как долго мы просидели бы молча и без движения, если бы, скользя между листьями, на землю не опустился серебряный парашют. Никто не протягивает руки, чтобы взять его.

— Интересно, кому это? — наконец подаю голос я.

— Какая разница, — отзывается Финник. — Пит у нас чуть не погиб сегодня; пусть он и берет.

Мой напарник развязывает веревку, расправляет шелковый купол — и обнаруживает маленький металлический предмет непонятного назначения.

— Что это? — интересуюсь я.

Никто не знает. Передавая подарок из рук в руки, мы по очереди изучаем его. Это трубка. На одном конце она чуть сужается, на другом — край немного загнут вниз. Что-то смутно знакомое... Деталь от велосипеда, палка для шторы?

Пит дует в трубочку, но не извлекает ни единого звука. Финник просовывает в нее мизинец и пробует использовать как оружие. Полный провал.

— Мэгз, ты могла бы этим рыбачи







Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 345. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Важнейшие способы обработки и анализа рядов динамики Не во всех случаях эмпирические данные рядов динамики позволяют определить тенденцию изменения явления во времени...

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ МЕХАНИКА Статика является частью теоретической механики, изучающей условия, при ко­торых тело находится под действием заданной системы сил...

ОСНОВНЫЕ ТИПЫ МОЗГА ПОЗВОНОЧНЫХ Ихтиопсидный тип мозга характерен для низших позвоночных - рыб и амфибий...

Принципы, критерии и методы оценки и аттестации персонала   Аттестация персонала является одной их важнейших функций управления персоналом...

Пункты решения командира взвода на организацию боя. уяснение полученной задачи; оценка обстановки; принятие решения; проведение рекогносцировки; отдача боевого приказа; организация взаимодействия...

Схема рефлекторной дуги условного слюноотделительного рефлекса При неоднократном сочетании действия предупреждающего сигнала и безусловного пищевого раздражителя формируются...

Уравнение волны. Уравнение плоской гармонической волны. Волновое уравнение. Уравнение сферической волны Уравнением упругой волны называют функцию , которая определяет смещение любой частицы среды с координатами относительно своего положения равновесия в произвольный момент времени t...

Медицинская документация родильного дома Учетные формы родильного дома № 111/у Индивидуальная карта беременной и родильницы № 113/у Обменная карта родильного дома...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.009 сек.) русская версия | украинская версия