Жилище и ежедневная жизнь

Дома древних скандинавов во многом различались постройкой от нынешних. Дом составлял длинный четвероугольник, обе длинные стороны которого обращены были к югу и северу. В дом вели два главных входа: один — с восточной стороны, другой — с западной; первый назначался для хозяйки и назывался Kwendyr (женские двери), последний — для хозяина и мужчин и назывался именем мужских дверей, Karldyr, считался главным.[464]

Войдя которой-нибудь из этих дверей, видели по обеим сторонам во всю длину комнаты ряд лавок, называвшихся длинными. Лавкf у южной стены, обращенная на полдень, была главной и называлась почетной (aerdri bckkr); в средине ее находились высокие кресла домохозяина: это было первое место, Andwegi, Oendwegi. Лавка с другой стороны, шедшая по северной стене, называлась низшей, или северной, iiedri bekkr; на половине ее также находилось высокое кресло, annat или nordra Oendwegi,[465] противоположное то: оно приходилось напротив хозяйского, после котор было почетнейшим, и отводилось обыкновенно для самого знатного гостя или такого, которого хотели особенно отличитъ от других. Оба эти кресла были несколько выше лавок и с обеих сторон отделялись от них спинками и двумя большими столбами (Oendwegis sulur, кресловые столбы), считавшимися святыней дома; лавки были широки, так что можно было положить за собой меч и щит. Перед ними стояли столы, но за лавками помещались кровати с скамейками впереди; в пышных домах эти кровати устраивались в глубине комнаты и могли затворяться дверями, словно шкафы; они составляли род альковов и назначались для гостей.

Во многих домах место западных дверей заменяла особенная лавка; за ней хозяин и хозяйка имели свою крытую кровать, Lokrckkia. Эта лавка называлась поперечной, Tljwerpcdlr, и соответствовала фронтовой скамье шведских крестьян. И на ней также находилось почетное место. По сторонам лавки были небольшие чуланы для кушанья.

Посреди комнаты обыкновенно находился очаг; он состоял из больших, сложенных в виде круга камней или из каменного возвышения, на котором горел огонь, Кроме голой земли, другого пола не знали, и этот пол устилался соломой. На потолке были так называемые Windoegon, или отверстия, которыми освещалась комната: через них же выходил дым. Отверстия, если угодно, могли закрываться затворками из прозрачной кожи. Двери и ножки кровати хозяина, спинка и столбы его кресел обыкновенно украшались разной резьбой, о чем говорили мы выше; над кроватью висело его оружие: меч и щит, копье, лук и стрелы, иногда шлем и панцирь.

Обои, одевавшие в торжественных случаях стены, можно было снимать и надевать опять. В некоторых краях Швеции до позднейшего времени сохранился у поселян этот старинный обычай обвешивать, а не оклеивать, стены комнат обоями в большие праздники, особливо в Рождество. Вестердаль в своем описании обычаев шведских крестьян сообщает о том следующее: «В сумерки (Рождественского сочельника) или несколько раньше старуха с дочерью или работницей обвешивают переднюю стену перед столом, также и другую, длинной разрисованной тканью (bonader), изображающей Рождество Спасителя, трех волхвов, брак в Кане Галилейской или что-нибудь в этом роде».

Эта комната составляла весь дом; у небогатых поселян она была вместе кухней, столовой и спальней, также гостиной и жилой комнатой. Зато короли, ярлы, богатые поселяне и вообще все зажиточные владельцы обширных дворов, кроме общей, обыденной комнаты, имели особенные комнаты для гостей, Veiyzlo-Stovnr, гостиные комнаты или залы (Hoell), но последние собственно означали большие великолепные чертоги богов, королей, ярлов и других властей,

Зала походила устройством на обыкновенную гостиницу, только была красивее и пышнее. Стены кругом убирались красивыми щитами, шлемами, панцирями, что придавало зале воинственную наружность, либо украшались красивой резьбой, либо (и это, кажется, было в общем обыкновении) обвешивались дорогими тканями пестрых цветов с вышитыми или вытканными картинами, Лавки порывались блестящими, нередко дорогими, заграничными полавочниками; не только на креслах, но и в некоторых других местах на лавках лежали великолепные подушки.

Такие комнаты вообще были очень обширны: когда богатые поселяне приглашали к себе королей во время их путешествий, эти знатные гости не только умещались в комнатах со всей, нередко многочисленной, свитой, но в таких случаях обыкновенно сзывались на пир и все значительные люди в окрестности. Там горел «продольный огонь» (огонь во всю длину пола); в больших комнатах, посереди пола, во всю ширину комнаты, устроены были очаги, потому что на больших праздничных пирах переносились через огонь рога или кубки. Между столпами, подпиравшими потолок, помещались места для спанья или кровати гостям. Но на больших дворах были особенные дома для ночлега чужеземцев. Такова опочивальня, куда приведен был Харальд Гренландец, когда Сигрид Гордая пригласила его на пир. Упоминают также об опочивальнях, которые устраивались под, кровлей.

У скандинавов были боковые строения, Bur, Stokkehur, Utebur, где сберегались не только съестные припасы всякого рода и разная хозяйственная рухлядь, но и находились комнаты для спанья. В Норвегии такие здания называются нынче Stabur и поставлены на столбах, для удобнейшего проветривания сухих припасов, сохраняемых там: в некоторых местах Швеции и Норвегии их называют Stotpbot, столбовыми избами; в Силлефьорде в Норвегии они известны под именем Лофтов (Loft) и состоят из двух этажей: нижний служит кладовой для разной провизии, в верхнем же, куда всходят по лестнице, стены увешаны платьем, кругом стоят сундуки, тоже с платьем и другими вицами; эта верхняя комната — главная во дворе: там спят молодые в первую ночь; там ночуют иноземцы, сохраняется лучшее добро; есть лофты, в которых стены уконопачены сукном вместо мха.

Это объясняет нам, как устраивались лофты древних скандинавов и верхние залы, упоминаемые в военных песнях, потому что, пока дым проходил чрез отверстие в крыше (Vidoega), верхних комнат не могло быть в тех зданиях, где внизу находились очаги и жилые покои. Отдельно от дома, но очень близко к нему, находилось на дворах знатных людей особое здание, назначенное для женщин: Frustuga или Jungfrubur, на древнем языке Skemma, Dyngia, где преимущественно сидели за шитьем и другим рукоделием дочери дома с их служанками (Skemmu-Meyer). Короли, ярлы, лагманы имели еще особое строение для бесед, Malstofa, где совещались с своими людьми и другими, желавшими поговорить с ними о каких-нибудь важных делах. Кроме этих и других строений: кухни,[466] пивоварни, пекарни, дворовой для рабов и разных служб, конюшен для лошадей, скотного двора, хлебных амбаров, саги часто упоминают об особенном земляном доме, скрытном подземном жилье (Jard-Hus), прилегавшем потаенными ходами с одной стороны к главному дому, с другой — к ближнему лесу или реке. В этом подземном жилье прятали драгоценности, спасались и сами в случае нужды или укрывали своих друзей. Вероятно, оно было то самое, тот Jord-Skemma, куда Эйрик Бьодаскалли в Норвегии привел свою дочь, Астрид, мать Олафа Трюггвасона, когда она, убегая от королевы Гуннхильд, в вечернюю пору пришла тайком на королевский двор.[467]

Каменные здания, хотя не вовсе не известные в то время, были однако ж неупотребительны; просторные жилища королей и ярлов и храмы большей частью строились из дерева, подобно надворным службам поселян. Крыши крылись тесом, древесной корой и дерном (как и теперь в Швеции). Наружные стены обмазывались дегтем для лучшего предохранения от влияний воздуха. Иногда обносили дома палисадом либо дощатым забором.

На местах больших тингов строились так называемые Buden, шатры или небольшие домики для ночлега на все время праздников, тингов и ярмарок. Так, по крайней мере, было в Исландии, а вероятно и в Швеции, особливо во время Упсальского тинга.[468] Об исландских шатрах известно, что некоторые из них, особливо принадлежащие начальникам, были велики и просторны. Места тингов получали оттого некоторое сходство с небольшим городком.

Саги и песни говорят о пуховых постелях и таких кроватях, которые завешивались тонкими занавесами, покрывались дорогим бельем и светло-синими, искусно вытканными одеялами, В торжественных случаях у богатых и знатных людей столы покрывались сукном. Были тарелки и блюда. В древнейшее время у простых людей кушанья клались перед гостями прямо на стол.

Свежая и сушеная рыба, жареное, вареное и вяленое мясо занимали главное место в обеде скандинавов. Лошадиное мясо и ветчина принадлежали к числу их лакомых блюд.[469] Молоко, свежее и кислое, служило обыкновенным питьем, но особенно любимым напитком было пиво. Умели приготовлять из молока сыр и масло, также немаловажный род пищи. Пшеницу возили в житницы и там обмолачивали, потом мололи для муки (исключительное занятие слрканок) и сушили для солода, Из муки варили кашу и пекли хлебы, из солода приготовляли пиво и, с прибавкой сотов, мед, напиток, пользовавшийся особенным уважением на пирах; упоминается род меда, приправленного разными травами: он назывался Grasadur, был очень хмелен и крепок. В числе товаров, привозимых на Север, хотя и встречается иногда вино и из жизнеописания св. Ансгария видно, что оно существовало в Бирке, однако ж его употребление было еще очень ограниченным.

Садовые плоды и овощи были мало известны. Ни послеобеденные закуски, ни лакомые блюда не украшали столов, Поваренное искусство было просто и довольствовалось туземными произведениями страны. Обедали и ужинали, как и в наше время, в полдень и вечером; приходить к столу не вместе с другими считалось важным проступком,[470] за обедом (Dagward) пили мало, за ужином (Natt-ward) — неумеренно.[471]

Порядок и трудолюбие руководили ежедневными занятиями. Часто читаем в сагах, что скандинавы обыкновенно разделяли работы между людьми, жившими на дворе: домашними, рабами и вольноотпущенниками; одни работали в поле или в лесу, другие ловили рыбу, третьи; занимались другим делом. И дети вождей и других значительных людей, когда находились дома, принимали участие в домашних работах. Сыновья Ингемунда Торстейнсона разделяли между собой работы так, что четверо из них ловили рыбу, а пятый занимался другим, потому что «в то, время было в обыкновении, — прибавляет сага, — чтобы дети знатных отцов всегда были заняты чем-нибудь». Гудмунд Сильный, в Исландии, находил приятным для себя принимать сыновей знатных лиц и держать их некоторое время на своем дворе; с ними обходились хорошо, за столом сажали их возле хозяина; но они должны были исправлять все работы, встречавшиеся во дворе.

К числу таких занятий принадлежало кузнечное и плотничное дело, также столярное и другие, необходимые для дома. Хлебопашество, ремесла, искусства, торговля не составляли еще отдельных занятий. Древние поселяне были не только земледельцами и воинами, но они знали всякое мастерство и разные работы. Храфн Свенбьернсон, в Исландии, считался вторым Велундом в металлическом и деревянном изделье, был поэтом и прекрасным лекарем, сверх того правовед и оратор. Редкие могли соперничать с ним в разнообразных дарованиях; но много было таких, как Торстейн Кнарарсмидр (Корабельный Мастер), поселянин, купец, корабельный мастер и кузнец. И Олаф Дигре был очень искусен в кузнечном деле, также и в плотничном, сверх того тонкий оценщик как своей работы, так и чужой, тотчас замечавший недостатки. |

В настоящее время каждый из нас посвящает себя известному роду занятий: все становится лучше и совершеннее; у древних всякий был ремесленник, художник, умел делать все, для него нужное; никто не отличался особенно в одном каком-нибудь мастерстве; никто у нас не знает столько ремесел, как они. В древности всякий пособлял себе сам; каждое семейство жило для себя.

В те времена страна находилась в таком состоянии, что нередко большие пустыри отделяли одно жилье от другого; никакие проезжие дороги не соединяли их; тогда сообщение между разными местами не могло быть велико.[472] Однако ж два обстоятельства помогали общению: гостеприимство и собрания, повторявшиеся в известное время, на жертвоприношениях, тингах и ярмарках. Гостеприимство — главная черта, отличавшая столько же скандинавскую древность, сколько греческую и персидскую. Прием усталых странников и изъявление дружеской к ним приязни принадлежит к числу первых предписаний, выдаваемых Речами Высокого за житейские правила:

 

Дающим привет!

Гость появился!

Где место найдет он?

Торопится тот,

кто хотел бы. скорей у огня отогреться.

 

Дорог огонь тому,

кто с дороги,

чьи застыли колени;

в еде и одежде нуждается странник в горных краях.

 

Гостю вода нужна и ручник,

приглашенье учтивое,

надо приветливо речь повести и выслушать гостя. [473]

 

Примеры противоположных поступков были так необыкновенны, что причисляли тех к троллям, а не людям, которые отказывали чужеземцу в ночлеге, как пел Свипдаг, возвращаясь из дальнего пути, в досаде на то, что страж Фьельсвинн не хотел впускать его в жилище Менгледа:

 

Что это за демон (тролль)?

Стоя перед домом,

Он не предлагает

Страннику приюта!

Жизнь твоя бесславна,

Человек бесчестный! [474]

 

Дружеский прием чужих и знакомых странников, радушное угощение, всякая услуга для них на пути составляли господствующий обычай всего Севера; но нигде он не соблюдался так строго, как между жителями Швеции; они были гостеприимнее всех; появление какого-нибудь гостя приносило им радость: они спорили между собой, кто достойнее принять его, оказывали ему всякую ласку, все возможные изъявления дружбы; он мог гостить у них, сколько ему угодно, и когда покидал их, давали знать о нем родным и друзьям, прося их так же радушно угощать его.[475] Пока гостил путник, он находился под защитой его хозяев: выдать гостя считалось самым позорным делом.[476]