РАЗБОРКИ В МАЛЕНЬКОЙ УМОРИИ

 

 

Мне к любимой не пройти,

могут встретить но пути «местные».

Группа «Сектор Газа»

 

Вываливавшимся на поверхность было не до местных красот, они были рады уже глотку чистого воздуха, и только впечатлительный Сеня нашел в себе силы оценить окружавший их пейзаж:

– Да тут красиво, как в метро «Автово»!

Люк, из которого выбрались компаньоны, оказался рядом с красной кремлёвской стеной, как раз в том месте, где теснились могильные таблички, среди которых даже неопытный взгляд мог разглядеть совсем свежее захоронение, Гиви бросился прямиком туда.

Не сразу разобравший, в чем дело, Пендальф попытался окрикнуть гнома:

– Гиви! – Но тот уже не реагировал на происходящее вокруг, он подбежал к стене, уткнулся в кирпичную кладку лбом и запричитал:

– Нэт! Нэт! Нэт!

Пендальф подошел к стене, уставился на эпитафию и, откашлявшись, громко прочел:

– «Спи спокойно, старый товарищ Балин, стахановец вечный».– Он посмотрел на Гиви и попытался подыскать какие-то слова утешения.– Значит, помер твой братан… Какая неприятность!

Кто-то тронул его за плечо, Пендальф оглянулся – и Лагавас горячо-горячо принялся нашептывать ему:

– Натто ухотить. Нелься тут садершиваться.

Пендальф отстранил эльфа, опустился на одно колено, достал из вороха венков здоровенную амбарную книгу и с выражением принялся читать:

– «Я веду прямой репортаж из главной пещеры. Они захватили мост и вторую залу. Примерно две роты, штыков двести. Пулеметы на флангах. Если прижмут к реке – крышка. Никаких гарантий. От пуль темно. У меня кончаются чернила, всё пропало. И напоследок – берегите себя!!!»

Мерин Гек, последним поднимавшийся из коллектора и зацепившийся штаниной за последнюю скобу, все еще наполовину торча из люка, с ужасом слушал повествование. Когда Пендальф для пущего пафоса театрально захлопнул книгу, дочитав последние строчки, донельзя впечатленный карапуз покачнулся, руки его разжались, и ящик защитного цвета, который он нес, с грохотом провалился в люк. Пендальф аж подпрыгнул от злости:

– Придурок! Я если бы ты нес патроны?! Где-то внизу рвануло так, что кремлевская стена, казалось, качнулась, взрывной волной Гека выкинуло из люка и порядком приложило головой о качественную мраморную плиту с какой-то труднопроизносимой фамилией.

«Вот тебе, бабушка, и мемориал Гранаткина» – эта мысль, невесть откуда забредшая в его тупую башку в тот момент, не давала покоя Геку до самой смерти.

И не сносить бы ему головы, да судя по нетрезвому пению про Мурку, возникшему где-то за кремлевской стеной, тряхнуло не их одних!

Лагавас вскочил на ноги:

– Урки!

 

Через мгновение в нескольких метрах от них распахнулись покосившиеся ворота, из которых вывалилась толпа гопников. Аккуратно раздвинув ошалевших карапузов, внезапно оказавшихся ближе всех к группировке отборных отморозков, и на ходу разминая шею, вперед выдвинулся явно соскучившийся по старому доброму мордобою Агроном:

– Все назад, щас будет махач!

Впрочем, отморозки быстро показали – за ними не заржавеет. С тем же понтом раздвинув своих корешей, на передний план из толпы гопников вышел здоровенный бегемотообразный толстяк в ватнике.

Баралгин аж присвистнул от удивления:

– Фигасе!!! Они мумми-тролля привели!!!

Гиви вспрыгнул на ближайшую могилу и выхватил из ножен здоровенный кинжал:

– Запускайтэ па одному! Я им покажу, гдэ роки ночуют!!!

 

О таких битвах не слагают песен скальды и не рассказывают седые ветераны. От таких битв не остается воспоминаний, потому что некому вспоминать. Короче, махач был чисто реальный!

В ход шло все, что попадалось под руку,– булыжники, куски арматуры, битые бутылки. Если бы на стенах висели ружья, их обязательно вставили бы кому-нибудь пониже поясницы. Гек, к примеру, размахивал вырванной давешним взрывом скобой из канализационной шахты. Агроном и Пендальф палили с колена с удивительной кучностью, убивая каждым выстрелом не менее десятка жуткорожих гопников. У тех же, наоборот, боевые действия совершенно не ладились – в лучшем случае их пули сбивали ветви с елей по соседству да крошили мраморные плиты, в худшем – рикошетили от стен, укладывая наповал всё тех же урок.

Вокруг громоздились горы трупов, и только здоровенный толстяк всё ещё оставался жив и невредим. Его единственным, но грозным оружием оказались кулаки размером с пудовую гирю, которыми он уже успел отдуплить Лагаваса, и теперь, грозно рыча, носился между трупами, подыскивая толкового спарринг-партнёра.

Он уже был готов броситься на Баралгина, когда наперерез ему, сжимая в руках невесть где притыренную двустволку, бросился Фёдор и с близкого расстояния разрядил оба ствола прямо в заросшую волосами переносицу.

Наблюдавший за происходящим с почтительного расстояния Сеня аж присвистнул от удивления:

– Ни фига себе. Чистый Quake!!!

Его голос утонул в противнейшем хрусте ломаемых ребер – уже мертвый толстяк пробежал по инерции еще несколько шагов, ноги его заплелись, и он рухнул навзничь, подминая под себя офигевшего в атаке Фёдора.

 

Наступила какая-то пронзительно мгновенная тишина, и только тихие стоны, доносившиеся из-под исполинской туши, привело Сеню в чувство.

– Агроном! Помоги! Агроном! – Фёдор звал на помощь, и Сеня бросился к толстяку, пытаясь за ногу стащить его с Фёдора. Ровно с тем же успехом Сеня мог бы спасать Анну Каренину из-под паровоза: Сеня и урка были в абсолютно разных весовых категориях. В данной ситуации у Сени было только одно преимущество перед толстяком – он был жив.

Когда подоспевший Агроном помог Сене освободить Фёдора, тот уже вполне годился в качестве цветной иллюстрации представлений древних индусов об устройстве мира. Только у тех плоская Земля покоилась на слонах, а здесь все было немножечко по-другому – на абсолютно плоском Фёдоре, казалось, только что покоились слоны. Даже паровой каток не смог бы обеспечить более достойный результат.

Сеня покосился на труп урки и тихо, чтобы не быть услышанным, пробурчал себе под нос: «Толстяк… ты всегда думаешь о нас».

Агроном опустился на колени возле Фёдора, видок у того был – хоть прям сейчас в рамку вставляй. Бомж только покачал головой:

– О, нет!.. – Глаза его застилали слезы.

В этот момент Фёдор принялся яростно вращать зенками, и Сеня бросился к нему, отпихнув слишком рано потерявшего всякую надежду Агронома:

– Да он живой!

Сеня достал из-за пазухи велосипедный насос, секунду поразмышлял о чем-то, потом толкнул Агронома в бок:

– Не в курсе, где у него ниппель? – И, не дождавшись ответа, впихнул Фёдору в рот плетеный шланг и принялся накачивать друга воздухом. Фёдор округлялся прямо на глазах у изумленного Агронома и быстро достиг своей прежней конфигурации. Увлекшийся Сеня получил от приятеля звонкую оплеуху.

– Не гони, Сеня, всё ништяк. Достаточно. Мне и так теперь твоими стараниями придется недельку на кремлевской диете посидеть, а то бабы любить не будут!

Агроном подал ему руку, поднимая на ноги, и, глядя прямо в глаза карапузу, торжественно заявил:

– Ну что, Фёдор, теперь и ты знаешь, что такое кун-фу!

 

Пендальф только ухмыльнулся, глядя на эту картину:

– Мощный хоббит попался. Не зря мы на него такие надежды возлагаем!!!

 

Постепенно вся команда собралась вокруг геройского карапуза, галдя и наперебой споря, кто больше испугался при виде урки, заваленного в итоге Фёдором. Одним из последних, заметно прихрамывая, подошел и Лагавас, живой, но порядком помятый, с черным от синяков лицом. Он заглянул в глаза Фёдору и доверительно сообщил:

– На твоем месте должен был быть я!!!

 

Подскочивший как всегда со спины Гиви принялся душить чудесно спасенного карапуза в объятиях и вдруг заметил под разорванной одеждой застиранную тельняшку:

– Вах! Бронежилетка! Шкура с жопы дракона, мистер Сумкин!

 

Пендальф, решивший, что лобызаний уже вполне достаточно, решительно прервал сентиментальные соплевыделения и принялся торопить бойцов:

– Так, срочно уходим, не ровен час, урки вернутся, всех в асфальт закатают – тут уж никакие ягодичные кожные складки фольклорных рептилий не помогут!!!

– Пендальф, вечно ты чуть что, начинаешь говорить языком из ж… – Фёдор явно был раздосадован тем, что старикан не дал ему как следует насладиться моментом славы.

– Не «языком из ж…», а «языком Эзопа» – сколько раз тебе повторять, эрудит хренов!!! – и, больше уже не слушая недовольного бурчания Фёдора, Пендальф потащил за собой отряд прочь от места бойни, по улице, в конце которой виднелся мост через реку.

 

G

 

За сотню метров до моста первую шеренгу во главе с Пендальфом, и так двигавшуюся достаточно быстро, догнал Агроном и предложил:

– Бежим, пока бурнаши мост не подожгли! – Он кивнул в сторону, откуда они только что благополучно смылись,– оттуда уже слышался приближающийся вой сирены пожарной машины. Пендальф обернулся, чтобы разглядеть преследователей, показав бойцам знаком, что им следует остановиться, все напряженно ожидали, тупо пялясь на перекресток двух улиц неподалеку от них. Когда из-за поворота выскочил жуткий мутант в зеленой пожарной робе с мигалками, прикрученными к медной каске и пылающей мордой, Агроном спросил Пендальфа моментально севшим голосом:

– Это что за хренотень?

– Ты не представляешь, насколько прав, бомж.– Лицо Пендальфа посерело от злости.– Это действительно хрена тень! Призрак, короче… призрак коммунизма, как ты уже понял, наверное. Давно он тут бродит. Бежим.

Агроном недоверчиво посмотрел на Пендальфа:

– Какой, на фиг, коммунизм? Это же Диабло первый.

Пендальф только покачал головой:

– Нет, это Диабло второй!

Дальше спорить на тему «установления личности подозреваемого» было так же нелегко, как бороться за девственность в женской бане,– мутант, приближавшийся гигантскими прыжками, не снижая скорости, изрыгнул изо рта столб пламени, выжигая перед собой приличные куски земли. Агроном то ли с испугу, то ли еще по какой причине схватился за саблю и даже сделал пару шагов навстречу дракону-переростку, но Пендальф ухватил его за плечи и рывком опрокинул на землю.

– Веди их, Агроном! Мост уже рядом. Команда была – бегом! Нечего без толку шашкой махать! – Даже не оглянувшись на оторопевшего бомжа, он шагнул навстречу мутанту.

Агроном вскочил на ноги и бросился к мосту, криками подгоняя остальных. Он с ходу налетел на Фёдора, оцепенело стоявшего и наблюдавшего за приближением монстра, и увлек его за собой. Карапуз еще успел повернуть голову, протяжно выкрикнув:

– Пендальф! – И в этот момент мост начал разводиться.

Агроном бросился к мосту, подхватил ближайшего карапуза и, размахнувшись, швырнул его через стремительно расширяющийся пролет:

– Сеня пошел!!!

Не разбирая, кто перед ним, Агроном сграбастал следующего недомерка, но тот неожиданно принялся сопротивляться, матерясь с великолепным лицо-кавказсконациональным прононсом:

– Рукы убери, да!!! Борода не трожь, сволаа-ачь! – Агроному некогда было признавать в геройски спасаемом им бойце возмущенного таким неподобающим обращением Гиви. Он крепко ухватил гнома за бороду и, как заправский метатель молота, раскрутил того, едва успев упредить оказавшегося на пути Баралгина:

– Пригнись, браток!!!

С диким ревом Гиви ушел на противоположный берег по низкой траектории и плюхнулся где-то за мостом. Баралгин и Лагавас сиганули следом, не дожидаясь отдельного приглашения.

Пендальф тем временем пятился к мосту, уворачиваясь от нехилых языков пламени, порядком опаливших его бороду. Краем глаза он заметил, что Чук и Гек стоят у него за спиной, открыв рты, и как завороженные пялятся на мутанта.

Пендальф показал монстру куда-то за чешуйчатую спину, крикнул: «О, птичка!» и тут же развернулся к карапузам, шипя, как удав, которого переехало танком:

– Быстро на мост! Бегом!

 

Карапузы выпали из транса в реальный мир и с дикими воплями ломанулись к мосту. Пендальф развернулся лицом к мутанту. Тот уже справился с замешательством по поводу несуществующей птички и подступил совсем близко.

Старый чекист постарался придать голосу определенную трубность и солидность одновременно:

– Всем стоять! Трамвай – прижаться вправо! От самого моста до него донесся слабый голос Фёдора:

– Пендальф!

Но старику уже некогда было реагировать на истерики неуравновешенного карапуза – всем своим видом он показывал мутанту, что тот «не на того напал», стараясь запутать чудовище околесицей, которую нес не переставая:

– Я майор милиции, заслуженный пожарный Поволжья и почетный народный дружинник! Выходить по одному, сабли на пол, руки за голову! Команда была стоять!

По всей видимости, создатель мутанта позаботился о несгибаемости характера своего чада, разместив органы слуха где-то на его заднице – тот пер на Пендальфа, совершенно не реагируя на поток угроз и оскорблений, и ни на секунду не прекращал изрыгать огонь.

Пендальф сделал последнюю попытку решить проблему административными методами:

– Команда была стоять! – Но увидев, что его слова не оказали на безмозглого монстра никакого эффекта, развернулся и бросился к мосту. Мутант ни на шаг не отставал от старика.

Когда эта неразлучная парочка подбежала к мосту, тот был разведён уже почти по максимуму. Пендальф из последних сил выпрыгнул с уходящей из-под ног половинки моста и уцепился за край пролёта, повисая над водой. Прыжок мутанта выглядел еще большей дикостью – с жутким ревом он рухнул «мимо кассы» и только в последний момент успел уцепиться за ноги Пендальфа. Тот посмотрел на повисшего под ним кренделя и тихо и жалостливо пробормотал:

– У меня ноги, а мне домой…

 

Фёдор, благополучно перемахнувший на другую сторону до того, как мост окончательно развели, продолжал вопить так, что его спутникам жуть как хотелось пристукнуть горластого карапуза:

– Пендальф! Пендальф!!! Пендальф!!!!!

 

Впрочем, поддержка фанатов не придавала Пендальфу дополнительных сил. Пальцы его, стремительно слабея, начали разжиматься, разум тоже, кажется, покинул седую черепушку, на глаза навернулись слезы, и он выкрикнул:

– Тикайте, хлопцы! I’ll be back!

 

Услышать его, конечно же, никто не услышал, поскольку тикали хлопцы со сверхзвуковой скоростью. Те, кто знаком с физикой,– поймут, остальным придется тупо поверить.

Тем не менее бойцам отряда уже не пришлось увидеть, как, раскинув руки, Пендальф сорвался в пропасть, увлекаемый намертво вцепившимся в него мутантом. Как ни странно, скорость их падения не только не увеличивалась – совсем наоборот, они летели все медленнее и медленнее, пока не повисли, не долетев до воды. Те, кто знаком с физикой,– пусть понимают как хотят, остальные могут продолжать тупить.

Еле различимые в глубине фигурки болтались над водой, пока не исчезли.