Глава 8. Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, дабы они не попрали его ногами и
ВСЕ БЕДЫ МИРА…
…Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, дабы они не попрали его ногами и, обратившись, не растерзали вас… Священное Писание
Сергей и без маминого совета воспринял случившееся с отцом как какое-то недоразумение. Одаренный вундеркинд, погруженный в свои юношеские проблемы, он был далек от дел фирмы, как, впрочем, и от многих проблем насущных – все как-то не было повода озаботиться, maman не подпускала к реалиям бытия. – Производственные издержки, – снисходительно объяснил он одноклассникам и с ленивой гордостью посвященного добавил: – Очередной «наезд». Не поделили, как обычно, чего-то. Ничего, предки разберутся. И не в таких переделках бывали… Школа, по новомодному поветрию, была частная, с углубленным изучением английского языка, в классе – девять человечков из сильно обеспеченных семей, примерно так же далеких от всех мерзостей этого мира, как и Сергей: папы-мамы ограждали до поры, по мере возможности стараясь оттянуть тот момент, когда дите придется знакомить с правилами современной борьбы за существование. Интернет на полную катушку – до цветных глюков, спортивные клубы, клубы по интересам, музыкальные тусовки в элитарных заведениях, длительные экскурсии в Европу и дальше: растет новое поколение управленцев и деловаров для демократической страны, не обремененное пережитками социалистической эпохи и частым соприкосновением с бандитской действительностью. Поколение, которое считает зарплату в двести баксов за неделю – нищенской, а информацию о существовании военных, учителей, врачей и иных бюджетных рабов, семьи которых умудряются выживать на шестьдесят долларов в месяц, воспринимает не иначе как неудачную шутку. Золотая молодежь… По окончании занятий Сергей минут пять гулял на стоянке возле своей машины, сосредоточенно решая глобальный вопрос из серии: «куда пойти обедать». Домой неохота – maman в трауре, настроение испортит. В клубном ресторане сегодня по случаю четверга дрянной суп дня – уха из стерляди, никаких грибов, рыбные же блюда на второе. Можно, конечно, заказать мясо и грибную солянку, но мэтр обязательно стуканет маме – еще один повод для окончательной порчи настроения. В папин клуб «Охотник» по той же причине не стоит – maman почему-то не нравится, когда он бывает там один. «У Максима» на Ленинградском – в принципе можно: демократично, пристойно, но там сейчас битком плебса, придется общаться… Сергеев водитель Николай уже отобедал: сидел за рулем «Хендая», сосал зубочистку и с известной долей настороженности наблюдал за юным хозяином. Отчего настороженность? Мать запрещала Сергею садиться за руль в городе – вот что. За городом – пожалуйста, сколько угодно. А мальчишка рулил очень прилично, от отца унаследовал страшную любовь к быстрой езде и частенько маменькин запрет нарушал. Теперь Николай был занят примерно тем же, что и Сергей: сосредоточенно соображал, как поступить, если мальчишка опять попросится за руль. Отказать – конфликт, испорченное настроение, мелочные придирки (характером вундеркинд, унаследовавший папину стать, целиком пошел в маму), понукания и так далее. Уступить – хозяйка узнает, живьем сожрет. Вот сиди тут и соображай, как быть… Тут очень своевременно возник на горизонте обаяшка Ибрагим. Подрулил к выезду со школьной стоянки на своей непритязательной «десятке» белого цвета, приветливо расплылся в улыбке, крикнул через весь двор: – Падай ко мне – в одно хорошее место еду! Шашлык, люля, зелень, пити, пиво из бочки, два грузина все время анекдоты рассказывают, народу совсем мало! Падай! Николай и Сергей синхронно вздохнули с облегчением – Ибрагим разом избавил обоих от необходимости решать дилеммы. – Куда и во сколько подъехать? – поинтересовался Николай, в то время как Сергей чуть ли не вприпрыжку припустил к ингушской машине – любил мальчишка общаться с Ибрагимом, нравился тот ему своей удалой бесшабашностью и какой-то веселой разбойностью. А в детали недавнего происшествия maman, разумеется, сыночка посвятить нужным не сочла – ограждать так ограждать, никаких исключений. – Никуда не надо – сам привезу, – махнул рукой Ибрагим. – Часа через три будем дома. Езжай в гараж. – Ну и слава богу, – возрадовался Николай, запуская двигатель и краем глаза наблюдая, как «десятка», приняв на борт строптивого мальчишку, удаляется вниз по улице. – Можно и на Комсомольскую – подхалтурить… – Заедем на минутку, – сказал Ибрагим минут через пять, сворачивая с шоссе в распахнутые ворота какого-то складского двора. – Маме сюрприз сделаем… Во дворе негромко рычал «КамАЗ» – фура с архаичной надписью «СовТрансАвто» через борт, задние двери раскрыты, в кузове объемные фанерные ящики, гора стекловаты. Двое здоровенных славян среднего возраста, облаченные в спецовки и обличьем похожие на бывалых грузчиков, завидев «десятку», бросили сигареты, пошли навстречу. – Выйди на минуту, надо, – попросил Ибрагим и, дождавшись, когда Сергей покинул салон, кивнул «грузчикам»: – Забирайте. – Давай руки, братишка, – ласково прогудел один – со шрамом на лбу, вынимая из кармана спецовки наручники. – Будешь хорошо себя вести – не обидим. – Что-то я не понял, – напрягся Сергей, отступая назад. – Вы чего? – Они тебя забирают, – сокрушенно развел руками Ибрагим. – Руки – в наручники, ноги скотчем замотают, посадят в ящик и повезут. Там тепло, ты не бойся. Не дергайся – так надо. – Кому надо? – строптиво подбоченился Сергей. – Нам надо, – пояснил мужик со шрамом, делая шаг вперед и пытаясь ухватить мальчишку за руку. – Иди сюда, родной, нечего тут… Шлеп! Сергей поймал руку, продолжая движение «грузчика», ловко вывел его из равновесия и, коротенько развернув в айкидошном пируэте, с размаху припечатал спиной на утрамбованный снег. – Хххак!!! – утробно выдохнул упавший, на миг теряя сознание. Его напарник не замедлил подключиться к борьбе – подскочив сбоку, мертвой хваткой вцепился в отвороты куртки развитого не по годам школьника, сильной подсечкой пытаясь сбить его с ног. Школьник изловчился пнуть второго коленом в пах, тот охнул, согнулся, выпячивая зад, они неловко закружились на месте, выбирая удобный момент для броска – бить неудобно, руки заняты. – Цццэхх! – недовольно выразился Ибрагим, приближаясь. – На! – улучив момент, он качнулся вперед и увесисто навернул Сергея кулачищем по затылку. Мальчишка обмяк, выпустил ударенного в пах и мягким кулем осел на снег. – Тоже мне, воины ислама! – возбужденно цыкнул сквозь зубы Ибрагим. – Чему вас учат, э? Вяжите – руки, ноги, морду, где рот, нос только оставьте. Да побыстрее – время идет…
*** …На этот раз встреча происходила у Ирины дома. Тет-а-тет, без свидетелей, в обстановке, которую при других обстоятельствах можно было бы назвать интимной. Минуло двое суток с того момента, как позвонил Ибрагим и объяснил, что Сергей «в хорошем месте». В хорошем, надежном, укромном… И если Ирина кому-нибудь заикнется о случившемся, неважно – в милицию, друзьям, родителям, – парню будет очень плохо. У нас везде свои люди, повсюду следят, контролируют, сразу все узнаем… Эти двое суток для Ирины выпали из общепринятой СИ – они растянулись в вечность. Сказать, что в душе матери царил ад, значит прибегнуть к тривиальному штампу. Ад – это где котлы, кипящая смола, орущие грешники, черти, в общем – шумство великое и вселенские муки. Ничего такого у нее в душе не царило: все выгорело дотла, осталась обожженная пустыня, покрытая слоем бурого пепла, вакуумная пустота и непроходящая пульсирующая боль. Сын, сынуля, кровинушка… Господи, за что же это все?! Ирина сидела на диване, сложив руки на коленях, и немигающим взором смотрела в пустой экран телевизора. Ибрагим, по-хозяйски развалившись в кресле, орудовал «лентяйкой» – перематывал на начало кассету, с содержанием которой собирался ознакомить хозяйку дома… За эти двое суток Ирина, знавшая о киднепинге лишь понаслышке, впопыхах, сгоряча, предприняла ряд неверных шагов и успела в полной мере раскаяться в содеянном. В органы, разумеется, сообщать не стала – особой надежды на оперативность и расторопность сотрудников не было, кроме того, никто не мог поручиться, что у похитителей в соответствующих структурах не сидели свои люди. Родителей оповещать пока что воздержалась: ситуация зыбкая, никакой ясности, требования не предъявляли – раньше времени впечатлительных стариков тревожить не стоит. Посовещались в своем кругу: Назарян, Лева, начальник СБ Вася Петров. Назарян – быстрый олень – думал недолго: пошушукался с Васей, сделал пару звонков, набормотал чего-то скороговоркой и заверил Ирину: «Не волнуйся – все утрясем. Это мы быстро…» Утрясали по отлаженной схеме «баш на баш». Вася взял пятерку своих хлопцев и прокатился к ингушу домой. Оного ингуша не застали – тот жил один, холостяковал, мог отсутствовать сутками. Ничтоже сумняшеся Вася дал команду аккуратно взломать дверь ингушского жилища и, оставив там в засаде троих секьюрити, поехал с двумя парнями в общежитие мединститута. Адила взяли легко и безболезненно: по вечернему времени парень сидел у себя в комнате с какими-то двумя «казбеками» и безобидно покуривал травку. Вежливо вызвали на улицу – пообщаться, слегка помяли, чтобы не тратить времени на объяснения, завязали глаза, увезли за город, на дачу к Назаряну, и посадили в подвал, приставив охрану. В десятом часу вечера в офис звякнул Ибрагим – быстро информация прошла, хорошо агентура работает. Поинтересовался веселым голосом, за что так невзлюбили молодого ингуша. – У тебя есть два часа, чтобы вернуть Сергея, – без обиняков выдвинул ультиматум Назарян. – Сейчас девять двадцать пять. Пять минут – зазор. Если в одиннадцать тридцать мальчишка не будет сидеть в офисе, труп твоего племянника найдут у тебя на квартире. И, естественно, в тот же момент на тебя начнет охоту как минимум взвод профессионалов. У них будет одна задача – немедленно убить тебя по обнаружении. Ты меня хорошо понял? – Взвод профессионалов – это Вася Петров со своими толстыми бычками? – насмешливо уточнил Ибрагим. – Тогда я могу спокойно гулять по Красной площади. А насчет Адила… Знаешь, дорогой, я тут немножко обманывал Сашу, совсем немножко… Адил мне никто. Так, знакомый, которого попросил помочь за маленькие деньги. Жалко будет, конечно, если вы его замочите. У его семьи будет траур. Надеюсь, он умрет, как мужчина. Вы его сразу помойте и в ковер заверните, чтобы мне не возиться, ладно? – Ублюдок, – проскрежетал Назарян. – Чтоб ты сдох, сын ишака! – А Сергей уже далеко, – невозмутимо продолжал Ибрагим. – Люди, которые им занимаются, его уже просто так не отдадут. Это их бизнес. Я тут вам кое-что пришлю, вы посмотрите и сделайте выводы. И это, которое я вам пришлю, обязательно Маме покажите. Обязательно! Дай-ка ей трубку. – Ты покойник, ублюдок!!! – грозно воскликнул коммерческий, нажимая кнопку отбоя. – Совсем оборзел, отморозок… Посылка не замедлила прибыть: спустя минут двадцать какой-то мальчишка славянской внешности притащил в офис пакет с кассетой и пояснительной запиской. Вася Петров мальчишку накоротке допросил, но ничего хорошего из этого не вышло: какой-то дядька остановил на улице, дал пакет, сто рублей, попросил доставить. Отпустили… На кассете была запись минут на пятнадцать – три эпизода. Запись дрянного качества, но вполне впечатляющая для не избалованных подобными диковинами представителей столичного света. Какое-то мрачное помещение, толстый дядька в углу, связанный, опухший от побоев. Злыдень в маске бьет дядьку, тыкает ржавым кинжалом в разные места, ругается с сильным акцентом, обещает, что дядьке отрежут руку и отправят родственникам, если они не уплатят сто тысяч долларов. Второй эпизод: тот же дядька с забинтованным обрубком левой руки, злыдень в маске, преувеличенно бодро выражающий надежду, что родственники получили посылку и теперь-то уж поторопятся собрать требуемую сумму. В противном случае дядьке отрежут ногу. Эпизод номер три: дядька в углу, визжащий от животного ужаса, и два надвигающихся на него злыдня в масках – у одного в руках ножовка по металлу. Не успели собрать сумму? Так посмотрите, как мы будем пилить вашему папе ногу… – Хватит! – плача, взмолилась Ирина. – Выключите это! Выключили. Прочитали пояснительную записку. Куча ошибок, но суть вполне исчерпывающа: вот у таких людей сейчас и находится Сергей. Методы опробованы, система налажена, сбоев не было. Будешь вести себя хорошо, ничего с ним не случится. И – в 22.10 будь на телефоне… В 22.10 позвонили. Вполне цивилизованный и доброжелательный голос, без какого-либо акцента, поинтересовался, кто у аппарата, затем сообщил, что сейчас будет говорить Сергей. – Мама? Мамочка, я тебя очень прошу – пожалуйста, делай все, как они говорят! – голос Сергея дрожал от сдерживаемых слез. – Это… Это такие люди – они все могут… Я тебя очень прошу, мамочка… – Хватит, поговорили, – прервал общение цивилизованный голос. – Ирина, ты не дури – и все будет нормально. Счастливо оставаться… – Фон! – торжественно провозгласил оперативно одаренный Вася Петров. – Есть особая примета! Есть… Разговор состоялся на слабеньком фоне работающего на холостых оборотах двигателя. Двигатель очень похож на камазный – уж я в таких вещах разбираюсь. И одновременно был какой-то гулкий резонанс – как при наличии определенного объема. Значит, Сергея везут в кузове «КамАЗа» – фуры. Остановились на обочине, открыли двери, дали поговорить… Лева с Назаряном посмотрели на начальника СБ, как на конченого идиота, и синхронно покачали головами – неодобрительно этак и одновременно сожалеюще. Из Москвы в разные концы света ежедневно отправляются тысячи подобных фур. Ах, какая восхитительная особая примета! Ай да Вася! Ирина впала в транс – некоторое время ни плакать, ни говорить не могла, смотрела в одну точку, совершенно не воспринимая, о чем говорят рядом с ней мужчины, обсуждавшие ситуацию. «Мамочка»… Никогда, сколько помнится, самоуверенный вундеркинд не называл ее так. Maman… papa… с легким оттенком юношеского пренебрежения, вполне соответствующего особенностям возраста. Что они такое с ним сделали, каким образом вогнали в состояние животного страха? Господи, да что же это такое… – А Адила все-таки отпустите, – Ибрагим не замедлил напомнить о своем существовании, позвонив минут через десять после сеанса связи с Сергеем. – Мальчишка вообще ни при чем. И скажи своим ублюдкам – Назаряну, Петрову, Леве, – если где-нибудь хоть слово пикнут, Сергею будет очень плохо. Ты меня поняла, красавица? – Поняла, – через силу выдавила Ирина. – Все я поняла. Что вы хотите? Говори, я все сделаю. – Не торопись, красивая моя, – ласково ухмыльнулся Ибрагим. – Я тебе позвоню, когда надо будет. Ты не переживай – ты только веди себя как следует, меня слушайся, и с Сергеем все будет в порядке… – Отпустите этого мальчишку, – распорядилась Ирина, не глядя на соратников. – То, что вы его взяли, было большой ошибкой… Вторая ошибка состояла в том, что Ирина – таки рискнула в тот же вечер рассказать все родителям, хотя планировала сделать это с получением конкретных требований от похитителей. Родители оказались до того твердолобыми в своей законопослушной самонадеянности, что с Ириной чуть не приключился инфаркт. Никакой самодеятельности, никаких переговоров, а сейчас же в милицию, ГУБОП, ФСБ, прокуратуру – немедля!!! Всех «казбеков» – на 101-й км, зачинщиков изъять и – в «Лефортово», немедля полицейские акции: «Перехват», «Кольцо», «Гастролер», и… и… Истерично визжала Ирина, с пеной у рта доказывая любимым предкам, как далеки они в своей номенклатурной заносчивости от реалий современного бытия, не в силах сдерживаться, ругала стариков последними словами, объясняя, что у злодеев наверняка в органах имеются свои нештатные соглядатаи, которые тотчас же доложат о любой попытке контакта. – Всех в бараний рог скрутим!!! – воинственно хрипел отец, вращая налившимися кровью белками глаз. – Депортацию устроим, как в сорок третьем, под корень вырежем… Отчаявшись достучаться до благоразумия родственников, Ирина свистнула по телефону Леву, чтобы привез кассету, и, когда оную доставили, недрогнувшей рукой продемонстрировала мытарства плененного дядьки. – Если вы такие твердолобые, знайте – то же самое будет с вашим внуком. Вы его голос не слышали, когда он звонил! Индюки надутые… И знаете – подействовало. Присмирели родители, повздыхали, поплакали, да и отказались от благого намерения немедля обращаться в органы. – Мы их достанем, – пообещал папа, глянув на часы. – Далеко за это время они уйти не сумели… – и сделал два звонка по совсем уж резервным номерам, коими предполагалось пользоваться лишь в крайнем случае. Резервные, в свою очередь, обещали в соответствующем регионе с глубинным пристрастием «шмонать» все подряд фуры, идущие из Центра на Кавказ, – пригодилась-таки Васина особая примета. А утречком вновь позвонил Ибрагим. Проинформировал Ирину, что он в курсе телодвижений приятелей ее отца насчет организации глубинного досмотра фур, и предупредил: – Мы тебя за это накажем, красивая моя. Пока не через Сергея – пока… сама увидишь, короче. В последний раз предупреждаю: еще одна такая баловство… э-э-э… одна такая шутка – Сергей будет инвалидом. Жди – я позвоню… …Ибрагим перемотал кассету и нажал пуск. Какая-то землянка, через узкое зарешеченное оконце скудно пробивается свет. Несколько изможденных пацанов лет восемнадцати – двадцати, одетых в обрывки солдатской формы. Двое молодцев в масках спускаются по каменным ступенькам, хватают первого попавшегося под руку, тащат его на улицу. Объектив скачет по уровню колен – видимо, оператору дана команда не поднимать камеру выше. Обычная мера предосторожности: чтобы исключить возможность в ходе следственных мероприятий осуществить «привязку» местности, коль скоро такая «чернушечная» кассета попадет в руки оперативников. Вот объектив подскочил чуть выше и на несколько секунд застыл: под деревом, на снегу сидел связанный Сергей. Лицо бледное, в глазах смертельная усталость и страх. Под глазами «очки» – так бывает, когда бьют кулаком в переносицу, на щеке кровоподтек. Ирина вскрикнула, подалась вперед. – Сидеть! – прикрикнул Ибрагим, нажимая паузу. – Все нормально с ним! Долго ехали – больше суток. Устал. И вел себя плохо сначала – маленько его поучили. Сейчас хорошо себя ведет. Все нормально. Смотри дальше… Объектив плавно переехал на одного из типов в маске. Тип достал здоровенный нож из ножен на поясе, помахивая лезвием, лениво пояснил без какого-либо намека на агрессию: – Ти зачэм так плохо дэлал, жженьшина? Тэбэ сказал – нэ нада! А ти? Тэпэр за эта – сматры, щто дэлат будим… Объектив метнулся к пацану в камуфляжных лохмотьях, который лежал на снегу лицом вниз со связанными за спиной руками. Ребристая подошва ботинка вдавила голову солдата в снег. Отливающее синевой лезвие легло на тонкую шею, покрытую мальчишеским пухом и грязной коростой, – наезд, крупный план – лезвие на несколько мгновений застыло в неподвижности. – Не надо!!! – дико вскрикнула Ирина, вскакивая из кресла. – Я на все согласна, все, что хотите!!! Останови их! – Сядь, красивая моя, ты что?! – Ибрагим вновь нажал паузу и с недоумением уставился на женщину. – Сядь, сядь… Это же запись! Это же не это… не прямая тарансляцья… э-э-э… трансляция. Сядь и смотри, уже ничего нельзя сделать. Ирина села и тупо уставилась в застывший экран. Ничего нельзя сделать… Ничего нельзя сделать… В голове скакала эта безнадежная фраза, все разумные мысли выветрились куда-то, лезли из углов сознания какие-то дурацкие лозунги и постулаты. Ничего нельзя сделать… Семьдесят лет советской власти. Перестройка. Демократия. Несокрушимая и легендарная. ОБСЕ. Мирные инициативы. Менталитет. Интернациональная дружба. Федерализм. Контртеррористическая операция. Ничего нельзя сделать… Экран ожил. Лезвие пришло в движение. Плечи солдата дернулись в страшном рывке, ребристая подошва крепче вдавила голову в снег, тугой струёй ударила черная кровь, жирными каплями брызнув на объектив… Ирина прохрипела «Мама!!!» и потеряла сознание… – Ты сама виновата, – назидательно произнес Ибрагим, приведя в чувство несчастную женщину. – Тебе же сказали – веди себя хорошо, ничего не делай… – Что вам нужно? – глухо спросила Ирина. – Теперь условия изменились, – Ибрагим печально вздохнул. – Надо было просто сразу соглашаться, и все было бы нормально. А теперь этим людям платить надо. Они много берут. – Сто тысяч? – несколько оживилась Ирина. – За того мужика они просили сто тысяч. Прямо сейчас выписываю чек, едем, обналичиваем… – Сто тысяч! – презрительно скривился Ибрагим. – Они, прежде чем браться за дело, наводят справки о клиенте. Все знают. У того мужика все имущество и бабки его – как раз сто тысяч. Нет, тут так не будет. – Сколько? Дадим, сколько просят, лишь бы побыстрее. Давай… – Давать ничего не надо, – оборвал ее Ибрагим. – Слушай внимательно. Фиктивный брак со мной. Есть? – Да-да, конечно… – Дальше. Контрольный пакет и эти… э-э-э… корпоративные права – все на меня. Есть? – Ты сразу говори все, я скажу – да, – покорно кивнула Ирина. – Давай не будем тратить время. – Саша все на тебя переписал… Все твое имущество: Квартира, дача, три машины, дом в Ялте, дача в Кисловодске – все перепишешь на меня. Все твои счета переоформишь на меня… Есть? – Ты нас пускаешь по миру, – с каменным безразличием к судьбе своего состояния заметила Ирина. – Ничего не оставляешь? – Родители у тебя не бедные, – пожал плечами Ибрагим. – У них огромная квартира – пять комнат на двоих, прокормят тебя с сыном. И Саша не дурак – выйдет с кичи, заработает. А хочешь – брак будет не фиктивный. Любить тебя буду, как королева будешь жить. Зачем тебе этот оболтус? Он же тебя предал! – Хорошо, я на все согласна… Давай все сделаем сегодня, я тебя очень прошу, – тут в голову Ирины пришла абсурдная некоторое время назад идея, в настоящий момент весьма гармонично вписывающаяся в безысходность ситуации, – она сползла с кресла на пол и, на четвереньках приблизившись к Ибрагиму, обхватила его колени, взмолилась: – Я знаю – я тебе всегда очень нравилась. Ты всегда меня хотел – я же видела… Хочешь, я буду принадлежать тебе в любое время, когда захочешь?! Ты только сделай все побыстрее, я тебя очень прошу! Хочешь – возьми меня прямо сейчас! – Не надо мне таких одолжений, – смутился Ибрагим, отстраняя женщину. – Все у нас будет в свое время, не спеши. Это все будет… будет как минимум месяц, раньше не получится. Надо подождать, пока все утрясется со следствием. Развод – брак – оформление, вступление в права – и то придется всем подряд на лапу давать, чтобы сроки скосили… – Я не переживу – месяц, – плаксиво скривив рот в некрасивой гримасе, прошептала Ирина. – Господи – целый месяц! Мой мальчик там, у этих… этих… – Да не переживай ты так! – воскликнул Ибрагим, беря Ирину под руки и силком усаживая в кресло. – С Сергеем будет все нормально, я тебе отвечаю. Они так делают, только если клиент себя плохо ведет. Я тебе аллахом клянусь – будешь умницей, ни один волос с его головы не упадет. Его будут держать отдельно, в хорошем доме, с утра до вечера будет видяшник смотреть, шашлыки кушать, фрукты… Вот увидишь, он поправится, когда через месяц вернется. Я тебе отвечаю! – Точно? – с какой-то идиотской надеждой переспросила Ирина. – Ты обещаешь? – Ну, конечно, я же сказал! – сверкнув глазами, воскликнул Ибрагим. – Слово мужчины – закон. Ты лучше послушай, что надо делать. – Слушаю, – с готовностью выдохнула Ирина, вытирая слезы. – Я все сделаю… …На следующий день позвонил отец. – Петров просил тебя заехать, – сообщил он. – Прямо сейчас езжай, он все время на даче. – Что-нибудь… есть? – с затаенной надеждой спросила Ирина. Петров – давний друг отца, генерал КГБ в отставке, папаня того самого оболтуса Васи Петрова, начальника СБ «Иры». Некогда один из сильных мира сего. Правда, более десяти лет на пенсии – на даче цветы разводит, и тем не менее… – Ничего нету, – не стал обнадеживать отец. – Но человек бывалый, знает много. Может, чего присоветует. Ты съезди, все равно бездельничаешь… – Влипли вы – по самую маковку, – резюмировал генерал, выслушав сбивчивый рассказ Ирины и виновато отводя взгляд. Это он – один из резервных номеров, по его просьбе был организован тщательный досмотр фур, который так и не дал результата. – Надо было не выкобениваться, сразу идти под «Концерн», когда предлагали. Теперь сожрут и косточек не выплюнут. Ты даже не представляешь себе, какие большие люди завязаны на этом бензиновом деле! – Чего уж теперь, – уныло сказала Ирина. – Посоветуй чего-нибудь, дядь Коль. Ей-богу, с ума сойду… – Конечно, посоветую – не без этого, – обнадежил генерал. – Значит, в школе сказала, что на месяц в Англию отправляешь. Так? – Он сказал – сделать так, – пожала плечами Ирина. – Я все делаю, как он сказал. В Англию, к другу по Интернету. Мы можем себе позволить… – Можете, можете, – недовольно пробурчал Петров. – Заявление на развод подала? – Подала. Теперь нужно ждать, когда слушание будет. Лева сказал, что можно быстрее оформить, дать кому следует – и без суда… – Да не суетись, не загромождай деталями! – нахмурился генерал. – Ты по сути, по сути… Пару недель у тебя есть? – У меня больше есть. Там все сделают без меня, надо будет только сроки выдержать да подписи поставить. Господи, побыстрее бы! С ума сойду… – Не надо с ума – так ходи, – разрешил генерал и вдруг поинтересовался: – Он тебя трахнул? – Ты что, дядь Коль, что за вопрос? – покраснела Ирина. – Тебя это касается?! – Отвечать! – рявкнул старик, ахнув кулаком по столу – пепельница подпрыгнула. – По существу! – Нет… нет-нет, ничего такого не было, – нервно прошептала Ирина, съеживаясь под пристальным взглядом сурового собеседника. – Хотя в тот момент я была готова на все, что угодно, лишь бы… – Значит, какое-то подобие совести у этого козла все же имеется, – удовлетворенно буркнул генерал и доверительно подмигнул: – Дрянь ваше дело. Стирать вас будут. Всем семейством. Как бы родителей еще не прихватили. – Что ты имеешь в виду? – вскинулась Ирина. – Что значит – «стирать»? – Вы все – нежелательные носители закрытой информации, – простенько объяснил генерал, не вдаваясь в подробности. – Когда такой кусок хапают, всех ненужных обычно стирают. Не хочу тебя пугать – очень может быть, что в вашем случае будет исключение. Очень хотелось бы… Но давай лучше уповать на стандартную схему – стандарты-то чаще происходят. Ингуш обещал тебя любить, жениться по-настоящему… а трахать не стал. Странно это – судя по тому, как ты его описала. Он же от тебя балдеет! По логике событий он должен был тебя прижать к груди, успокоить, осыпать поцелуями и тут же вдуть по самые помидоры. И с остервенением драть прямо на ковре, изнемогая от страсти. Сбылась мечта идиота! А ведь не стал… Значит – что? – Что значит? – тревожным эхом отозвалась Ирина. – Значит, ты для него уже покойница, – констатировал генерал. – Труп ты для него. И он не может через это перешагнуть. Как-никак, он был другом семьи целый год. Это тебе не первую попавшуюся славянку в рейде отловить, трахнуть скопом и тут же горло перерезать. У кавказцев в таких случаях появляется некое чувство, похожее на родственные узы. Так что – делай выводы. А будет примерно так: вам с Сережкой – автокатастрофа, когда вы встретитесь после долгой разлуки, а Сашка – в изоляторе вздернется. Это – примерно, может, и как-нибудь по-другому получится… – Целая армия ментов… Прокуроров. Фээсбэшников. Дивизия МВД… В городе детства, в городе, где я родилась и выросла, где когда-то мои родители занимали высокое положение… – тихо перечислила Ирина, отстраненно глядя в сторону. – В моем родном городе… Какие-то чабаны с задворок империи! Один чабан является владельцем лучшего отеля моего города. Второй чабан является владельцем самой массовой лотереи, не только в моем городе – в России! Третий чабан возглавляет «Концерн». И так далее… Эти чабаны приходят и отнимают у меня все. Более того, собираются после этого, как ты выразился, «стереть» всю мою семью… Я сплю, дядь Коль? Вечером переела мясного, теперь кошмар снится, да? Это что такое, дядь Коль? Ты, генерал КГБ, всесильного некогда ведомства, объясни мне, дурочке, – что это?! – Ты не заводись, не заводись, – постучал ладонью по столу генерал. – Чабаны – пешки, исполнители, не более. Они бы и шагу не смогли ступить без всесильных покровителей. Это больной вопрос, не нам его решать… А ты представь себя пчелкой. – Пчелкой? – истерично хихикнула Ирина, доставая из сумочки «Салем». – С полосатым брюшком, с ножками? – Именно такой вот пчелкой, – подтвердил Петров и нахмурился: – Ты куришь? – Ага, закурила. – Ирина подкурила и жадно затянулась. – И запила тоже. Пять по пятьдесят «Арарата», под шоколадку – как с куста. И вполне готова стать чабанской шлюхой… Пчелкой, значит? – Здоровенный пирог с мясом, семья сидит, обедает, – генерал вынужденно согласился с тотальным падением нравов и перешел к краткой аллегоризации: – В самый центр пирога садится пчелка – через окно с пасеки залетела. А пирог надо резать – все есть хотят. Пчелка маленькая, она занимает совсем мизерную площадь… но сидит по самому центру, мешает. Хозяйка ее прогоняет полотенцем. Раз махнула, два, три – а пчела все жужжит и возвращается. Она, конечно, полезная, мед приносит – но… пирог ведь стынет! Людей кормить надо. А таких пчелок в крестьянском хозяйстве – тысячи. И что в конечном итоге хозяйка с этой пчелкой сделает? Ирина покивала – все ясно, отвечать не обязательно. Помолчали. Генерал крутил на столе пепельницу, не пришла ему в голову мысль предложить пепельницу курящей даме, дама эта выросла из пеленок у него на глазах, не положено ей курить вроде… – Ну и что теперь? – после продолжительной паузы произнесла Ирина. – Что делать, дядь Коль, подскажи? Может, пойти сразу утопиться в Яузе, чтобы не мучиться? – Не надо топиться, – покачал головой Петров. – Надо бороться. Что делать… У тебя только один выход. Найти место, где прячут Сережку, найти команду профессионалов, чтобы вытащили. Время у тебя есть. Деньги тоже – пока. Мальчишку вытащить, фирму продать с молотка, заняться чем-нибудь попроще. А лучше на пару лет умотать за бугор – пока все утрясется… – Покажи мне этих профессионалов, дядь Коль! – с жаром воскликнула Ирина. – Все отдам, до копеечки, ничего не пожалею! Где они у тебя? – Тут я тебе плохой помощник, дочка, – сокрушенно развел руками генерал. – Тут ты – сама. В Москве ловить нечего, нужно ехать в Стародубовск, общаться с тамошним людом, искать. Там таких молодцов – валом. – Я не могу никуда ехать, – всхлипнула Ирина. – Мне могут каждую минуту позвонить. Да и, наверно, следят, за мной – я не знаю… – Да никто за тобой не следит! Ты на таком крючке, что никуда не денешься, – пренебрежительно махнул рукой Петров. – Да и негоже тебе самой разъезжать по таким делам. Пошли преданного умного человечка, а то и двух. Пусть поищут. А я тебе кое-какие координаты дам, – генерал вытащил из стола бумагу, водрузил на нос очки и, начертав несколько строк, протянул листок Ирине. – Это кто? – заинтригован но вскинула брови Ирина, промакивая глаза платком. – Это мой парень, у которого есть команда головорезов – черта из ада притащат за хорошие деньги, – пояснил генерал. – Вот это район, в котором следует его искать. Я бы тебя прямиком с ним свел, но, понимаешь… некоторое время назад какие-то уроды с ним плохо обошлись, он обиделся на всех и лег на дно. Теперь позванивает иногда, я с ним информашкой делюсь кое-какой. Но светиться не желает, даже мне не доверяет. В общем, понятия не имею, где его искать – к стыду своему должен признать… Связи у меня с ним нет, он сам звонит, когда ему нужно. Так что – не обессудь. А не найдут его твои люди – всегда другие охотники сыщутся. Я тебе говорю, там такого отребья – море. Джентльмены ЗОНЫ… – Спасибо, дядь Коль, – Ирина спрятала листок в сумку. – Я сегодня же отправлю людей. Спасибо… «Не за что, дочка», – запоздало пробормотал генерал, массируя сердце и глядя через окно, как по дорожке среди дачных сугробов стройная фигурка спешит к поджидавшему за воротами «Мицубиси». Предполагаемые координаты своего человека он дал Ирине скорее из жалости. Из сострадания же обнадежил, что в Стародубовске можно найти целую банду профессионалов, желающих прогуляться в ЗОНУ. На самом же деле шансов на благополучное завершение столь авантюрного предприятия было чрезвычайно мало. Однако пусть попробуют, попытаются. Все лучше, чем сидеть сложа руки и ждать, когда тебе, как барану, перережут глотку.
|
