Глава 4. ПРОБЛЕМЫ ПОЛИТИКО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ НАЦИОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ НАРОДОВ СЕВЕРА

1. Народы Севера в системе международно-правовых отношений*

В предыдущей главе интернационализация общественной жизни народов Севера была рассмотрена как результат объективной рефлексии национальных общностей. В то же время, интернационализация, будучи объективным процессом, не является абсолютно независимой от деятельности самих людей. Взаимодействие народов Севера с доминирующим обществом регулируется с помощью социальных институтов. Задача настоящей главы состоит в том, чтобы исследовать процесс интернационализации в аспекте субъективной рефлексии национальных общностей как институционально организованный и управляемый процесс. В качестве конкретных механизмов, регулирующих процесс интернационализации, будут рассмотрены государственное и международное право, государственная национальная политика. Их содержание в значительной степени определяется господствующими на уровне официальной политики представлениями о месте ценностей традиционной культуры в современной культуре и характером достигнутого между их носителями компромисса.

Характерными признаками классического индустриального общества (и всех его подсистем) являются стандартизация (производства, потребления, поведения), максимизация (стремление к увеличению затрат, объемов производства, прибылей, укрупнению структур), концентрация (средств, ресурсов), централизация (управления), синхронизация (образа жизни)[290]. В современный период, который многие теоретики рассматривают как процесс перехода к информационному обществу, происходит их замещение на противоположные принципы, среди которых наиболее существенными являются многообразие и децентрализация[291], охватывающие все стороны бытия людей, включая национальную.

Для современного общества характерно ускоренное протекание социальных процессов, проявляющееся, по выражению А. Тоффлера, в слишком большом количестве перемен за слишком короткий срок[292]. Возникает необходимость в формировании способности конкретных людей и отдельных сообществ приспосабливаться к новым условиям; требуется установление баланса "не только между масштабами перемен в различных слоях общества, но и между скоростью перемен в окружающей среде и ограниченной скоростью человеческой реакции"[293].

Данная задача решается в процессе адаптации индивидов и отдельных сообществ к условиям социальной среды. Для коренных народов одним из условий такой адаптации является необходимость сохранения элементов традиционного образа жизни в качестве защитного механизма от разрушительного воздействия внешних обстоятельств.

Центр тяжести усилий коренных народов по защите ценностей традици­онной культуры в последнее время сместился в область решения правовых вопросов. Борьба за особый правовой статус является первостепенной за­дачей политических и общественных организаций аборигенов, а урегули­рование правового статуса коренных народов превратилось в одну из наи­более актуальных проблем внутриполитического развития многих стран. В зарубежных государствах эта проблема остро стоит уже 2-3 де­ся­тилетия. Ее активное обсуждение в нашей стране – примета последнего времени[294].

Признание особого правового статуса народов, основу жизни которых составляют традиционные ценности, является одним из необходимых условий регулирования процесса интернационализации, обеспечения в нем оптимального соотношения элементов национально-особен­ного и интернационального. Опираясь на нормы международного права, "народы самых отдаленных районов мира в настоящее время могут активно противостоять своему уничтожению…"[295]. Народы Севера, принадлежащие к числу коренных народов, не являются исключением.

Нормы международного права, касающиеся коренных народов, оказывают существенное влияние на политико-правовое положение народов Севера отдельных государств, воздействуя как на соответствующую сторону правотворческой деятельности государств, так и на национальное сознание и политическую активность самого населения, его политической элиты. В свою очередь, сами нормы международного права отражают реальное положение рассматриваемых общностей в системе международных отношений.

В последние десятилетия наблюдается стабильный рост интереса мировой общественности к положению коренных народов. Оказался несостоятельным взгляд на культуру этих народов как на реликтовую, не имеющую существенного значения для современного и будущего развития человеческого сообщества. Опыт локальных цивилизаций востребуется в связи с поиском стратегической линии мирового развития. Малочисленные этносы, составляющие три четверти народов планеты, вместе с другими народами образуют человечество как целостность. Поэтому решение глобальных проблем современности невозможно без учета их своеобразной культуры и опыта исторического развития. Мировое сообщество в настоящее время признает вклад коренных народов в социальную и экологическую гармонизацию общечеловеческого существования, закрепив свою позицию в официальных международных документах.

Активность отдельных этносов по защите своих коллективных прав и борьба за их официальное признание непосредственно повлияли на трансформацию норм международного права, что отразилось, в частности, в закреплении помимо прав государств также и прав народов. Еще в 1945 г. в Уставе ООН по настоянию СССР впервые в истории международных соглашений наряду с другими принципами был зафиксирован принцип равноправия и самоопределения народов. Последнее означает признание за каждым народом права на свободное и самостоятельное определение своей судьбы, включая форму государственного существования. Народы, таким образом, признаны в качестве носителей норм международного права. Этот принцип был положен в основу Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам (1960 г.). Право народов на самоопределение нашло также отражение в соответствующих статьях международных пактов о правах человека (1966 г.) – Пакте об экономических, социальных и культурных правах и Пакте о гражданских и политических правах – и подтверждено декларацией о принципах международного права (1970 г.). К настоящему времени выделилась и самостоятельная отрасль юриспруденции – международное право народов. Автор проекта "Всеобщей декларации прав народов" (1988) Р. А. Туз­мухамедов считает, что существует уже цельная система прав народов[296].

По мнению Р. А. Тузмухамедова, становление прав народов является объективным процессом, вызванным к жизни возникновением перед человечеством комплекса глобальных проблем, с которыми не в состоянии справиться отдельные государства, даже объединившись между собой; они вынуждены привлекать для решения глобальных проблем народные массы, взамен осуществляя легитимизацию прав народов. Тем самым в международном законодательстве права государств и права индивидов (человека) дополняются коллективными (групповыми) правами.

Хотя правосубъектность народов была признана еще в середине ХХ сто­­летия, реальные права, отвечающие их перспективным интересам, провозглашены мировым сообществом относительно недавно. Кроме того, трудным и противоречивым оказался процесс наделения народов правами.

Коренные народы, к числу которых принадлежат, как отмечалось, и народы Севера, несмотря на сильное воздействие процесса модернизации, сохраняются как относительно самостоятельные этносоциальные образования, базирующиеся на традиционных видах хозяйства и связанной с ними системе землепользования и жизнеобеспечения, особенностями культуры и мировоззрения. Даже те из них, которые на протяжении длительного времени включены в состав развитых государств, "не растворились" в доминирующем обществе, сохраняя многие элементы традиционного образа жизни и идя реально по пути некапиталистического развития. Именно эти народы стали объектом особого внимания международного права.

Становление системы норм международного права в отношении коренных народов в независимых странах произошло в конце 1950-х гг., когда во взглядах на перспективы общественного развития господствовала "классическая" теория модернизации в ее вестернизированном варианте, а сами народы не имели четких представлений о возможных способах решения своего национального вопроса и не были активными участниками определения собственного правового статуса. Закрепленные в международно-правовых документах нормы выражают ориентацию на преодоление "отсталости" коренных народов и на интеграцию их в доминирующее общество на основе ценностей индустриальной культуры.

Конвенция Международной организации труда (МОТ) № 107 "О защите и интеграции коренного и другого населения, ведущего племенной и полуплеменной образ жизни в независимых странах", принятая в 1957 г., направлена на обеспечение согласованных и систематических действий различных государств по отношению к лицам, принадлежащим к указанным группам населения. В качестве коренных жителей рассматриваются потомки тех, кто населял соответствующую страну или географическую область во времена ее завоевания или колонизации, и в настоящее время "ведущие образ жизни, более соответствующий социально-эконо­ми­чес­кому и культурному строю тех времен, чем строю страны, в состав которой они входят" (ст. 1).

Конвенция постулирует необходимость постепенной интеграциинаселения, ведущего племенной и полуплеменной образ жизни ("заинтересованного населения"), в жизнь своих государств. Ответственность за разработку и проведение требуемых для этого конкретных мероприятий в правовой, социально-экономической и культурно-бытовой сферах возлагается на соответствующие правительства. Особо подчеркивается, что "создание благоприятных условий для осуществления национальной интеграции" должно исключать применение силы или принуждения для выполнения поставленной задачи – интеграции заинтересованного населения в общегосударственный коллектив (ст. 2). Здесь специально обращается внимание на недопущение мероприятий, "имеющих целью осуществить насильственную или искусственную ассимиляцию заинтересованного населения".

Главной целью всех предпринимаемых действий в отношении коренных народов в Конвенции 1957 г. провозглашается "воспитание чувства человеческого достоинства, а также содействие в развитии индивидуальных способностей и инициативы" (ст. 2). В политико-правовой сфере предусматривается "развитие среди вышеупомянутого населения гражданских свобод, а также создание выборных учреждений или участие в них" (ст. 5). При этом подчеркивается, что коренные жители могут сохранять совместимыес общегосударственнымправопорядком и целями программ интеграции традиционные обычаи и институты (ст. 7).

Обратим внимание на то обстоятельство, что речь идет о праве на сохранение далеко не всех обычаев и институтов, а лишь тех, которые не расходятся с принятыми в доминирующем обществе нормами. В то же время известно, что ценности традиционного и индустриального общества, тем более основанного на законах рыночных отношений, в основе своей существенно различны, часто несовместимы, противоположны. Но поскольку безусловный приоритет отдается нормам доминирующего общества, вполне допустим вывод о возможном несоответствии отмеченных положений истинным интересам коренного населения. Подобная противоречивая ситуация характерна и для ряда других положений Конвенции.

Приоритетными направлениями в стратегии экономического развития заселенных коренными народами областей объявляются улучшение условий жизни и повышение уровня образования населения (ст. 6). В рамках национального законодательства предписывается реализация "особых мер по обеспечению действенной защиты в отношении вербовки и условий труда" коренных жителей "до тех пор, пока они не будут в состоянии поль­зоваться защитой, предоставляемой законом трудящимся вообще" (ст. 15). Поощряется развитие кустарного производства и сельских ремесел как факторов экономического роста, дающих указанному населению "возможность повысить свой жизненный уровень и приспособиться к современным методам производства и сбыта" (ст. 18). Здесь обнаруживается ориентация на внедрение среди коренных народов единых стандартов доминирующего общества.

Хотя образовательные программы предлагается согласовывать со степе­нью социально-экономической и культурно-бытовой интеграции корен­ного населения (ст. 22), цель начального образования формулируется достаточно четко и определенно – "предоставление общих познаний и навыков, которые помогут детям интегрироваться в общегосударственный коллектив" (ст. 24). Аналогичной является позиция по отношению к языкам коренного населения – рекомендуется по мере возможности сохранять местные языки и наречия, но все усилия должны быть направлены на "постепенный переход от родного языка или местного наречия к национальному языку или к одному из официальных языков страны" (ст. 23).

Таким образом, с точки зрения авторов Конвенции 1957 г., обеспечение прав и свобод представителей коренного населения возможно лишь при условии подчинения их групповых, коллективных интересов общегосударственным, которые, в свою очередь, регулируются различного рода международными программами, в том числе и программой национальной интеграции.

Среди вопросов, рассматриваемых в Конвенции МОТ № 107 и в сопровождающей ее рекомендации № 104, значительное внимание уделяется правовому урегулированию взаимоотношений между группами заинтересованного населения и государством по поводу землепользования. Конвенция признает за этим населением "право коллективной или индивидуальной собственности на находящиеся в его исконном владении земли" (ст. 11), а Рекомендация настаивает на проведении законодательных или административных мер "для урегулирования различных существующих de facto или de jure положений, на основании которых заинтересованное население пользуется землей" (ст. 2). В то же время Рекомендация устанавливает равенство в отношении права собственности на богатства земных недр или преимущественных прав на их разработку между всеми гражданами страны (ст. 4).

Постоянно подчеркивается приоритет общегосударственных интересов. Так, статья 12 Конвенции гласит: "Заинтересованное население не выселяется с занимаемых им издавна земель без его свободно выраженного на то согласия, за исключением предусмотренных национальным законодательством мер по охране государственной безопасности, обеспечению экономического развития страны или по охране здоровья", в случае же выселения гарантируется предоставление равнокачественных земельных наделов или, по желанию переселенцев, натуральной и денежной компенсации. Традиционные нормы передачи прав на владение и пользование землей сохраняются только тогда, когда они признаны удовлетворяющими нужды коренного населения и не препятствующими его социально-эконо­ми­чес­кому развитию (ст. 13).

В установках международного сообщества, затрагивающих особенности положения национальных меньшинств, длительное время не принималось во внимание то обстоятельство, что специфика их положения требует предоставления данной группе населения дополнительных прав, создающих предпосылки для устранения имевшей место дискриминации в сфере прав человека. Как правило, на первый план выдвигались вопросы сохранения культуры малочисленных народов. Международный пакт о гражданских и политических правах (1966 г.) предусматривает относительно этнических меньшинств лишь то, что "лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком" (ст. 27). Государства-участники совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинки, 1975 г.) заявили о своем намерении способствовать вкладу, который "националь­ные меньшинства или региональные культуры могут вносить в сотрудничество между ними в различных областях культуры".

До последнего времени в качестве национальных меньшинств рассматривалась совокупность частных лиц, ущемленных в своих общечеловеческих правах. Участники Хельсинковского совещания в целях защиты законных интересов лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, обязывались уважать их право на равенство перед законом, предоставлять им возможность фактического пользования правами человека и основными свободами. "Важность постоянного прогресса в обеспечении уважения прав лиц, принадлежащих к национальным мень­шинствам, и их фактического пользования этими правами" подчеркивалась в Итоговом документе Мадридской встречи 1980 г.

Итоговый документ Венской встречи 1986 г. представителей государств-участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), принятый в 1989 г., отражает некоторые изменения в расстановке акцентов при обсуждении проблемы малочисленных народов. В его формулировках национальные меньшинства рассматриваются в связи с территорией их проживания. Европейские государства заявляют о своей готовности "принимать все необходимые законодательные, административные, юридические и другие меры, а также применять соответствующие международные инструменты... для обеспечения защиты прав человека и основных свобод лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам на их территории" (ст. 18), "защищать и создавать условия для поощрения этнической, культурной, языковой и религиозной самобытности национальных меньшинств на своей территории" (ст. 19). Кроме того, данный документ достаточно определенно раскрывает содержание и направленность государственной культурной политики в отношении "лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам или региональным культурам на их территории", которым участники СБСЕ намерены обеспечить возможность сохранения и развития собственной культуры "во всех ее аспектах, включая язык, литературу и религию", а также "сохранять свои культурные и исторические памятники и объекты" (ст. 59).

В то же время вне поля зрения авторов международных правовых актов данного периода остается положение о том, что через обеспечение индивидуальных прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, не представляется возможным эффективно защитить права самих меньшинств.

В целом господствовавшие на протяжении нескольких десятилетий в международном праве описанные выше нормы имели далеко не однозначные последствия для коренных народов. Базируясь на них, многие государства осуществили комплекс мероприятий, которые способствовали повышению уровня жизни коренного населения. Вместе с тем политика государств, основанная на данных нормах международного права, оказала и негативное влияние на развитие коренных народов. Стремление ликвидировать кочевой образ жизни и связанное с этим сселение людей в относительно крупные населенные пункты (обратим внимание, что такая политика реализовывалась не только в СССР, но и в других странах) оказалась губительной для традиционной культуры. Определяемое программами интеграции активное вовлечение коренного населения в рыночную экономику обернулось неконкурентноспособностью основной массы аборигенов на рынке труда, низким уровнем занятости и невероятно высоким уровнем безработицы, преобладанием среди занятых работников неквалифицированного и малоквалифицированного труда, причем, часто име­ю­щих не постоянную, а временную работу. Многие конкретные "интеграционные" экономические программы потерпели неудачу. Для значительной части коренного населения основным источником средств существования стали не трудовая деятельность, а государственные пособия.

В конечном счете интеграции коренных народов в доминирующее общество не произошло, а сами нормы международного права рассматриваемого периода оказались в действительности нормами не столько интеграции, сколько ассимиляции как проявления редукционистской модели интернационализации. Они не только не способствовали устранению правовой дискриминации представителей коренных народов, но и оказались фактором усиления их кризисного состояния.

Факт существования в международном праве на протяжении длительного времени в целом неблагоприятных для коренных народов норм вряд ли следует рассматривать лишь как результат злого умысла. Отстаивание приоритетности интеграционных процессов при решении проблем коренного населения опиралось на иллюзию, что индустриальное развитие, и прежде всего западного типа, является универсальной линией мировой трансформации. Как оказалось, целые группы народов не принимают ценности доминирующего общества, а отстаивают свой особый путь развития. Их позиция на этот счет была закреплена в международном законодательстве в конце 80-х гг., для которого в целом характерно стремление способствовать процессу интеграции, но теперь уже на основе ценностей традиционной культуры.

Принципиально новая установка международного права нашла отражение в принятой в 1989 г. Конвенции МОТ № 169 "О коренных народах и народах, ведущих племенной образ жизни в независимых странах". В ней прямо указывается на необходимость "ликвидации ориентации на ассимиляцию, содержащейся в ранее действовавших нормах" и декларируется признание права этих народов осуществлять контроль над собственными институтами, образом жизни и экономическим развитием, а также сохранять и развивать свои традиции, обычаи, язык и религию[297].

В Конвенции 1989 г., вступившей в силу в 1991 г., отсутствуют качественные оценки социально-экономического и культурного положения "заинтересованного населения", служившие прежде основой для рассуждений о необходимости его интеграции в общегосударственный коллектив. Фиксируется лишь отличие условий существования коренных народов и народов, ведущих племенной образ жизни, от других групп национального сообщества (ст. 1). Эти народы отныне рассматриваются в качестве носителей международного права, что изменяет цель и характер всех мероприятий, так или иначе касающихся проблем их жизнедеятельности.

Действия национальных правительств должны быть направлены на защиту прав указанных народов и установление гарантий уважения их целостности (ст. 2). Специальные меры не должны противоречить свободно выраженным пожеланиям народов и препятствовать им в пользовании общегражданскими правами (ст. 4). Уважается неприкосновенность социальных, культурных, религиозных и духовных ценностей, практики и институтов данных народов (ст. 5). Правительство при рассмотрении вопросов о проведении законодательных или административных мероприятий, которые могут оказать влияние на положение коренных народов, обязано проводить с представителями этих народов консультации (ст. 6), а народы "имеют право решать вопрос выбора собственных приоритетов для процесса развития в той мере, в какой он затрагивает их жизнь, их верования, институты, духовное благополучие и земли, которые они занимают или используют каким-либо иным образом", а также право контролировать собственное экономическое, социальное и культурное развитие (ст. 7). Планы общего экономического развития областей проживания коренного населения в первую очередь должны быть направлены на улучшение условий жизни и труда, повышение уровня образования соответствующих народов при их активном участии и сотрудничестве.

Конвенция МОТ № 169 пересматривает вопрос о правовом обеспечении режима использования земель традиционного расселения и природных ресурсов, относящихся к этим землям. Связь коренных народов с территориями их проживания провозглашается чрезвычайно важной для культуры и духовных ценностей данных народов. Особо подчеркивается важность коллективных аспектов этой связи. За народами, на которых распространяется действие Конвенции, не только признаются права собственности на занимаемые земли и владения ими, – в случае необходимости данным народам обеспечивается право пользования также землями, "к которым у них есть традиционный доступ для осуществления их жизненно необходимой и традиционной деятельности" (ст. 14).

Переселение указанных народов с занимаемых земель рассматривается как исключительная мера и считается возможным только при наличии их свободного и сознательного согласия с полной компенсацией понесенных убытков и гарантированным правом возвращения на традиционные земли по окончании действия оснований, вызвавших необходимость переселения. Во всех случаях коренные народы могут быть переселены на земли, "по качеству и своему правовому положению по меньшей мере равные ранее занимаемым землям" и достаточные для удовлетворения настоящих нужд и дальнейшего развития задействованного в этом процессе населения (ст. 18).

Коренные народы наделяются правом участия в пользовании и управлении природными ресурсами. В случаях, когда права на ресурсы сохраняет за собой государство, осуществлению любых программ по разведке или эксплуатации ресурсов, относящимся к землям коренного населения, должны предшествовать консультации правительства с данным населением для выяснения степени возможного ущерба их интересов и определение соответствующей компенсации. На законодательном уровне предусматривается установление санкций, направленных на предотвращение неправомерного вторжения и использования земель народов.

Согласно положениям Конвенции национальные программы профессиональной подготовки, социального обеспечения, здравоохранения и образования должны разрабатываться и осуществляться в сотрудничестве с коренными народами и учитывать особенности их традиций, культуры и быта. Так, в сфере образования правительствами признается право аборигенов на создание собственных учебных заведений и средств обучения, предусматривается обучение детей грамоте на их родном языке, а одной из важнейших целей обучения объявляется передача детям "общих знаний и навыков, которые помогут им в полной мере принять равноправное участие в жизни общины и национального сообщества" (ст. 29). В качестве факторов сохранения культуры, экономической самостоятельности и дальнейшего развития коренного населения признаются традиционные виды деятельности (охота, рыболовство, звероловство и собирательство), кустарные промыслы и сельские ремесла. При необходимости по просьбе народов правительство должно обеспечить техническое и финансовое содействие развитию таких видов деятельности.

В целом Конвенция МОТ № 169 отражает комплекс современных представлений о статусе национальных меньшинств, который складывается на основе системы коллективных прав и гарантий. В ряде международно-правовых актов последних лет были закреплены отдельные положения данной Конвенции. В Документе Копенгагенского совещания 1990 г. конференции по человеческому измерению СБСЕ отмечается, что лица, принадлежащие к национальным меньшинствам, могут пользоваться своими правами как на индивидуальной основе, так и совместно с другими членами своей группы.

Важным дополнением к статье Итогового документа Венской встречи о поощрении самобытности национальных меньшинств, сделанным в духе Конвенции МОТ, является обязательство государств-участников копенгагенского совещания принимать меры после проведения соответствующих консультаций, включающих контакты с организациями или ассоциациями таких меньшинств. Кроме того, стремление поощрить их самобытность вылилось в готовность европейских государств рассматривать в качестве одного из возможных средств достижения поставленной цели создание
(в соответствии с политикой заинтересованного государства) местных или автономных органов управления, отвечающих конкретным историческим и территориальным условиям существования национальных меньшинств.

Признание достаточно широкого спектра особых прав коренных народов стало возможным благодаря двум основным обстоятельствам: во-пер­вых, утверждению во взглядах на тенденции мирового развития поливариативной парадигмы, допускающей существование различных типов куль­тур как равнозначных; во-вторых, активной борьбе аборигенов против глобального давления индустриального общества, в защиту ценностей тра­диционной культуры, за официальное признание соответствующих кол­лек­тивных аборигенных прав. Сам факт утверждения особого правово­го ста­туса коренных народов следует рассматривать как результат процес­са ин­тернационализации в сфере международно-право­вых отношений и как свидетельство становления данных народов в качестве самостоятельных субъектов межнациональных отношений (вклю­чая международные), осо­знающих свои коренные интересы и проявляющих готовность их отстоять.

Давая характеристику позитивной трансформации международного права в отношении коренных народов, следует обратить внимание на ряд важных проблем, существующих в области правовой регуляции их взаимоотношений с доминирующим обществом.

Крайне слабо проработанным является механизм реализации провозглашенных прав, особенно применительно к тем государствам, где в районах традиционного расселения этих народов в настоящее время существует сложная этническая структура, присутствует большая смешанность аборигенного населения с неаборигенным. По сути, вне сферы влияния международного права остаются вопросы урегулирования отношений между отдельными этническими группами и между ними и доминирующим обществом в лице государства. Не существует международного инструментария снятия противоречия между принципом самоопределения отдельных народов или их групп и принципом территориальной це­лост­ности того или иного государства. В то же время большинство совре­мен­ных внутренних конфликтов непосредственно сталкиваются именно с этим противоречием[298].

Реализацию права народов международное законодательство непосредственно не контролирует. Это остается внутренним делом отдельного государства. Вплоть до последнего времени нормы международного права были ориентированы по преимуществу на обеспечение прав государств, с одной стороны, индивидов – с другой стороны. При этом для контроля за соблюдением провозглашенных на международном уровне индивидуальных прав были созданы различного рода органы: европейская, американская и африканская региональные комиссии, европейский и американский региональные суды по правам человека и др. Применительно к правам народов каких-либо эффективно действующих органов, контролирующих их выполнение, до сих пор не существует.

В современной теории международного права правосубъектность народов не отрицается, но она признается лишь по отношению к тем народам, которые ведут национально-освободительную борьбу[299]. По существу народ (понимаемый как мононациональное образование) не признан в качестве полноценного субъекта международного права. Примечателен и тот факт, что в многочисленных публикациях, в том числе солидных справочниках и многотомных изданиях, посвященных международному праву, вообще не выделяется право народов. В изданной в 1997 г. "Юридической энциклопедии" помещено 3500 статей, однако среди них нет статей о коллективном праве. Есть статья о праве народов, но оно трактуется весьма узко: 1) как местные правовые нормы, действовавшие в римской провинции наряду с римским правом; 2) как правовые обычаи германских племен (варварские правды), кодифицированные под названием законов[300].

В настоящее время одной из наиболее распространенных форм борьбы народов за свои права является движение за самоопределение, которое час­то включает требование автономии в виде самостоятельной государствен­ности. Но мировое сообщество в лице его представительных международ­ных организаций всегда сопротивлялось расчленению существующих го­сударств. Принцип нерушимости границ является одним из определя­ю­щих в международном праве. ООН в своих документах провозглашает пра­во всех народов на самоопределение, но международное право не имеет сколь­ко-нибудь определенного механизма его реализации. Политическое са­моопределение отдельных народов нигде не признано в качестве нормы го­сударственного права (исключение составляли конституции СССР и Югославии). Довольно распространенной является точка зрения, что на уровне международного права принцип самоопределения признается лишь в случае с колониализмом и наличия геноцида[301]. Как утверждает И. И. Лу­кащук, это подтверждается и практикой ООН, "которая сыграла ак­тивную роль в реализации народами колоний права на самоопределение, но воздерживалась от вмешательства во внутренние конфликты на эт­нической, религиозной почве, ограничиваясь миротворческими усилиями"[302].

В мире существует более 2 тыс. народов (по некоторым подсчетам – до 4 тыс.). Государств – членов ООН менее 200. Из них не более 20 яв­ляются преимущественно моноэтническими. При этом три четверти всех существующих народов составляют малочисленные общности. Налицо серьезное противоречие между стремлением многих народов к самостоятельному развитию и самоопределению и возможностями его фактического осуществления. Рост этничности и национализма выступает в современном мире фактором глобальной неустойчивости. Об этом свидетельствует тот факт, что множество конфликтов, возникающих в различных регионах планеты, имеют этническую природу, и значительное число из них связано с применением оружия. Объективно необходимыми являются в этих условиях альтернативные формы разрешения возникающих противоречий. Недопустимость стихийности в данном процессе обусловлена, в частности, тем, что под лозунгом самоопределения происходило не только формирование национального самосознания, консолидация отдельных народов и образование независимых государств, но и совершались преступления. Требуется нахождение компромисса как между отдельными конфликтующими этническими общностями, так и между народами, в основе образа жизни которых до сих пор лежат традиционные ценности, и доминирующим индустриальным обществом. Важнейшая роль должна принадлежать международному праву[303]. Оно должно регулировать не только отношения между государствами, но и между народами, иначе говоря, стать международным в полном смысле этого слова.

Официальное закрепление за коренными народами особого правового ста­туса, отличного от статуса других народов, означает признание их права на реализацию особого пути развития, в основе которого лежат ценности традиционного образа жизни, и протест против тотального распростра­нения ценностей доминирующего общества. Одновременно с этим на­ли­чие такого статуса характеризует процесс включения коренных народов в современное общество, поскольку означает признание мировым сообществом их равенства среди остальных субъектов мирового развития. Або­ригенное право, которое интегрирует в себе и нормы естественного права, и нормы позитивного права, выступает результатом процесса интернационализации в сфере международно-правовых отношений и предпосылкой позитивной интеграции коренных народов в современное общество.

Аборигенное право следует оценить как выражение объективной формы свободы, способности коренных народов действовать в соответствии со своими национальными интересами[304]. Признание этого права со стороны мирового сообщества является результатом, с одной стороны, собственной активности народов в защите своих коллективных интересов, с другой – трансформации господствующих в обществе представлений о месте народов в структуре межнациональных взаимодействий и значимости свойственных им культур для человеческой цивилизации.