Don't ask me how I feel, I'd rather write it on your skin with my lips...

Прежде чем вы прочтете главу, я хочу задать один простейший вопрос: все ли знают английский, хотя бы частично? Просто в связи с тем, что в фанфике есть настолько красивые строчки, их даже не хочется переводить на русский, так как они потеряют свою красоту. Если кто-то не знает английского, напишите об этом, пожалуйста, и не стесняйтесь. Буду переводить специально для вас. Мне совершенно не трудно. Приятного прочтения:)
P.S: знали бы вы, как много раз я краснела, пока переводила главу…:DD

 

Это стало особенностью. Не той, что случается часто, но все же. Один или два раза в неделю, Зейн появляется на пороге квартиры Лиама, иногда дрожа от холода, покрытый снегом, иногда таяв от него прямо напротив его двери и стуча в неё. И Лиам впускает его, Зейн принимает душ и стирает свои вещи, и затем Лиам называет ему песню, которую он должен спеть, а Зейн работает всю ночь над звуком и тренируется, пока это не будет звучать так, как ему это будет нравится, или пока он не сдается и не говорит Лиаму, что он не может справится, и вместо этого он подпевает песням из Ipod'а Лиама. Именно так. Зейн остается, а Лиам в свою очередь слушает как Зейн поет то, что он хочет.

 

— Я могу кое-что спросить у тебя? — спрашивает Лиам во время каникул, за несколько дней до того, как поехать домой и навестить родителей.

 

Зейн отводит взгляд от телевизора и пожимает плечами. Ему уже более комфортно. Он больше не выглядит будто он не в своей тарелке, как кое-кто и хотел (этот кто - Лиам, заверявший его в этом много раз), что он не в тягость. Он все еще ходит по дому на цыпочках и не прикасается ни к чему, и он всегда вздыхает, когда Лиам пытается накормить его, но они делают прогресс.

 

— Что на счет ответа на ответ?

 

— Справедливо, — соглашается Лиам. Он кивает в направлении гитарного чехла Зейна. Он знает, что внутри него тетрадь и ручка. Он полагает, что Зейн хранит его там, потому что иногда его сумка намокает от тающего снега, а он не хочет, чтобы страницы были повреждены. — Что в тетради?

 

Зейн возвращается к телевизору: — Песни. Я пишу, иногда.

 

Так Лиам и думал. И иногда, в середине ночи, когда он встает, чтобы пойти в ванную, он находит Зейна, сидящего со скрещенными ногами и тетрадью, лежащей на одной ноге, внимательно пишущем в ней, занимая иногда целые строки. Каждый раз, как он замечает Лиама, он закрывает и убирает её подальше, поэтому Лиам не просил подтвердить его догадки.

 

— Ты когда-нибудь сыграешь их мне? — спрашивает Лиам.

 

— Это считается за другой вопрос, поэтому у меня тоже есть два вопроса, — говорит Зейн. — Возможно, когда они будут закончены. Они еще не готовы для того, чтобы их кто-то услышал, — он учтиво смотрит на Лиама. — Как ты можешь позволить себе это место и обеспечить себя, работая в кафе?

 

Из всех вопросов, которые он мог задать, это, возможно, самый легкий.

 

— Мои родители согласились платить половину суммы за квартиру, пока я буду совмещать учебу и работу.

 

— Должно быть это удобно, — говорит Зейн. — Хорошо, мой другой вопрос. Почему ты свободен? Ты симпатичный, ты не выглядишь сумасшедшим и у тебя нет плохих привычек, которые могли бы тебе помешать. И все же ты живешь здесь один, и я видел тебя только с этим парнем, с которым ты работаешь.

 

Лиам чувствует себя не комфортно. Дело в том, что он вроде как подавил заинтересованность в Зейне. Или он пытался сделать это. После того дня, когда Зейн искренне думал, что Лиам помогает ему только из-за секса, он осознал, что он никогда не попытается сделать что-то, что могло бы подтвердить мысли Зейна, он слишком дорожит дружбой с Зейном, чтобы допустить это. Но дело в том, что каждый раз, как Зейн позволяет себе ускользнуть, каждый раз делится чем-то или смеется, или нежно улыбается Лиаму, он наслаждается их отношениями, и еще больше заинтересовывается в Зейне. Его никто больше не интересует так, как Зейн.

 

Но он не может сказать это, поэтому он просто пожимает плечами и говорит:

 

— Сейчас я не заинтересован в отношениях.

 

Зейн фыркает, а Лиам удивленно смотрит на него.

 

— Ох, да ладно, Лиам, — Зейн игриво толкает его в плечо. — Это же такой тип парней. Кто-нибудь, да должен быть, — дразнит он. Он хмурится, а затем немного выпрямляется. — Это Луи? Это же он?

 

Лиам широко открывает рот.

 

— Что? — он трясет головой. — Это не Луи.

 

— Тем не менее, есть кто-то другой, — констатирует Зейн. Он взглянул на его лицо, но этот взгляд исчез так быстро, что Лиам был полностью уверен в том, что принял желаемое за действительное.

 

— Ты задал три вопроса, — говорит Лиам, меняя тему. — Это значит, что я могу задать еще один.

 

Зейн машет рукой.

 

— Спрашивай.

 

— Где ты ночуешь, если не здесь?

 

Он не обдумывал этот вопрос и должен был ожидать, что Зейн остановится, остынет, оттолкнет его.

 

— В разных места, — сокращенно говорит он.

 

— Это не было ответом, — он знает, что он не должен был позволить себе это, но не может остановить себя.

 

Зейн вздыхает и облизывает свои губы.

 

— Вообще-то, нет. В смысле, я сплю на улице. Так… Так проще. Там чертовски холодно, естественно, но я бы предпочел спать на лавочке в парке, чем оставаться с кем-то, кто ожидает… кто ожидает того, что я не смогу отказать. В городе также есть приюты, но… — он замолкает, содрогаясь. — Но я не вернусь туда. Только не после… Я просто не могу. Может, когда-нибудь я скажу тебе почему, но точно не сегодня. Ладно?

 

— Ты пытался устроится на работу? — спрашивает Лиам. — Найти себя?

 

Зейн запускает руку в волосы и предпочитает не встречаться с глазами Лиама.

 

— Конечно, я старался, но что я могу написать в резюме? Я исключен из школы и без определенного места жительства. У меня также нет телефона. Я на самом деле имею не много вариантов, — он наклоняет голову, чтобы посмотреть на Лиама, положив подбородок на колени, ноги прижаты к груди. — Я кое-как справляюсь, когда пою песни. И в один прекрасный день, я добьюсь большего. Однажды я буду продавать места по всей стране. Возможно, по всему миру. Докажу каждому человеку, что когда они наебывали меня, то они сделали самую большую ошибку.

 

— Не забывай меня, когда станешь знаменитым, Зейн Малик, — говорит Лиам. Это должно звучать будто он дразнит его или насмехается, но это не так. Он совершенно серьезен, и он знает, что Зейн сможет сделать это.

 

Кончики пальцев совершенно неожиданно прикасаются к его щеке. Он прикасается пальцами к подбородку Лиама и поднимает его на себя, а глаза Зейна такие же серьезные, как слова Лиама, когда он сказал:

 

— Конечно, я не забуду.

 

***

 

 

Лиам едет домой на две недели на Рождество, и он пытается не беспокоится все время о Зейне. Пытается не интересоваться, чем он занимается. Есть ли у него место, куда он может пойти. Есть ли у него родственники, с которыми можно увидеться или созвониться. Будет ли он снова спать на улице (Лиам предлагал ему его квартиру на каникулы, но Зейн категорически отказывался), будет ли он в порядке. В большинстве своем, его интересует, будет ли все хорошо с Зейном.

 

Как и всегда, его мама крепко обнимает его, радостно вздыхает и говорит: «Ох, я скучала по тебе!», пока его отец ворчит и хлопает его по спине и спрашивает: «Как дела в университете, мальчик?». Его сестры просто игнорируют его, так как не хотят смутить его или заставить его чувствовать себя неловко, а дни тянутся медленно, но с хорошей едой и плохим общением.

 

Он звонит Луису в Рождество, чтобы поздравить его с днем рождения, а Луи спрашивает о Зейне (когда его мнение о Зейне изменилось, Лиам точно не знает, но он знает, что он не единственный кто подкидывает Зейну бесплатный кофе и пончики, потому что когда Лиам не работал, Зейн признался, что Луи более снисходителен к нему), а Лиам спрашивает о его сестрах, они обмениваются одним угрюмым «Я скучаю», но на этом все.

 

В то время, как он находится в поезде, везущем его домой, он проклинает тот факт, что у Зейна нет сотового телефона. Не то чтобы он должен быть одержим этим так сильно, просто Зейн так много всего пережил, прежде чем они оба встретились, и он без сомнения сможет прожить без Лиам в будущем, но все же. Главное в заботе о людях то, что вы волнуетесь о них даже тогда, когда это не нужно.

 

У него есть еще два дня, прежде чем он выйдет на работу (четыре дня, прежде чем пойти на лекции), и он не увидит Зейна до них. Он не придет, а Лиам даже не представляет, где его искать, или как Зейн отреагирует, если он отыщет его.

 

Его нет на улице, когда начинается смена Лиама, но в какой-то момент, между принятием заказов и выдачей кофе и сладкой выпечки, Зейн приходит и садится за один из столиков, блокнот перед ним, гитара стоит прислонившись к столу. Это не то, что случалось раньше. Все то время, что Лиам работал в этом кафе, а Зейн сидел прямо перед кафе и пел песни, он никогда, даже одной ногой, не входил на территорию кофейни.

 

Лиам выдает кофе ближайшему покупателю, прежде чем отвести Мэгги в сторону.

 

— Ты можешь подменить меня на пять минут? — умоляет он.

 

Мэгги кратко смотрит на столик Зейна, и мотает головой, но говорит:

 

— Ох, ладно. Только не задерживайся.

 

Лиам смотрит на неё благодарным взглядом, выходя из-за прилавка и направляясь к Зейну, который не отрывает глаз от его блокнота. Его губы сложены в небольшую улыбку, но несмотря на это, он говорит:

 

— Мне нужно кое-что быстро дописать. Садись, малыш.

 

Лиам садится.

 

— Где ты был? — спрашивает он. — Я думал, что ты придешь, когда я приеду.

 

— Я был занят, — говорит Зейн все еще не смотря на него.

 

— Занят чем?

 

— Всякой чепухой.

 

— Что ты делал на каникулах?

 

— Я был занят, Лиам, — Зейн кладет ручку на стол, на котором она один момент катится, а потом останавливается. Он смотрит на Лиама, но его взгляд не такой раздраженный, как его голос. Он такой же солнечный, какой и была улыбка на его лице, когда Лиам впервые подошел к нему. — Извини.

 

Лиам мотает головой.

 

— Нет, я просто не должен был задавать так много вопросов.

 

Зейн стонет.

 

— О-о-о, Лиам, ты чертовски хорош для своей же пользы, — говорит он. — Задавай столько вопросов, сколько хочешь. Иногда я такой мудак. Просто не обращай на меня внимания.

 

Лиам свел брови вместе.

 

— Что с тобой? Ты какой-то другой.

 

Зейн опять ухмыльнулся.

 

— Ничего такого, о чем бы тебе стоило волноваться. Мне нужно идти, подзаработать немного денег. Будет здорово, если я завалюсь к тебе сегодня на ночь?

 

— Ты же знаешь, что да, — в ту же секунду отвечает Лиам.

 

— Да, — улыбка Зейна становится мягче, более близкой. — Да, я знаю. Увидимся позже.

 

Перед тем, как Лиам осознает, что происходит, Зейн выходит из здания, портфель на его спине, как и всегда, блокнот тщательно спрятан.

 

***

 

 

На самом деле, у них не так много времени, чтобы общаться. Обычно Зейн пропадает либо рано утром, или через некоторое время вечером. Сегодня Лиам полагает, что он будет раньше, учитывая тот факт, что он фактически сам зашел в магазин и заверил в том, что останется на ночь.

 

Восемь часов миновали, и Лиам поставил оставшийся ужин в холодильник. Девять часов миновали, и Лиам зевает, смотря телевизор. В десять часов он отключает телевизор и расстилает постель Зейну на матрасе, и к одиннадцати часам он засыпает на ней же.

 

— Ты не работаешь завтра, да? — спрашивает Зейн, когда он переступает порог дома, уже скинув с плеч сумку и свою куртку.

 

Лиам зевает.

 

— Нет. Я не работаю. Уже поздно. Я иду спать. Спокойной ночи.

 

— Хорошо, — говорит Зейн, снимая свою обувь. — Я приму душ, если ты не против.

 

Лиам отмахивается.

 

— Если ты голоден, то еда в холодильнике. Как я сказал, я иду в кровать.

 

Одну секунду Зейн стоит, не давая Лиаму прохода из гостиной в его комнату.

 

— Мне очень жаль, — говорит он. — Я должен был сказать тебе, что буду поздно, но несмотря на это, ты не ложился спать из-за меня, так? — он гримасничает, а вина наполняет его выражение лица. — Мне очень жаль, что большую часть времени я веду себя как дерьмо. Мне очень жаль, что я не могу открыться и поговорить с тобой. И мне очень жаль, что ты... Ты делаешь для меня все, а я не могу дать ничего взамен.

 

Грудь болезненно сжимается, Лиам кивает.

 

— Все в порядке.

 

— Это на самом деле не так, — решительно говорит Зейн. — Но я отплачу тебе за это.

 

Лиаму требуется всего лишь минута, чтобы почувствовать, что он может ответить на это, чтобы его слова звучали не слишком глупо.

 

— Хорошо.

 

Зейн усмехается и передвигается по квартире, как будто она принадлежит ему, и Лиам думает, что от части это так. Как только он лег на кровать, до него донесся звук включенного душа, который подавляет пение Зейна. Слова едва понятны. Он вспоминает текст, но не может вспомнить кто поет эту песню.

 

— What can a guy like me even really offer? She's perfect as she can be, why should I even bother? She's so high; high above me.

 

Он засыпает вскоре, после того, как звук душа и пение Зейна убаюкивают его. Как и раньше, он опять просыпается от звука, что кто-то стоит под дверью. Только на этот раз, это дверь в его спальню, а не в квартиру, и это сопровождается мягким «Лиам?».

 

Открыв глаза, Лиам прикрывает рот, когда зевает, прежде чем встать с кровати. Зейн стоял здесь, с другой стороны двери, одетый только в тренировочные брюки. Его волосы вьются на кончиках и с них капает вода на его плечи, и Лиам хочет наблюдать за тем, как капли скользят сначала по его ключице, а потом и по его груди. Но вместо этого терпит и спрашивает:

 

— Что случилось?

 

— Могу я… Могу я поспать сегодня здесь? — Зейн заикается, глаза широко раскрыты. Он всегда выглядит так, после того, как побреется. Молодой, невинный. С щетиной он выглядит мужественнее, но это не значит, что он не нравится Лиаму в таком виде. Он даже не может выбрать. Они оба - это только Зейн и Зейн нравится ему.

 

Лиам чешет глаза и кивает.

 

— Да, конечно. Я только возьму свою подушку и я…

 

Руки Зейна прижались к его груди, и только теперь он вспоминает, что спит без рубашки. Его пальцы все еще влажные от душа, но каждый из них идеально теплый и ощутимы на коже Лиама.

 

— Я имел в виду с тобой.

 

Лиам слишком устал, чтобы остановить себя от поспешных выводов. Очевидно, что Зейну просто больно спать на диване (он шероховатый), но он не хочет, чтобы Лиам вытолкнул его из своей спальни. Лиам молча кивает. Он знает, что должен настоять на диване, чтобы Зейн почувствовал себя более комфортно, но он не может сделать этого. Не тогда, когда он может побыть эгоистом и лезет в кровать, под звук мягкого дыхания Зейна и запах этого тела, который прицепился к его телу, подавляя какой-либо еще.

 

Двери позади Зейна закрылись и внезапно становится слишком темно, чтобы увидеть что-либо. Рука обвивает его бицепс, и Лиам идет осторожно, видя за собой Зейна. Прошло довольно много времени, с того момента, как он спал в этой кровати с кем-то еще, и во-первых, немного необычно то, как прогибается кровать, как сталкиваются их ноги и то, что он ловит дыхание Зейна, но пытается справится с этим, представляя, что это ничего не значит.

 

— Спокойной ночи, Лиам, — шепчет Зейн.

 

— Спокойной ночи, — шепчет Лиам в свою подушку.

 

Честно говоря, Лиам почти смирился с тем, что он был разбужен час назад. Он раздражен, кровь бурлит в жилах, когда Зейн двигается ворочается позади него. А потом он делает это снова, и снова, и снова. Зейн спит очень беспокойно.

 

— Зейн.

 

— Я не могу заснуть, — мягко говорит Зейн.

 

— Постарайся.

 

Зейн ворчит и изворачивается в кровати еще несколько раз, но он наконец-то перестал делать это. На десять минут. Он перекинул ногу через талию Лиама, рука свернулаcь на его теле, большим пальцем задевая сосок. Горячее дыхание чувствуется на шее и Зейн спрашивает:

 

— Ты спишь?

 

Да, возможно, думает он. Он пытается дышать, но не из-за того, что ему неприятно.

 

— Я пытаюсь.

 

— Хватит стараться, — на этот раз, он чувствует уже не дыхание Зейна, а как он прикасается к нему. — Я ждал почти два часа, пока ты обернешься и поцелуешь меня. Я не могу терпеть.

 

Если бы не рука, скользящая по его телу, то он бы подумал, что это сон. Все это кажется слишком реальным, чтобы это оказалось им. Зейн пододвигается ближе к Лиаму и толкает его в бок, пытаясь повернуть к себе.

 

Побрал бы его черт, если он постарается отказать Зейну. Слишком темно, чтобы увидеть что-либо, но он чувствует, как дыхание Зейна смешивается с его собственным, когда он поворачивается к нему. Пальцы очерчивают его лицо и останавливаются на губах, надавливая на нижнюю.

 

— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя так, будто ты обязан делать это, — говорит Лиам. Очень сложно сдержать себя от того, чтобы не дотронуться и не прикоснуться к нему, как он страстно желал этого месяцами.

 

— Я знаю, — пальцы Зейна скользят вниз по его груди. — Это одна из причин, почему я хочу этого. Потому что ты никогда не ждал этого от меня, от кого-либо.

 

Лиам делает пару вдохов и спрашивает:

 

— А какие другие причины? — Зейн выпускает смешок и говорит:

 

— Я скажу тебе в другой раз. Сейчас я лучше поцелую тебя, если можно.

 

Облизывая свои губы, Лиам кивает, перед тем как вспомнить, что слишком темно, чтобы увидеть что-то.

 

— Да, — его голос ломается. — Я имею в виду, что можно.

 

Кровать едва шевелиться, когда Зейн пододвигается ближе к нему, а потом он целует щеку Лиама, большой палец снова нажимает на нижнюю губу Лиама, и он остается на его губах до тех пор, пока ему на замену не приходят губы Зейна. Они и не такие грубые, как может показаться на первый взгляд; на самом деле, они удивительно мягкие, передвигаясь нежно по губам Лиама, пытаясь оставить его рот открытым. Лиам делает это безо всяческого сомнения, и язык Зейна нагло врывается в его рот, по вкусу напоминающий зубную пасту с кофе.

 

Это не похоже на поцелуй: во-первых, то, как язык Зейна облизывает губы Лиама,а потом касается и его языка, задевая нёбо. Это похоже на то, как будто Зейн пытается украсть каждый вздох из его легких, и это работает. В желудке Лиама образуется тепло, и рука обвивает его бедро, ногти впились настолько, как будто они должны быть распознаны.

 

— Don't ask me how I feel, I'd rather write it on your skin with my lips, — чуть слышно бормочит Зейн, рядом с Лиамом.

 

— Что? — спрашивает Лиам, отстраняясь.

 

Пальцы Зейна запутались в волосах Лиама, останавливая его.

 

— Ничего. Просто чуть позже мне нужно кое-что записать, — объясняет он, а затем они снова целуются, пока Зейн не кусает его.

 

— Для песни? — интересуется Лиам.

 

Посмеиваясь, Зейн тянет его за волосы, но не для того, чтобы причинить ему боль, а для того, чтобы привлечь его внимание.

 

— Да, — признается он. — Для песни.

 

— Какой песни? — интересуется Лиам. Он должен заткнуться и продолжить целовать Зейна, но это чувство слишком важно для него. Зейн никогда не делился с Лиамом своими записями, никогда не пел даже строчки, не наигрывал хотя бы ноту из того, что придумал сам. — Ты сыграешь её для меня?

 

— Я еще не закончил её, — признается Зейн. Его рука скользит вниз от волос Лиама, царапая спину. Он изогнулся из-за действий Зейна, а с его губ срывается удивленный негромкий звук, прежде чем он может остановить себя. — Я сыграю её сотни. Тысячи. Возможно, даже миллионы раз, и каждый раз будет только для тебя. Что ты думаешь об этом?

 

— Да, — Лиам вздыхает, прежде чем вновь отыскать губы Зейна. Он промахивается, губы скользят по щеке Зейна до тех пор, пока Зейн не встречается с ним.

 

Одна сторона его сознания говорит о том, что они должны притормозить, когда Зейн садится на него сверху, и тяжелый и массивный вес заставляет чувствовать Лиама идеальное тепло и возбуждение. Это доказывает то, что будет очень много возможностей для этого в будущем, как будто они не должны стараться проходить через это сразу же. Но есть что-то крайне необходимое в том, как бедра Зейна толкаются под ним, и его пальцы, которые впиваются в грудь Лиама, и его дыхание, появляющееся от желания поскорее снять штаны.

 

Есть и еще одна сторона, которая говорит, что его желание оправданно. Говорит, что он должен запомнить вкус кожи Зейна, пока у него еще есть шанс, потому что этот может быть единственным.

 

Лиам на секунду сжимает задницу Зейна, большой палец скользит между ягодицами, пока он не начинает извиваться. Он наклоняется, прикусывая кожу на шее Зейна.

 

— Ты можешь встать в колено-локтевую для меня? (дословно: встать на руки и колени для меня)

 

— Да. Все, что ты пожелаешь, — Зейн стонет. Он соскальзывает с Лиама и одеяла отброшены прочь, когда он стоит на коленях на кровати, опираясь руками.

 

Лиам не торопится. Он проводит пальцами по ребрам Зейна, по всей длине позвоночника, целует ямочки на его спине, прежде чем окончательно ухватиться пальцами за резинку штанов и стянуть их. Он не видит (и он подумывает о том, чтобы включить свет, но ему нужно будет встать, чтобы сделать это, а он не хочет делать этого), но он чувствует легкую дрожь Зейна, когда он легко прикусывает его ягодицу.

 

— Лиам.

 

В ответ Лиам мурлычет и нежно и медленно, так медленно, что он может почувствовать, как Зейн вздрагивает и извивается от его прикосновений, пока он спускается все ниже, до тех пор пока он не обводит дырочку Зейна языком. Как Зейн и говорил Лиаму ранее, он использовал свой язык, для того, чтобы молча сказать то, на что у него не хватит мужества, чтобы произнести это вслух, пока Зейн, чуть ли не всхлипывая, не отстраняется от него, а слова выскальзывают из его рта, как будто он не может остановится.

 

— Пожалуйста. Еще, Лиам, пожалуйста. Трахни, трахни меня. Пожалуйста. Пожалуйста.

 

На одну секунду он задается вопросом, почему он видит эту уязвимую сторону характера Зейна, и значит ли это что-то, но он не может сосредоточится на этом прямо сейчас. Он слишком занят, вводя палец рядом со своим языком, потом он снова целует спину Зейна и вводит второй палец, еще больше растягивая его, немного изогнув пальцы, ища эту точку. Он ухмыляется, уткнувшись в кожу Зейна на спине, когда находит её, но тот звук, который выпускает Зейн, не дает ему избавится от его эрекции, все еще находящейся в его боксерах.

 

Зейн напрягается, когда Лиам вводит третий палец, поэтому вслепую ищет на его прикроватной тумбочке, до тех пор, пока не находит смазку, которую Лиам не использовал для чего-либо, кроме мастурбации (к счастью Зейн не видит, что она почти пуста и не расспрашивает его). Лиам выдавливает чуть-чуть себе на пальцы и снова входит внутрь узкой дырочки, одновременно оставляя засосы на спине Зейна.

 

Он кладет свободную руку на бедро Зейна, пальцами задевая головку члена каждый раз, и он каждый раз прикасается к этой точке внутри Зейна абсолютно не ритмично, иногда избегая её, а затем вновь нажимая на неё, когда Зейн попросит.

 

— Трахни меня или позволь мне войти. Хватит дразнить меня, Ли… Черт.

 

В этот момент, когда Лиам неумело натягивает презерватив и проводит по входу Зейна, он толкается назад, Лиам кладет руку на его бедро, успокаивая, осторожно, не так, как он хотел, потому что дыхание Зейна прерывистое и такое, как будто ему больно. Пальцами он рисует круг на бедре Зейна и спрашивает:

 

— Ты в порядке?

 

Все, что он получает в ответ, это недовольное ворчание. Зейн сжимается вокруг него и отстраняется, хотя Лиам уже полностью в нём.

 

— Да. Мне просто нужна секунда, — он еще раз насаживается. — Момент пойман. Двигайся.

 

Несмотря на тот факт, что он его глаза закрыты и он просит себя не двигаться слишком быстро, и пот уже выступил у него на лбу, он смеется.

 

— Ты слишком нетерпеливый, ты знал это?

 

— Нетерпимость и отчаяние синонимы? — спрашивает Зейн, и Лиам выходит из него и еще раз осторожно входит, чтобы заткнуть его (не то чтобы ему не нравится слушать Зейна, просто сейчас он немного занят).

 

Зейн не позволяет ему быть таким осторожным так долго. В конце концов, он начинает насаживаться на Лиама и падать с локтей, расслабляясь, пока Лиам не дает ему то, что он хочет. Существует огромная разница между тем, как трахать кого-то и заниматься с кем-то сексом и занятиями любовью. Когда он потерял свою девственность, это был секс. Когда он познакомился с парнем, учась на первом курсе в институте, все, что они делали, так это занимались сексом. А это? Это совсем другое, он очень волновался о том, когда выходил, о том, что кусал Зейна за плечо и сказал эти три слова, прежде чем должен был, что он слишком сильно сжимает бедра Зейна и теряет темп, за вырывающиеся стоны, когда он кусает одну ямочку на спине. Зейн бесстыдно возвращает эти звуки, постанывая и насаживаясь на член Лиама.

 

Звук их совместных движений, вкус кожи Зейна, каждый короткий стон, который издает рот Зейна, подталкивает Лиама ближе и ближе к развязке, и не проходит много времени, как его кожа становится скользкой от пота, а мышцы в животе завязываются в узел, и он должен сосредоточится на том, чтобы не кончить, понижая темп и обнимая Зейна рукой.

 

Зейн кусает подушку, когда кончает. Тот звук, который он издает - приглушенный, едва слышный, он сужается вокруг Лиама. Лиам не уверен в том, что именно подтолкнуло его к развязке (возможно это из-за их комбинации), но он резко падает на спину Зейна, ногти впились в кожу, и он тоже кончает.

 

После этого, Лиам направляется в ванную, чтобы взять что-нибудь и отмыть их обоих, а когда он возвращается назад, он находит спящего Зейна, что совершенно не удивляет его. Зейн такой человек, который может уснуть везде и при любых условиях. Но как только Лиам быстро вытер их обоих и отбросил полотенце в сторону, обнаженное тело Зейна свернулось возле него, плотно хватаясь за него, как будто кто-то собирается отнять у него Лиама.