Шаубергер Виктор – Энергия воды 2 страница

– Встречались с ним на конкурсе за место вожака стаи, – ответила я. – Он был типа ведущий.

Конечно, мы с Сэмом говорили о смене руководства в стае Шривпорта. Этот город очень близко к Бон-Темпс, а дела вервольфов очень важны для оборотней всех видов.

Истинные оборотни, вроде Сэма, могут превращаться в кого угодно, хотя у каждого есть излюбленный зверь. Чтобы внести еще большую путаницу, все, кто умеют менять облик человека на облик зверя, называют себя оборотнями, хотя мало у кого из них есть универсальность Сэма. Те, кто умеют принимать только одну животную форму, называются по имени зверя с добавкой слова «оборотень»: тигры-оборотни (как Квинн), медведи-оборотни и так далее. Хотя есть и исключения: всем известные вервольфы, например. Волки считают себя выше по культуре и силе, чем прочие оборотни.

Вервольфы к тому же самый многочисленный сегмент сообщества оборотней, хотя, если сравнить с общим числом вампиров, их очень-очень мало. И тому есть несколько причин. Рождаемость у вервольфов низкая, детская смертность выше, чем у просто людей, и только один ребенок, рожденный чистокровными вервольфами, таковым полностью становится. Это случается во время пубертата – будто этот период и без того не достаточно мерзок.

Оборотни очень скрытны. Эту привычку им очень трудно нарушить даже с такими симпатизирующими и необычными людьми, как я. Они пока что не вышли открыто на свет божий, и информацию об их мире я получаю мелкими порциями.

Даже от меня у Сэма много секретов, а ведь я считаю его другом. Сэм превращается в колли и часто в таком виде ко мне заходит (иногда даже спит на коврике возле моей кровати).

А Квинна я видела только в человечьем облике.

Рассказывая Сэму о драке между Джексоном Герво и Патриком Фернаном за место вожака стаи Шривпорта, я не упомянула о Квинне, и сейчас Сэм глядел на меня недовольно, ведь я утаила от него информацию, но я не нарочно. Я посмотрела на Квинна – он чуть-чуть задрал нос. Принюхивался, искал след. Кого выслеживает?

Когда он уверенно направился к столику на моей половине – а на той, которую обслуживала Арлена, было много свободных, – я поняла, что меня.

Хм, сложное чувство это у меня вызвало.

Я покосилась на Сэма – посмотреть на его реакцию. Ему я доверяла уже пять лет, и он ни разу меня не подвел.

Сейчас он мне кивнул:

– Пойди спроси, чего он хочет, – сказал он таким низким голосом, что в нем слышалось даже рычание.

Подходя к новому клиенту, я здорово нервничала, мне даже краска бросилась в лицо. Чего я так переживаю?

– Здравствуйте, мистер Квинн, – сказала я; глупо было бы притворяться, что я его не узнала. – Что вам принести? Боюсь только, что мы скоро закрываемся, но я еще успею вам принести пива или чего-нибудь покрепче.

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, будто меня вдыхал.

– Я бы тебя узнал в законопаченном темном чулане, – сказал он и улыбнулся мне – широко и красиво.

Я отвернулась в сторону, загоняя внутрь ответную ухмылку, лезущую на лицо. Вроде как... застеснялась, хотя не стеснялась никогда. Скорее уж стала жеманиться, а этого слова я не люблю.

– Наверное, я должна сказать спасибо? – осведомилась я осторожно. – Это был комплимент?

– Имелся в виду комплимент. А кто этот пес за стойкой, который на меня смотрит, будто хочет сказать: «Не подходи»?

Пес – это была техническая характеристика, а не презрительная кличка.

– Это мой босс, Сэм Мерлотт.

– Он тобой интересуется.

– Хотелось бы надеяться. Я у него работаю худо-бедно уже пять лет.

– Хм... так как насчет пива?

– Без проблем. Какого именно?

– «Будвайзер».

– Уже несу, – ответила я, поворачиваясь уходить.

Я знала, что он смотрел мне вслед до самой стойки, потому что ощущала его взгляд. И знала из его разума, хотя это был плотно охраняемый разум оборотня, что смотрел он с восхищением.

– Чего он хочет?

Вид у Сэма был почти... ощетинившийся. Будь он в образе собаки, у него бы шерсть на загривке дыбом встала.

– «Будвайзер», – ответила я. Сэм посмотрел на меня мрачно:

– Сама знаешь, что я не об этом.

Я пожала плечами. Понятия не имела, чего хочет Квинн.

Сэм плюхнул налитый бокал на стойку рядом с моими пальцами – я аж вздрогнула. Потом посмотрела на него пристально, чтобы у него сомнений не осталось: мне это не понравилось. И только потом отнесла пиво Квинну.

Квинн выдал мне цену пива и хорошие чаевые – но не до смешного огромные, отчего я почувствовала бы, будто меня покупают, – которые я сунула себе в карман и пошла обходить прочие столы.

– Вы сюда к кому-то приехали? – спросила я Квинна, проходя мимо него на обратном пути от другого стола. Почти все клиенты платили и выходили постепенно из «Мерлотта». Было тут одно заведение, работающее после положенных часов, за городом, и Сэм делал вид, что о нем не знает, но в основном завсегдатаи разбредались по домам. Если можно назвать бар «семейным», то «Мерлотт» таким и был.

– Да, – ответил он. – К тебе.

Тут уж мне деваться было некуда – в смысле разговора.

Я продолжала работать, но так задумалась, снимая бокалы с подноса, что чуть один не уронила. Не помню случая, чтобы я так суетилась.

– Личное или бизнес? – спросила я, когда в следующий раз проходила мимо.

– И то, и другое, – ответил он.

Моя радость несколько сдулась, когда я услышала про бизнес, но зато я осталась при обостренном внимании... а это хорошо. Когда имеешь дело с супернатуралами, все чувства должны быть обострены. У них цели и желания такие, которые нормальным людям не постичь. Я это знаю, поскольку всю свою жизнь была невольным складом для «нормальных» человеческих целей и желаний.

Когда Квинн остался среди немногих еще не ушедших посетителей – не считая официанток и Сэма, – он встал и посмотрел на меня с ожиданием. Я подошла к нему, лучезарно улыбаясь – как всегда, когда я в напряжении. И мне показалось интересным, что Квинн напряжен не меньше. Просто по рисунку мыслей это ощущалось.

– Я бы к тебе домой зашел, если тебя это устраивает, – сказал он, глядя на меня серьезно. – Если тебе это неудобно, можем где-нибудь в другом месте. Но говорить я хочу сегодня, если ты не слишком вымоталась.

Это было изложено достаточно вежливо. Арлена и Даниэль очень старались не смотреть – то есть на самом деле очень старались глазеть, но так, чтобы Квинн не видел, – но Сэм повернулся спиной и возился с чем-то за баром, в упор не видя другого оборотня. Очень невежливо себя вел.

Я быстро обработала запрос Квинна. Если принимать его у себя дома, то я буду в его власти. Живу я уединенно, мой ближайший сосед – опять же мой бывший, Билл, и живет он от меня по ту сторону кладбища. С другой стороны, если бы Квинн был у меня постоянным кавалером, я бы его домой позвала, не задумываясь. Из его мыслей я могла понять, что ничего дурного он не планирует.

– Ладно, – сказала я наконец.

Он явно успокоился и с облегчением снова мне широко улыбнулся.

Я смахнула на поднос его пустой бокал и тут заметила, что три пары глаз на меня неодобрительно смотрят. Сэм злился, а Даниэль с Арленой искренне не могли понять, как можно меня предпочесть им, хотя Квинн даже этим закаленным официанткам из бара внушал некоторый трепет. От него исходила какая-то аура инаковости, явно воспринимаемая даже людьми самого прозаического склада.

– Я через минуту буду готова, – сказала я.

– Не торопись.

Я набила фарфоровые прямоугольники на всех столах пакетами сахара и подсластителя, проверила, что салфеткодержатели заправлены, солонки и перечницы полны. Но эта работа не заняла много времени. Из кабинета у Сэма я захватила сумочку и крикнула ему «пока».

 

Квинн пристроился за моей машиной на темно-зеленом полугрузовичке. Под фонарями парковки грузовик казался с иголочки новым, с блестящими шинами и колпаками, удлиненной кабиной и крытым кузовом. Ручаться готова, что нагружен он всякими наворотами. Я уже давно такой шикарной машины не видела, а мой брат Джейсон слюну бы пустил: у него на борту его пикапа розовые и голубые разводы.

Я поехала к югу по Хаммингберд-роуд и свернула налево к своему дому. Проехав через два акра леса, я выехала на поляну, где стоял наш старый фамильный дом. Наружное освещение я выключила, уезжая, и горел только аварийный фонарь на столбе, автоматически включающийся, чтобы поляна была освещена. Я заехала задом и припарковалась, а Квинн поставил машину рядом с моей.

Он вылез из пикапа и огляделся. Аварийный фонарь освещал небольшой дворик, дорожка недавно отлично отремонтирована, а сарай для инструментов я сама покрасила. Имелся еще бак с пропаном, который никакой ландшафтной архитектурой не спрячешь, зато моя бабушка разбила множество цветочных клумб вдобавок к тем, что моя семья завела за те сто пятьдесят с хвостиком лет, которые здесь прожила. Я в этом доме и на этой земле жила с семи лет и все здесь любила.

Ничего особенного в моем доме нет. Он возник как дом фермерской семьи, за многие годы был не раз расширен и перестроен. Я его держу в чистоте и стараюсь не запускать двор. Но капитальный ремонт – это не по моим талантам, хотя иногда Джейсон мне помогает. Он не был особо доволен, когда бабушка оставила землю и дом мне, но сам он переехал в дом наших родителей, когда ему было двадцать один, и я не пыталась вытребовать компенсацию за мою половину этой недвижимости. Завещание бабушки казалось мне вполне справедливым, и Джейсон хоть не сразу, но понял, что она поступила правильно.

За последние месяцы мы стали друг другу ближе.

Отперев боковую дверь, я впустила Квинна в кухню. Он огляделся с любопытством, пока я вешала куртку на спинку стула, задвинутого под стол посреди кухни, где я завтракаю, обедаю и ужинаю.

– Тут не закончено, – сказал Квинн.

Тумбы и ящики для столов стояли на полу. Их надо еще собрать, потом покрасить все помещение и поставить крышки на столы. Тогда я смогу спокойно умереть.

– У меня старая кухня сгорела недавно, – сказала я. – Подрядчик ликвидировал последствия в рекордное время, но тумбы под столы не доставили вовремя, и он свою бригаду послал на другую работу. Когда столы пришли, бригада там уже почти закончила. Наверное, скоро сюда вернется.

А пока что я хотя бы могу снова наслаждаться пребыванием в собственном доме. Сэм великодушнейшим образом пустил меня пожить в один из своих сдаваемых домов (черт, как мне понравились ровные полы, новая сантехника, соседи!), но дома все равно лучше.

Новая плита уже работала, так что я могла готовить, и я положила на ящики лист фанеры в качестве кухонного стола. Новый холодильник блестел, тихо гудя, совсем не так, как тот, что стоял тридцать лет у бабушки. Новизна кухни каждый раз меня поражала, когда я входила с задней веранды – которая стала просторной и закрытой, – чтобы отпереть новую тяжелую дверь, с глазком и засовом.

– Вот где начинается этот старый дом, – сказала я, выходя из кухни в холл. Во всем доме надо было заменить только несколько половиц, и все было отмыто и свежепокрашено. Не только стены и потолок были закопчены дымом, но пришлось искоренять въевшийся запах горелого. Я заменила занавески, выбросила пару старых дорожек, и мыла, скребла, терла. Эта работа занимала всякую свободную минуту, которую удавалось урвать.

– Хорошая работа, – заметил Квинн, глядя, как были соединены обе части.

– Заходите в гостиную, – сказала я, польщенная. Мне приятно было сейчас показывать дом, когда я знала, что обивка всюду чистая, что нет нигде пыльных залежей, а стекло на картинах попросту сияет. Занавески в гостиной я тоже заменила – мне уже целый год хотелось это сделать.

Да благословит Бог страховку и те деньги, которые я заработала, пряча Эрика от его врага. В моем счете образовалась дыра, но зато у меня в минуту необходимости оказались деньги, и я за это была благодарна.

Камин был вполне готов к растопке, но слишком было жарко, чтобы его зажигать. Квинн сел в кресло, я села напротив.

– Хотите выпить – пива, скажем, или холодного чаю, или кофе? – спросила я, осознавая свою роль хозяйки.

– Нет, спасибо, – ответил он и улыбнулся. – Я с тех пор, как встретил тебя в Шривпорте, все хотел снова увидеть.

Я с усилием не отвела от него глаз – импульс потупить взгляд на собственные руки или ноги был почти неодолим. А глаза у него были действительно темно-лиловые, как мне помнилось.

– Тяжелый тогда выдался день для семьи Герво, – сказала я.

– Ты вроде встречалась с Олси, – заметил он безразличным голосом.

Я прикинула парочку возможных ответов и остановилась на таком:

– Я его после состязания за место вожака не видела.

Он широко улыбнулся:

– То есть он не твой нынешний друг?

Я покачала головой.

– Так что ты свободна?

– Да.

– Я никому на ноги не наступаю?

Я попыталась улыбнуться, но радостной улыбки не получилось:

– Я этого не говорила.

Наступать-то наступал, и владелец этих ног вряд ли будет доволен. А нечего ему поперек моей дороги ноги протягивать.

– Я думаю, что как-нибудь справлюсь с недовольными бывшими кавалерами. Так что, ты пойдешь со мной куда-нибудь, если я приглашу?

Я посмотрела на него секунду-другую, пытаясь очистить разум для мыслей. Из его мыслей я ничего не могла извлечь, кроме надежды: не видела ни обмана, ни эгоизма. Когда же я стала рассматривать свои возражения, они просто растаяли.

– Да, – ответила я, – пойду.

Его белозубая улыбка заставила меня улыбнуться в ответ, и на этот раз искренне.

– Что ж, – сказал он, – о приятном мы договорились. Теперь о полезном, о бизнесе, причем одно с другим не связано.

– О’кей, – сказала я, убирая улыбку и надеясь, что потом появится причина вернуть ее на место, но любой бизнес, который он мог предложить, связан с супернатуралами, а потому сулит немало проблем.

– Слыхала о региональном саммите?

Саммит вампиров: короли и королевы из нескольких штатов соберутся посовещаться... по вампирским делам.

– Эрик что-то такое говорил.

– Он тебя не нанял для работы?

– Говорил, что я ему могу понадобиться.

– Королева Луизианы узнала, что я буду здесь, и попросила меня обратиться к тебе за услугой. Я думаю, ее просьба отменяет просьбу Эрика.

– Об этом вам надо спросить Эрика.

– Я думаю, что это тебе придется ему сказать. Желания королевы – для Эрика приказы.

Я почувствовала, как у меня вытянулось лицо. Эрику, шерифу Зоны Пять Луизианы, я ничего не хотела говорить. Чувства ко мне у Эрика были смешанные, а смею вас уверить – смешанных чувств вампиры не любят. Шериф потерял все воспоминания о том недолгом времени, что прятался в моем доме. И этот провал памяти сводил Эрика с ума: он любил, чтобы все под контролем – а значит, чтобы он точно знал каждый свой шаг. Так что он дождался шанса оказать мне услугу, а в уплату потребовал подробный рассказ обо всем, что происходило, пока он жил у меня.

Может, я переборщила с откровенностью. Эрик не особенно удивился, узнав, что у нас с ним был секс, но просто опешил, когда услышал, что готов был бросить столь тяжким трудом завоеванное место в иерархии вампиров и переехать жить ко мне.

Кто знает Эрика, поймет, что для него это просто нестерпимо.

Он больше со мной не говорил. Просто таращился на меня, когда мы встречались, будто пытаясь воскресить собственные воспоминания о том времени и убедиться, что я не права. Мне печально было видеть, что те отношения, которые были у нас – не тайное счастье нескольких дней, проведенных им со мной, но занятные отношения мужчины и женщины, у которых мало что есть общего, кроме чувства юмора, – эти отношения перестали существовать.

Никуда я не денусь – именно мне придется ему сказать, что его королева действует через его голову, но мне точно этого не хотелось.

– Вот и нет улыбки, – заметил Квинн, тоже становясь серьезным.

– Ну, так Эрик же... – Я не знала, как закончить фразу. – Очень он не простой, – договорила я беспомощно.

– Что будем делать на первом свидании? – спросил Квинн.

Хорошо умеет менять тему.

– Могли бы в кино сходить, – сказала я, чтобы поддержать разговор.

– Могли бы. А потом поужинать в Шривпорте. Можно у «Ральфа и Кьеку», – предложил он.

– Там раковый соус хорош. – Я не давала разговору угаснуть.

– Раковый соус все любят. Или можно еще сходить на боулинг.

Мой двоюродный дед был завзятым боулером. Я просто увидела перед собой его ноги в туфлях для боулинга и вздрогнула.

– Я не умею.

– Можно на хоккей.

– А это может быть весело.

– Можем вместе готовить у тебя на кухне, а потом фильмы смотреть на твоем дивиди-проигрывателе.

– Это лучше оставим на потом.

Слишком как-то интимно звучало это для первого свидания – хотя насчет первых свиданий у меня не слишком большой опыт. Но я знаю, что близость к спальне – не самый лучший фактор при отсутствии уверенности, что не будешь возражать, если ход событий поведет в том направлении.

– Можем посмотреть «Продюсеров». В «Стрэнде».

– Нет, правда? – Вот это меня взволновало. Восстановленный театр «Стрэнд» в Шривпорте принимал гастролирующие труппы всех жанров подряд, от драм до балетов. А я никогда до сих пор не видела настоящего спектакля. А это не будет до ужаса дорого? Ну, не стал бы он предлагать, если бы не мог себе этого позволить. – На самом деле?

Он кивнул, довольный моей реакцией.

– Я могу забронировать билеты на выходные. У тебя как с расписанием смен?

– Вечером в пятницу я свободна, – ответила я радостно. – И... гм... я бы рада была оплатить свой билет.

– Я пригласил, и я плачу, – твердо ответил Квинн. По его мыслям я прочла, что мое предложение его удивило. И тронуло. Гм, мне это не понравилось. – О’кей, договорились. Как только доберусь до своего компьютера, закажу билеты по Интернету. Я знаю, что там еще остались хорошие места – проверил наши возможности до того, как сюда ехать.

Я, естественно, задумалась насчет соответствующей одежды, но отложила это на потом.

– Квинн, а где вы на самом деле живете?

– У меня дом под Мемфисом.

– А, – сказала я, подумав, что слишком далеко получается ездить, чтобы встречаться.

– Я партнер в компании, называемой «Особые События». Мы – вроде как тайный филиал «Супер(Стильных)Событий». Логотип этой компании ты видела, ну, С(С)С. – Я кивнула. С(С)С много организовала в масштабе страны самых изысканных мероприятий. – Нас четверо партнеров с полной занятостью, и у каждого несколько работников с полной и частичной занятостью. Поскольку мы все много разъезжаем, у нас есть по всей стране места, где остановиться – иногда просто комната в доме друга или приятеля, иногда настоящие квартиры. Здесь я останавливаюсь в Шривпорте – в домике для гостей при особняке одного оборотня.

За эти две минуты я о нем очень много узнала.

– Итак, вы организуете культурные события в мире сверхъестественного, вроде как состязание за пост вожака стаи. – Опасная работа, требующая целой кучи специальной атрибутики. – А что еще? Конкурс за место вожака то здесь, то там? Сколько вам приходится ездить? И какие еще особые события ставите?

– Обычно я занимаюсь юго-востоком, от Джорджии до Техаса. – Он подался вперед, положив крупные руки на колени. – От Теннеси к югу до Флориды. В этих штатах, если кто хочет устроить драку за место вожака, или обряд возведения шамана или ведьмы, или династическую свадьбу вампиров – и устроить как следует, чтобы все без сучка и задоринки прошло, – идет ко мне.

Я вспомнила те фотографии из особого альбома Альфреда Камберленда.

– И вам всегда хватает работы?

– О да, – ответил он. – Конечно, есть и сезонность. Вампиры женятся зимой, потому что ночи тогда существенно длиннее. Я вот в этом году в январе в Новом Орлеане устраивал династическую свадьбу. А некоторые события привязаны к викканскому календарю. Или к половому созреванию.

Я не могла еще представить себе этих церемоний, но описания отложим до другого раза.

– И у вас три партнера с полной занятостью? Прошу прощения, я вас не допрашиваю, я не хотела... Но у вас такая интересная работа!

– Рад, что ты так думаешь. Приходится очень здорово уметь работать с людьми, и уметь держать в голове кучу деталей и организационных моментов.

– Да, надо быть очень, очень жестким, – сказала я вполголоса, озвучивая собственную мысль.

Он медленно улыбнулся:

– С этим проблем нет.

Ага, вроде бы для Квинна быть жестким действительно не проблема.

– И надо уметь увлекать людей, чтобы клиенты двигались в нужную сторону и остались довольны той работой, что ты для них сделал.

– А можете какие-нибудь случаи рассказать? Или мешает конфиденциальность в работе с клиентами?

– Клиенты подписывают контракт, но ни разу никто не включал пункт о конфиденциальности, – ответил он. – Особые события – тут мало шансов предоставляется поговорить о том, что делаешь, потому что клиенты в основном еще живут на темных задворках обычного мира. Так что поговорить об этом – в каком-то смысле облегчение. Обычно я девушкам говорю, что я бизнес-консультант, или другую такую же лапшу на уши вешаю.

– И мне тоже облегчение – иметь возможность поговорить и не бояться, что выложу случайно чью-нибудь тайну.

– Нам повезло найти друг друга? – сказал он с той же белозубой улыбкой. – А сейчас я лучше не буду тебе мешать отдыхать после работы.

Квинн встал, выпрямился во весь рост и потянулся. У такого мускулистого мужика этот жест был впечатляющий. Может, он вполне знал, какое производит отличное впечатление, когда тянется. Я опустила глаза, пряча улыбку: я нисколько не была против, что он хотел произвести на меня впечатление.

Взяв меня за руку, он одним легким движением поднял меня на ноги, я почувствовала, как его внимание сосредоточилось на мне. Рука у него была теплая и твердая. Он запросто мог бы раздавить мне кости.

Среднестатистическая женщина не стала бы раздумывать, как скоро собирается ее кавалер ее убить, но я-то не среднестатистическая. Это до меня дошло, когда я чуток подросла и стала понимать, что не каждый ребенок слышит и понимает, что думают о нем члены его семьи. Не каждая девочка знает, когда учителям она нравится, когда они ее презирают, когда сравнивают с братом (он и тогда уже мог кого угодно охмурить). Не у каждой девочки есть забавный дядюшка, который старается остаться с ней наедине на каждом семейном сборище.

Так что я не стала отнимать руку у Квинна, заглянула в его сине-лиловые глаза и минуту наслаждалась его восхищением, омывающим меня как целая ванна одобрения.

Да, я знала, что он тигр. Не в смысле, что в постели тигр, хотя я вполне могла поверить, что там он тоже мощен и свиреп.

Когда он поцеловал меня на прощание, губы его едва коснулись моей щеки, и я улыбнулась.

Вот люблю я, чтобы мужчина знал, когда напирать. И когда не напирать.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

 

На следующий вечер мне позвонили прямо в «Мерлотт». Конечно, нехорошо, когда тебе звонят на работу, и Сэм этого не любит – разве что если дома что-то случилось. Поскольку мне из всех официанток звонили реже всех – по пальцам одной руки можно пересчитать, – я старалась не испытывать чувства вины, когда махнула рукой Сэму, показывая, что возьму трубку с телефона у него на столе.

– Алло? – осторожно сказала я.

– Сьюки? – спросил знакомый голос.

– Ой, привет, Пам.

Я испытала облегчение, но только на секунду. Пам – правая рука Эрика, и она его дитя – в вампирском смысле.

– Босс желает тебя видеть, – сказала она. – Я из его кабинета звоню.

Кабинет Эрика в служебных помещениях его клуба, «Клыкочущего веселья», был отлично звукоизолирован. Едва-едва слышалась «КДЕД», вампирская радиостанция, фоновой музыкой исполнявшая вариант Клэптона «После полуночи».

– Ух ты, какие церемонии! Он что, слишком важным стал, чтобы сам звонить?

– Да, – ответила Пам. «Понимает все буквально» – это про нее сказано.

– А в чем дело-то?

– Я следую его инструкциям, – сказала она. – Он велел мне позвонить телепатке, я тебе звоню. Ты приглашена.

– Пам, мне нужно чуть более подробное объяснение. Особого желания видеть Эрика у меня нет.

– Жестоковыйствуешь?

Ну-ну. Такое мне в календаре «Слово-в-день» еще не попадалось.

– Не уверена, что поняла.

Иногда лучше честно сознаться в невежестве, чем пытаться прикидываться.

Пам вздохнула – с оттенком гордого страдания.

– Упираешься рогом, – пояснила она с усилившимся английским акцентом. – А не надо бы. Эрик с тобой очень хорошо обращается.

Голос был такой, будто она не могла мне поверить.

– Я не пожертвую работой или отдыхом, чтобы мчаться в Шривпорт, поскольку мистер Великомогучий желает, чтобы я прибежала на его свист, – возразила я. Надеюсь, разумно возразила. – Может сам притащить сюда свою драгоценную задницу, если ему есть, что мне сказать. Или хотя бы взять трубку собственной персоной.

Вот так вот.

– Если бы он хотел взять трубку «собственной персоной», как ты выразилась, он бы так и сделал. Приезжай вечером в пятницу – так он велел мне тебе передать.

– Извини, не получится.

Многозначительное молчание, потом:

– Ты не приедешь?

– Не могу. У меня свидание, – ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы в голосе не прозвучало самодовольство.

Еще раз молчание. А потом Пам захихикала.

– Вот это в масть! – резко переключилась она на родное американское произношение. – С каким удовольствием я ему это передам!

Ее реакция несколько меня встревожила.

– Ну, Пам, – начала я, думая, не стоит ли сдать назад, – послушай...

– Нет-нет, – прервала она меня, громко смеясь, что было никак не в стиле Пам.

– Ты ему передай, что я сказала спасибо за оттиски календаря, – сказала я.

Эрик, постоянно старающийся еще увеличить прибыльность «Веселья», придумал вампирский календарь для продажи в лавчонке сувениров. Сам он стал мистером Январем – позировал у кровати и с длинной белой меховой мантией. Нет, не в мантии, нет-нет. Эрика и кровать окружал светло-серый фон с огромными блестящими снежинками. Одной ногой вамп стоял на полу, колено другой опиралось на смятую постель, и смотрел он прямо в камеру горящим взором (кое-чему он мог бы Клода научить). Светлые волосы Эрика спадали на плечи спутанной гривой, правая рука сжимала сброшенную на кровать мантию, и белый мех был достаточно высоко, чтобы закрыть то, что надо было закрыть. Эрик стоял вполоборота, так что слегка видна была линия потрясающих ягодиц. К югу от пупка уходила дорожка белокурых волос потемнее. И она будто во всю глотку орала: «Скрытое ношение оружия!»

Мне дано было знать, что у Эрика не тупоносый короткоствольник, а скорее «Магнум» – триста пятьдесят семь.

Почему-то я все время поглядывала на январскую страницу календаря.

– Хорошо, я ему передам, – сказала Пам. – Эрик говорил, что многим бы не понравилось, окажись я на календаре для женщин... так что он меня поместил на календарь для мужчин. Послать тебе копию моей фотографии?

– Ты меня удивила, – созналась я. – Нет, серьезно. В смысле, что ты согласилась позировать.

Мне трудно было представить себе ее участие в проекте, потакающем людским вкусам.

– Эрик мне сказал позировать – я и позировала, – ответила она по-деловому.

Хотя у Эрика была существенная власть над Пам – он был ее творцом, – я понятия не имела, что Эрик может попросить Пам сделать что-нибудь, что она делать не готова. Либо он ее хорошо знал (как оно, несомненно, и было), либо Пам готова была делать решительно все.

– Я на фотографии с кнутом, – сказала Пам. – Фотограф говорил, что это даст миллион на продажах.

В сексуальных вкусах Пам держалась широкого диапазона.

В течение долгой секунды рассмотрев возникший передо мной ментальный образ, я сказала:

– Наверняка даст, Пам. Но знаешь, я пропущу.

– Мы все получим процент – все, кто согласился позировать.

– Но у Эрика процент будет больше, чем у всех прочих.

– Так он же шериф, – разумно заметила Пам.

– Да, правда. Ладно, пока.

Я собралась повесить трубку.

– Эй, постой, что мне Эрику сказать?

– Скажи правду.

– Ты же знаешь, что он разозлится.

Но в голосе Пам совсем не было страха. Наоборот, ликование слышалось.

– Это его проблемы, – ответила я – быть может, несколько ребячески, и на этот раз положила трубку. Вообще-то разозленный Эрик наверняка окажется моей проблемой.

Было у меня неприятное чувство, что я, отказав сейчас Эрику, сделала серьезный шаг. И понятия не имела, что дальше произойдет. Когда я впервые познакомилась с шерифом Зоны Пять, я встречалась с Биллом. Эрик хотел воспользоваться моими необычными способностями, и через мою голову терзал Билла, чтобы вынудить мое согласие.

Когда я с Биллом порвала, Эрик лишился средств принуждения, пока мне не понадобилось от него одолжение, а потом я дала Эрику в руки самое мощное против меня оружие – знание, что это я застрелила Дебби Пелт. Неважно, что это он спрятал ее тело и ее машину, и сам не мог вспомнить, где, – такого обвинения хватит, чтобы загубить весь остаток моей жизни, даже если доказать ничего не удастся. Даже если я смогу заставить себя все отрицать.

Весь этот вечер я, выполняя в баре свою работу, все думала, выдаст ли Эрик на самом деле мою тайну. Если Эрик расскажет полиции, что я сделала, он же должен будет и свою роль в этом признать? Разве не так?