Значение установки заикающихся на призыв в армию при проведении военной экспертизы

В межрайонные логотерапевтические кабинеты пси­хоневрологических диспансеров Санкт-Петербурга заикающи­еся с запросами райвоенкоматов направляются для уточне­ния степени заикания дважды — в допризывном и призыв­ном возрасте, т. е. в 16 и 18 лет.

Вопросов освидетельствования допризывников мы подроб­но касаться не будем, так как, на наш взгляд, допризывники по ряду причин значительно отличаются по своим психоло­гическим особенностям от группы призывников.

Так, многим шестнадцатилетним подросткам в силу их возраста кажется, что от приписки до призыва очень много времени, а поэтому серьезно задумываться о службе в армии не стоит. Некоторые из них прямо говорят, что за два года обязательно что-нибудь изменится: либо служба в армии ста­нет только контрактной и необязательной для всех, либо они поступят в институт на дневное отделение и не будут подле­жать призыву. А если не поступят в институт, то пойдут на какую-нибудь альтернативную службу или женятся и заве­дут ребенка.

Таким образом, поведение допризывников, особенно с не­выраженным заиканием, отличается бравадой, нарочитой

небрежностью, тон ответов некоторых из них шутлив, иро­ничен, иногда просто дерзок. Такие подростки, как правило, от лечения отказываются, открыто заявляя: «Зачем же я буду лечиться, если с заиканием в армию не берут>>. Разъяснения о том, что определенные категории заикающихся подлежат призыву и в армию лучше пойти с хорошей речью, на подро­стков особого впечатления не производят.

Характерно, что эти заикающиеся на прием обычно при­ходят без родителей, определенная часть которых, видимо, живя заботами сегодняшнего дня, также серьезно не задумы­вается о том, что будет через 2 года.

Иную картину представляют допризывники с тяжелой сте­пенью заикания. Особенно не фиксируя внимания на призы­ве в армию, а, возможно, в отдельных случаях понимая, что они по своему состоянию будут признаны негодными к стро­евой службе, эти заикающиеся охотно соглашаются на лече­ние. Их цель — уже сегодня облегчить свое состояние, под­готовиться в речевом отношении к сдаче экзаменов в техни­кумы, колледжи, институты либо устроиться на работу в хорошую фирму, где требуется достаточно четкая речь.

И совершенно особым образом выглядят призывники, же­лающие поступить в военные средние и высшие учебные за­ведения либо в военизированные школы (учебные заведения милиции, пожарной охраны и пр.). Они хорошо понимают, что от заключения эксперта зависит, будут ли они допущены к вступительным экзаменам, поэтому мы нередко наблюдаем тенденцию к диссимуляции своего состояния. Призывники серьезно задумываются о своей речи в условиях сдачи экза­менов, а в дальнейшем — ив процессе учебы в военном учеб­ном заведении. Они сами обращаются с просьбой о лечении и становятся самыми дисциплинированными пациентами, се­рьезно работающими над своей речью.

Исходя из изложенного выше, в экспериментальную груп­пу были отобраны только заикающиеся призывники, направ­ленные в Городской логотерапевтический центр районными военными комиссариатами Санкт-Петербурга для уточнения степени заикания в период с 1994 по 1997 год.

В конце экспертного обследования каждому заикающему­ся из экспериментальной группы был задан вопрос: «Хотите ли вы служить в армии?» При этом обследуемого просили отвечать откровенно, объяснив, что эти сведения необходи-

 

мы для научной работы и сообщаться в райвоенкомат не бу­дут. Ответы просили подробно и убедительно мотивировать. На основании полученных данных все 87 заикающихся были условно разделены на четыре группы.

 

I группа. «В армии служить хочу»

В нее вошли 7 заикающихся в возрасте от 18 до 24 лет. Заикание в средней и тяжелой степени протекало на фоне различных акцентуаций личности.

В группу вошли двое мужчин. Л., 18 лет, сын старшего офицера, готовился к поступлению в военную академию. Б., 24 года, окончил технический институт. По специальности инженер-программист, лейтенант запаса. Имеет жену и го­довалого ребенка. В течение длительного времени не мог най­ти работу по специальности. Семья находилась в бедственном положении, живя на небольшую материальную помощь ро­дителей. В райвоенкомате предложили службу в армии в ка­честве кадрового офицера по специальности, которая заинте­ресовала больного. При этом поставили условие в короткий срок улучшить состояние речи и направили в Городской ло­готерапевтический центр.

В группу вошли пять женщин в возрасте от 18 до 20 лет. Все они поступали в военные средние учебные заведения и направлялись ведомственными медицинскими комиссиями для уточнения степени заикания и лечения.

Мотивировка желания связать свою судьбу с армией или военизированными службами в основном сводилась к следу­ющему: призвание (больной Л.), выход из тяжелых матери­альных затруднений (больной В.), постоянная, хорошо опла­чиваемая работа, дающая существенные льготы при условии повышения квалификации — возможность служебного роста. Все заикающиеся I группы очень просили провести лече­ние как можно скорее, четко выполняли рекомендации спе­циалистов; несмотря на различное исходное состояние речи, добились положительных результатов.

У всех пациентов I группы при первичном экспертном об­следовании речи и повторном — после окончания курса ле­чения в той или иной мере наблюдалась тенденция к дисси­муляции своего состояния. Если при первичном логотера-певтическом и психологическом обследовании специалисты стремились диагностировать состояние больных, специаль-

но создавая условия, при которых можно было выявить мак­симальные речевые затруднения, то при обследовании после лечения в основном оценивалась возможность использования пациентами рекомендованных логотерапевтических приемов в различных ситуациях речевого общения, а также автома­тизация навыков психологической адаптации к названным ситуациям. Специально создавать условия повышенного эмо­ционального напряжения нет необходимости, так как боль­ной, стремясь к изменению первичного диагноза, будет чув­ствовать себя в ситуации экзамена.

II группа. «В армии служить не хочу, но если призову!, уклоняться от службы не буду»

В эту группу вошли 12 заикающихся в возрасте от 18 лет до 21 года. По социальному положению группа достаточно однородна: учащиеся технических училищ, колледжей и без­работные, живущие на случайные заработки. Семьи в основ­ном малоимущие и неблагополучные, воспитанием детей, как правило, не занимались. К моменту призыва в армию сыно­вья для некоторых родителей (особенно матерей-одиночек) становились обузой.

В процессе экспертного обследования заикающихся обраща­ли на себя внимание их невысокое интеллектуальное разви­тие, плохая осведомленность в вопросах общего характера и в учебном материале (учащиеся технических училищ и коллед­жей), склонность к алкоголизации. У отдельных призывников, со слов матерей, имелись контакты с криминальными струк­турами и были проблемы с правоохранительными органами.

У всех призывников II группы неврозоподобное заикание в средней и тяжелой степени протекало на органической ос­нове.

Желания служить в армии никто из призывников не выс­казывал, но аргументация носила неопределенный характер, отличаясь легковесностью и некоторым безразличием («чего я там не видел?»; «а мне все равно»; «пусть другие служат»; «за­берут, так заберут, мне все едино»; «там кормят плохо»; «еще подстрелят где-нибудь»; «служить не хочу, но бегать не стану, все равно бежать некуда»; «я спать долго люблю» и т. п.).

В отличие от обследуемых, матери в большинстве случаев хотели, чтобы сыновья были призваны на действительную службу. При этом некоторые вполне честно мотивировали

свое желание («нет больше с ним сладу, пусть послужит»; «лучше в армию, чем в тюрьму»; «муж ничего не зарабаты­вает, а мне младшего еще прокормить надо, а в армии может чем-нибудь, да накормят»), другие прибегали к явно рассчи­танной на логопеда аргументации («в армии каждый парень должен послужить»; «армия сделает из него человека»; «надо отдать долг Родине» и т. п.).

От лечения призывники из II группы отказывались либо прерывали лечебный курс в самом начале

.

III группа. «В армии служить боюсь»

Это наиболее многочисленная группа. В нее вошли 64 при­зывника в возрасте от 18 до 27 лет. Социальный состав отли­чался значительной разнородностью: выпускники средних школ, абитуриенты, учащиеся технических училищ, лицеев, колледжей, техникумов, студенты высших учебных заведе­ний (заочных, вечерних отделений и дневных отделений, при которых нет военной кафедры), рабочие, служащие с высшим образованием, не являющиеся офицерами запаса и работаю­щие не по специальности, безработные. Родители этих при­зывников также являлись представителями различных про­фессий и специальностей.

В этой группе представлены все три степени заикания, которое протекало на фоне акцентуаций личности, различ­ных форм неврозов, невротического развития и психопатии. В ряде случаев наблюдалась аггравация речевого судорожно­го синдрома.

Причина нежелания быть призванным на действительную службу объяснялась страхом перед армией. Аргументируя свой страх, призывники использовали сведения, полученные из газет, радио- и телепередач, а также из специальной ли­тературы (Виленская Е. Ю. и др., 1997). Вот их далеко не пол­ный перечень: неуставные отношения, приводящие к тяжелым последствиям; постоянные человеческие потери в войсках, проходящих службу в регионах Кавказа; плохое питание, обмундирование, антисанитария и, как следствие, высокая заболеваемость среди рядового состава; социальная незащи­щенность пострадавших в войнах и локальных конфликтах; случаи дезертирства из армии; получившие огласку случаи недобросовестного отношения к своим обязанностям коман­диров разного ранга; «недобросовестность должностных лиц,

готовых использовать неосведомленность юношей и их малый жизненный опыт, чтобы выполнить план призыва любой це­ной» [27. С. 3] и пр.

Родители (за редким исключением) также не хотели, что­бы их дети были призваны в армию, ссылаясь, прежде всего, на состояние речи и здоровья призывника.

Приходилось наблюдать случаи, когда в одной семье мне­ния родителей по поводу призыва сына на военную службу диаметрально расходились.

Приведем пример экспертного обследования, проведенно­го в июне 1998 года.

Больной Г., 19 лет. Заканчивает кулинарный колледж. Направ­лен райвоенкоматом для уточнения степени заикания.

На приеме с матерью. Мать работает медсестрой, отец больно­го военнослужащий (прапорщик), заведует пищеблоком в одном из высших учебных военных заведений Санкт-Петербурга.

Из беседы с матерью: ребенок от первой беременности (матери было 22 года, отцу — 27 лет). Беременность на всем протяжении протекала с токсикозом, во второй половине диагностировали не-фропатию (высокое А/Д, белок в моче). В период беременности «очень часто приходилось волноваться», так как, работая медицин­ской сестрой в воинской части, где служил муж, «почти каждый день оказывала медицинскую помощь избитым солдатам». Ей было жал­ко «мальчиков», неоднократно пыталась говорить об этом с мужем. Муж, по характеру человек «жесткий и вспыльчивый», в резкой фор­ме «приказал» ей «не лезть не в свое дело». Чувствуя себя плохо, постоянно находясь в нервном напряжении, в этот период часто плакала. Особенно ее угнетало отсутствие внимания со стороны мужа, «хотя он человек неплохой: не курит, пьет только по празд­никам, все несет в дом...».

Роды срочные, сухие, со стимуляцией (родовая деятельность почти отсутствовала), длительность родов — 12 часов. Ребенок закричал сразу, травмы в родах не зафиксированы. Масса тела при рождении — 3200 г, рост — 51 см.

Приложен к груди на следующий день, грудное вскармливание — 2 недели, потом молоко пропало. Искусственное питание перено­сил плохо (болел живот, плохо отходили газы). По ночам спал бес­покойно, часто плакал.

Перенесенные заболевания: краснуха — в 3 года, паротит — в 8 лет, частые ОРЗ, до 16 лет находился под наблюдением педиатра и врача ЛОР по поводу ларинготрахеита с астматическим компо­нентом.

 

В роду по материнской линии наблюдалась эпилепсия (у праба­бушки и бабушки больного), со стороны отца — шизофрения (у ма­тери отца). Речевая наследственность не отягощена.

Физическое развитие: первые зубы — в 4 месяца, стоять начал в 8 месяцев, ходить — в 12 месяцев.

Психическое развитие — без отклонений от нормы.

Речевое развитие: гуление — в пределах нормы, первые слова — после года, первые фразы — к 1,5 годам, хорошо говорил фраза­ми к 2 годам.

Звукопроизношение, по словам матери, нарушено не было. Ре­бенком был очень подвижным, непоседливым, говорил быстро.

Заикание появилось в 7 лет почти сразу после начала обучения в 1 классе. Ребенок категорически отказывался ходить в школу. По утрам «закатывал истерики», падал на пол, кричал, иногда бывали рвоты. Отец наказывал мальчика физически, насильно отводил его в школу. После очередного наказания на уроке чтения у ребенка появились «запинки». Дети стали смеяться, дразнить его «заикой». Больной начал стесняться речи, отказывался устно отвечать зада­ния, учитель опрашивал его после уроков.

Мать сразу показала мальчика логопеду по месту жительства. Занятия в течение трех месяцев положительных результатов не дали. Через год прошел курс лечения у невропатолога (были назначены фенибут и воротнички по Щербаку с бромом) и у логопеда в обла­стной больнице. Ребенок «стал спокойнее», но речь практически не улучшилась.

Мать отмечает в этот период выраженную зависимость речи от ситуации общения: с товарищами говорит хорошо, с отцом, кото­рый «до сих пор бьет сына», говорит плохо. Отца не любит, очень боится, подчиняется физической силе.

В школе учиться не хотел, «тянул на тройки», иногда «прикры­вался» заиканием, чтобы получить освобождение от экзаменов, физкультуры, каких-либо поручений. В 8—9 классах связался с плохими, «разболтанными» ребятами. Мать очень боялась, что сын может начать употреблять наркотики. Считает его человеком, кото­рый легко поддается плохому влиянию, эгоистом, трусливым, лжи­вым. Читает и смотрит только «фентози».

В колледже начал учиться лучше, проявил интерес к специаль­ности. Может дома приготовить обед. «Видимо, это у него по на­следству, от отца». Появились хорошие друзья, но девушек стесня­ется.

Отец очень хочет, чтобы мальчик пошел в армию. Договорился о том, что сына оставят по месту жительства, направят в часть, где служит отец. Там больной начнет работать поваром под его нача-

 

лом. В дальнейшем мечтает видеть сына поваром на кораблях, ко­торые ходят за границу. Мать ему не противоречит, хотя понимает, что муж «не генерал», и сына могут направить куда угодно. Поэто­му она не хочет, чтобы мальчик попал в армию, «так как очень хо­рошо знает, что это такое».

Из беседы с больным: в настоящее время наиболее трудно гово­рить в состоянии волнения, в магазине, по телефону (I вариант — см. приложение 2), дома с отцом.

Самооценка уровня логофобии — 3-я группа (II уровень). Экс­пертная оценка — 4-я группа (III уровень).

Данные по «Речевому опроснику»: 1-я группа — 0, 2-я группа — 15, 3-я группа — 15, 4-я группа — 19.

Заключение: у больного наблюдается логофобия III уровня.

В армию идти не хочет, так как там «дедовщина». Отцу просит об этом не сообщать.

Объективно: самостоятельная речь с заиканием на следующих звуках:

с, в, ц, ф, т, д... | тонико-клонус,

р, л > сопутствующие движения

о, э J головы.

Темп речи значительно ускорен, артикуляция нечеткая, наблю­дается свистящий сигматизм. Голос напряженный, плохо модули­рованный. Речевое дыхание нарушено. Симптом Фрешельса поло­жительный. Чтение — с заиканием в тяжелой степени. Сопряжен­ная, отраженная, автоматизированная речь — с незначительным заиканием. Ритмизированная речь — почти без заикания. Речь с аппаратом АИР — без заикания (!).

Нейропсихологические пробы:

оральный праксис: нарушено раздельное надувание щек, зат­руднено движение «язык желобком»;

динамический праксис: реципрокная проба, проба «кулак — ребро — ладонь» — с выраженными персеверациями;

наблюдается скрытое левшество (—2 + 1).

Данные экспериментально-психологического обследования:

«Оптимистическое ожидание» — 26 баллов;

DFS-D — 45 баллов;

DFS-F — 23 балла;

TAS — 70 баллов.

Эти данные подтверждают III уровень логофобии.

Логопедический диагноз: неврозоподобное заикание в тяжелой степени, смешанная форма, тонико-клонический тип речевых судо­рог, сопутствующие движения головы, III уровень логофобии. Стер­тая форма дизартрии.

 

Клинический диагноз: неврозоподобное заикание у больного, акцентуированного по истероидному типу.

 

IV группа. «В армии служить категорически не хочу»

Это самая малочисленная группа. В нее вошли 4 человека в возрасте от 21 года до 26 лет. Один больной окончил техни­ческий институт, в момент обследования — безработный. Двое призывников — рабочие со средним техническим образовани­ем и один заикающийся — учащийся гуманитарного коллед­жа. Все четверо пациентов страдают заиканием в тяжелой степени.

V двух больных диагностирована психопатия (шизоидная и истероидная формы), у других двух пациентов заикание протекает на фоне акцентуации личности по истероидному типу.

Отличительной особенностью больных IV группы являет­ся то, что категорическое нежелание служить в армии им внушается и полностью поддерживается семьями.

В одном случае (больной С, 26 лет, клинический диагноз: шизоидная психопатия) бабушка, воспитавшая больного, хо­рошо понимает его «странное поведение» (замкнутость, не­умение общаться с людьми, полное отсутствие друзей и зна­комых, избирательное отношение к еде — ест только то, что сам себе приготовит, остатки пищи закрывает в буфете на ключ и т. п.), считает, что он в армии, где бы ни служил, сразу погибнет.

В трех других случаях пациенты заявили, что брать в руки оружие им запрещают религиозные убеждения.

Больной Т., 24-х лет, посещает секту «Братья во Христе». Двое заикающихся и их родители являются членами секты «Свидетели Иеговы». Семьи знакомы уже несколько лет. Их сыновья вместе окончили одну речевую школу и техникум. Одна семья вовлекла в секту другую.

Аггравации заикания ни в одном случае мы не наблюда­ли. Три пациента прошли курс лечения с результатом: улуч­шение состояния речи, длительность ремиссии от 3 до 6 ме­сяцев.

Больной С. периодически посещает Городской логотерапев-тический центр в течение 4 лет. Речи уделяет мало внима­ния. Пользу, по словам больного, ему приносят индивидуаль­ные психотерапевтические беседы.

 

 

 

Некоторые особен­ности анамнеза и речевого статуса обследуемого	Без аггравации и диссимуляции	Аггравация	Диссимуляция
Исследование от­раженной речи	Обычно частота и выраженность ре­чевых судорог резко снижается	С заиканием	Без заикания
Исследование ав­томатизированной речи	Обычно частота и выраженность ре чевых судорог резко снижается	С заиканием	Без заикания
Исследование ше­потной речи	При выраженных голосовых затруд нениях наблюда­ется значительное улучшение речи	С заиканием	Без заикания либо с незначи­тельными затруд­нениями артикуля­ционной локали­зации
Исследование рит мизированной речи	При наличии чув­ства ритма речь значительно улуч­шается	С заиканием	Без заикания либо со значи­тельным улучше­нием речи
Речь с аппаратом АИР	При ускоренном темпе речи на­блюдается значи­тельное улучше­ние	С заиканием	1ри ускоренном темпе речи — без заикания, при лег­кой степени — аппарат «мешает говорить»
Наличие сопут­ствующих и риту­альных движений	Наблюдаются до­статочно часто	Обычно не наблю­даются, так как па­циент не знает о таких симптомах заикания	1ри создании эмо­ционально напря­женной ситуации могут проявиться
Исследование уровня логофобии по приведенной выше методике < |	Самооценка эбычно соответ­ствует экспертной эценке и данным <Речевого опрос­ника»	Самооценка резко завышена	Логофобия отри­цается либо само-эценка занижена

 

 

Как видно из таблицы 18, вопросы анамнеза и логотера-певтического обследования используются достаточно выбороч­но, так как специалисты опираюся на те данные, по которым можно провести сравнение речи заикающегося, проходящего обследование и не имеющего каких-либо тенденций к аггра­вации и диссимуляции речевого нарушения. Привлечение таких параметров, как органическая основа, исследование орального и динамического праксиса, леворукости, особого смысла не имеет, потому что указанные характеристики от­носятся не только к заиканию. Приведенные в таблице 18 приемы также не имеют абсолютно четких различий, и ис­пользовать их нужно с учетом индивидуальных особенностей больного и условий проведения экспертизы.

Обобщая материал, изложенный в главе б, можно сделать следующие выводы. При проведении военной экспертизы заи­кания необходимо учитывать не только выраженность речево­го судорожного синдрома, но и наличие и уровень логофобии, которая в подавляющем большинстве случаев наблюдается у обследуемых, особенно в условиях выявленного клиничес­кого патоморфоза указанного речевого нарушения. Прове­денные клинические и экспериментально-психологические исследования указывают на надежность нашего «Речевого опросника» — методики, дающей возможность объективно ди­агностировать уровень логофобии. Установки призывника на службу в армии влияют на особенности его поведения при про­ведении экспертного обследования. Нежелание обследуемого идти на действительную военную службу не должно являться причиной негативного к нему отношения, а требует от специ­алиста-эксперта самого тщательного, объективного и мотиви­рованного заключения о его состоянии, связанном с речевым нарушением, равно как и при желании заикающегося посту­пить на военную службу или в военные (военизированные) учебные заведения. Установки больного оказывают влияние на решение вопроса о прохождении курса лечения и прогнозиро­вании результатов терапии. Наиболее благоприятный прогноз при исходно равноценной выраженности речевых и нервно-психических нарушений у заикающихся призывного возраста наблюдается в тех случаях, когда пациент очень заинтересо­ван в улучшении состояния своей речи.

 

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Почему при проведении обследования заикающегося призывника необходимо диагностировать у него кроме степени заикания нали­чие либо отсутствие логофобических наслоений?

2. Укажите три составные части экспертного обследования

J. Что представляет из себя экспериментально-психологическая ме­тодика «Речевой опросник»?

4. Как можно использовать «Речевой опросник» не только при про­ведении экспертного обследования?

5. Опишите приемы выявления аггравации и диссимуляции.

 

Глава 7