ГЛАВА 11. Снаружи я наткнулась на быстро сгущавшиеся сумерки и поняла, что не поспею в замок до темноты

Снаружи я наткнулась на быстро сгущавшиеся сумерки и поняла, что не поспею в замок до темноты. Мне стало не по себе при мысли, что придется идти одной через безмолвные поля. На горизонте теплились последние отблески, но совсем скоро они уступят место ночи. Оставалась слабая надежда, что выглянет луна. Но, судя по быстро вспухавшим тучам, и на это рассчитывать особо не приходилось.

Позади слышались весёлые голоса посетителей таверны, окна гостеприимно светились. А впереди ждали тишина, сумерки и ни души. Я всё топталась на крыльце. Может, заночевать в деревне? Но обратиться к незнакомым людям с просьбой пустить на ночлег было для меня немыслимо, а денег на постоялый двор я не взяла. Да и что скажут в замке, если я вернусь только под утро? Тут слева послышался шорох, и я различила какую-то тень. В горле встал комок. За мной наблюдают?

— Кто здесь? Выйдите, пожалуйста, на свет, — мой голос предательски дрожал.

Тень послушалась.

— Любуетесь закатом? — услышала я знакомые улыбающиеся интонации и увидела перед собой Ваухана. — Простите, не хотел вас напугать.

— Тогда вам следовало сразу обозначить своё присутствие.

— Да я только что подошёл, — он махнул на тропинку позади себя.

— Зачем вы здесь? — я и сама понимала, что вопрос звучит грубо, но мне отчего-то почудилось, что он поджидал меня здесь.

— Выполняю свою работу — принёс заказ.

Только после этого я заметила, что он держит в руках ящик, и вспомнила про злосчастный батат. Мне стало ужасно неловко.

— Простите, — я поспешно посторонилась, освобождая проход, — не буду вас задерживать.

Он шагнул на крыльцо.

— Я думал, вы уже вернулись в замок.

— Нет, пришлось задержаться. Я… заходила перекусить и сейчас как раз собиралась в обратный путь.

Он взглянул на небо.

— Поздненько уже для подобных прогулок.

— Да, вы правы, я слегка припозднилась, и теперь лучше поторапливаться.

— Я вас провожу, — просто предложил он.

— Право, не нужно, — пробормотала я. — Я вам благодарна, но не стоит из-за меня пускаться в такой путь на ночь глядя. До Ашеррадена больше часа ходьбы, и столько же отнимет обратная дорога.

— Ерунда. Я люблю ночные прогулки, — он добродушно пожал плечами. — Бояться мне здесь нечего. Да и вам вообще-то тоже. Просто не хочу, чтобы вам было неприятно возвращаться одной.

— Если вас это действительно не затруднит… — признаться, я испытала облегчение при мысли о провожатом.

— Нисколько, постойте минутку, я отнесу, — он кивнул на свой ящик, — или, если хотите, захватим батат с собой. В случае опасности, я буду держать, а вы кидать им в нападающих.

Я смутилась, поняв, что он меня поддразнивает.

— Думаю, миссис Боттл вам этого не простит.

— Ну, тогда решено: отнесу ей, — весело подытожил он, распахнул дверь ногой и шагнул в таверну.

Вернулся он очень быстро. Ещё какой-то посетитель вышел на крыльцо и покосился на нас. Ваухан с ним поздоровался, и мы отправились в путь.

— Разве вам не нужно помогать мисс Чэттер с мешками в подсобке?

— Не думаю, что это хорошая мысль, — серьёзно ответил он.

— Простите мою бестактность.

— Какую бестактность? — искренне удивился он.

— Неважно. В любом случае, надеюсь, ваша девушка не возражает, что вы по-дружески меня провожаете.

— Моя девушка? — недоумённо нахмурился он.

Мне хотелось поскорее завершить неловкий разговор, который я сама же и начала.

— Я хотела сказать, мисс Чэттер.

— Так вы об Иззи! — рассмеялся Ваухан. — Она хорошая, но мы с ней просто приятели.

Я промолчала. Юноша и не догадывался, сколько планов строилось относительно его приятельства.

— Ясно.

— Так вы, значит, новая гувернантка?

— Да, я прибыла на днях.

— Та, что была до вас, Матильда, была очень приятной. Часто приходила в деревню — они с Иззи дружили. Но уехала она, даже не попрощавшись.

Я искоса глянула на него, пытаясь понять, не прячется ли что-то за этими словами, но встретила прямодушный взгляд.

— А вы с ней были хорошо знакомы?

— Да не очень. Общались, когда она приходила.

Я поймала себя на том, что просто беседую: на меня не глядят, как на зверушку, не просят показать, на что я способна, не смотрят свысока или так, будто я в любой момент могу взлететь. Он даже не спросил меня то, что все спрашивают в первую очередь: в чём моя искра.

— Ну и как вам работа: ученики слушаются? Простите, но вы не похожи на ту, кто может быть строгой.

— Строгость нужна тогда, когда не найден подход.

— Я слышал, к некоторым титулованным пакостникам его непросто найти.

Я поняла, что он намекает на виконта, и с трудом подавила улыбку.

— Любая работа имеет свои недостатки. Жить в замке и учить детей графа ещё не самый худший вариант.

При упоминании графа, юноша вдруг напрягся.

— Он ужасный человек. Считает, что всё здесь принадлежит ему, — в глазах Ваухана вспыхнула злоба, которую я до этого момента не подмечала. — Он и к людям относится, как к вещам.

— Ну, могу вас уверить, что я не его вещь.

— Разве? — усмехнулся он и кинул выразительный взгляд на моё запястье.

Я безотчетным движением натянула рукав, чтобы скрыть знак.

— Это всего лишь одно из условий контракта. Его уберут по истечении срока.

— А до тех пор будете носить клеймо.

Мне стало не по себе от его раздражения. В такой реакции было что-то личное. Но внезапная вспышка так же быстро уступила место привычному благодушию.

— Простите, не знаю, как вырвалось. Не хотел обидеть.

— Всё в порядке, вы не обидели.

Луна выглянула из-за туч и подсвечивала нам дорогу. К вечеру стало совсем зябко, так что я поплотнее запахнула плащ. Ещё совсем недавно всё, чего я хотела, это поскорее вернуться в замок. Но теперь мне вдруг расхотелось торопиться. Холодный ночной ветер доносил до нас горьковато-сладкие ароматы припозднившихся полевых цветов и стрекотание насекомых. Камешки мерно шуршали под ногами. Я украдкой разглядывала своего спутника: его профиль четко выделялся на фоне тёмно-фиолетового неба и был похож на один из тех теневых портретов, что умельцы вырезают прямо при вас на ярмарках. Размашистый шаг, ровное дыхание и белеющие в темноте зубы, когда он говорил со мной. Чуть вьющиеся волосы были светлыми, и в лунном свете можно было разглядеть каждый волосок.

— Осторожнее, Энн!

Заглядевшись на своего провожатого, я услышала предупреждающий крик, только когда поняла, что куда-то лечу: мысок зацепился за невидимую в темноте корягу. Внутренне сжавшись, я приготовилась к удару, но его не последовало. В последний момент вокруг меня стальным кольцом сомкнулись теплые руки, перехватив поперек туловища.

— Спасибо, — только и смогла выдавить я, когда дыхание восстановилось. — Теперь можете меня выпустить.

Он послушно разомкнул объятия.

— Вы в порядке? Сильно ушиблись?

— Вовсе нет, — солгала я.

Правую ногу саднило, но я слишком злилась на себя за неловкость.

— Да у вас кровь.

— Что? А, да это пустяки.

На шерстяном чулке, повыше лодыжки, проступило черное влажное пятно.

— Совсем не пустяки, надо промыть рану, идёмте.

Он потянул меня на обочину.

— Куда мы?

— Здесь совсем рядом речка, оботрём вашу рану.

— Право же, рана — это громко сказано… — отозвалась я, но послушно последовала за ним.

Мы остановились возле крутого спуска. Внизу извивалась быстрая речка, которую я видела из своего окна. Вода вязко поблескивала в темноте, отчего казалось, что русло наполнено толченым графитом, смешанным с маслом. На другом берегу, полускрытые дымкой, виднелись очертания: то ли развалины, то ли сваленные в кучу глыбы. Чуть дальше поместилась небольшая часовенка. По земле стелились клубы молочного пара, в которых отчётливо проступали надгробия.

— Что это?

— Старая часовня и кладбище, — ответил Ваухан, подавая мне руку. — Они здесь с самого основания замка, построены ещё при первом графе. Но тут уже давно не хоронят и службы не проводятся. Мы ходим в свою деревенскую церковь.

Он спокойно ориентировался в темноте, ни разу не споткнувшись и даже не оступившись. Я же осторожно семенила следом, периодически опираясь на предложенную руку.

— А что за каменная композиция рядом с часовней?

— Вы про ту группу?

— Да.

Мы уже преодолели спуск, и теперь от темной воды нас отделяло всего несколько шагов.

— О, конечно, вы же не знаете эту легенду.

— Легенду?

— Присядьте вот тут, — он помог мне опуститься на большой плоский камень, — я вам её расскажу, пока будете промывать рану.

Он быстро нарвал пучок травы и направился к воде, чтобы смочить его. Я тем временем осторожно сняла туфлю и приспустила чулок, что было непросто — ткань успела присохнуть к ранке.

— Держите.

Я поспешно опустила подол и взяла траву.

— Благодарю.

Ваухан отвернулся, чтобы я могла спокойно обтереть рану. Теперь он стоял лицом к камням на том берегу, от которых нас отделял черный поток.

— Присмотритесь, — подал голос он, — вы ничего в них не различаете?

Я сделала, как он сказал, но увидела только неотёсанные глыбы, составлявшие нечто, похожее на небольшую скалу.

— Нет, — честно призналась я, — а что это?

— Много веков назад, — неожиданно начал Ваухан, — когда край выглядел ещё совсем по-другому, первый граф Ашеррадена прогуливался в этих лугах, осматривая свои владения. Лето выдалось удушливое, пыль забивалась в ноздри, скрипела на зубах, и он решил спуститься к источнику — в те времена он бил на месте этой реки. Пробираясь сквозь кусты, он неожиданно услышал серебристые переливы самого восхитительного смеха на свете. Он даже замер на миг, а потом раздвинул последние ветви. На берегу стояла девушка несказанной красоты. Она казалась сотканной из солнечного света, а от её голоса всё внутри трепетало.

Я зачарованно внимала истории. От безыскусных слов вдруг повеяло первозданным волшебством. И мне, сидящей на холодном камне в промозглой ночи, вдруг ярко представились душный летний день и двое участников тех событий.

— Граф тут же захотел ею обладать, у него и всех его потомков это в крови, — в голосе проступили знакомые нотки едва сдерживаемого гнева, и я удивилась, что эта легенда так трогала Ваухана. Но лица я не видела — он по-прежнему стоял спиной ко мне, не отрывая взгляда от груды камней на другом берегу. — Но та девушка была особенной.

— Кем же она была?

— Феей. Свободолюбивой феей лугов.

— Что она делала возле источника?

— Она ждала там своего возлюбленного — простого деревенского парня, вроде меня, — Ваухан повернулся и лукаво подмигнул.

— И что же граф, решил её завоевать?

— О нет, — лицо рассказчика потемнело, — он и ему подобные просто берут то, что приглянулось, не спрашивая разрешения. Топчут, унижают, истребляют красоту.

— Он сделал что-то страшное?

— Самое страшное, что только возможно сделать с феей: лишил её свободы. Силой привёл в своей замок и посадил под замок.

— А её возлюбленный, он не пытался её спасти?

— Ещё как пытался, но где ему тягаться с графом, — вздохнул рассказчик. — Но тот не сумел сломить её волю. И вот однажды ей чудом удалось вырваться из замка. Она бросилась в деревню, к своему возлюбленному…

— …и они вновь соединились! — взволнованно подхватила я, хоть и знала, что легенды редко заканчиваются счастливо.

— О нет, — подтвердил мои опасения Ваухан, — граф тотчас обнаружил пропажу и бросился в погоню. Видя, что ей не удастся уйти, фея воззвала к своему отцу, духу природы. Смерть была для неё желанней плена. Любимый ждал её у источника. И едва они слились в последнем объятии, как граф их настиг. В этот момент её отец внял мольбе и обратил их обоих в камень. Влюблённые так и застыли в вечном объятии, и граф ничего не смог с этим поделать. Позже он возвёл рядом эту часовню.

— Значит, они погибли? — на душе стало печально.

— Погиб только юноша — он-то был простым смертным. А фея до сих пор жива, но заточена в камне. Долгие века она держит в каменных объятиях мертвого возлюбленного. В честь них эти камни получили прозвание «шепчущиеся любовники».

Я вновь, теперь уже внимательнее, вгляделась в природное нагромождение на том берегу. И на этот раз, как мне показалось, различила женские очертания: чувственный изгиб бедра и руку, нежно обвивающую каменную шею. Впрочем, я понимала, что это лишь игра воображения, навеянная романтичным повествованием.

— Жаль, что для них всё закончилось так несправедливо.

— Ещё не закончилось, — мрачно заверил меня собеседник. Его глаза оживлённо блеснули. — По преданию, однажды фея освободится. И, когда это произойдёт, она убьёт графа Ашеррадена — отомстит за любимого.

— Но ведь тот граф уже давно умер, она убьёт невинного! — воскликнула я, позабыв, что это лишь легенда.

— Среди них нет невинных, — отрезал Ваухан, — порочен весь род, произошедший от гнилого семени. Простите, — тут же спохватился он и виновато улыбнулся, — кажется, я вас напугал страшной сказкой на ночь.

Он подошёл ближе.

— Как ваша нога, сможете идти?

— Да, я готова продолжить путь.

Мы вернулись на дорогу, и вскоре впереди проступила громада замка. Тонувшая в черноте и безмолвии, она напоминала могильный холм. Слабый свет трепыхался лишь в одном окне, как наблюдающий глаз. Мне расхотелось туда возвращаться.

В целом, моя сегодняшняя вылазка была удачной: я заказала платье и узнала, что у Мэтти в замке был тайный поклонник — тот, кто подарил ей эти серьги. Разумеется, Иззи ошиблась, предположив, что Матильда отвечала на эти чувства. Её приветливость часто вводит в заблуждение. Но, наряду с ним, похоже, был и тот, кого она боялась. А могло ли это быть одно и то же лицо? Голова шла кругом. Перебирая в уме всех обитателей замка, я металась от одного к другому. И, по правде говоря, сократить список подозреваемых никак не получалось. Увы, в жизни злодеев распознать куда труднее, чем в романах: они не потирают злобно ручки и не разражаются дьявольским хохотом, уличающим их злодейскую сущность.

К тому же я чувствовала, что в самих этих стенах таится какое-то необъяснимое зло, будто древнее сооружение было живым организмом, монстром, способным заглотить без остатка. Теперь и меня со всех сторон окутывали его щупальца. Опасность была разлита в воздухе и могла исходить от любого, даже самого безобидного на первый взгляд существа. Я вдруг почувствовала себя крохотной птицей — малиновкой, запутавшейся в смертоносном облаке паутины и слепо мечущейся в ожидании прихода паука.

Ворота были заперты, но боковая калитка, к счастью, лишь притворена. Я остановилась возле неё и повернулась к своему спутнику.

— Спасибо, что проводили. Признаться, одной мне было бы жутко.

— Не стоит благодарности, я был рад прогулке.

Из-под простой суконной кепки блестели глаза. Мне не хотелось прощаться с Вауханом: рядом с ним было спокойно и тепло. Удивительно, насколько различны человеческие существа, несмотря на общую природу. Между благодушным Вауханом, с его простыми понятиями и ценностями, и надменным, эгоистичным Кенриком Мортлендом не было решительно ничего общего. И тем не менее сердце замирало при мысли о них обоих. Учитывая обстоятельства, я пришла к единственному логичному выводу: мой интерес вызван исключительно желанием докопаться до истины.

— Дорой ночи, Ваухан.

— Доброй ночи, Энн.

Я взялась за ручку калитки, а он вдруг замялся и прочистил горло.

— Энн, хм, в эту субботу у нас в деревне будут танцы. Пойдёте со мной?

От неожиданности я прищемила пальцы дверцей.

— Я… я не думаю, что пойду на танцы. Я и не умею…

— Я тоже, — весело подхватил он, — это же идеально: два неумеющих танцора.

— Простите, думаю, меня не отпустят. Мне уже пора, извините… и ещё раз спасибо, — я забежала в калитку, поспешно притворила её за собой и спряталась в тени кустов.

Ваухан ещё с минуту постоял, глядя мне вслед, а потом развернулся и пошёл обратно в деревню.

Сказать, что мне было стыдно за своё поведение, это ничего не сказать. Щеки горели так, что удивительно, как не вспыхнул соседний куст. Какой неблагодарной я, должно быть, выглядела! Самым горьким было то, что мне ужасно, нестерпимо хотелось ответить согласием. Напомнив себе, что я вовсе не собираюсь задерживаться в этих краях, а кровосмешение запрещено законом, я уныло двинулась по дорожке к дому.

Я даже не успела поднять руку, как дверь сама распахнулась. На пороге стоял мистер Бернис: белые волосы развеваются от ветра, тусклые глаза смотрят сквозь меня.

— Вы ведь не собирались беспокоить хозяев, возвещая весь замок о своём позднем возвращении?

— Простите, меня задержали обстоятельства.

— В следующий раз калитка будет заперта.

Он отвернулся и направился в дом. Я поспешно юркнула следом и аккуратно притворила дверь.