Интернационализация как фактор процессуальности всемирной истории

Исследования по теории исторического процесса имеют давнюю традицию и осуществляются в рамках различных научных направлений. Заложенные А. Фергюссоном, А. Тюрго, А. Смитом, Л. Морганом, А. Ба­хо­феном и Э. Тайлором основы теории стадиального развития общества впо­следствии были развиты в двух основных ее концепциях – формационной (К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин) и концепции индустриального об­щества (Д. Белл, У. Ростоу, О. Тоффлер, Р. Дарендорф, А. Ту­рен, Э. Гид­денс и др.). Данному направлению противостоит так называемый цивилизационный подход в понимании истории, основоположниками которого являются Ж. А. Гобино и Г. Риккерт, а наиболее яркими последователями – Н. Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, А. Кре­бер, Л. Н. Гуми­лев.

Направление, снимающее ограничения стадиального и цивилизационного подходов и фиксирующее движение истории в единстве временного и пространственного аспектов, составляют работы Ж. Бодена, Л. Леруа, Дж.Хейквилла, И. Г. Гердера, И. Канта и Г. В. Ф. Гегеля[121]. К числу послед­них отечественных исследований, выполненных в рамках данного направления, принадлежат монография С. Г. Ларченко и С. Н. Еремина[122], в которой межкультурные взаимодействия рассматриваются в качестве необходимого условия становления единства всемирно-исторического процесса, и монография В. И. Игнатьева[123], посвященная опыту построение общей теории целостности всемирной истории на основе современных представлений о системном подходе. Полученные здесь результаты имеют важное методологическое значение для разработки философско-исто­рической концепции интернационализации, раскрывающей роль данного процесса во всемирной истории и в развитии отдельных национальных общностей.

Другим основанием для решения указанной задачи являются результаты конкретных исследований в других отраслях обществознания – археологии, этнографии, социальной антропологии, истории – по вопросу об источниках развития отдельных национальных общностей. На этой методологической и информационной базе предполагается осуществить переосмысление и расширение сложившихся исследовательских подходов для анализа процесса интернационализации.

Можно выделить два основных, противоположных по своей сути, направления в трактовке источников культурного развития и исторического процесса. Представители эволюционизма, придерживающиеся в основном концепции стадиального развития, отстаивают идею культурного единства человечества и прогрессивности его эволюции, сходные элементы культуры рассматриваются как результат сходных условий жизни. Так называемые диффузионисты, напротив, считают, что подобного рода элементы являются продуктом миграций, в ходе которых среди разных этносов распространяются возникшие в отдельных местах оригинальные куль­турные явления[124]. Изучение диффузии культур было поставлено в качестве важнейшей задачи представителями культурно-исторической школы при сравнительном изучении цивилизаций. Выдвинутая ими теория культурных кругов предполагала анализ всесторонних связей между историческими общностями людей.

В советском обществознании на протяжении продолжительного времени господствовала стадиальная теория. Археологами, этнографами, лингвистами, историками культуры появление у разных народов одних и тех же или подобных явлений объяснялось исключительно достижением ими определенной стадии развития (одинаковые стадии рождают сходные или тождественные явления и элементы культуры)[125]. В социальной философии аналогичный подход присутствовал в формационной теории.

Положения стадиальной парадигмы имели широкое распространение, часто они не подвергались сомнению даже тогда, когда конкретный исторический материал требовал иных интерпретаций. Как отмечает Л. С. Ва­сильев, "особенности процесса просачивания чуждых элементов и компонентов в рамки данной общности, связанные с быстрым усвоением заимствованного и превращением его в органическую часть своего, нередко мешают с точностью определить, чему обязано данное общество знакомством с тем или иным важным культурным нововведением и изобретением. В этих неясных случаях многие специалисты предпочитают, не мудрствуя лукаво, исходить из кажущегося им вполне естественным предположения, что данное общество самостоятельно, конвергентно приобрело свои познания. При этом роль внешних импульсов обычно считается второ- и третьестепенной, а постулат о закономерной спонтанной конвергентной эволюции чуть ли не каждой этнокультурной общности представляется неоспоримым"[126].

В русле этой позиции следует рассматривать точку зрения о вреде межэтнических (этнокультурных) контактов. Л. Н. Гумилев считает, что нормальное взаимодействие этносов невозможно вследствие несовместимости присущего каждому из них особого биофизического поля: "Если этносы – процессы, то при столкновении двух несхожих процессов возникает интерференция, нарушающая каждую из исходных частей. Складывающиеся объединения химерны, а значит, не стойки перед посторонними воздействиями и недолговечны. Гибель химерной системы влечет аннигиляцию ее компонентов и вымирание людей, в эту систему вовлеченных"[127]. Подобную идею поддерживает Ю. М. Бородай[128]. Он полагает, что развитие этноса невозможно, поскольку оно означает для него размывание и утрату специфических качеств. "Лучший способ сохранить этническую самобытность, – по его убеждению, – оставить народ в первобытной дикости"[129].

Данная позиция во многом перекликается с долгое время существовавшим в зарубежной науке представлением о консервативности культурных явлений и неизменности традиционной жизни народов периферийных регионов планеты[130].

Существенные изменения, произошедшие в последние десятилетия в традиционных обществах по всему миру, привели многих исследователей к осознанию необходимости корректировки устоявшихся представлений: в отличие от периода раннего структурализма эти общества и соответствующие культуры перестали рассматриваться как однозначно изолированные, статические и гомогенные образования. Произошла трансформация исследовательских подходов, а вместе с ними изменилась и используемая для обозначения основного объекта изучения терминология. Например, в социальной антропологии понятия "племя", "трайбовый" уступили место понятиям "этническая группа", "этнический". Терминологические изменения не есть просто замена одних слов другими. "Важно то, что термин "этническая группа" подразумевает наличие контакта и взаимодействия. Говорить об этнической группе, находящейся в полной изоляции, – полный абсурд. По определению этнические группы остаются более или менее дискретными, но они осознаются членами других этнических групп, и между ними в той или иной форме осуществляются контакты. Более того, данные группы, или категории, в определенном смысле создаются посредством этих самых контактов. Групповая и индивидуальная идентичность может быть определена только в отношении тех, кто к этой идентичности не принадлежит, другими словами, по отношению к тем, кто не является членом данной группы"[131]. При этом под этнической группой имеется в виду, как правило, содержание, близкое по смыслу понятию "народ" в его этническом значении.

Важным представляется введение в западных научных исследованиях в 60-х гг. нашего века понятия этничности, которое начало играть существенную роль в методологических ориентациях исследователей. По мнению Н. Г. Скворцова, оно стало своеобразным мостиком между полюсами социальной антропологии, во-первых, подчеркивая динамику, а не статику в отношениях между этническими группами, во-вторых, показывая относительность границ категорий "мы" и "они", и, в-третьих, связывая архаичность и современность[132]. Лишь недавно стало очевидно, что так называемые примитивные общества «никогда не являлись столь изолированными, как это предполагалось раньше. Они были не более "девственными" и "первичными", чем наши собственные общества»[133].

Но такая оценка не является общепризнанной. До сих пор сохраняется представление об обособленности существования человеческих сообществ на ранних этапах истории. Так, М. Хайслер, говоря о трансформации феномена этничности, выделяет четыре ее исторические стадии и соответствующие им типы социальной организации. При этом для двух первых стадий, свойственных доиндустриальным обществам, характерным является, на его взгляд, изолированное и независимое существование отдельных групп населения[134].

Подобное мнение присутствует и в других областях обществознания. Оно превалирует, например, в экономической теории, социальной философии и теоретической социологии. "В прошлом, – отмечает П. Птомп­ка, – общество представляло собой чрезвычайно пеструю, разнородную мозаику, составленную из изолированных социальных единиц, начиная от орд, племен, царств, империй и кончая еще относительно недавно наиболее широко распространенной формой – национальным государством. Каждое из этих множественных или единичных политических образований имело независимую, самоподдерживающуюся и самодостаточную экономику, собственную культуру, сохранявшую свою уникальную идентичность, которая не пересекалась и была несоизмерима с остальными"[135]. Как покажет дальнейший анализ, такая позиция не соответствует реальному положению вещей.

Большинство исследователей в вопросе о возникновении процесса интернационализации исходят из признания его как необходимого продукта капиталистической стадии общественного развития. Такая позиция логично следует, во-первых, из рассмотрения интернационализации в качестве взаимной связи народов во всемирном масштабе, во-вторых, из отождествления национальной общности как носителя данного процесса с буржуазной нацией. Поскольку и то, и другое появляется в условиях капитализма, постольку и становление интернационализации связывают с буржуазной эпохой.

Вместе с тем отдельные авторы признают наличие процесса интернационализации в докапиталистический период истории. Например, Г. Шах­назаров считает, что многие духовные и материальные предпосылки данного процесса формировались с древнейших времен[136]. А. И. Хол­могоров связывает появление интернационализации общественной жизни народов с возникновением классового общества, и в частности разделения труда и взаимного обмена продуктами производства[137]. Это положение поддержано Е. П. Черновым, который высказал мысль о возникновении в экономике тенденции интернационализации в период разложения первобытно-об­щин­ного строя, что обусловлено, по его мнению, разделением труда, появлением некоторой специализации первобытных общин и установлением обмена между ними[138]. По существу, признают существование интернационализации на ранних исторических этапах В. Е. Давидович и Р. Я. Або­лина, хотя не употребляют непосредственно термина "интернационализация": "Единство и взаимопроникновение, общение и обособление, взаимодействия и взаимоотталкивания, связи и противопоставление – все это характеризует противоречивое единство разных общностей, составляющих человечество на ранних этапах его истории"[139]. В качестве необходимого момента исторического процесса на всех его этапах рассматривается интернационализация Т. В. Попковой[140].

Специально проблеме интернационализации как одного из факторов общественного развития посвящена монография А. И. Козаева. В ней интернационализация признается в качестве объективной закономерности общественного прогресса[141]. Представляется, на наш взгляд, правомерным следующее утверждение автора: "Интернациональные связи – одно из проявлений и одна из форм всеобщей взаимосвязи и взаимообусловленности общественной жизни и человеческой истории. Естественно, что такие связи существовали с самого начала существования человечества. Более того, человечество – продукт этих многообразных связей и отношений. Если наиболее интенсивные интернациональные связи устанавливаются с появлением общего мирового рынка, то есть с возникновением капитализма, то это вовсе не значит, что подобных связей прежде не было вообще. Экономические, политические и культурные связи между народами существовали на протяжении всей истории классового развития общества, а частичные, примитивные и стихийные хозяйственные и культурные связи имелись еще и в первобытно-общинном строе"[142].

Зафиксировав эти моменты, А. И. Козаев совершенно справедливо обращает внимание на качественное отличие интернациональных связей в до­­капиталистических обществах и в ходе последующего развития: по фор­­ме, содержанию, глубине, интенсивности и широте[143]. Но далее приходит к выводу, что в эпохи первобытной, рабовладельческой и феодальной формаций связи между отдельными народами не были внутренне неизбежными, а являлись случайными и эпизодическими. Их превращение в необходимые и постоянные, отмечает автор, связано с утверждением капитализма[144].

Но если связи являются случайными, то они не могут выражать закономерность. Следовательно, провозглашенное в начале анализируемой монографии положение о том, что интернационализация есть объективная закономерность общественного прогресса, можно понимать двояко: либо оно относится только к определенному историческому периоду, а именно начиная с эпохи капитализма, либо эта идея высказана без должного основания.

В действительности утверждение о существовании интернационализации в докапиталистические эпохи не является достаточно обоснованным. А вопрос о взаимообусловленности интернационализации и общественного прогресса основательно рассматривается исследователями лишь применительно к условиям индустриального общества.

Тем не менее интернационализация, по нашему мнению, выражает необ­ходимые связи между национальными общностями не только буржуазной и последующей эпох, но и на всех предшествующих этапах всемирно-ис­торического процесса. Понятно, что данное утверждение требует аргумен­тации и предполагает решение ряда теоретических вопросов, в том чис­ле вопроса о выделении интернационализации как социального процесса.

Прежде чем приступить к их содержательному анализу, сделаем несколько предварительных замечаний. Во-первых, как было показано в первой главе, понятие "национальная общность" мы не сводим только к нации, а понимаем под ним и предшествующие ей исторические формы общностей – племя и народность.

Во-вторых, мы солидарны, в частности, с А. И. Козаевым в понимании содержания понятия "интернациональные связи". Дословно они означают связи между народами и поэтому выражают отношения между всеми национальными общностями, существующими в человеческой истории[145].

В-третьих, в качестве основополагающего методологического средства исследования процесса интернационализации в данном случае используется системно-генетический подход, согласно которому капиталистическую интернационализацию как относительно развитую форму данного процесса следует рассмотреть в ее обусловленности предшествующим развитием, т. е. необходимо отразить ее генезис. Внутренним опосредованием системно-генетического подхода является функциональный аспект, поскольку функционирование представляет собой момент развития. Только в единстве этих аспектов (иначе их называют синхронным и диахронным) можно воспроизвести целостность изучаемого процесса[146].

Взаимопроникновение генетического и функционального аспектов про­является, в частности, в установлении того факта, что всякий продукт представляет собой снятый процесс, его породивший. Чтобы объяснить на­стоящее состояние того или иного явления, нужно воспроизвести логику его развития. В то же время достаточно адекватно понять предшеству­ю­щее можно, лишь зная его развитое состояние. Так, говоря о буржуазном обществе как результате исторического развития, К. Маркс отмечал, что оно есть "наиболее развитая и наиболее многосторонняя историческая
ор­ганизация производства. Поэтому категории, вы­ражающие его отношения, понимание его организации, дают вместе с тем возможность проникновения в организацию и производственные отношения всех отживших общественных форм, из обломков и элементов которых оно строится, частью продолжая влачить за собой еще неопределенные остатки, частью развивая до полного значения то, что прежде имелось лишь в виде намека и т. д."[147]

Подобным образом дело обстоит и с процессом интернационализации. Описанное в предыдущей главе абстрактно-общее представление об интернационализации, выражающее ее развитое состояние, может служить отправным пунктом исследования ее генезиса.

По нашему мнению, процесс интернационализации берет свое начало с периода становления человеческой истории. Мало того, он может рассматриваться в качестве пускового механизма исторического процесса, если, конечно, под интернационализацией не иметь в виду ее развитую форму в виде всесторонней зависимости и всесторонней связи национальных общностей во всемирном масштабе, соответствующей эпохе развития капитализма.

В соответствии с общепринятой точкой зрения, сообщество людей воз­никает из органического мира, из некоторого природного организма. На пер­воначальном этапе социальное присутствует в нем как второстепенное, как внутренний момент природного функционирования. В этих услови­ях сообщество людей, точнее говоря, пред-людей, целиком детерминиро­вано природной средой. Социальное превращается в относительно само­стоятельную систему только тогда, когда данное сообщество вступает в от­ношение с другим сообществом. Становление социального является ре­зультатом взаимодействия и взаимопроникновения сообществ. Именно это взаимодействие (с взаимопроникновением) определяет превращение природ­ных организмов в организмы социальные. Только взаимодействие соци­альных организмов между собой делает каждый из них собственно социальным. "Когда среда только природна, о социальном организме можно говорить лишь в смысле становления. В чисто природной среде и со­ци­аль­ный организм, по сути, лишь природен... Поэтому для социального раз­вития необходимо как минимум два взаимодействующих общества. Они не могут выделиться из природы, не имея основания друг в друге. Опи­­раясь только на природу, они останутся только природными объектами"[148].

Исторический процесс как таковой возникает тогда, когда социальные организмы обретают внутренние источники развития, существующие наряду с природными предпосылками. История для изолированного социального организма невозможна, как невозможно возникновение и развитие человеческого общества без взаимодействия и взаимопроникновения этих социальных организмов. Поскольку отдельный социальный организм первоначально является демосоциальным образованием, которое совпадает с племенем, а оно, в свою очередь, выступает исходной формой национальной общности, постольку можно говорить об интернационализации как условии исторического процесса уже на первоначальном этапе.

Такой теоретический вывод подтверждается современными конкретно-научными данными истории, археологии, палеоантропологии. Так, ав­то­ры фундаментального труда по истории первобытного общества эпохи пер­­вобытной родовой общины отмечают: "Завершение становления челове­­ка и общества было невозможно без преодоления замкнутости праобщин. И она была преодолена. Становление человека и общества завершилось"[149].

Каждая из конкретных человеческих общностей изначально возникает под воздействием непосредственной природной среды ее обитания. Различия этой среды определяют и различия конкретных народов. Естественные различия обусловливают соответствующее своеобразие образа жизни тех или иных общностей. Очевидно, эти различия образуют разные этнические общности, характерной чертой которых является непосредственная их связь с природной средой. Многообразие природы обусловливает многообразие народов. Как отмечает Ю. В. Бромлей, этнос и среда его обитания составляют определенную целостность – этноэкологическую систему[150].

В процессе взаимодействия этнических общностей между собой возникает собственно социальное, которое в единстве с этническим образует национальное. Собственно национальная общность является продуктом взаимодействия этнических общностей, опосредованного социальной сущностью. В результате национальная общность выступает как внутренне дифференцированное целое, характеризующееся исторически возникшими различием и одновременно единством с другой национальной общностью, т. е. единством национально-особенного и интернационального. Это обеспечивается благодаря взаимопроникновению общностей друг
в друга, т. е. интернационализации. Поскольку первоначально национал­ь­ная общность совпадает с социальным организмом, постольку интернационализация является не только условием формирования национальной общности, но и пусковым механизмом исторического процесса как такового.

Сформулировав положение о том, что интернационализация является необходимой стороной исторического процесса с самого его начала, и рассмотрев механизм становления интернационализации как пускового механизма развития общества, мы далее сосредоточим основное внимание на исследовании роли взаимодействия национальных общностей в развитии каждой из них. Логика такого движения исходит из понимания того, что исторический процесс не является движением абстрактного общества, а представляет собой развитие множества конкретных национальных общностей, через которые этот процесс и реализуется.

Вместе с тем последний не сводится к сумме историй развития конкретных народов, а выступает результатом их взаимодействия. Поэтому исторический процесс может рассматриваться как некоторая целостность, снимающая в себе движение отдельных народов[151]. В этом смысле он предстает в качестве последовательной смены определенных стадий социальной эволюции. В марксистской традиции под основными стадиями понимаются формации, а подход, фиксирующий рассмотрение исторического процесса под этим углом зрения, называется формационным. В последнее время он активно критикуется в литературе, хотя в целом до сих пор не потерял своей актуальности[152]. Мы будем говорить о нем в смысле проявления диахронного подхода.

В этом аспекте исследование роли интернационализации в историческом процессе должно быть дополнено выяснением вопроса о том, в каком отношении она находится к смене формаций. Современные достижения обществознания позволяют сделать вывод о взаимодействии национальных общностей как одном из необходимых условий перехода от одной общественно-экономической формации к другой.

Становление классового общества связано, как известно, с формированием частной собственности на средства производства. Сама она развивается из так называемой обособленной собственности, представляющей собой собственность отдельных семей в рамках общины. Обособленная собственность "существует уже в древней первобытной общине всех культурных народов, хотя и распространяется только на некоторые предметы. Уже внутри этой общины частная собственность развивается в форму товара, сначала в обмене с чужестранцами"[153]. Именно тогда, когда товарный обмен проникает в общину, обособленная собственность перерастает в определенный тип частной собственности[154]. Иными словами, возникновение экономической основы классового общества, т. е. частной собственности, непосредственно связано с взаимодействием различных общин (племен), главной формой которого в этот период и был межплеменной обмен. В настоящее время вряд ли кто-то из серьезных исследователей будет спорить с тем, что внешний обмен первичен по отношению к внутреннему.

Внутреннее развитие того или иного племени, в данном случае развитие по пути производства прибавочного продукта и возникновение на этой основе частной собственности, нельзя объяснить только уровнем его материального производства. Оно обусловлено также и взаимодействием с другими общностями. В рамках конкретной общности могут существовать условия производства продуктов сверх необходимого для удовлетворения внутренних потребностей уровня. Но если в данных продуктах нет потребности за пределами общности, то и их производство не может быть реализовано.

К числу первых раннеклассовых государств принадлежат государства Востока со свойственной им деспотической централизованной формой власти. Многие из них возникли в результате племенных завоеваний, таких, например, как раджпутские, тюркские, афганские завоевания в Индии, сельджукские, монгольские, османские завоевания, охватившие обширные территории, маньчжурские завоевания Китая[155]. Завоеванные племена обладали устойчивой патриархально-общинной "демократической" структурой, для уничтожения и преодоления сопротивления которой, как отмечают Г. Ф. Ким, К. З. Ашрафян, понадобилась особая форма управления – государственная власть в форме деспотии: "Спаянные узами родства, древнейшие общины были трудным объектом эксплуатации извне. Подчинение их с целью эксплуатации требовало не только консолидации господствующего класса и государственной централизации, но и предопределяло деспотическую форму политической власти"[156]. Используя ее, являвшаяся господствующей в экономическом отношении группа людей становилась господствующей и в политическом смысле, добиваясь повиновения как соплеменников, так и представителей завоеванных племен. Таким образом, политическая основа классового общества – государство, – так же как экономическая основа, в существенной мере была обусловлена взаимодействием данной национальной общности с другой, выступая своеобразным отражением внешнего воздействия со стороны завоеванных народов. В принципе государство возникло как продукт взаимопроникновения разных общностей.

Разложение рабовладельческого общества и появление феодального так­же связано с взаимодействием, причем взаимодействием народов, пред­ставлявших собой национальные общности различных формационных типов – первобытного и рабовладельческого. Как отмечает А. Я. Гу­ре­вич, гибель рабовладельческому строю принесли племена, находившиеся на более низкой ступени развития. "Магистральная линия пути к феодализму лежала не через разложение рабовладельческого способа производства, а через трансформации доклассовых, архаических обществ"[157].

Становление капиталистического способа производства связано с взаимодействием европейских народов с находившимися на более низкой ступени развития народами Америки, Азии и Африки. Важную роль в этом сыграли великие географические открытия, позволившие найти территории, ставшие, с одной стороны, поставщиками сырья для рождавшегося капиталистического производства, с другой – потребителями его продукции: "Открытие Америки и морского пути вокруг Африки создало для подымающейся буржуазии новое поле деятельности. Ост-индийский и китайский рынки, колонизация Америки, обмен с колониями, увеличение количества средств обмена и товаров вообще дали неслыханный до сих пор толчок торговле, мореплаванию, промышленности и тем самым вызвали в распадавшемся феодальном обществе быстрое развитие революционного элемента"[158]. Без взаимодействия различных национальных общностей между собой капитализм не мог ни возникнуть, ни укрепить свои позиции.

Итак, взаимодействие национальных общностей, одним из моментов которого выступает их взаимопроникновение, является необходимым условием развития не только отдельных национальных общностей, но и исторического процесса в целом, определяя переход от одной общественно-экономической формации к другой. Смену формаций нельзя объяснить, исходя только из внутреннего развития тех или иных народов, она всегда обусловлена взаимодействием внутреннего и внешнего, иначе говоря, определяется не только конкретно-историческими, но и общеисторическими условиями. Отсюда, в частности, следует, что реальный процесс развития человеческого общества можно адекватно понять, если он рассматривается в единстве генетического (диахронного) и функционального (синхронного) подходов. Абсолютизация либо одного, либо другого из них ведет к искажению действительной картины социальной эволюции.

Вместе с тем применение генетического и функционального подходов необходимо и при исследовании отдельных национальных общностей в том случае, если ставится задача целостного анализа их развития. Единство данных подходов проявляется в их взаимопроникновении. Поскольку, как уже отмечалось, функционирование выступает моментом развития, постольку в конечном итоге генетический аспект снимает в себе аспект функциональный. В этом смысле каждое настоящее состояние национальной общности представляет собой продукт взаимодействия внутринациональных и межнациональных отношений в ходе ее предшествующего развития. Поэтому то, что представляет собой национальная общность, зависит от уровня ее собственного развития и уровня развития тех общностей, с которыми она находилась во взаимодействии. Характер внутри- и межнациональных отношений определяет также направление дальнейшего развития национальной общности.

В рамках формационно-типологического анализа уровень развития национальной общности фиксируется через тип общественно-эконо­ми­ческой формации, к которому она в данном случае принадлежит. Взаимодействие национальных общностей одного и того же уровня исторического развития образует соответствующий тип интернационализации. Так, взаимодействие капиталистических наций составляет капиталистический тип интернационализации, исторически имевшее место взаимодействие социалистических наций – социалистический тип и т. д.

В доклассовый период человеческой истории общественное развитие характеризовалось взаимодействием между собой национальных общностей одной и той же формационной принадлежности – первобытно-об­щинной. С момента образования классовых формаций ситуация меняется: во взаимодействие вступают общности не только однотипные, но и принадлежащие к разным формационным типам. Как для той, так и для другой сторон такое взаимодействие оказывается необходимым условием достижения иного формационного уровня развития. В настоящем параграфе было показано, что переход к новой общественно-эконо­ми­ческой формации осуществляется благодаря взаимодействию более развитых общностей с менее развитыми. Первые из них нуждаются во вторых. Правда, на ранних этапах истории, как отмечает Ю. И. Семенов, переход к новой формации был связан не с развитием существовавших до сих пор, а с возникновением новых национальных общностей и разрушением старых[159], что является результатом взаимодействия между собой исторически более развитых и менее развитых народов и последующей их интеграции, а порой ассимиляции. Так или иначе одни, сами по себе народы (даже более развитые, чем другие) не могут перейти в новое качественное состояние.

В то же время и менее развитые народы нуждаются во взаимодействии с более развитыми. Для них это взаимодействие также является предпосылкой перехода на новый уровень развития. Как отмечает М. А. Ко­рос­товцев, одна из главных закономерностей истории Древнего мира состоит в том, что перерастание доклассовых обществ в классовые связано с воздействием на них уже ранее сложившихся обществ. Так формировались, например, Палестина, Сирия, Ассирия и др.[160]

В условиях существования национальных общностей различных формационных типов исторически менее развитые в результате взаимодействия получают возможность усвоить достижения более развитых народов в области материальной и духовной культуры и "продвинуться вперед, минуя те стадии развития, которые человечество в целом уже про­шло"[161]. На существование этой закономерности указывал еще Н. Г. Чер­ны­шев­ский, отмечавший, что при достижении "высокой степени развития" того или иного общественного явления у одних народов достижение этой же степени у отставших народов происходит гораздо быстрее. Это ускорение совершается благодаря сближению отставшего народа с передовым. И то­гда, дополняет Н. Г. Чернышевский, появляется возможность перескочить прямо с низшей степени на высшую, минуя средние степени[162]. В отечественной литературе данная проблема активно разрабатывалась в рамках теории некапиталистического пути развития[163].

Указанная общая закономерность имеет свои особенности реализации в зависимости от качественной определенности тех национальных общностей, которые при этом вступают во взаимодействие. Ведущее значение имеют законы функционирования и развития более развитой общности. Но и другая сторона обладает активностью. Характер их взаимодействия определяет направленность изменения каждой национальной общности.