Шаубергер Виктор – Энергия воды 7 страница

– Думаю, что да.

Он посмотрел мне в глаза – своими маленькими карими глазками, полными подозрительности. Мне не имело смысла возмущаться: ведь действительно было во мне нечто фальшивое, чего он не знал. Кухлин изо всех сил старался быть хорошим копом, и мне вдруг стало его жаль: приходится ему работать в мире, от которого он едва ли половину знает.

– Не доверяйте своему партнеру, – шепнула я, ожидая, что он психанет, позовет Кэла Майерса и вместе с ним надо мной посмеется. Но что-то в моих глазах или в голосе было такое, что приглушило подобный порыв. Мои слова срезонировали предупреждению, которое уже подсознательно звучало у него в голове, может быть, с той минуты, как он увидел этого вервольфа.

Он ничего не сказал, ни слова. В мозгу его было полно страха, страха и отвращения... но он верил, что я говорю ему правду.

Я встала и вышла из комнаты. К моему величайшему облегчению, Квинн ждал меня в вестибюле.

Патрульный – уже не Болинг – отвез нас обратно к машине Квинна, и мы всю дорогу молчали. Квиннов автомобиль стоял сверкающим солитером на парковке напротив Стрэнда, закрытого и темного. Вытащив ключи, Квинн потыкал в клавиши, открывая дверь, и мы медленно, устало сели в машину.

– Куда поедем? – спросила я.

– В «Волосок от собаки», – ответил он.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

 

«Волосок от собаки» располагался рядом с Кингз-Хай-вей, неподалеку от Сентенари-Колледжа – первый этаж старого кирпичного здания. Когда мы свернули к левой стороне здания в переулок, ведущий к парковке, я заметила кремовые шторы, закрывающие большие окна на улицу. Парковка была маленькой и заросла бурьяном. Освещена она была скудно, но вполне виден был засыпавший ее мусор: пустые консервные банки, разбитое стекло, использованные презервативы и еще чего похуже. Стояло на ней несколько мотоциклов, пара-тройка дешевых малолитражек и один-два не менее дешевых джипа. На задней двери висела табличка: ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА.

Хотя ноги у меня уже отчетливо протестовали против непривычных высоких каблуков, нам пришлось идти по этому переулку к главному входу. Холод, ползущий по позвоночнику, стал сильнее, когда мы подошли к двери. А потом я будто налетела на стену – меня схватили чары, и я резко остановилась. Пыталась двинуться вперед, но не могла шевельнуться. Магией просто пахло – у «Волоска от собаки» была поставлена защита. Кто-то заплатил очень хорошему колдуну очень хорошие деньги, чтобы окружить дверь отпугивающим заклинанием.

Я попыталась не выдать неодолимого желания повернуться и пойти прочь – в любую сторону. Квинн прошел немного вперед, оглянулся на меня и понял ситуацию.

– Забыл, – сказал он с тем же удивлением в голосе. – Действительно забыл, что ты человек.

– Похоже на комплимент, – ответила я с некоторым усилием.

Даже в холодную ночь у меня на лбу выступила испарина. Правая нога чуть подалась вперед.

– Сейчас, – сказал он, и сгреб меня в охапку, обнимая точь-в-точь как Ретт обнимал Скарлет О'Хара.

Его аура обернулась вокруг меня, и неприятное побуждение пойти прочь ослабело. Я глубоко вздохнула с облегчением. Магия больше не опознавала меня как человека – по крайней мере, не столь решительно. Хотя бар все еще казался непривлекательным и слегка отталкивающим, я могла войти без рвотного импульса.

Может быть, это еще держался эффект чар, но когда мы вошли, бар все еще казался непривлекательным и слегка отталкивающим. Я бы не сказала, что при нашем появлении смолкли все разговоры, но действительно, – некое затишье в шуме наблюдалось. Ящик играл «Восходит злая луна», что у вервольфов вроде национального гимна, и пестрое собрание вервольфов и оборотней будто переориентировалось.

– Люди сюда не допускаются!

Очень молодая женщина перепрыгнула через стойку одним спортивным движением и зашагала вперед. Она была одета в чулки сеточкой и туфли на высоких каблуках, в красное кожаное бюстье... – точнее, это бюстье очень жалело, что сделано не из настоящей красной кожи, а из чего-то вроде винила, – и черную матерчатую ленту, которую я определила как юбку. Как будто она нацепила топ без бретелек, а потом стянула его вниз. Обтягивало ее так туго, что юбка того гляди поднимется вся целиком, как жалюзи на окне.

Ей не понравилась моя улыбка – девушка справедливо усмотрела в ней оценку своего наряда.

– Убрать отсюда эту человечину к чертям! – сказала она и зарычала. К сожалению, не слишком угрожающе, потому что мало еще практиковалась в зловещем рычании, и я не смогла не улыбнуться шире. Эта нелепо одетая девочка еще не умела контролировать импульсы, потому что была вервольфом без году неделя, и она замахнулась нанести мне удар.

Тут зарычал Квинн.

Звук поднялся из глубин его брюха, и раскатился громом, проникая во все закоулки бара. Бармен – байкерского типа, с бородой, достаточно длинными волосами и татуировками на обнаженных руках, полез под стойку. Я знала, что за ружьем. Не впервые я подумала; не ходить ли мне с оружием. В моей законопослушной жизни до недавнего времени я не видела такой необходимости.

Тут музыкальный ящик отрубился, и тишина бара оказалась такой же оглушительной, каким был шум.

– Пожалуйста, не доставайте ружье, – сказала я, ослепительно улыбаясь бармену. Я чувствовала, как разъезжаются губы в слишком уж горячей улыбке, от которой я кажусь слегка не в себе. – Мы пришли с миром! – добавила я в безрассудном порыве, показывая пустые ладони.

Оборотень, стоявший возле бара, захохотал – коротко и весело. Напряжение на одно деление ослабело. Рука девчонки опустилась, и ее владелица шагнула назад, глядя то на Квинна, то на меня. У бармена обе руки оказались на виду.

– Сьюки, привет! – донесся знакомый голос.

Аманда, рыжая вервольфица, которая вчера привозила доктора Людвиг. Она сидела за столиком в темном углу. (Честно говоря, весь зал будто только из темных углов и состоял.) С ней сидел ладно скроенный мужик лет под сорок. Перед ними стояли стаканы и тарелка с закусками. Еще с ними была компания – пара, сидящая ко мне спиной. Когда они обернулись, я узнала Олси и Марию-Стар. А оборачивались они осторожно, как будто резкое движение могло послужить спусковым крючком драки. Мозг Марии-Стар казался пестрой смесью беспокойства, гордости и напряжения. А у Олси была попросту неразбериха. Он не мог разобраться в своих чувствах.

То есть нас с ним двое таких.

– Привет, Аманда! – ответила я голосом таким же приветливым, как и улыбка. Я не хотела, чтобы нарастало неловкое молчание.

– Я имею честь принимать у себя в баре легендарного Квинна, – сказала Аманда, и я поняла, что какие бы у нее еще работы ни были, а владелица «Волоска от собаки» – она. – Вы просто расслабляетесь в городе, или у вашего посещения есть особая причина?

Поскольку я понятия не имела, зачем мы здесь, мне пришлось обратиться за ответом к Квинну, отчего вид у меня стал довольно глупый, как по-моему.

– Причина очень серьезная, хотя я давно уже хотел посетить ваш бар, – ответил Квинн в неожиданно аристократическом, официальном стиле.

Аманда склонила голову, что, очевидно, было для Квинна сигналом продолжать.

– Сегодня вечером на нас с моей спутницей в общественном месте было совершено нападение. Причем в присутствии гражданских.

Кажется, никого это особо не удивило и не огорчило. Мисс Обделенная-Вкусом даже пожала голыми тощими плечами.

– Напали на нас вервольфы, – добавил Квинн.

Вот тут уже реакция была неслабая. Вздернулись вверх руки и головы, воцарилась тишина. Олси привстал, потом сел обратно.

– Вервольфы стаи Длинного Зуба? – спросила Аманда с недоверчивой интонацией. Квинн пожал плечами:

– Атака планировалась смертельной, так что мне было не до вопросов. Оба – очень молодые укушенные вервольфы. Судя по поведению, накачанные наркотиками.

Еще одна потрясенная реакция. Кажется, мы порождали сенсацию.

– Ты не ранена? – спросил меня Олси, будто Квинна здесь и не было.

Я наклонила голову назад, показывая шею. И уже не улыбалась. Оставленные мальчишкой синяки отлично потемнели; я изо всех сил шевелила мозгами.

– Будучи другом стаи, я не ожидала чего-либо подобного здесь, в Шривпорте.

Я считала, что мой статус друга стаи не изменился со сменой правления, или хотя бы надеялась на это. Как бы то ни было, это был мой козырь, и я с него вышла.

– Полковник Флад правда назвал Сьюки другом стаи, – неожиданно сказала Аманда. Вервольфы переглянулись, и секунда будто повисла в неустойчивом равновесии.

– Что с этими щенками? – спросил байкер за стойкой.

– Живы, – ответил Квинн, прежде всего сообщая главное. Такое было чувство, что весь бар вздохнул. С сожалением или с облегчением – не могу сказать.

– Они в полиции, – продолжал Квинн. – Поскольку щенки напали в присутствии людей, избежать привлечения полиции было невозможно.

– По дороге в бар мы поговорили про Кэла Майерса. Квинн лишь мельком видел копа-вервольфа, но, естественно, понял, кто он такой. Я подумала, что мой спутник теперь подымет вопрос о присутствии Майерса в участке, но Квинн ничего не сказал. И действительно, зачем сообщать то, что всем наверняка известно? Стая вервольфов единодушно защищается от чужаков, как бы ее ни раздирали междоусобицы. Вмешательство полиции во внутренние дела вервольфов очевидно нежелательно. Хотя присутствие там Кэла Майерса могло быть на пользу, но любой внимательный взгляд нес с собой риск, что люди узнают о существовании созданий, которые предпочли бы анонимность. Не знаю, как им удавалось уходить (улетать или уползать) от радара так долго, но у меня было убеждение, что цена в человеческих жизнях здесь была заметная.

– Тебе следовало бы отвезти Сьюки домой, – сказал Олси. – Она устала.

Квинн обнял меня за плечи, привлек к себе.

– Как только мы получим ваше заверение, что стая разберется в этом неспровоцированном нападении до конца, тут же уйдем. Аккуратно сказано. Квинн, похоже, большой мастер выражаться дипломатично и твердо. Честно говоря, он несколько подавляет. Сила истекает из него ровным потоком, он как-то теснит всех почти физически.

– Все будет передано вожаку стаи, – ответила Аманда. – Я уверена, он расследует все до конца. Наверняка щенков кто-то нанял.

– Начнем с того, что их кто-то обратил, – указал Квинн. – Если только ваша стая не опустилась до того, чтобы кусать уличных хулиганов и выпускать их собирать падаль.

Так, теперь атмосфера стала враждебной. Я глянула на своего здоровенного спутника и увидела, что Квинн почти готов потерять самообладание.

– Спасибо всем, – сказала я Аманде, и снова сияющая улыбка чуть не разодрала мне углы рта. – Олси, Мария-Стар, рада была вас повидать. Сейчас нам уже пора идти, в Бон-Темпс путь неблизкий.

Я помахала ручкой Бармену-Байкеру и Сетчатым Колготкам. Он кивнул, она скорчила мрачную рожу. Кажется, она не рвется в мои лучшие подруги. Я вывернулась из-под руки Квинна и переплела с ним пальцы.

– Пошли, Квинн. Поедем уже.

Долгую неприятную секунду его глаза меня не узнавали. Потом они прояснились, его отпустило напряжение.

– Конечно, детка.

Он попрощался с вервольфами, и мы повернулись к ним спиной, направляясь к выходу. Хотя в этой группе был Олси, которому я почти во всем доверяю, момент был для меня неприятный.

Но от Квинна я не ощущала ни страха, ни тревоги. Либо он очень сосредоточен и собой владеет отлично, либо он действительно не боялся целого бара вервольфов, что вообще достойно всяческого восхищения, но... это нереалистично как-то.

Правильным ответом оказалось «сосредоточен и собой владеет отлично». Это выяснилось, когда мы вышли на тускло освещенную стоянку. Я не успела сообразить, что происходит, как уже стояла, прижатая к машине, и губы его были на моих губах. Но изумление быстро миновало, и отреагировала я правильно. Совместно пережитая опасность дает такой эффект, а у нас это уже второй раз, да еще на самом первом свидании. Уж не зловещее ли это знамение? Но эта здравая мысль тут же отлетела прочь, когда губы и зубы Квинна спустились к тому чувствительному и уязвимому месту, где шея переходит в плечо. Я издала нечленораздельный звук, потому что к чувству, которое у меня всегда возникает при поцелуе в это место, добавилась боль от опоясавших шею синяков. Очень неприятная комбинация.

– Прости, прости, – бормотал он прямо в меня, и губы не прекращали поиска. Я знала, что если опущу руку, смогу его коснуться интимно. И не могу сказать, чтобы такого искушения у меня не было. Но я уже усвоила некоторую осторожность, пусть и недостаточную, и осколком ума, который еще не был поглощен жаром, исходящим из самого нижнего нервного узла навстречу жару от губ Квинна, успела что-то сообразить... О Господи, ой, ой...

Я придвинулась к нему – ну ладно, это же рефлекторно? Но все равно ошибка, потому что его рука оказалась у меня под грудью, а большой палец стал ее гладить. Я содрогнулась, и он тоже резко как-то задышал. Как будто вскакиваешь на подножку уже мчащегося по темной дороге автомобиля.

– Так, – выдохнула я, чуть отодвигаясь. – Так, давай на этом остановимся.

– Ум-м-м, – ответил он прямо мне в ухо, полизывая его языком. Я вздрогнула.

– Этого не будет, – сказала я, стараясь, чтобы прозвучало решительно. И действительно стала решительной. – Квинн! Я не буду заниматься с тобой сексом на этой мерзкой парковке!

– Даже совсем чуть-чуть?

– Даже совсем чуть-чуть.

– Твои губы, – (он их поцеловал), – говорят одно, а тело, – (он поцеловал плечо), – совсем другое.

– Ты слушай, что губы говорят, нахал!

– Нахал?

– Ладно, Квинн.

Он вздохнул, выпрямился.

– Ладно, проехали. – Он покаянно улыбнулся. – Прости, я не собирался так на тебя наскакивать.

– Приехать туда, где тебе не слишком рады, а потом выбраться целыми – это заводит, – сказала я.

Он сделал глубокий вдох.

– Верно.

– Ты мне чертовски нравишься, – сказала я. В этот момент я легко и ясно читала его мысли. Я ему тоже нравилась, то есть сейчас он просто меня любил. И готов был бы любить прямо у стенки.

Я задраила люки.

– Но у меня есть опыт, который мне подсказывает, что надо помедленнее. С тобой мы сегодня не медлили. Учитывая даже эти, гм, «особые обстоятельства».

Вдруг я оказалась готова прямо сесть в машину. Спина ныла, появились легкие спазмы. Сперва я встревожилась, потом вспомнила о своем цикле. Этого вполне хватило, чтобы меня вымотать, тем более после такого волнующего и мордобойного вечера.

Квинн посмотрел на меня – его интересовало, что со мной. Что именно его заботило, я не знала, но вдруг он спросил:

– Кто же из нас был целью того нападения у театра?

Так, он явно отдалился мыслями от секса. Уже хорошо.

– Ты думаешь, это был только один из нас?

В ответ он задумался.

– Я так полагал, – сказал он наконец.

– Надо будет поинтересоваться, кто их натравил. Я думаю, что им чем-то заплатили – дозой или деньгами, или тем и другим. Думаешь, они заговорят?

– Я не думаю, что они переживут ночь в тюрьме.

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

 

Они даже на первую страницу не попали. Только в подвале местных новостей, сразу под сгибом. «Убийство в тюрьме», гласил заголовок. Я вздохнула.

Двое малолетних правонарушителей, ожидавшие перевозки из камер предварительного заключения в тюрьму для несовершеннолетних, были убиты сегодня ночью.

Газету каждый день клали в специальный ящик в конце моей дорожки, прямо возле моего почтового ящика. Но когда я увидела статью, уже темнело, и я сидела в машине, собираясь выехать на Хаммингберд-роуд и ехать на работу. До этого момента я весь день просидела дома. Спала, стирала и немного ухаживала за садом – так и день прошел. Никто не звонил, никто не приезжал. Я думала, позвонит Квинн, просто узнать, как там мои несерьезные травмы... но он не позвонил.

Двое малолетних правонарушителей, доставленных в полицейский участок по обвинению в нападении и нанесении телесных повреждений, были помещены в изолятор временного содержания в ожидании автобуса из тюрьмы для несовершеннолетних. Камера для несовершеннолетних правонарушителей не видна из камеры для взрослых, и в ней всю ночь находились только эти двое. В какой-то момент они были удушены неизвестным лицом или лицами. Никто из других задержанных не пострадал, и они утверждают, что ничего подозрительного не видели. У обоих молодых людей было активное криминальное прошлое. «У них было много приводов», – сообщил источник, близкий к следствию.

– Мы это расследуем тщательно, – заявил детектив Дэн Кухлин, отвечавший за расследование первоначального обвинения, которое и было причиной задержания. – Они были арестованы после странного нападения на одну пару, и смерть их не менее странна.

Его партнер Кэл Майерс добавил:

– Правосудие обязательно свершится.

Это мне показалось особенно зловещим.

Бросив газету на сиденье, я вытащила из ящика почту и добавила ее в эту кучу. Посмотрю после смены у Мерлотта.

В бар я приехала в задумчивом настроении. Мне не давала покоя страшная судьба этих двух молодых хулиганов, и я не отреагировала, узнав, что буду работать с новой служащей Сэма. Таня была именно такой ясноглазой и умелой, какой она показалась мне раньше. Сэм был ею очень доволен – на второй раз, когда он мне это сказал, я несколько резко ответила, что уже слышала.

Я обрадовалась, когда пришел Билл и сел за столик, который я обслуживала. Мне нужен был повод уйти до того, как придется отвечать на вопрос, складывающийся в голове у Сэма: Чем тебе Таня не нравится?

Я не обязана любить всех, с кем приходится знакомиться – как и они не обязаны любить меня. Но обычно основания для нелюбви индивидуальны, и нужно больше, чем неясное недоверие и смутная неприязнь. Хотя Таня и оборотень какого-то рода, я должна была бы читать ее мысли и достаточно выяснить, чтобы подтвердить или опровергнуть свои инстинктивные подозрения. Но она была для меня непроницаема. Отдельные слова мне удавалось уловить, как от уходящей радиостанции. Казалось бы, мне должно быть приятно иметь напарницу одного со мной возраста, потенциальную подругу. А вместо этого я прониклась недоверием, когда выяснилось, что она – закрытая книга. Странно, что Сэм ничего не сказал о ее сущности. Не сказал там: «Она – крот-оборотень», или «Она – истинный оборотень, как я». Вообще ничего.

И вот в таком тревожном настроении я подошла принять у Билла заказ. Настроение не улучшилось, когда я увидела в дверях Селу Памфри, разглядывающую публику в поисках Билла. Сказав про себя несколько слов, я повернулась на каблуках и пошла прочь. Вопиюще непрофессионально.

Когда через некоторое время я оглянулась на их столик, Села глядела на меня в упор. Арлена приняла у них заказ, а я просто слушала Селу, поскольку меня тянуло на грубость. Она интересовалась, почему Билл всегда хочет встречаться с ней именно здесь, где местные явно враждебны. Она поверить не могла, что столь разборчивый и утонченный мужчина, как Билл, вообще мог когда-то крутить роман с официанткой из бара. А по слухам, которые до нее дошли, я даже в колледже не училась, и еще хуже: мою бабушку убили. Насколько я понимаю, последний факт начисто подрывал мою репутацию.

Я пытаюсь такие вещи воспринимать с юмором. В конце концов, я могу от этих мыслей отлично закрыться. Те, кто подслушивают, редко слышат о себе хорошее, верно ведь? Старая поговорка, но верная. Я себе сказала (раз шесть подряд), что совершенно не мое дело ее слушать, что слишком уж радикальная была бы реакция дать ей по башке или выдрать волосья. Но гнев во мне нарастал, и мне не удавалось с ним совладать. Три кружки пива перед Кэтфишем, Даго и Хойтом я брякнула слишком сильно, и они удивленно на меня посмотрели.

– Мы что-то не так делаем, Сьюк? – спросил Кэтфиш. – Или у тебя сейчас неудачное время месяца?

– Ничего вы плохого не сделали.

И время месяца у меня не было плохое... то есть да, было. Я вчера получила предупреждение в виде боли в спине, тяжести в животе и распухших пальцев. Таки пришла моя подружка, и я ощутила это, тут же сообразив, что именно усугубляет мое раздражение.

Обернувшись к Биллу, я увидела, что он глядит на меня, раздувая ноздри. Кровь учуял. Волна острейшего смущения окатила меня с головой, я покраснела как свекла. На секунду на лице Билла мелькнул неприкрытый голод, потом он усилием воли убрал с лица всякое выражение.

Если он и не рыдал от неразделенной любви на моем пороге, то все же несколько страдал. Едва заметная довольная улыбка мелькнула у меня на губах, когда я глянула в зеркало за стойкой.

Часом позже пришел второй вампир, женщина. Она секунду глядела на Билла, кивнула ему и села за стол, который обслуживала Арлена. Та поспешила к ней принять заказ. Они минуту поговорили, но я была слишком занята, чтобы их подслушивать. Кроме того, я только что слышала эту вампиршу, отфильтрованную через Арлену, поскольку для меня вампиры безмолвны, как могила. (Ха-ха.) А потом услышала, что Арлена идет ко мне через публику.

– Эта мертвая девица хочет с тобой говорить, – сказала она, ничуть не приглушая голоса, и на нас стали оборачиваться. У Арлены очень ограниченные запасы деликатности – и такта, кстати, тоже.

Удостоверившись, что мои клиенты все обслужены, я подошла к столику вампирши.

– Чем могу быть полезна? – спросила я самым тихим голосом, который только могла изобразить. Она все равно меня услышит, у вампиров слух феноменальный, и зрение тоже по остроте не очень отстает.

– Вы Сьюки Стакхаус? – спросила она.

Была она очень высокой, почти шесть футов, и представляла собой некоторую расовую смесь, оказавшуюся чертовски удачной. Кожа у нее была золотистая, волосы густые, жесткие, темные. Она их заплела в тугие косички, а руки у нее сверху донизу сверкали драгоценностями. Одета же, напротив, она была просто: грубо скроенная белая блузка с длинными рукавами и черные леггинсы при черных же босоножках.

– Да, это я. Могу чем-нибудь быть полезна?

Она на меня смотрела взглядом, который иначе как сомневающимся не назовешь.

– Меня сюда прислала Пам, – сказала она. – Меня зовут Фелисия.

Голос у нее был певучий и такой же экзотический, как ее внешность. Наводил на мысль о стаканчиках рома и морских берегах.

– Очень рада познакомиться, Фелисия, – ответила я вежливо-вежливо. – Надеюсь, Пам пребывает в добром здравии?

Поскольку у вампиров состояние здоровья не меняется, вопрос этот был Фелисии на засыпку.

– Кажется, у нее все в порядке, – неуверенно ответила вампирша. – Она меня послала вам представиться.

– О’кей, теперь я вас знаю, – сказала я, так же недоумевая, как Фелисия секунду назад.

– Она сказала, что у вас привычка убивать барменов из «Клыкочущего веселья», – продолжала она, и ее прекрасные оленьи глаза расширились от оживления. – Она сказала, что я должна вымолить у вас милосердия. Но вы мне кажетесь всего лишь человеком.

Ох уж эта Пам!

– Она вас дразнила, – сказала я как можно мягче. Ясно было, что Фелисия – отнюдь не гений: сверхслух и сверхзрение – это еще не сверхинтеллект. – Мы с Пам – друзья, в определенном смысле, и она очень любит меня конфузить. Полагаю, точно так же она обращается с вами, Фелисия. У меня нет намерения кому бы то ни было причинять вред. – Фелисия смотрела недоверчиво. – Да, правда, у меня неудачная история взаимоотношений с барменами из «Веселья», но это, гм... всего лишь совпадение, – объясняла я сбивчиво. – К тому же я – честно, на самом деле – всего лишь человек.

Несколько секунд потратив на переваривание этих сведений, Фелисия явно испытала облегчение, отчего стала еще симпатичнее. У Пам для каждого поступка всегда есть не одна причина, и я задумалась, не для того ли она ко мне послала Фелисию, чтобы я отметила ее привлекательность – которая никак от Эрика не ускользнет. Наверняка пыталась затеять какую-нибудь заваруху – она терпеть не может обыденности.

– Возвращайтесь в Шривпорт и развлекитесь как следует со своим боссом, – сказала я, стараясь, чтобы слова прозвучали по-доброму.

– С Эриком? – спросила прекрасная вампирша несколько удивленно. – С ним отлично работать, но до мужчин я не охотница.

Я оглядела свои столы – не только проверить, не нужно ли кому-то срочно выпить, но чтобы посмотреть, кто услышал последнюю реплику диалога. У Хойта практически язык весь вылез наружу, а Кэтфиш застыл, как будто пойманный светом фар. Даго был приятно поражен.

– А скажите, Фелисия, как вы попали в Шривпорт, если можно спросить?

– Меня пригласила Индира, моя подруга. Она сказала, что служба у Эрика не так уж плоха. – Пожатием плеч Фелисия показала это «не так уж плоха». – Он не требует сексуальных услуг, если женщина к этому не склонна, а требует только несколько часов работы в баре и кое-какие специальные задания время от времени.

– То есть у него репутация хорошего босса?

– Это да. – Фелисия смотрела почти удивленно. – Но добрячком его, конечно, не назовешь.

«Добрячок» – не такое слово, которое можно вставить в одну фразу с именем Эрика.

– И еще – нельзя становиться у него на дороге. Этого он не прощает, – задумчиво продолжала Фелисия. – Но пока ты честно выполняешь свои обязательства, он тебе платит тем же.

Я кивнула. Это более или менее совпадало с моим впечатлением об Эрике, а его в некоторых отношениях очень хорошо знала... хотя в других отношениях могла не знать совсем.

– Это куда лучше, чем в Арканзасе, – сказала Фелисия.

– А почему вы оттуда уехали? – спросила я, не в силах удержаться от любопытства. Среди вампиров я еще не встречала таких простодушных.

– Питер Тредгилл, – ответила она. – Наш король. Только что женился на вашей королеве.

София-Анна Леклерк Луизианская моей королевой никак не была, но я уж из любопытства хотела продолжить разговор.

– А что такого уж плохого в Питере Тредгилле?

Тоже оказался вопрос на засыпку. Очень долго она думала.

– Он злой и завистливый, – сказала она, хмурясь. – Никогда его не устраивало собственное положение. Когда он стал королем – а он годами для этого строил интриги – все равно не был доволен. Оказалось, штат его не устраивал, понимаете?

– Вроде как, – сказала я. – «Любой штат, согласный признать меня королем, не стоит того, чтобы в нем царствовать»?

– Вот именно! – ответила Фелиция с таким видом, будто я невесть какая умная, что придумала такую фразу. – Он долго-долго вел переговоры с Луизианой, и даже Нефритовый Цветок устала слышать о королеве. Наконец она согласилась на союз. Через неделю после празднования король опять ходил мрачный. Вдруг оказалось, что этого мало, а она еще и должна его любить, все отдать ради него.

Фелисия покачала головой, будто удивляясь королевским капризам.

– Так это не был брак по любви?

– Вот уж это короли и королевы вампиров учитывают в последнюю очередь, – сказала Фелисия. – Сейчас он наносит визит королеве в Новом Орлеане, и я очень рада оказаться в противоположном конце штата.

Насчет состоящей в браке царственной пары и нанесения визита до меня не совсем дошло, но мне пора было возвращаться к работе.

– Спасибо, что навестили, Фелисия, и ни о чем не беспокойтесь. Я рада, что вы работаете у Эрика.

Фелисия мне улыбнулась – ослепительное и зубастое зрелище.

– А я рада, что у вас нет намерения меня убить.

Я тоже ей улыбнулась, но несколько нерешительно.

– Могу вас заверить: теперь, когда я знаю, кто вы, у вас ни одного шанса нет ко мне подкрасться, – продолжала Фелисия.

Вдруг в ее глазах проглянул истинный вампир, и я поежилась. Недооценить Фелисию – это может быть роковая ошибка. Умная – нет, дикая и свирепая – да.

– В мои планы не входит подкрадываться к кому бы то ни было, тем более к вампиру, – ответила я.

Она мне решительно кивнула и выплыла из бара так же внезапно, как появилась.

– Что это вообще было? – спросила Арлена, когда мы оказались у стойки, одновременно ожидая наших заказов. Я заметила, что Сэм прислушался.

Я пожала плечами:

– Она работает в «Веселье», в Шривпорте, и просто хотела со мной познакомиться.

Арлена уставилась на меня:

– То есть она должна была это с тобой утрясти? Сьюки, тебе надо держаться подальше от мертвых и больше общаться с живыми.

Я уставилась на нее в ответ:

– Откуда ты набралась таких мыслей?

– Ты так говоришь, будто я сама думать не умею.

Арлена никогда в жизни ни одной мысли сама не придумала. Ее второе имя – Терпимость. В основном потому, что она слишком ленива, чтобы становиться в позу моралиста.

– Прости, но меня это удивило, – сказала я, вдруг осознав, как резко я только что оценила женщину, которую считала почти подругой.

– Ну, я ходила в церковь с Рейфом Прюдомом.

Рейф Прюдом мне нравился – очень спокойный мужчина сорока с лишним лет, работающий в «Пеликан стейт Тайтл компании». Но мне никогда не представлялось случая узнать его получше, услышать его мысли. Может, это с моей стороны упущение.

– А что за церковь, в которую он ходит? – спросила я.

– В «Братство солнца», новая церковь.

У меня сердце упало почти буквально. Я не стала упоминать, что «Братство» – собрание фанатиков-расистов, объединенных страхом и ненавистью.

– На самом деле это не церковь, как ты знаешь. И есть ветвь «Братства» где-то поблизости?

– В Миндене. – Арлена отвернулась воплощением чувства вины. – Я знала, что тебе не понравится. Но я видела там этого католического священника, отца Риордана. Так что даже рукоположенные считают, что это нормально. Мы там были последние два воскресенья.