Биомедицинская этика как форма профессиональной защиты личности врача.

Особого внимания заслуживает отношение между биомедицинской этикой и медицинским правом. Некоторые специалисты полагают, что практически весь комплекс морально-этических проблем может быть рассмотрен в курсе медицинского права, который обеспечивает необходимой и конкретной информацией о существующем законодательстве. Этой информацией можно ограничиться, сведя всю морально-этическую проблематику к четкому правовому знанию.

Однако в законодательство фашистской Германии 1938-1939 гг. существовал закон об эвтаназии неполноценных. Анализируя законодательство Германии, известный немецкий философ и психиатр Карл Ясперс утверждал, что XX век породил не только атомную бомбу и бактериологическое оружие, но и феномен преступной государственности, в котором абсолютное зло нашло свое легальное политико-юридическое воплощение.

Несмотря на существующую взаимосвязь, право и этика - две самостоятельные области знания и практики. В свое время Владимир Соловьев, исследуя право и нравственность, приходил к выводу, что различие между ними сводится "к трем главным пунктам":

1) "право есть низший предел или определенный минимум нравственности";

2) право есть требование внешней реализации этого минимума, тогда как "интерес собственно нравственный относится непосредственно не к внешней реализации добра, а к его внутреннему существованию в сердце человеческом";

3) нравственное требование предполагает свободное или добровольное исполнение, напротив, правовое - "допускает прямое или косвенное принуждение"

Несмотря на демократический и прогрессивный характер "Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан", закон не освобождает от столкновения прав, свобод, интересов, в нашем случае, например, между личностью пациента и личностью врача. И эти столкновения не случайны. Они связаны с тем, что нормативные принципы и нравственные ценности не всегда совпадают, а иногда даже находятся в противоречии. Например, согласно статье 36 "Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан", "каждая женщина имеет право самостоятельно решать вопрос о материнстве". Эта норма вряд ли может быть согласована с пониманием деторождения как "Дара Божьего" людьми, принимающими нравственные ценности иудаизма, христианства в его трех вероисповеданиях [православия, католицизма, протестантизма], ислама и других конфессий. Несовпадение ценностей и законов делает понятным, почему во многих государствах Европы и Америки наряду с детально разработанной правовой регламентацией существуют и детально проработанные этические кодексы профессиональных медицинских объединений. В качестве примера может быть рассмотрена "Декларация о медицинских абортах", принятая Всемирной Медицинской Ассоциацией в 1993 году. В 6-м пункте этой Декларации говорится, что "если личные убеждения не позволяют врачу рекомендовать или сделать медицинский аборт (даже в тех странах, где аборты разрешены законом), он должен перепоручить пациентку компетентному коллеге". Примером несовпадения нравственных профессиональных ценностей и юридических норм является "Клятва российского врача", принятая на IV конференции Ассоциации врачей России в октябре 1994 года, в которой явно оговаривается несогласие с допущением в "Основах законодательства" принципа пассивной эвтаназии. Примеров подобного несовпадения много. И это свидетельствует не только и не просто о различии, существующем между правом и нравственностью. Очевидно, что биомедицинская этика выполняет социальную функцию профессиональной защиты личности врача, его права поступать не только по закону, но и по совести. Если мы хотим видеть в будущем враче не робота, механического и бездумного исполнителя законов, а профессионала, выполняющего свой долг добровольно и осмысленно, то мы должны предоставить ему возможность освоения реальности морально-этического знания и формирования способности отстаивать ценности своей профессии.