Глава 4. ОБЩИЕ ПОНЯТИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ЧАСТНОГО ПРАВА 9 страница-------------------------------- <1> Fentiman R. Op. cit. P. 68, 69.
Иной подход заключается в недопустимости отказа в иске в такой ситуации. Например, в США, где так же, как и в Великобритании, относящейся к странам системы общего права, принят такой противоположный подход. Неспособность доказать иностранное право не ведет здесь автоматически к отказу в иске. Американские исследователи указывают на то, что было бы просто несправедливо отказывать в иске только потому, что ни стороны, ни суд не смогли установить содержание иностранного права <1>. -------------------------------- <1> International Litigation: A Guide to Jurisdiction, Practice and Strategy. P. 9 - 9, 9 - 10.
В немецкой юридической литературе отмечается, что отказывать в иске в случае невозможности установления содержания иностранного права нельзя, за исключением ускоренного процесса <1>. Ввиду отсутствия объективного бремени доказывания содержания иностранного права ни одной стороне не может быть причинен ущерб вследствие непредоставления информации на сей счет. Отказ в иске или осуждение стороны при неубедительном доказательстве касательно содержания нормы иностранного права не допускается <2>. -------------------------------- <1> См.: Шак Х. Указ. соч. С. 313. <2> Zoller. Zivilprozessordnung. Р. 841, 843.
Французская доктрина исходит из следующего: если смысл закона остается неясным для судьи, будет благоразумным считать, что содержание иностранного закона недостаточно установлено, что оправдывает применение французского права. При этом подчеркивается, что замещение иностранного права французским в случае неясности содержания первого - не более чем крайнее средство <1>. -------------------------------- <1> Mayer Pierre, Heuze Vincent. Droit international prive. 2001. P. 141.
В Японии также судья не может отказать в разрешении спора из-за отсутствия информации о применимом праве <1>. -------------------------------- <1> N ishino K. The Use of Foreign Law by Courts in Japan // The Use of Comparative Laws by Courts. P. 227.
Такой подход к решению рассматриваемой проблемы характерен для тех стран, в которых установление содержания иностранного права составляет обязанность суда. В числе таких стран помимо уже упомянутых Японии и Германии можно назвать Армению, Грузию, Австрию, Венгрию, Италию, Китай, Лихтенштейн, Румынию, Швейцарию Эстонию, и др. Анализ положений п. 3 ст. 1191 ГК РФ приводит к выводу, что и российский законодатель не допускает отказа в иске в случае, когда содержание иностранного права не выяснено. В этих условиях возникает вопрос о том, на основании каких правовых норм надлежит рассматривать спор. Х. Шак называет несколько способов разрешения дела при невозможности установления содержания иностранного права. Такие способы он именует вспомогательными видами решений. Во-первых, можно применить право страны суда (lex fori). Во-вторых, он считает возможным установить иностранное право на основании простого высказывания о его вероятном содержании. Если иностранное право, к которому обращаются, само не предлагает достаточной базы для подобной оценки вероятности, то следует обратиться к близким ему системам права, например, для бельгийского права - французское; для люксембургского права - бельгийское и французское. В-третьих, можно обратиться к международному унифицированному праву или к общим принципам права. Наконец, в таких случаях возможно изменение коллизионной привязки и обращение к вспомогательным привязкам, например вместо отечественного права - применять право места пребывания <1>. Американские специалисты приходят к выводу о том, что если в ходе судебного процесса в США сторона не заявляет о применении иностранного права или не может его доказать, то суд может применить право суда <2>. -------------------------------- <1> См.: Шак Х. Указ. соч. С. 314 - 316, 640 - 643. <2> International Litigation: A Guide to Jurisdiction, Practice and Strategy. P. 9 - 9.
Советский и российский законодатель не оставили без внимания эту проблему. Согласно п. 2 ст. 157 Основ ГЗ, если содержание норм иностранного права, несмотря на предпринятые в соответствии с настоящей статьей меры, не установлено, применяется советское право. Ныне действующий ГК РФ в п. 3 ст. 1191 предусматривает, что если содержание норм иностранного права, несмотря на предпринятые в соответствии с настоящей статьей меры, в разумные сроки не установлено, применяется российское право. В соответствии с действующим процессуальным законодательством одним из оснований к отмене вышестоящим судом решения нижестоящего суда является неправильное применение норм материального права и их существенное нарушение, а также нарушение единства судебной практики (единообразия в толковании и применении норм права) (ст. ст. 362 и 387 ГПК, ст. ст. 270 и 288 АПК). Поэтому нарушение иностранного применимого права также следует считать по общему правилу безусловным основанием к отмене обжалуемого судебного решения. Возможен иной подход. В соответствии с нормами французского действующего законодательства кассационные жалобы, основанные на ошибке толкования иностранного законодательства, не принимаются. Приступить к рассмотрению такого вопроса означало бы начать рассматривать дело по существу, что выходит за рамки полномочий Кассационного суда. Возможность осуществления Кассационным судом контроля в этих случаях все же существует, но только в двух случаях: если толкование "дало неправильное суждение или исказило ясный и точный смысл законодательного акта или недостаточно обоснованно <1>. -------------------------------- <1> Caurbe Patrick. Droit international prive. P. 91 - 94.
В соответствии с российским законодательством простое неприменение иностранного права или неправильное определение применимого права вопреки требованиям коллизионной нормы не является безусловным основанием для передачи дела на новое рассмотрение. В России иностранное право является правовой категорией, а не фактическим обстоятельством. Поэтому, если фактические обстоятельства установлены нижестоящим судом полно и всесторонне, в принципе, вышестоящий суд может сам выяснить содержание иностранного права и разрешить спор по существу, приняв новое решение. Аналогичный подход отражен в немецкой юридической литературе. Как отмечают комментаторы немецкого ГПК, если, например, апелляционный суд - неважно по какой причине - не установил содержание применимого иностранного права, Верховный федеральный суд может самостоятельно исследовать важные с его точки зрения нормы иностранного права в соответствии с правилами § 293 ГПК ФРГ <1>. -------------------------------- <1> Zoller. Zivilprozessordnung. P. 843.
В свете вышеизложенного большое значение приобретает развитие международного сотрудничества в вопросах установления содержания иностранного закона. Во многих конвенциях и двусторонних договорах по вопросам правовой помощи, в которых участвует Российская Федерация, содержатся положения о взаимном предоставлении сведений о праве договаривающихся государств. Так, Договор от 14 сентября 1992 г. между РФ и Республикой Кыргызстан о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам предусматривает, что Министерство юстиции и Генеральная прокуратура РФ и Министерство юстиции и Прокуратура Республики Кыргызстан предоставляют друг другу по просьбе информацию о действующем или действовавшем в их государствах законодательстве и о вопросах его применения учреждениями юстиции (ст. 15). Аналогичные положения можно найти в соглашениях Российской Федерации с Азербайджанской Республикой, Греческой Республикой, Итальянской Республикой, Республикой Йемен, Республикой Кипр, Китайской Народной Республикой и многими другими. Следует также назвать межправительственное Соглашение об обмене правовой информацией от 21 октября 1994 г., заключенное правительствами Азербайджанской Республики, Республики Армения, Республики Беларусь, Республики Грузия, Республики Казахстан, Кыргызской Республики, Республики Молдова, Российской Федерации, Республики Узбекистан, Республики Таджикистан <1>. Оно предусматривает, в частности, что "с целью эффективного выполнения многосторонних и двусторонних соглашений между государствами - участниками Содружества, создания единого информационного пространства и развития сотрудничества в правовой сфере Стороны согласились осуществлять обмен правовой информацией в рамках Тематического перечня нормативно-правовых актов (открытых к публикации), подлежащих межгосударственному обмену" (ст. 1). "Стороны обеспечивают взаимный доступ и доступ Исполнительного Секретариата, Межпарламентской Ассамблеи и других органов Содружества Независимых Государств к национальным ресурсам правовой информации, определенной для совместного использования (банкам данных), поддерживают их в актуальном (контрольном) состоянии и несут ответственность за полноту, точность, достоверность и своевременность предоставления информационных данных и услуг (статья 4)". -------------------------------- <1> См.: Бюллетень международных договоров. 1995. N 2.
Составной частью указанного Соглашения является Тематический перечень нормативно-правовых актов, подлежащих межгосударственному обмену. В него включены, в частности, акты в области гражданского права, брака и семьи, гражданско-процессуального законодательства, арбитражного процесса, предприятий и предпринимательской деятельности, международного частного права и процесса, внешнеэкономических отношений. Надо также иметь в виду, что с 13 мая 1991 г. Российская Федерация является участницей Европейской конвенции об информации относительно иностранного законодательства <1>. Участниками этой Конвенции помимо России являются еще более 40 государств. -------------------------------- <1> См.: Бюллетень международных договоров. 2000. N 1. С. 27 - 32.
Конвенция предусматривает, что договаривающиеся стороны обязуются предоставлять друг другу в соответствии с ее положениями информацию относительно своего законодательства и процедур в гражданской и коммерческой сфере, а также относительно их судебной системы. Остается сожалеть, что текст указанной Конвенции стал доступным лишь спустя десять лет после того, как Россия присоединилась к ней. В Постановлении от 9 июля 2002 г. по делу N КГ-А40/4297-02 Федеральный арбитражный суд Московского округа указал, в частности: "Для правильного применения иностранного права арбитражный суд не учел предоставленную ст. 157 ОГЗ и ч. 2 ст. 12 АПК РФ возможность обратиться за содействием к компетентным органам и организациям, способным дать надлежащее толкование иностранной нормы. Причем в данном случае помимо компетентных органов и организаций в Российской Федерации арбитражный суд вправе направить соответствующий запрос об информации относительно немецкого законодательства в порядке, установленном Европейской конвенцией об информации относительно иностранного законодательства, которая для Российской Федерации вступила в силу 13.05.1991, для Германии - с 19.03.1975". Вместе с тем обращает на себя внимание то обстоятельство, что эффективность указанной Конвенции в зарубежной юридической литературе оценивается невысоко. Как отмечает, например, Х. Шак, практическая польза от Европейской конвенции от 7 июня 1968 г. весьма невелика <1>. В другом исследовании также указывается на то, что практическое значение этой Конвенции до сих пор остается крайне незначительным <2>. -------------------------------- <1> См.: Шак Х. Указ. соч. С. 309 - 310. <2> См.: Кох Х., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Международное частное право и сравнительное правоведение. М., 2001. С. 38.
В российской правоприменительной практике не удалось найти каких-либо примеров получения российским судом информации об иностранном праве с использованием механизма, предусмотренного Европейской конвенцией об информации относительно иностранного законодательства. Таким образом, думается, что в практическом плане не следует переоценивать значение вышеуказанной Конвенции для целей получения информации об иностранном праве. Следует отметить, что высшие судебные органы также используют международные связи в целях увеличения числа источников информации об иностранном праве. В качестве примера можно сослаться на Соглашение от 21 декабря 1991 г. о сотрудничестве хозяйственных, арбитражных судов Республики Беларусь, Российской Федерации и Украины <1>. -------------------------------- <1> Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1993. N 2.
Это Соглашение предусматривает среди прочего, что стороны обеспечат взаимную информированность о действующем законодательстве государств и взаимные консультации и координацию действий при подготовке и принятии новых законодательных и иных нормативных актов в сфере экономических отношений, а также при подготовке и издании своих разъяснений и иных документов, определяющих судебную практику (ст. 10). Можно упомянуть также Соглашение о взаимном сотрудничестве и обмене информацией, заключенное 19 марта 1999 г. Высшим Арбитражным Судом РФ и Верховным Судом Республики Казахстан <1>. В нем установлено, в частности, что стороны обязуются обеспечивать друг друга информацией о действующем законодательстве своих государств (ст. 3). Кроме того, в соответствии с указанным Соглашением стороны приняли на себя обязательства информировать друг друга о практике применения законодательства и с этой целью обмениваться постановлениями Пленумов, Президиумов, материалами обобщения и анализа судебной практики и разъяснениями судов по актуальным правовым вопросам (ст. 4). -------------------------------- <1> Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1999. N 8. С. 116 - 117.
В этой связи следует отметить, что в ЕС действует Регламент N 1348/2000 от 29 мая 2000 г. о предоставлении судебных и внесудебных документов по гражданским и торговым делам в государствах - членах ЕС, а также Регламент N 1206/2001 от 28 мая 2001 г. о сотрудничестве судов государств - членов ЕС в области получения доказательств по гражданским и судебным делам <1>. -------------------------------- <1> Богуславский М.М. Международное частное право. М., 2005. С. 524.
Правоприменительная практика не сможет воспользоваться плодами усилий теоретиков и законодателей, направленных на развитие и совершенствование международного частного права, если не будет создан эффективный механизм, позволяющий судам на практике устанавливать содержание иностранного права, а, следовательно, в полной мере применять коллизионные нормы lex fori. Решение этого вопроса может быть осуществлено путем формирования региональных правовых информационных пространств, а со временем - и глобальной базы сведений о национальных правовых системах на основе современных средств коммуникации, в первую очередь сети Интернет <1>. -------------------------------- <1> Отрадно, что определенные шаги в этом направлении предпринимаются. См., например: решение Совета глав правительств СНГ от 15 сентября 2004 г. "Об утверждении Концепции единого реестра правовых актов и других документов Содружества Независимых Государств и Положения о едином реестре правовых актов и других документов Содружества Независимых Государств" (СПС "КонсультантПлюс").
4.7. Оговорка о публичном порядке
Правовая категория "публичный порядок" призвана объединить фундаментальные правовые принципы, основополагающие представления о справедливости и морали, а также основные законоположения, имеющие общеобязательный характер в силу их исключительной значимости для общества и государства в целом. В сфере МЧП оговорка о публичном порядке представляет собой основание для отказа в применении иностранной нормы права или в признании и приведении в исполнение решения иностранного суда. Оговорка о публичном порядке исключает применение отдельных норм иностранного права, к которому отсылает коллизионная норма или которое в качестве применимого избрали стороны. Цель оговорки о публичном праве - ограничить действие определенной нормы иностранного права, но не иностранного права в целом. Подобного рода ограничение, вытекающее из оговорки о публичном порядке, является необычным отступлением от общих подходов, сложившихся в сфере МЧП. Особенность использования оговорки о публичном порядке специально подчеркивается в российском законодательстве, где в ст. 1193 ГК РФ указывается на ее применение только в исключительных случаях. Другой особенностью понятия "публичный порядок" является отсутствие его законодательного определения. С момента появления термина "публичный порядок" в ФГК в 1804 г. и вплоть до настоящего времени в судебной практике и доктрине различных государств постоянно предпринимаются попытки дать ему четкое определение. Однако до сих пор не удалось сформулировать такого определения, которое стало бы общепризнанным и было бы настолько ясным, что не вызывало бы трудностей с его применением на практике. Крайняя неопределенность понятия "публичный порядок" породила на практике серьезную проблему непомерно широкого судебного усмотрения при применении этой категории. Рассматривая конкретные дела, суды нередко применяют оговорку о публичном порядке в ситуациях, когда для использования данной правовой категории нет очевидных оснований. То обстоятельство, что правовая категория "публичный порядок" отличается чрезмерной неопределенностью, привело к использованию в законодательстве многих стран вместо термина "публичный порядок" или наряду с ним других понятий: "основы правопорядка", "основные ценности правопорядка", "основные правовые принципы", "конституционный порядок" и т.д. Например, в ст. 6 Вводного закона к ГГУ (в ред. 1986 г.) как противоречие публичному порядку рассматривается нарушение "фундаментальных прав" и "основополагающих принципов германского права". Согласно § 6 Закона Австрии о международном частном праве (1978) публичный порядок приравнен к "основным ценностям австрийского правопорядка". В соответствии со ст. 6 Закона Польши о международном частном праве (1965) публичный порядок трактуется как "основные принципы правопорядка Республики Польша". В ст. 5 Закона Грузии о международном частном праве (1998) вместо термина "публичный порядок" используется термин "основные правовые принципы". В венесуэльском Законе о международном частном праве (1998) речь идет о нарушении "общих принципов венесуэльского публичного порядка" (ст. 5). В § 128 Закона Эстонии об общих принципах Гражданского кодекса (1994) вместо нарушения публичного порядка речь идет о противоречии "конституционному порядку или добрым нравам". В соответствии со ст. 975 Гражданского кодекса Ирана (1928) противоречащим публичному порядку признается иностранное право, которое не соответствует добрым нравам и "возмущает общественное мнение". В праве КНР публичный порядок отождествляется с "публичными интересами КНР" (ст. 150 Общих положений гражданского права КНР (1986)). В российском законодательстве в ст. 1193 ГК РФ и в ст. 167 Семейного кодекса РФ в качестве синонима понятия "публичный порядок" используется понятие "основы правопорядка", в ст. 169 ГК РФ - понятие "основы правопорядка и нравственности", а в п. 2 ч. 3 ст. 239, п. 1 ч. 2 ст. 256 АПК РФ - понятие "основополагающие принципы российского права". Названные выше категории ("основы правопорядка", "конституционный порядок", "основополагающие принципы права", "фундаментальные права" и т.д.), а также иные понятия ("основы нравственности", "основные представления о морали и справедливости", "публичные интересы" и т.д.) входят в состав понятия "публичный порядок", т.е. являются его составляющими. Таким образом, например, вывод о несоответствии сделки основам нравственности есть вывод о несоответствии этой сделки одному из аспектов публичного порядка. Характерной чертой публичного порядка является то, что ни законодательство, ни международные договоры не устанавливают какого-либо подробного перечня случаев, когда должна применяться оговорка о публичном порядке. Хотя в Кодексе Бустаманте (1928) была предпринята попытка закрепить правовые нормы, составляющие публичный порядок, однако она не получила широкого признания (см., например, ст. ст. 3 - 5, 57 - 61 Кодекса Бустаманте). Отсутствие перечня случаев нарушения публичного порядка прежде всего связано с тем, что невозможно заранее предусмотреть все возможные варианты противоречия публичному порядку. Но еще более важным является то, что со временем изменяются ценности и общепринятые представления о морали (нравственности), а также иные составляющие публичного порядка. Проследить изменение представлений о составляющих публичного порядка можно на примере сделок, которые некоторое время назад рассматривались как недействительные ввиду нарушения представлений о морали, а сейчас таковыми не признаются. Так, во Франции вплоть до 1818 г. в судебной практике и доктрине договоры страхования жизни признавались ничтожными как противоречащие публичному порядку ввиду их безнравственности, но впоследствии эти сделки получили широкое распространение в стране. В качестве другого примера можно привести ситуацию, существовавшую в конце XIX - начале XX в. в Европе в отношении договоров с брачными агентствами или отдельными посредниками, по которым предусматривалась выплата вознаграждения в случае заключения брака с их помощью. Французские, германские, английские и российские суды признавали такие договоры ничтожными на основании их противоречия публичному порядку. И наоборот, сделки, которые когда-то расценивались как соответствующие основам морали и нравственности (и соответственно публичному порядку), сейчас нельзя не назвать явно безнравственными. Это, например, договоры о пари на продолжительность жизни отцов (их выигрывал тот, чей отец проживет дольше), признаваемые действительными английскими судами вплоть до середины XIX в. Либо договоры о продаже рабов, которые считались в Англии действительными до середины XIX в. Цель раскрытия содержания категории "публичный порядок" диктует необходимость краткого исторического экскурса. Появлению понятия "публичный порядок" предшествовало использование в римском праве категории "добрые нравы" (boni mores); противоречие "добрым нравам" служило основанием для недействительности сделок. Данная категория сыграла роль предшественника понятия "публичный порядок" и заложила те основные принципы, которые сегодня используются. Категория "добрые нравы" использовалась в качестве основания для неприменения иностранного права начиная с XIV в. и до принятия ФГК. Одним из главных новшеств ФГК стало первое упоминание в законодательстве понятия "публичный порядок", пришедшего на смену понятию "добрые нравы". В ст. 6 ФГК было закреплено правило о том, что "нельзя частными соглашениями отступать от законов, которые затрагивают публичный порядок (ordre public) и добрые нравы (bonnes moeurs)"; - в этом сказалось влияние римского права. В ФГК по сути был воспроизведен принцип римского права "ius cogens privatorum pactis mutari non potest";, согласно которому нельзя частными соглашениями изменять принудительные нормы, иначе подобные соглашения являются ничтожными. Согласно ст. ст. 1131 и 1133 ФГК противоречие названному правилу влечет ничтожность сделок, и, в частности, в силу ст. 1133 ФГК цель обязательства является незаконной, если она запрещена законом, противоречит добрым нравам или публичному порядку. Вскоре после принятия ФГК термин "публичный порядок" стал использоваться в законодательствах многих государств, в которых было воспроизведено правило о недействительности сделок, противоречащих публичному порядку и добрым нравам. Схожее со ст. 1133 ФГК правило было закреплено и в российском дореволюционном законодательстве. В частности, в ст. 1528 ч. I т. X Свода законов Российской империи (далее - Свод законов) указывалось на то, что цель договора не должна противоречить законам, "благочинию" (т.е. добрым нравам) и "общественному порядку" (т.е. публичному порядку). В противном случае договоры рассматривались как ничтожные. В ст. 1529 ч. 1 т. X Свода законов были приведены цели подобных договоров, к которым относились: 1) расторжение законного супружества (например, договор супругов о том, чтобы не жить вместе и никогда не требовать сожительства); 2) "подложное переукрепление" имущества во избежание уплаты долгов (т.е. фиктивное отчуждение должником своего имущества с целью избежания уплаты долгов, в частности фиктивная распродажа имущества перед объявлением банкротом); 3) "лихоимственные извороты" (сделки, совершенные "в обход" законодательного запрета на ростовщические сделки); 4) передача частному лицу такого права, которого оно по состоянию своему иметь не может (например, оформление вопреки запретам на иностранца имущества, которым тот не может владеть); 5) вред государственной казне (уклонение от уплаты налогов). После закрепления во французском праве и праве других стран категории "публичный порядок" та роль, которую ранее играло понятие "добрые нравы", постепенно начала снижаться. Впоследствии это привело к тому, что из указанных в ст. 6 ФГК категорий "публичный порядок" и "добрые нравы" на практике применяется только первая из них. Иными словами, понятие "добрые нравы" по сути поглощено категорией "публичный порядок" и, несмотря на упоминание ее в законодательстве ряда стран, не играет самостоятельной роли, а рассматривается скорее как один из аспектов публичного порядка. Германский законодатель длительное время отказывался от использования в законодательстве понятия "публичный порядок" из-за его неопределенности. В германском праве достаточно успешно применялась категория "добрые нравы" (guten Sitten) (см. § 138 ГГУ и ст. 30 Вводного закона к ГГУ (в прежней редакции)). Однако впоследствии это привело к тому, что понятие "добрые нравы" стало использоваться в германском праве в том же значении, что в праве других стран понятие "публичный порядок". С учетом этого в 1986 г. при внесении в Вводный закон к ГГУ изменений о МЧП термин "добрые нравы" был заменен общепринятым термином "публичный порядок" (ordre public) (ст. 6 Вводного закона к ГГУ (в актуальной редакции)). Современная концепция публичного порядка, следуя традиции, заложенной во французском праве, выделяет категории "внутренний публичный порядок" (ordre public interne) и "международный публичный порядок" (ordre public international). На необходимость разграничения внутреннего публичного порядка, относящегося к сугубо внутренним правовым отношениям, и международного публичного порядка, применимого к правоотношениям, возникающим в международном обороте, справедливо указывалось С.Н. Лебедевым <1>. -------------------------------- <1> См.: Лебедев С.Н. Унификация правового регулирования международных хозяйственных отношений: некоторые общие вопросы // Юридические аспекты внешнеэкономических связей. М., 1979. С. 15 - 43.
Статья 6 ФГК предусматривает распространение публичного порядка лишь на внутренние отношения и изначально была нацелена на охрану личных свобод и семейных ценностей, а также соблюдение общих правил морали. Ее применение ограничено частноправовыми отношениями без участия иностранного элемента. Такая трактовка данной нормы и отражает сущность внутреннего публичного порядка. Сфера использования внутреннего публичного порядка достаточно широка: он используется в гражданском, семейном, трудовом праве (в правовых отношениях без участия иностранных лиц). Наиболее часто внутренний публичный порядок является основанием для признания сделок недействительными (ничтожными). Например, в российском праве о нарушении внутреннего публичного порядка речь идет, в частности, в ст. 169 ГК РФ, согласно которой являются ничтожными сделки, совершенные с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности. В зарубежном законодательстве как противоречащие внутреннему публичному порядку обычно рассматриваются договоры (или отдельные их условия), предметом или целью которых являются уголовно наказуемые или явно аморальные действия, ограничивающие основные права и личные свободы либо лишающие их, в частности ограничивающие правоспособность или личные неимущественные права, налагающие на должника кабальные обязательства, ограничивающие конкуренцию. Важно отметить, что ст. 6 ФГК, изначально не предусматривающая ее применение к правовым отношениям с участием иностранных лиц, впоследствии получила более широкое толкование. Французская судебная практика расширила сферу ее использования, применяя ее к отношениям с иностранным элементом (в сфере МЧП). Это стало основанием для выделения международного публичного порядка.
|
