Шаубергер Виктор – Энергия воды 6 страница

– Я так понимаю, ты кого-то ждешь?

– Честно говоря, да. И не менее честно говоря, предпочла бы, чтобы ты остался с той стороны порога.

И я отступила, чтобы он до меня не дотянулся.

– Ты сказала Пам, что не хочешь ехать в Шривпорт, – сказал он. Да, он действительно был зол. – И вот я здесь, и вижу, почему ты не отвечаешь на мои звонки.

Обычно акцент у него едва заметен, но сегодня он был отчетливо выражен.

– У меня не было времени, – сказала я. – Я сегодня ухожу.

– Я вижу, – сказал он, уже спокойнее. – И с кем?

– Ты считаешь, что это тебя касается? – спросила я, с вызовом глядя ему в глаза.

– Конечно, касается.

Я несколько опешила.

– И с чего бы это? – нашлась я с вопросом.

– Потому что ты должна быть моей. Я с тобой спал, ты мне дорога, и я... я помогал тебе финансово.

– Ты уплатил мне деньги, которые был мне должен за оказанные услуги, – ответила я. – Пусть ты со мной спал, но не в последнее время, и ты никак не показал, что хочешь это повторить. Если я тебе дорога, то ты это демонстрируешь весьма странным образом. Никогда не слышала, чтобы такое вот тотальное пренебрежение, кроме приказов от шестерок, было способом выразить, что я тебе дорога.

Путанная фраза, согласна, но он понял.

– Ты Пам называешь шестеркой? – На его губах мелькнул призрак улыбки. Потом он снова обиделся. Это видно было, потому что он начал отпускать тормоза. – Я не обязан крутиться под рукой, чтобы ты видела. Я – шериф. А ты... ты моя свита.

Я чувствовала, что у меня отвисла челюсть, но не могла ничего сделать. «Муха влетит», – говаривала моя бабушка, и у меня было такое чувство, что их целая куча влетела.

– Твоя свита? – выговорила я, кое-как овладев речевым аппаратом. – Знаешь, куда ну тебя с твоей свитой? Не тебе мне приказывать!

– Ты обязана поехать со мной на конференцию, – сказал Эрик, гоняя желваки на скулах и блестя глазами. – Вот почему я позвал тебя в Шривпорт – договориться о времени и условиях.

– Я никуда с тобой ехать не обязана. Твои приказы отменены старшим по званию, приятель.

– Приятель? Приятель?

Дальше все покатилось бы под гору, если бы в это время не появился Квинн. И не на своем грузовичке, а на «линкольне континенталь». У меня был момент чистого снобистского удовольствия, когда я подумала, что на нем прокачусь. Брюки я выбрала отчасти потому, что думала о необходимости залезать в грузовик, но с тем же удовольствием я проедусь в роскошном автомобиле. Квинн перешел через газон и с незаметной быстротой взлетел на крыльцо. Вид у него был не такой, будто он спешит, но вдруг он оказался здесь, и я ему улыбнулась, и выглядел он великолепно. Темно-серый костюм, темно-лиловая рубашка и галстук, где в полосочку перемежались эти два цвета. У него была одна серьга – простой золотой обруч. Эрик показал клыки.

– Привет, Эрик, – спокойно поздоровался Квинн, и его густой голос вызвал у меня в позвоночнике дрожь. – Сьюки, ты так хорошо выглядишь, просто съел бы тебя.

Он улыбнулся мне, и трепет в позвоночнике переместился в совершенно иную зону. Никогда бы не подумала, что в присутствии Эрика мне покажется привлекательным другой мужчина. Значит, я ошибалась.

– И вы тоже очень хорошо выглядите, – ответила я, пытаясь не сиять, как идиотка. Неэлегантно было бы пустить слюни от восторга.

– Что ты наговорил Сьюки, Квинн? – спросил Эрик.

Двое высоких мужчин оглядели друг друга. Я не думаю, что я была источником их вражды. Я была симптомом, а не болезнью. Что-то тут было более глубокое.

– Я сказал Сьюки, что королева требует ее присутствия на конференции в составе ее делегации, и что приглашение королевы выше твоего, – ответил Квинн ровным голосом.

– И с каких это пор королева передает приказы через оборотней? – спросил Эрик с презрением в голосе.

– С тех пор, как этот оборотень оказал ей ценные услуги в сфере бизнеса, – ответил Квинн без колебаний. – Мистер Катилиадис сказал ее величеству, что мои дипломатические способности могут быть полезными, а мои партнеры с радостью предоставили мне свободное время для выполнения любых поручений, которые она соблаговолит мне дать.

Не уверена, что поняла все тонкости, но общий смысл до меня дошел. Эрик был разгневан – если употребить поэтическое слово из моего календаря. На самом деле он так злился, что из глаз чуть ли не искры сыпались.

– Эта женщина была моей, и она все еще моя, – сказал он тоном таким уверенным, что я подумала: надо бы посмотреть, нет ли у меня тавра сзади.

Квинн перевел взгляд на меня:

– Крошка, ты действительно его? Или нет?

– Нет, – ответила я.

– Тогда поехали смотреть шоу, – сказал Квинн.

Он не казался испуганным, даже озабоченным не казался. Это его истинная реакция, или он сохраняет лицо? Так или этак, а это производило впечатление.

По пути к машине мне пришлось пройти мимо Эрика, и я посмотрела на него, потому что не могла сдержаться. Быть к нему так близко, когда он так зол, небезопасно, и я должна была оставаться начеку. Эрику редко кто переходил дорогу в серьезных делах, и аннексия меня королевой Луизианы – его королевой – это было серьезное дело. Да и еще мое свидание с Квинном застряло у него в горле. И придется ему это проглотить.

Потом мы сели в машину, пристегнулись, и Квинн отлично вывел «линкольн» задним ходом на Хаммингберд-роуд. Я выдохнула, медленно и осторожно, а успокоилась окончательно только через несколько минут. Руки постепенно разжались, я заметила, что нарастает молчание, и мысленно себя встряхнула.

– Вы часто бываете в театре, когда разъезжаете? – спросила я, чтобы завязать разговор.

Он засмеялся, и этот глубокий и густой звук наполнил салон.

– Да, – сказал он, – я хожу в кино, в театр и на любые спортивные события, которые застаю. Люблю смотреть, как кто-то что-то делает, а телевизор смотрю мало. Мне приятнее выбраться из дома или из номера в отеле и смотреть вживую, или же самому участвовать.

– Так вы танцуете?

– Танцую, – покосился он на меня.

– Я очень люблю танцевать, – улыбнулась я. – И очень неплохо умею это делать, хотя мало бывает возможностей этим заняться. Пою я не очень, – призналась я, – зато очень, очень люблю танцевать.

– Звучит многообещающе.

Я подумала, что нам еще предстоит посмотреть, как пройдет сегодняшний вечер, и то еще нескоро куда-нибудь выберемся танцевать, но зато хотя бы мы выяснили, что есть такая вещь, которая нравится обоим.

– Кино я тоже люблю, – сказала я. – А на спортивных событиях... кажется, не бывала ни разу, если не считать школьных соревнований. Но на эти я хожу. Футбол, баскетбол, бейсбол... На все хожу, когда работа позволяет.

– А сама в школе спортом занималась? – спросил Квинн.

Я созналась, что играла в софтбол, а он рассказал, что занимался баскетболом. Учитывая его рост, совсем не удивительно.

С Квинном оказалось легко разговаривать. Он слушал, когда я говорила. Он отлично вел машину – по крайней мере, не ругался на других водителей, как Джейсон. Мой брат, когда ведет машину, становится совершенно нетерпимым.

Я ждала, когда упадет второй сапог. Ждала того момента – ну, вы меня понимаете, – момента, когда твой кавалер сознается в чем-то, что ты никак принять не можешь: объявляет себя расистом или гомофобом, заявляет, что женится только на баптистке (южанке, брюнетке, марафонской бегунье – вообще любое «только»), сообщает о детях от первых трех жен, говорит, как он любит, когда его бьют палкой, или пускается в воспоминания о том, как в детстве надувал лягушек и мучил котов. После этого, уж как бы весело ни было, понятно, что ничего не будет. И мне не надо даже ждать, чтобы он сам об этом заговорил: я это могу у него в голове прочитать еще до первого свидания.

И среди нормальных парней я популярностью не пользуюсь, ну никак. Признают это они или нет, а не нравится им ходить с девушкой, которая точно знает, сколько раз они гоняли шкурку, сколько раз облизывались на другую женщину или представляли себе, как учительница выглядит без одежды.

Квинн обошел машину и открыл мне дверь, когда мы припарковались на противоположной от Стрэнда стороне улицы, а потом взял меня за руку, когда мы переходили улицу. Мне такая любезность понравилась очень.

В театр шли толпы народа, и все они посматривали на Квинна. Конечно, лысый мужик такого роста не может не заработать любопытных взглядов. Я пыталась не думать о его руке: она была очень большая, очень теплая и очень сухая.

– Они все смотрят на тебя, – сказал он, доставая из кармана билеты, и я сжала губы, чтобы не прыснуть.

– О нет. Я так не думаю, – возразила я.

– А отчего еще они бы так таращились?

– На вас, – ответила я, удивившись.

Он засмеялся так громко, что у меня все внутри завибрировало.

Места у нас оказались очень хорошие – посередине и ближе к передним рядам. Квинн заполнил свое сиденье полностью, и я даже подумала, будет ли что-нибудь видно тем, кто сидит за ним. В программку я посмотрела с любопытством, увидела, что не знаю ни одного имени в составе актеров, и решила, что это мне все равно. Подняв глаза, я увидела, что Квинн внимательно меня разглядывает, и залилась краской. Сложив черную шаль, я положила ее на колени. Вдруг мне остро захотелось подтянуть топ, чтобы прикрыть вырез на дюйм.

– Определенно на тебя они смотрят, – сказал он и улыбнулся. Я нагнула голову, польщенная, но застеснявшаяся.

«Продюсеров» уже видели многие, нет необходимости пересказывать сюжет, пьеса – о доверчивых простаках и обаятельных негодяях, очень смешная. Мне каждая минута спектакля понравилась. Потрясающе интересно смотреть, как актеры играют прямо перед тобой на таком профессиональном уровне. Приезжая знаменитость, которую зрители постарше вроде бы узнали, шумно играла главную роль с потрясающей уверенностью. Квинн тоже смеялся, а после антракта снова взял меня за руку. Мои пальцы вполне естественно ответили на это пожатие, я даже не застеснялась.

Вдруг оказалось, что прошел еще час, и пьеса кончилась.

Мы встали вместе со всеми, хотя было ясно, что зал очистится далеко не сразу. Квинн взял мою шаль и подал мне, я завернулась в нее. Ему было жаль, что я прикрылась – это я прямо у него в мозгу прочла.

– Спасибо, – сказала я и дернула его за рукав, чтобы добиться его внимания. Я хотела, чтобы он знал, насколько я говорю искренне. – Это был потрясающий вечер.

– Мне тоже он очень понравился. Пойдем чего-нибудь поедим?

– О’кей, – сказала я после секундного колебания.

– Тебе пришлось задуматься?

У меня действительно мелькнула моментальная мысль сразу на несколько тем. Если бы их перечислить, получилось бы что-то вроде: «Ему наверняка понравилось, а то бы он не предложил продолжать вечер. Мне завтра на работу, но такую возможность я не упущу. Если пойдем есть, надо будет аккуратно, чтобы на новый наряд ничего не пролить. А хорошо ли его еще больше выставлять на деньги, ведь билеты такие дорогие?»

– Я прикинула, сколько могу позволить себе калорий, – ответила я, похлопав себя по заду.

– У тебя все в порядке, и сзади, и спереди, – сказал Квинн, и от теплоты в его глазах мне стало тепло, как на солнышке. Я знала, что на самом деле фигуристей, чем идеал. Я даже слышала, как Холли говорила Даниэль, что больше восьмого размера – это уже уродство. Поскольку день, когда я влезала в восьмой, был для меня редкой удачей, я аж на целых три минуты глубоко опечалилась. Я бы передала этот разговор Квинну, но он наверняка решил бы, что это я на комплимент напрашиваюсь.

– Давайте, только в ресторане угощаю я, – сказала я.

– При всем должном уважении к твоей гордости, не могу согласиться.

Квинн посмотрел мне в глаза, показывая, что говорит со всей серьезностью.

К этому времени мы дошли до тротуара. Удивленная его горячностью, я не знала, как реагировать. С одной стороны, это было облегчение, потому что мне приходится с деньгами обращаться аккуратно. С другой стороны, я знала, что с моей стороны было правильно такое предложить, и я бы с хорошим чувством восприняла, если бы он согласился,

– Но вы же понимаете, что я не хотела вас оскорбить?

– Я понимаю, что ты показываешь свое равенство со мной.

Я посмотрела на него подозрительно, но он был серьезен.

– Я верю, что ты ничуть не уступаешь мне ни в каком отношении. Но это я пригласил тебя, и потому это наше свидание финансово обеспечиваю я.

– А если бы я пригласила вас?

Он посмотрел мрачно:

– Тогда я сидел бы, не выступая, и предоставил бы тебе организовывать вечер.

Он сказал это неохотно, но все же сказал. Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

Машины ровным потоком выезжали со стоянки. Поскольку мы вышли из театра не спеша, машина Квинна одиноко стояла во втором ряду. Вдруг у меня сработал ментальный датчик тревоги. Где-то близко находился мощный источник враждебности и недобрых намерений. Мы уже сошли с тротуара, направляясь к машине, я стиснула руку Квинна и тут же отпустила ее, чтобы не мешать, если придется действовать.

– Что-то не так, – сказала я.

Квинн, не отвечая, стал сканировать глазами местность, левой рукой расстегнул пиджак, чтобы не стеснял движений. Руки его сжались в кулаки. Поскольку инстинкт защиты был в нем силен, он шагнул вперед, заслонив меня спиной. Поэтому, конечно, на нас напали сзади.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

 

Одним слитным движением, которое нельзя было бы разделить на более мелкие, доступные моим глазам, зверь бросил меня на Квинна, который запнулся и чуть не упал вперед. Я лежала на земле под рычащим получеловеком-полуволком, когда Квинн резко развернулся, – и стоило ему это сделать, как ему на спину прыгнул второй вервольф, появившийся будто из ниоткуда.

Придавивший меня к земле оборотень был желторотым новичком, наполовину вервольфом – такой молодой, что видно было: укус он получил не раньше недель этак трех тому назад. В такой он был горячке, что даже не завершил частичное превращение, доступное укушенному вервольфу. Лицо его все еще вытягивалось волчьей мордой, хотя он и старался меня задушить. Полной красоты волчьего облика, доступной чистокровному вервольфу, ему никогда не достичь. Он был, как это называют сами вервольфы, «зубы, но не кровь». У него остались руки, остались ноги, тело было покрыто волосами, а голова волчья. Но он был яростен и дик, как вполне чистокровный.

Я вцепилась в его руки, которые так яростно сжимали мне шею. Сегодня я не надела серебряную цепочку. Я решила, что это будет бестактно, поскольку мой кавалер сам оборотень. Теперь мелькнула мысль, что бестактность могла бы спасти мне жизнь, и это была последняя связная мысль на несколько следующих секунд.

Полуоборотень оседлал меня, и я резко ударила вверх коленями, пытаясь так его двинуть, чтобы он отпустил руки. Немногочисленные прохожие завопили, зовя на помощь, и тоном выше завопил напавший на Квинна вервольф – я увидела, как он летит по воздуху, будто ядро из пушки. Потом здоровенная ручища сгребла моего вервольфа за шиворот и подняла в воздух, но мое горло он, к сожалению, не отпустил. Я потянулась за ним с асфальта, все сильнее чувствуя боль в сдавленном горле.

Квинн, очевидно, понял мое отчаянное положение, потому что дал оборотню такую пощечину, что у того голова откинулась назад, и он мотнулся, как тряпка, отпустив меня.

Схватив молодого вервольфа за плечи, Квинн отшвырнул его в сторону. Мальчишка шмякнулся на асфальт и остался лежать неподвижно.

– Сьюки! – обратился ко мне Квинн, даже не запыхавшись. С дыханием у меня было плохо, я изо всех сил старалась опять открыть горло и вдохнуть хоть немного кислорода. С чувством глубокой благодарности я услышала полицейские сирены. Квинн подсунул руку мне под плечи, поднял меня, мне наконец-то удалось вдохнуть, и воздух был чудесный, восхитительный.

– Нормально дышишь? – спросил он.

Я сумела собраться настолько, чтобы кивнуть.

– Хрящи в горле не сломаны?

Я попыталась потрогать рукой горло, но рука в данный момент отказалась слушаться.

Лицо Квинна оказалось прямо у меня перед глазами, и в свете уличного фонаря я увидела, что он лопается от гнева.

– Если эти гады тебе что-нибудь сделали, я их убью, – прорычал он, и это было очень, очень приятно слышать.

– Укусили, – прохрипела я, и он с ужасом в глазах стал ощупывать меня и осматривать, ища укус. – Не меня, – сумела выговорить я. – Их. Не рождены вервольфами. – Я всосала в себя цистерну воздуха. – И, может, под кайфом.

У него в глазах появилось понимание – иначе их сумасшедшее поведение объяснить было трудно.

Ко мне спешил коренастый черный полицейский.

– «Скорую» на Стрэнд, – бросил он кому-то через плечо. Нет, в переносную рацию. Я замотала головой.

– Вам нужна «скорая», мэм, – сказал он настойчиво. – Тут вон та девушка говорит, что этот человек вас повалил и пытался задушить.

– Все со мной в порядке, – сказала я, хотя голос у меня был хриплый, и горло болело чувствительно.

– Сэр, вы с этой дамой? – спросил патрульный у Квинна. Когда он повернулся, на жетоне сверкнула его фамилия – Болинг.

– Да, с ней.

– Это вы... это вы раскидали этих хулиганов?

– Да.

К ним подошел напарник Болинга – такой же, только белый, и посмотрел на Квинна с некоторым уважением. Только что он осмотрел нарушителей порядка – они успели полностью принять человеческий облик до прибытия полиции. Ну, и естественно, были голые.

– У одного сломана нога, – сообщил он. – Другой утверждает, что у него вывихнуто плечо.

Болинг пожал плечами:

– На что напрашивались, то и огребли.

Может, мне показалось, но вроде бы он чуть более настороженно глянул на моего спутника.

– Получили больше, чем ожидали, – нейтральным голосом сказал напарник. – Сэр, вы знаете кого-нибудь из этих детей?

Он кивнул на двух подростков, которых допрашивал патрульный другой машины – полицейский помоложе и более спортивного сложения. Мальчишки жались друг к другу, вид у них был остолбенелый.

– Никогда не видел, – ответил Квинн. – А ты, крошка?

Он вопросительно посмотрел на меня, и я покачала головой. Я уже чувствовала себя лучше, так что осознала невыгоду своего положения – на земле во весь рост. Мне хотелось подняться, и я даже осмелилась попытаться. Полицейские не успели еще мне сказать, чтобы лежала и ждала «скорую», как Квинн уже поставил меня на ноги, постаравшись сделать это максимально безболезненно.

Посмотрела я на свой прекрасный новый наряд – жутко измазанный.

– Как там сзади? – спросила я Квинна и сама услышала страх в своем голосе.

Повернувшись к нему спиной, я озабоченно глядела через плечо. Квинн вроде несколько опешил, но тщательно исследовал мой вид сзади.

– Ничего не порвано, – доложил он. – Может остаться пятно там, где материал терся о мостовую.

Я разразилась слезами. Может, я бы и все равно заревела, потому что ощущала, как уходит адреналин, плеснувший в кровь, когда на нас напали, но лучше момента выбрать я не могла бы. Полиция еще больше прониклась ко мне сочувствием, пока я рыдала, а в качестве дополнительного вознаграждения Квинн притянул меня к своей груди, и я прильнула к ней щекой. Я разрядилась после реакции на нападение, а заодно и обезоружила полицейских, хотя, как я знала, у них все равно есть вопросы насчет Квинна и его силы.

Еще кто-то из полицейских позвал оттуда, где лежал брошенный Квинном нападавший. Наши двое патрульных пошли на зов, и мы на минутку остались одни.

– Умница, – выдохнул Квинн мне в ухо.

– М-м-м, – ответила я, тыкаясь в него лицом. Он обнял меня крепче:

– Еще чуть ближе, и нам придется извиняться и идти искать место, – шепнул он.

– Извини. – Я чуть отодвинулась и посмотрела на него:

– Как по-твоему, кто их мог нанять?

Может, он и был удивлен, что я сообразила, но по состоянию его мозга я не могла этого сказать. Химическая реакция, которую запустили мои слезы, очень усложнила его мозговое рычание.

– Я это обязательно выясню, – ответил он. – Как твое горло?

– Болит, – призналась я хрипло. – Но ничего серьезного точно нет. И у меня нет медицинской страховки, так что я не хочу ехать в больницу. Это будет трата времени и денег.

– Тогда не поедем.

Он нагнулся и поцеловал меня в щеку. Я повернулась к нему. Следующий его поцелуй пришелся как раз куда надо, и через одну нежную секунду разгорелся в нечто более бурное. На нас обоих сказывалось последействие адреналина.

Тихое покашливание за спиной привело меня в чувство с тем же эффектом, как если бы Болинг окатил нас водой из ведра. Я оторвалась от поцелуя и снова ткнулась лицом в грудь Квинна. Я знала, что не могу отодвинуться на минуту или две, потому что его возбуждение отчетливо прижималось ко мне, и понятно, что ему стало бы намного хуже – с точки зрения общественной нравственности, но настроение у меня стало куда лучше, чем было, и даже какое-то проказливое. И очень, очень игривое. Наше приключение продвинуло нас вперед, как могли бы четыре свидания.

– У вас еще есть к нам вопросы, офицер? – спросил Квинн не совсем чтобы спокойным голосом.

– Да, сэр. Мы попросили бы леди и вас проехать с нами в участок, чтобы записать ваши показания. Этим займется детектив Кухлин, пока мы доставим задержанных в больницу.

– Хорошо. Но это обязательно сегодня? Моей подруге нужен отдых, она измотана. Для нее это было настоящим испытанием.

– Это будет недолго, – лживо заверил нас полисмен. – Вы уверены, что раньше этих хулиганов не видели? Потому что это нападение кажется очень личным – вы извините, что я спросил.

– Никто из нас их не знает.

– И леди по-прежнему отказывается от медицинской помощи?

Я кивнула.

– Ну, тогда ладно. Надеюсь, что больше с вами ничего не случится.

– Спасибо вам, что так быстро приехали.

Я повернулась и посмотрела в глаза Болинга, он ответил мне настороженным взглядом, и я у него в голове прочла: он волнуется за мою безопасность в обществе столь бурного мужчины, как Квинн. Он не понял, и, я надеялась, никогда не узнает, что нападение было целенаправленным, а не то чтобы хулиганы выбрали первую попавшуюся жертву.

В участок мы поехали в полицейской машине. Я не знала точно, что они думают, но напарник Болинга нам сообщил, что нас привезут обратно к машине Квинна, так что мы вернемся к прерванной программе. Может, они не хотели дать нам возможность договориться наедине. Не знаю, почему. Единственное, что могло вызвать их подозрения – это габариты Квинна и его умение отбивать нападения.

В краткие секунды, когда полицейский залезал на сиденье водителя и мы остались одни, я сказала Квинну:

– Если ты что-нибудь подумаешь нарочно для меня, я тебя смогу услышать. Это если нужно будет что-то срочно сообщить.

– Удобно, – отметил он.

Буря у него внутри несколько улеглась. Он большим пальцем погладил мне ладонь, и подумал, что тридцать минут со мной в кровати, вот прямо сейчас, да хоть пятнадцать, да хоть бы, черт побери, и десять, и на заднем сиденье – это было бы фантастически. Я попыталась сдержать смех, но не смогла, и когда до него дошло, что я все услышала, как произнесенное, он покачал головой и покаянно улыбнулся.

Куда-нибудь надо после этого поехать... Это он подумал уже намеренно.

Хотелось надеяться, что он не имеет в виду снять номер или повезти меня к себе ради секса. Потому что, как бы ни казался он мне привлекателен, сегодня я этого делать не собиралась. Но в основном его мозг был свободен от вожделения, и я просекла, что цель у него иная. И я кивнула.

– Так что постарайся не слишком устать, – сказал он, и я кивнула снова. Как я должна была предотвратить усталость, я не очень знала, но попыталась немного энергии придержать.

Полицейский участок был именно такой, как я думала. Хотя о Шривпорте можно много сказать хорошего, но причитающаяся ему доля преступлений здесь совершается. Мы не вызвали особого ажиотажа, пока бывшие на месте преступления полицейские не сдвинули головы с тем, кто нас принимал, и все они украдкой посмотрели на Квинна несколько оценивающими взглядами. Он для них достаточно примечательно выглядел, чтобы источник его победы над двумя громилами списать на обычную силу. Но в инциденте этом было что-то очень странное, и даже жутковатое, если верить очевидцам... и тут я увидела знакомое истрепанное лицо. Только этого не хватало.

– Здравствуйте, детектив Кухлин, – сказала я, вспомнив, почему фамилия показалась мне знакомой.

– Мое почтение, мисс Стакхаус! – ответил он, выразив энтузиазма не больше, чем я. – И за что вас?

– На нас напали хулиганы.

– Последний раз, когда я вас видел, вы были помолвлены с Олси Герво и только что нашли такой тошнотворный труп, каких я в жизни не видел, – сказал он небрежно.

– После нашей встречи на месте преступления в Шривпорте у него брюхо еще выросло. Как многие мужчины с выдающимся пузом, он был одет в штаны цвета хаки, застегнутые ниже, так сказать, нависающей массы. Поскольку рубашка у него была в широкую сине-белую полоску, это было похоже на брезентовый мешок, набитый землей. Я просто кивнула – фраза не требовала ответа.

– Как поживает мистер Герво после гибели отца?

Тело Джексона Герво нашли наполовину засунутым в кормовой бак, заполненный водой, на старой ферме, принадлежащей семье. Хотя газеты вопрос о телесных повреждениях обходили стороной, ясно было, что кое-какие кости обглодали дикие звери. Была выдвинута теория, что старик Герво свалился в бак и сломал ногу о его дно. До края он добрался и наполовину выбрался наружу, но тут потерял сознание. Поскольку никто не знал, что он поехал на ферму, никто не бросился его спасать, – так гласила теория,– и потому он погиб.

На самом деле «свержение с престола» Джексона видела целая толпа, в том числе мой спутник.

– Я не говорила с Олси после того, как нашли тело, – сказала я, не солгав.

– Боже мой, мне искренне жаль, что ничего не получилось, – сказал Кухлин, притворяясь, будто не видит, что со мной мой кавалер на этот вечер. – Вы двое так хорошо смотрелись!

– Сьюки всегда хорошо смотрится, с кем бы она ни была, – заметил Квинн.

Я улыбнулась ему, он мне. Он уверенно делал все правильные ходы.

– Мисс Стакхаус, если вы пройдете со мной на минутку, мы запишем ваши показания, и вы будете свободны.

Рука Квинна сжалась у меня на локте – он меня предупреждал. Так, стоп, кто тут телепат? Я напрягла мозг. Мне было абсолютно ясно, что Кухлин думает, будто я в чем-то виновата, и он уж постарается выяснить, в чем. Но если честно, я виновата не была.

Нападение совершалось конкретно на нас – это я вынула из мозгов налетчиков. Но зачем?

Детектив Кухлин отвел меня к столу в зале, совершенно этими столами заставленном, и вытащил из ящика бланк. Сотрудники в комнате продолжали заниматься своими делами. Некоторые столы были свободны, и у них был вид «закрыто на ночь», но на остальных была брошена какая-то работа. Все время входили и выходили люди, а за два стола от нас сидел детектив помоложе, коротко стриженый блондин, и усердно печатал что-то на компьютере. Я была очень осторожна, держала мозг открытым и потому знала, что он на меня смотрит, когда я отворачиваюсь, и что его сюда посадил Кухлин, чтобы он меня рассмотрел как следует.

Я посмотрела прямо ему в глаза, и шок узнавания был взаимным. Он был вервольф и на дуэли был секундантом Патрика Фернана. Я тогда поймала его на жульничестве, и Мария-Стар мне сообщила, что его в наказание заставили обрить голову. Хотя его кандидат победил, приговор был приведен в исполнение, и сейчас у него только отрастали волосы. И ненавидел он меня со страстью виновного, пойманного с поличным. Блондин приподнялся на стуле – первое побуждение инстинкта было на меня наброситься и разделать как котлету, но когда до него дошло, что кто-то уже пытался это сделать, он увял.

– Это ваш напарник? – спросила я у Кухлина.

– Что? – Он вглядывался в компьютер через очки для чтения, и поверх них посмотрел сперва на молодого вервольфа, потом на меня. – Да, это мой новый партнер. Тот, с которым я был тогда на месте преступления, где мы виделись, месяц назад ушел в отставку.

– А как его зовут, вашего нового партнера?

– А что, хотите наметить его следующим? Никак не можете уже на ком-то остановиться, мисс Стакхаус?

– Будь я вампиром, я бы заставила его мне ответить, а будь я еще умелым вампиром, он бы даже не знал об этом.

– Скорее на мне никто не может остановиться, детектив Кухлин, – вздохнула я. Он посмотрел на меня с любопытством и ткнул пальцем в сторону блондина.

– Кэл его зовут, Кэл Майерс.

Кажется, он вытащил нужный бланк, потому что начал снова расспрашивать меня об инциденте с самого начала, и отвечала я с совершенно искренним равнодушием. Раз в жизни мне почти нечего было скрывать.

– Я подумала, – сказала я, когда он закончил, – не принимали ли они наркотики?

– А вы хорошо разбираетесь в наркотиках, мисс Стакхаус?

Маленькие глазки снова живо глянули на меня.

– Не по собственному опыту, но, естественно, время от времени в бар кто-нибудь приходит, принявши такое, чего принимать не следует. Вот эти молодые люди, они явно были... под каким-то воздействием.

– А, понимаю. У них в больнице возьмут кровь, и тогда мы узнаем.

– Мне придется еще вернуться?

– Чтобы дать против них показания? Конечно.

Не отвертеться.

– О’кей, – сказала я как можно уверенней и безразличней. – Мы закончили?