Глава 7. – распрогребаный, жалкий кусок дерьма!– …распрогребаный, жалкий кусок дерьма! Смотря на адскую плиту, Джим подумывал хорошенько врезать железному ужасу по яйцам, то есть по двери духовки… но, судя по всему, он скорее сломает себе ногу или разобьет стеклянное окно. Что станет чудесным, чтоб его за ногу, завершением абсолютно волшебного, черт его раздери, вечера. Он хотел всего лишь пару яиц… омлет, жареных, обжаренных с двух сторон, да плевать. Он не помнил, что и когда ел в последний раз, и когда Эд устроил вчера набег за едой в
Он же мечтал не о трюфелях или какой-нибудь кулинарно-замороченной фигне. Яйца. Обычные яйца. Но этому, как и всему остальному, не суждено случиться: все, что могла конфорка – лишь изрыгать газ; сковорода, которую он нашел, казалось, была выкована вручную в Средние века; и он не был уверен, но похоже на то, что холодильник, судя по предсмертному треску, готовится отправиться к своему Создателю.
Забив на все, Джим сел за стол и прикурил сигарету, с надеждой, что никотин взбодрит его бессмертную задницу. Ну, или, на крайний случай, «Мальборо» займет его правую руку, не дав ей сжаться в кулак и проверить стену на прочность. – Что за хлам, – пробормотал он, окинув взглядом домашнюю утварь, обитые столешницы, пол с трещинами, грязный потолок. Это последний раз, когда он снимает хату без предварительного осмотра. Но, серьезно, место его проживания – последняя по важности из его проблем. «Ты рискуешь исходом всей войны». Выдыхая, он наблюдал, как дым поднимается в холодном воздухе, клубясь вокруг древней люстры над его головой. Светильник висел на конце покрытой коррозией черной цепи, с пятью ветвями, только на трех из них горели лампочки. Наверное, так даже лучше. От яркого освещения кухня выглядела бы еще более убого… как девяностолетняя старушка в лучах софитов. – Девина, где ты? – проскрипел он перед очередной затяжкой. – Где ты, мать твою… Джим стряхнул пепел в пепельницу. Ожидание… ожидание… Он потратил еще какое-то время, оглядываясь по сторонам, словно что-то могло измениться за три секунды с последнего осмотра. В прошлой жизни, до того, как его ударило током на стройке, и его подрядили на эту тупую, неблагодарную работу, ему нравилось заниматься подобными домами. В нем говорил плотник. Комната за комнатой, он бы прошелся по особняку и поменял полы, заново отштукатурил стены, заделал и перекрасил потолки. Затер молдинги до изначальной древесины и снова покрасил. Заменил мебель и люстры из сороковых на то, что было произведено в этом веке, но выглядело бы старым и не представляло бы угрозу пожарной безопасности. Сам бы сделал шкафы и ящики. На мгновение, когда он поддался фантазии, его кровяное давление снизилось, запах сосны, распиливаемой циркулярной пилой, наполнил нос, звук забиваемых гвоздей раздавался в ушах, от ритмичной работы наждачкой напряглись мышцы рук.
Это полное безрассудство отдавать… Я нихрена не отдаю, Найджел! Ради всего святого, я должен вытащить ее оттуда. Одна девчонка не может быть важнее целой победы. Она не заслужила этого. Самодовольный глупец! Вопросы судьбы не так просты… ты не можешь быть так непроходимо туп, чтобы верить в иное. А твоя задача – не уровнять счет. Ты здесь, чтобы одержать победу. Катись к черту, Найджел. Мне не нужно напоминать о моей работе… и хватит с меня этой болтовни. Те флаги – моя собственность. Ты сам так сказал. Как с ними поступить – мне решать, не тебе. Ага, веселый вышел разговор. И продуктивный… они оказались еще злее и более взвинченными, чем были до этого. – Значит, ты забил на яйца? – спросил Эд позади него. Джим закрыл глаза. – Не хочу говорить о Найджеле. – Кажется, я спросил о белке на завтрак. – И меня не интересует твое мнение. – Ну, ты его уже слышал… потому что я солидарен с Найджелом. Джим сделал долгую затяжку. – Сделай нам обоим одолжение, выйди из комнаты… Перед домом взорвалась бомба, от оглушительного шума затрещали полки и покачнулась люстра. Джим вскочил с кресла раньше, чем гром стих, устремляясь из столовой, в фойе… Удивительно, что дверь осталась на месте, но освинцованное стекло на ней пошло трещинами. Когда он рывком открыл тяжелые дубовые панели, в руке он держал хрустальный кинжал… он сделан не людьми, и, значит, сыграет лучшую службу, если придется… Джим застыл как вкопанный. На изношенных половицах крыльца, съежившись, лежала женщина, грязная кофта прикрывала бледную кожу, худенькие ножки прижались к животу в попытке защититься от возможных ударов. Длинные белокурые волосы растрепались, пряди ловили свет, струившийся из открытого проема. Джим рухнул на колени, его тело просело под собственным весом. Он не ощутил удара, ошеломительное онемение овладело им. Его руки дрожали, когда он потянулся и прикоснулся к светлым прядям. В это же мгновение он увидел перед собой ванну, полную крови, красные пятна на золотистых локонах. – Сисси? – сказал он настолько сорванным голосом, какого он ни разу от себя не слышал. – Где мой гребаный флаг? Джим вскинул голову.
Джим проигнорировал ее. – Сисси…? Истеричный голос раздался сверху, резкий и требовательный: – Прошу прощееееения. Оставь эту глупую девчонку в покое и дай мне то, что я… Неправильный тон. Неправильное отношение. Не те, мать ее, слова. Джим атаковал раньше, чем подумал об этом, его тело устремилось вверх, рука сжалась вокруг горла демона, невероятная сила приложила Девину к обшивке дома так крепко, что он не просто разбил ставни, а расквасил их вдребезги. Девина только замурлыкала. – Как это мило – полностью завладеть твоим вниманием. Придвинув свое лицо вплотную к ее, Джим приставил конец хрустального кинжала к ее виску. А потом, какое-то мгновение он мог лишь тяжело дышать, в голове заклинили образы того, что она сделала с Сисси, что заставила эту невинную наблюдать в Аду… что он хотел сделать с демоном в отместку. Вместо того чтобы высвободиться, Девина протолкнула бедро между его расставленных ног.
– Может, нам стоит должным образом скрепить сделку… Джим прижал ладонь к ее рту, так сильно, что исказил ее фальшивую красоту до эха того уродства, которое она из себя представляла. Когда она начала сопротивляться, он обнажил зубы и подумывал уже укусить ее, за что- нибудь, что угодно. – Эдриан, – прорычал он нечеловечески голосом. – Принеси флаг. Когда раздались удаляющиеся неровные шаги, стало очевидно, что ангел делал все необходимое. Девина начала с силой вырываться, выкручивая голову, цепляясь когтями в его руки. Но когда она освободила рот, то просто прошептала: – Кое-кто наблюдает за тобой. Джим нахмурился. О, мать твою, Сисси. Он расслабил хватку и отпрыгнул от демона. Сисси поднялась и сейчас жалась в дальнем углу крыльца, прижимая колени к груди, обхватив их руками. Она смотрела из-за занавеси спутанных окровавленных волос глазами, полными ужаса. И она обратила такой взгляд на него. Не на Девину. Джим пропустил пальцы через волосы. – Дерьмо. Периферийным зрением отметил, что Девина поправила одежду и стукнула каблуком, будто ее брюки задрались, и она надеялась, что гравитация разберется с проблемой. Отбросив волосы назад, она обратилась к Сисси. – Боишься его? О, тебе стоит… Джим загородил девочку своим телом. – Не говори с ней. – Что? Словно эта твоя собст… Эд в нужный момент появился с флагом. – Забирай и проваливай ко всем чертям, – сказал ангел уставшим голосом. На короткое мгновение сквозь накинутую на ее лицо кожу показалось истинное лицо Девины, разлагающаяся плоть и сияющие кости прорвались сквозь маску. Отвратительное существо согнуло руку в сторону Джима: – Мы с тобой не закончили. Совсем нет. Грудь Джима тяжело вздымалась, он не доверял своему голосу, чтобы ответить… он просто надеялся, что хоть раз в своей мерзкой жизни эта сука последует чужому совету и исчезнет без лишних слов. В конце концов, последнее, что он хотел, – чтобы Сисси наблюдала за дальнейшим развитием драмы. И даже несмотря на такую перспективу… он сомневался, что этого хватит, чтобы не дать ему поотрывать этому демону все конечности.
***
Кейт было приятно ощущать холодный, чистый воздух на своем лице. Синусовые пазухи покалывало, мозг прочищался. В кафе было жарко… и дело не в тепле тел толпы. «Ты спасла мой загубленный вечер». – Прекрати, – покачала она головой. К несчастью, этой команде было так легко последовать: по мановению палочки, благодаря всевозможным закостенелым нервным путям, религиозные наставления ее матери взяли верх, срезая на корню тот примечательный факт, что очень привлекательный мужчина попросил ее номер… и не потому, что она была развратно одета, сказала что-нибудь провоцирующее или плохо себя вела. Не обязательно ради секса. Просто два взрослых человека, возможно, хотят познакомиться поближе и посмотреть, как будут развиваться отношения между ними. Кейт сопротивлялась волне, но она так устала… и да, мадам, чувствовать вину без серьезной на то причины – ее сшитая на заказ рубашка. Сидит идеально. Но, с другой стороны, у семьи траур. Ее реакция? Сменить стрижку и убить вечер на флирт с незнакомцем. Это по-нашему. Она двигалась по узкому переулку к задней парковке, другие пешеходы шли своей дорогой, женщины прерывисто разговаривали, словно все еще взбудораженные послевкусием от песен и самого певца. Кейт, в отличие от них, чувствовала себя абсолютно обособленно, несмотря на то, что они побывали на одном концерте, в одном настроении в том кафе. Много лет она провела в такой вот изоляции. Когда она добралась до своего автомобиля, температура опустилась от освежающей до откровенно морозной, и Кейт быстро сняла-блок-и-открыла машину. Сев внутрь, она задрожала, и, закрыв дверь, сразу же нажала на кнопку «пуск». Тепло, тепло – это хорошо… но, блин, его еще нужно дождаться: три других автомобиля с горящими сигналами заднего хода по дюймам двигались вокруг нее, пытаясь разъехаться в тесном пространстве. Одновременно. Она застрянет здесь на какое-то время… Позже она будет гадать, что именно заставило ее повернуть голову влево. Не шум. Нет. Не резкое движение. Ничего, стоящего внимания. Но, будто кто-то позвал ее по имени, ее голова повернулась, а взгляд устремился в темноту. Рядом с ней был припаркован грузовик, грубый, просторный автомобиль, которому, казалось, место на ферме и в лесах, но никак не возле городского кафе. А за рулем сидел мужчина, до жути недвижимый. Крупный мужчина. Она не могла рассмотреть его лицо, но резкий профиль вырисовывался в темноте от тусклого сияния фонарей на стоянке, вырезая черную тень в освещении. Голова была почти выбрита, брови тяжелые, будто он хмурился, жесткий подбородок намекал, что «бескомпромиссность» – не просто знакомое слово в его лексиконе, а девиз по жизни. Что она еще заметила? Его плечи были невероятно огромными, хотя, наверное, дело в какой-то теплой куртке. Его голова повернулась без предупреждения. Кейт не видела его глаз, но, Боже… она почувствовала, как он взглядом сократил расстояние, убирая автомобильные двери с пути, плавя стекло, сокрушая все преграды межу ними. Кейт приказала себе отвести взгляд. Указала на то, что сама мысль о каком-то притяжении была смехотворна. Составила список причин, почему одиноко живущей женщине не стоит никогда и ни в коем случае поощрять незнакомцев… особенно с таким телосложением. Секунду, она никого ни на что не поощряла… О, да ладно? Тогда почему не отвела взгляд, не сдала назад, не уехала? Ведь машины уже разъехались, освободив парковку. Мужчина потянулся к двери. Прежде, чем Кейт сообразила, что происходит, он вышел из грузовика, обошел его, его огромное тело двигалось… Наверное, можно сказать… эротично. Убрать «можно» из предложения. Кейт не отвела взгляд. Не могла. В свете автомобильных фар водителя более благоразумного, нежели она сама, Кейт смогла хорошенько рассмотреть мужчину… намного выше, чем она думала, а его тело… мощнее, чем казалось через стекло. А габариты? Не куртка и не пальто. Сплошные мускулы в футболке. Что до лица? Оно оставалось в тени, источник света был позади мужчины. Поэтому она не могла ничего сказать. Ее сердце гулко забилось, когда мужчина подошел к ее машине, но дело не в страхе. Наверное, она должна была бояться. На самом же деле, казалось, будто заряд электричества прошелся по ее грудной клетке. Стекло ее «Лексуса» опустилось. Будто кто-то другой, а не ее мозг, управлял ее рукой, пальцами. Она будто была одержима. Подняв на него взгляд, первым делом Кейт подумала, что он кого-то ей напоминал. Может, тот же случай, что с Пабло и Викторией Бекхэм? Или, боже, может, его имя напечатали на первой странице газеты, подозреваемый в ужасном преступлении? Нет… здесь что-то другое. – Мы знакомы? – спросил он низким голосом. Прежде чем она успела ответить, сбоку раздался гудок автомобиля, и его голова повернулась налево… и тогда она смогла хорошо рассмотреть его. Дева Мария, матерь Божья… Он был… сногсшибательным. Невероятно красивым. У него была внешность бойца, но не вечно опухшего боксера, он обладал резкими, ястребиными чертами лица мужчины, который мог служить в армии. Глаза голубые, брови темные, как и его волосы, а этот жесткий, тяжелый подбородок был, ага, очень четким индикатором того, что связываться с ним стоит только на свой страх и риск. На этой ноте, когда он повернулся к ней, Кейт сказала: – Нет, не знакомы… и, простите меня, я не хотела пялиться. Она не могла увидеть его, но почувствовала, как его глаза сузились, будто он размышлял, правда ли это. – Все нормально, – пробормотал он. – Мне пора. Но она не сделала ничего. Просто продолжила смотреть на него. – Я на самом деле приехала сюда послушать певца. С подругой, – выпалила она, чтобы заполнить тишину. – И он тебе понравился. Не вопрос. Сказал так, будто знал ее ответ заранее. – Да. Очень. – У тебя нет сережки. Значит, он смотрел на нее, так, как она и думала. – Потеряла ее сегодня вечером. В парикмахерской. – Окей. Наверное, ей лучше переключить внедорожник на задний ход, прежде чем она выдала ему историю всей своей жизни. – Я вернулась туда, но… не нашла в коробке с потерянными вещами. Заткнись, Кейт. – Она пропала, – добавил он. – Да. – Бывает. – Ты тоже приехал сюда послушать Джи-Би? – Нет. Она кивнула. – Могу представить, что ты такую музыку не слушаешь. – Быстро ты меня раскусила. – Да. Мне пора. – Но ты все еще здесь, не так ли? – Не хочу проехаться по твоим ногам. – Ботинки со стальными мысками, – пожал он плечами. – Я ничего не почувствую. Ради всего святого, скорее всего, он бы даже во вьетнамках ничего не ощутил. – Клянусь, я где-то видела тебя, – прошептала она. – Мне такое нечасто говорят. – Он наклонился ближе. – Скажи мне кое-что. – Что… – Тебе нравится то, что ты видишь? Губы Кейт приоткрылись, чтобы сделать вдох. – Нравится? – повторил он. Когда она не ответила, он произнес своим низким, очень низким голосом: – Язык проглотила? – Так. Все… до свиданья. Мужчина рассмеялся, звук раскатом вырвался из его груди. – Но ты же не уезжаешь. – Мне пора. Кейт подняла стекло, чтобы заткнуть саму себя, а не кого-то еще, испытывая облегчение. Когда она начала сдавать назад, он отступил. Но не остался на месте. Она включила «драйв», и мужчина вышел вперед, ее фары осветили его словно на сцене, он стоял, сведя ноги, голова гордо поднята, руки на бедрах. Вызов, направленный на нее, пусть они и были незнакомы. И, видит Бог, ее тело ответило: похоть, чистая, без раскаяния, прокатилась по телу, пробуждая такие местечки, которые раньше не просто дремали, она не знала об их существовании. «Беги»,– подсказал ей внутренний голосок. – «Беги, быстро, как можно дальше… и молись, чтобы он не последовал за тобой». Мужчинам вроде него не говорят «нет». Никогда. Даже если это плохо для нее. Даже если родители обвинят ее в грехе. Кейт ударила по газам, шины рванули вперед, но мужчина не отпрыгнул с пути. Просто сделал шаг в сторону, и она едва не задела его. Может, он бы оставил вмятину на ее машине и не поранился. Скользнув по узкой дорожке между кафе и арт-галереей, ей пришлось ударить по тормозу у главной дороги. Сердце начало замедляться только когда она оказалась на шоссе, направляясь в родной район. Наклонившись к лобовому стеклу, Кейт подняла взгляд на ночное небо. Разумеется, звезд она не увидела, даже слабого сияния. Но как твердо она была уверена в том, где жила и чем собиралась заняться утром, так же она была убеждена, что кто-то наверху плетет нить ее судьбы. Слишком много странного произошло этим вечером… Когда зазвонил телефон, она взвизгнула и схватилась за сердце. Это Джи-Би звонит ей так скоро? Нет. Судя по экрану навигатора, на блютузе была Тереза. – Привет. – Я хочу имя твоего парикмахера. Быстро. И да, я тоже думаю перекраситься в блондинку. Когда Кейт рассмеялась, некоторая напряженность покинула ее… но не вся. На задворках ее мыслей… был мужчина. И не певец… … тот, другой.
|
