Слепые пятна

До начала урагана Новый Орлеан покинуло около 80 % населе­ния, что можно считать гигантским успехом по сравнению с пред­шествующими эвакуациями здесь и вообще по всей стране. Абсо­лютное большинство людей прошло через фазы отрицания и ос­мысления, а потом приступило к действиям. Но что же случилось с остальными 20 %? Львиная доля опубликованных в средствах массовой информации отчетов сходится во мнении, что они про­сто были слишком бедны, чтобы уехать. Действительно, чем больше у тебя ресурсов, тем больше ты имеешь вариантов для эвакуации. По данным Бюро переписи населения, в момент прихода Катрины около 21 % домашних хозяйств Нового Орлеана не располагали автомобилями. Но нищета не объясняет то, что произошло в Новом Орлеане. Анализ личных обстоятельств 486 жертв Катрины, проведенный Knight Newspaper, показал, что они не были чрезмерно бедны, как не были и представителями черного населения. Дирек­тор Центра по борьбе с опасными ситуациями Техасского универ­ситета Майкл Линделл изучил ход множества эвакуаций и говорит, что поведению людей невозможно дать од­ного простого объяснения. «Если посмотреть на 100 % расхождений и поведении людей во время эвакуации, то уровнем дохода Объясняются не более 5—10 %, — говорит он. — Реальное значе­ние имеют различия в убеждениях людей».

Почему же не стал уезжать Патрик Тернер? У него был старый «Шевроле» и целая куча родных, владевших автомобилями и уезжаюших из города. Большинство жителей Нового Орлеана знали, что город находится ниже уровня моря. В июле 2002 г. в New Orleans Times-Picayuneбыла опубликована серия из пяти статей о неизбежности катастрофы. «Надо говорить о «когда», а не о «если», — писали репортеры Джон МакКуэйд и Марк Шляйфштайн об уничтожении города ураганом, — это уже случалось, произойдет и еще раз». Они гово­рили о ненадежности системы дамб и наводнении, которое может принести гибель тысячам людей.

Глядя назад, всегда очень легко создать логичную схему для любой катастрофы, увидеть ее предвестники, выстраивающиеся подобно костям домино. Если бы мы только обращали на них внимание... Но в случае урагана Катрина произошло нечто иное: эти события стали одним из самых необычных фиаско, потому что почти ничто в них не было ни для кого сюрпризом. «Это же была не комета с неба, — говорит директор расположенного в Майами Международного центра изучения ураганов Стивен Лезерман, — здесь же находится Долина ураганов». Лезерман занимается изучением ураганов уже тридцать лет. В 2002 г. он написал статью, в которой предупреждал, что Луизиана лиши­лась многих природных механизмов, защищающих ее от штормов, и что Новый Орлеан находится в особенно опасном положении. Когда мы разговаривали с ним через несколько дней после прихо­да урагана на побережье, в тот момент, когда десятки тысяч людей оставались запертыми на новоорлеанском стадионе Superdome, его, казалось, тошнило от полученных доказательств своей правоты. «Ты строишь компьютерные модели, а потом видишь в них человеческие судьбы, — тихо сказал он. — Это очень больно...» Мы оцениваем риски буквально сотни раз в день, обычно пра­вильно и часто подсознательно. В случае более предсказуемых не­приятностей первая фаза катастрофического мышления начина­ется с расчета. Мы начинаем оценивать риски еще до начала ката­строфы. Мы занимаемся этим постоянно. Мы решаем, где будем жить и какую приобретем страховку, точно так же, как обрабаты­ваем любые типы повседневных рисков. Например, решаем, наде­ваем ли мы мотоциклетные шлемы, пристегиваемся ли в машине, выкуриваем ли сигарету и позволяем ли своим детям гулять до по­луночи.

Чтобы выяснить, как мы делаем эти ставки, я позвонила Насси-му Николасу Талебу, человеку, одержи­мому риском. Талеб в течение двадцати лет проработал трейде­ром в Нью-Йорке и Лондоне, зарабатывая деньги на «слепых пят­нах» других людей. Тогда как другие трейдеры шли на серьезные краткосрочные риски в надежде большой кратковременной при­были, Талеб регулировал свои инвестиции таким образом, чтобы никогда много не выигрывать, но никогда много и не проигрывать. Он ограничил себя с обеих сторон. «Я никогда не прогорал и ни­когда не прогорю», — любит говорить он.

Однажды осенью мы встретились с Талебом в Вашингтоне, ок­руг Колумбия, за чашкой чая. Лысеющий и седобородый Талеб стал теперь не только держателем значительной доли в хеджинговом фонде, но еще писателем и профессором. Он любит занимать­ся одновременно множеством вещей и говорит так быстро, что иногда за ним бывает трудно поспевать. В тот день он вернулся из Пентагона, где прочел чиновникам вводную лекцию по своей «теории неопределенности». Слышать о том, что он был в Пента­гоне, было странно, так как он называет себя пацифистом. Но он из тех пацифистов стоического склада, которых терпят в Пента­гоне. «Я стал активистом пацифистского движения из чисто ра­циональных соображений», — объясняет он.

Талеб вырос в Ливане, стране, страдающей от косвенных последствий войны. Он пришел к выводу, что в современном мире люди потеряли способность вести войну. «По сути, мы не можем Вычислить, сколько будут длиться войны и каким будет их общий конечный результат». Структура риска слишком сложна, чтобы мы могли его рассчитать. Когда-то давно мы умели воевать гораз­до лучше. «В примитивной среде, если мне кто-то угрожает, я иду И убиваю его, — говорит он в своей четкой и безэмоциональной манере. — При этом я в большинстве случаев получаю хорошие результаты». Он называет эту среду «Медиокристан», То есть место, где очень трудно убить много людей одновременно, и причины и следствия связаны более тесно. Ното sapiens сотни тысяч лет прожили в Медиокристане. Нам очень редко приходи­лось учитывать смысл вероятности: жизнь была проще, а диапа­зон возможных событий был уже просчитан.

11о сегодня мы живем в мире, который Талеб называет «Экстремистан», то есть в мире, находящемся во власти «тирании сингулярного, случайного, невидимого и непредсказуе­мого». Технологии позволили нам создать оружие, способное за несколько минут уничтожить всю планету. Отдельные личности могут изменять ход истории. Люди ежедневно убивают друг друга, не прикладывая к этому никаких особых усилий. В то же самое время как никогда повысилась степень нашей взаимозависимости. События, происходящие на одном континенте, сегодня отзываются на другом. Ожидалось, указывает Талеб, что Первая мировая война будет весьма скромным по масштабам конфликтом. То же самое думали и о войне во Вьетнаме. В действительности XX в. (а теперь уже и XXI) характеризуется войнами с непредусмотрен­ными результатами. Война в Ираке задумывалась Америкой вовсе не для того, чтобы увеличить число террористов, желающих ее атаковать. Но случилось именно это, как заключили в своих оцен­ках в апреле 2006 г. правительственные разведывательные службы Соединенных Штатов.

Риск в Экстремистане часто контринтуитивен. Старые приемы уже не действуют. Например, многие из самых старых жителей Луизианы выжили во время урагана Бетси в 1965 г., подобно Тер­неру. Кроме того, им удалось выжить и в урагане Камилла, штор­ме пятой категории, разразившемся в 1969 г. Тернер пережил оба урагана без особых проблем. Поэтому он не видел никакой при­чины уезжать на время Катрины. Он замкнулся в отрицании.

Как выяснилось, старожилы Луизианы были отчасти правы: Катрина действительно оказалась слабее Камиллы. Если бы мир с тех пор стоял на месте, с этими людьми все было бы в порядке. В Медиокристане они бы смогли выжить.

Но со времен Камиллы в результате быстрого освоения земель была уничтожена основная часть заболоченного побережья, соз­дававшего естественный барьер на пути ураганов. Другими слова­ми, было отключено защитное поле. Человечество в самом бук­вальном смысле изменило облик земли, и, благодаря технологиям, сделало это гораздо быстрее, чем было возможно на протяжении всей его истории. Об этом факте много говорилось в популярных средствах массовой информации. Но персональный опыт, полу­ченный во время Камиллы, оказался сильнее любых предупреж­дений.

Как выяснилось, жертвы Катрины были не чрезмерно бедны, а слишком стары. По результатам анализа Knight Ridder, 75 % по­гибших были старше 60 лет. Половина перешагнула за 75-летний рубеж. Во время урагана Камилла они уже были людьми среднего возраста. «Я думаю, в 2005 году, во время Катрины, Камилла унес­ла больше жизней, чем в 1969 году, — говорит директор Нацио­нального центра по изучению ураганов Макс Мэйфилд. — Иногда опыт — плохой учитель».

После Катрины был проведен опрос 680 жителей Нового Ор­леана, в ходе которого их спрашивали, почему они не эвакуирова­лись до начала шторма. Респонденты давали множество разных объяснений. Незначительное большинство, правда, указывало на отсутствие транспорта. Но эта причина не была главной. Самое популярное объяснение, которое привели 64 % опрошенных, за­ключалось в том, что они не думали, что ураган будет настолько силь­ным. В действительности, по результатам исследования, выпол­ненного по заказу Kaiser Family Foundation и газеты Washington Post, оглядываясь назад, половина из тех, кто не стал эвакуиро­ваться, сообщили, что смогли бы найти способ покинуть город, если бы действительно хотели этого. Другими словами, мотивация имела большее значение, чем транспорт.