Глава 3. – Извините, чем могу помочь?

– Извините, чем могу помочь? – окликнула медсестра, когда я ворвался в приемное отделение. Уверен, я должен был сначала отметиться у нее. Пусть засунет свою папку себе в задницу. Мне нужно найти брата.

У меня вспотели ладони; я понятия не имел, что произошло. Сказав, где находится, Джекс сразу же положил трубку.

Однажды я уже бросил его одного… в боли. Больше никогда.

– Притормози, дружище, – встрял Мэдок. – Мы управимся гораздо быстрее, если просто спросим, где он.

Я даже не заметил, что Мэдок пошел следом за мной.

Мои подошвы скрипели по линолеуму; я несся по коридору, распахивая одну штору за другой, пока, наконец, не нашел Джекса.

Он сидел на кушетке, свесив свои длинные ноги вниз, а руку прижимал ко лбу. Я схватил и потянул его за волосы, собранные в хвост, чтобы рассмотреть лицо.

– Ой, черт! – проворчал Джекс.

Наверно, мне следовало быть осторожней.

Он сощурился от света флуоресцентных ламп, пока я разглядывал швы у него над бровью.

– Мистер Трент! – прогремел сзади женский голос, но я не был уверен, к кому обращались – ко мне или Джексу, так как мы оба носили отцовскую фамилию.

– Какого черта с ним произошло? – Вопрос предназначался не брату. Вина лежала на других. Джекс еще ребенок, пусть разница между нами чуть больше года, он все равно был младше. И ему выпала дерьмовая жизнь.

Его матери-ндианке едва исполнилось восемнадцать, когда она забеременела. Синие глаза Джексу достались от отца, в остальном же он был похож на мать: темно-коричневые, практически черные волосы длиной до середины спины; некоторые пряди заплетены в косички, собранные с оставшимися волосами в хвост на затылке; кожа немного смуглее моей. Но все затмевала его сияющая улыбка.

Женщина позади меня кашлянула.

– Мы не знаем, что с ним случилось, – отрезала она. – Он нам не рассказывает.

Я не отвернулся от брата, чтобы посмотреть, с кем разговаривал. Может, с доктором, а может, с соц. работником. Или с полицейским. Без разницы. Они все смотрели на меня одинаково. Будто я заслуживал порки, или вроде того.

– Я несколько часов тебе названивал, – прошептал Джекс. Я шумно втянул воздух, заметив, что губа у него тоже припухла. Он умоляюще смотрел на меня. – Думал, ты приедешь раньше, чем доктора им позвонят.

Так мне стало ясно, что это соц. работник. Я почувствовал себя последним мерзавцем – был нужен брату, но снова облажался.

Я стоял между Джексом и женщиной, или, может, он прятался от нее за мной. Не знаю.

Мне было известно лишь одно – Джекс не хотел идти с ней. Гортань сдавило, застрявший в горле ком достиг таких размеров, что мне захотелось кому-нибудь сделать больно.

Тэйт.

Она всегда была моей излюбленной жертвой, но также присутствовала в каждом положительном воспоминании. В памяти всплыло единственное место, не затронутое ненавистью и безысходностью.

Наше дерево. Мое и Тэйт.

У меня мелькнула мысль, а есть ли у Джекса место, где он чувствовал себя в безопасности, тепле, чувствовал себя невинным? Сомневаюсь. Было ли? Будет ли когда-нибудь?

Я понятия не имел, каково жилось моему брату. Конечно, кое-что мне удалось испытать на собственной шкуре тем летом, когда приехал к отцу, однако Джекс всю свою жизнь провел в этом дерьме. Не говоря уже о приемных семьях, в которые он попадал за последние два года. Брат смотрел на меня, словно я для него – центр вселенной, только мне нечего было ему ответить. Я был бессилен. Не в состоянии его защитить.

– Это мистер Донован тебя ударил? – спросила соц. работник у Джексона о его нынешнем приемном отце, Винсе.

Прежде чем ответить, Джекс посмотрел на меня, зная, что я пойму, если он соврет.

– Нет.

Мышцы в руках и ногах запылали.

Он соврал.

Джекс лгал не для того, чтобы защитить Винса. Ему известно, что я мог распознать его неискренность. Он всегда колебался, пристально глядя на меня, когда пытался обмануть. Я всегда знал.

Нет, брат вводил в заблуждение не меня. Он вводил в заблуждение ее. Мы с Джексом сводили счеты самостоятельно.

– Хорошо, – отрезала леди с планшетной папкой, когда я развернулся, чтобы наконец-то посмотреть ей в глаза, – облегчу вам задачу. Мы предположим, что это его рук дело, и поместим тебя в приют до тех пор, пока не найдем новую семью.

Нет. Я закрыл глаза.

– Уроды хреновы, – выдавил, задыхаясь. Внутри стало пусто. Я пытался совладать с эмоциями ради Джекса.

Все свою жизнь мой брат спал в чужих постелях, жил с людьми, которым был не нужен. Наш отец таскал его из одной дыры в другую, бросал одного в сомнительных местах, пока Джекс рос.

Достаточно. Джекс и я – мы одна команда. Вместе мы сильнее. Еще немного, и последние крупицы его наивности увянут, сердце очерствеет, в нем не останется места ничему хорошему.

Тогда он станет таким, как я. Мне хотелось проорать этим людям, что никто не любил брата сильнее меня. Детям нужны не только еда и ночлег. Им нужно чувствовать себя в безопасности, чувствовать себя желанными. Чувствовать доверие.

Сегодня Винс не лишил моего брата этих вещей, потому что Джексон изначально на него не рассчитывал. Однако он постарался, чтобы Джекса вернули в приют, вновь поставив меня в положение, напомнившее, что я не мог помочь брату. Не мог его защитить.

Черт возьми, как же мне было ненавистно подобное чувство.

Выхватив пачку наличных из кармана, обнял брата, сунув деньги ему в руку. Не оглядываясь, развернулся и быстро вышел из смотровой.

Я недостоин смотреть ему в лицо.

Но одно знал точно. Я знал, как давать отпор.

– Мы направляемся туда, куда я думаю? – Мэдок поравнялся со мной. Меня даже не удивило, что он до сих пор находился здесь.

Мэдок хороший друг, а я обращался с ним не так, как он того заслуживал.

– Тебе не обязательно идти со мной, – предупредил его.

– Ты бы пошел ради меня? – поинтересовался Мэдок. Я глянул на него, дав понять, что вопрос идиотский.

– Да. – Он кивнул. – Я так и думал.

Полчаса спустя Мэдок подъехал к дому Донованов. Я выскочил из машины еще до того, как он затормозил. Было поздно, в доме не горел свет, улица казалась безжизненной. Единственным источником звука был гул мотора GTO.

Я обернулся, глядя на своего друга поверх крыши машины.

– Тебе надо сматываться.

Он удивленно моргнул, вероятно, сомневаясь, что расслышал правильно.

За последний месяц я доставил ему больше проблем, чем следовало. Конечно, драться было весело. Терять себя в одной девчонке за другой – тоже в меру занимательно, только Мэдок никогда бы не прыгнул с обрыва, не возглавь я путь.

Подойдет ли он к краю? Обязательно.

Глянет вниз? Непременно.

Но никогда не сделает последний шаг. Это я постоянно подталкивал его, позволял ему упасть. Однажды Мэдок не сможет подняться, и виноват буду я.

– Нет, – ответил он решительно. – Я не уйду.

Я едва заметно улыбнулся, прекрасно зная, что будет практически нереально его переубедить.

– Ты хороший друг, но я не потяну тебя на дно вместе с собой.

Достав телефон из кармана джинсов, набрал 911.

– Здравствуйте. – Мой взгляд был прикован к Мэдоку во время разговора с департаментом полиции. – Я на улице Мунстоун Лэйн, номер 1248, в Уэстоне. Кто-то проник в наш дом, нам нужна полиция. И скорая.

Я сбросил вызов, наблюдая за шокированным Мэдоком.

– Они будут здесь минут через восемь. Поезжай, разбуди мою маму. Этим ты мне поможешь.

Кому-то, скорее всего законному опекуну, придется внести за меня залог.

Подходя к двухуровневому дому из красного и коричневого кирпича, я слышал работавший внутри телевизор. Перед ступеньками остановился, раздраженный тем, что Мэдок до сих пор не тронулся с места, в то же время гадая, почему мое сердце билось столь спокойно.

Почему я не нервничал? Не ощущал будоражащего кровь предвкушения?

Все равно, что в кафе за молочным коктейлем шел.

С Тэйт я упивался даже малейшим нервным трепетом в ожидании нашего столкновения. Этого мне было достаточно для удовлетворения день ото дня. Сам не хотел признавать, но она неизменно присутствовала в моих мыслях. Я жил ради первого взгляда на нее утром и любого контакта с ней в течение дня.

От яркого отсвета экрана телевизора я прищурился и вздохнул.

Значит, сукин сын не спал.

Отлично.

Мы с Винсом Донованом общались редко, но каждый раз с взаимной неприязнью. Он говорил со мной словно с никчемным сопляком, и с Джексом обращался точно так же.

Поднявшись на крыльцо, услышал отъехавшую машину Мэдока. Я открыл входную дверь, прошел в гостиную и остановился, загородив дверной проем.

Винс глазом не моргнул, заорав:

– Какого черта ты тут делаешь?

Схватив стоявшую неподалеку напольную лампу на длинной деревянной подножке, выдернул шнур из розетки.

– Ты ударил моего брата, – ответил спокойно. – Я пришел рассчитаться.