Глава 13. Инаугурационные празднества, парады и церемония принесения присяги закончились, и Оливеру не терпелось приступить к своим обязанностям
Инаугурационные празднества, парады и церемония принесения присяги закончились, и Оливеру не терпелось приступить к своим обязанностям. Вашингтон, пожалуй, единственный город Америки, где все одержимы политикой, где все посвящено политике, где разговоры ведутся только о политике. Здесь сосредоточена мировая власть, и он, Оливер Рассел, – сердце и центр этой власти. Здесь, казалось, каждый так или иначе был связан с правительством. Пятнадцать тысяч лоббистов и более пяти тысяч представителей прессы паразитировали на сильных мира сего. Оливер Рассел припомнил ехидное высказывание Джона Кеннеди: «Вашингтон – город, в котором гармонично сочетаются деловитость южан и обаяние северян». В первый же день после переезда Оливер и Джан осмотрели Белый дом. И хотя оба точно знали его планировку – сто тридцать две комнаты, тридцать две ванные, двадцать девять каминов, три лифта, бассейн, лужайка для гольфа, теннисный корт, беговая дорожка, тренажерный зал, кегельбан, кинотеатр, восемнадцать акров ухоженных садов и газонов, – все-таки были потрясены величием здания, в котором отныне им предстояло прожить четыре года. – Словно во сне, правда? – мечтательно вздохнула Джан. – Я рад, что делю его с тобой, дорогая, – сжал руку жены Оливер. И в этот момент был совершенно искренним. Джан – идеальная спутница жизни, заботливая и всегда готовая броситься на помощь мужу. Оливер все яснее понимал, как повезло ему с женой. В Овальном кабинете его ждал Питер Тейгер. Первое, что сделал Оливер в новой должности, – назначил Тейгера главой администрации. – Знаете, Питер, я все еще не могу поверить, что это правда, – признался Оливер. – Зато люди поверили, – улыбнулся тот. – Недаром голосовали за вас, мистер президент. – Для вас я всегда Оливер. – Хорошо. Когда мы одни. Но вам необходимо понять, что с этого момента каждое ваше слово влияет на судьбы мира. Все, что вы скажете, может пошатнуть экономику, и не только нашей страны. У вас больше власти, чем у любого человека на всем свете. – Мистер президент, здесь сенатор Дэвис, – сообщила секретарь. – Просите, Хизер. – Пожалуй, пора приступать к работе, – промямлил Тейгер. – На моем столе ухе успела скопиться гора бумаг. Дверь открылась. – Питер! – радостно воскликнул Дэвис. Мужчины пожали друг другу руки. – Увидимся позже, мистер президент, – попрощался Питер и вышел. Сенатор оглядел стол зятя и одобрительно кивнул. – Ты прямо создан для этой обстановки, Оливер. Не могу сказать, как я счастлив видеть тебя здесь. – Спасибо, Тодд. Я все еще пытаюсь привыкнуть. Подумать только… здесь сидели Адамс… Линкольн… Рузвельт… – Пусть это тебя не пугает, – засмеялся Тодд. – Прежде чем стать легендой, они были обычными людьми и, как и ты, заботились о судьбе страны. И тоже боялись сделать первый шаг. Я только что от Джан. Она на седьмом небе. Из нее получится потрясающая первая леди. – Еще бы! – Кстати, я кое-что хотел обсудить с вами, мистер президент. – Разумеется, Тодд. Сенатор положил на стол список. – Что это? – Несколько кандидатур для твоего кабинета. – О, конечно, но я уже решил… – По-моему, тебе лучше сначала прочитать это. – Но какой смысл… – Просмотри, Оливер, – жестко повторил сенатор. Глаза Рассела неуступчиво сузились. – Тодд… Сенатор поднял руку: – Погоди, Оливер. Не хочу, чтобы ты считал, будто я навязываю свою волю или желания. Поверь, это не так. Просто надежнее опоры тебе не найти. Я патриот своей страны, парень, и не стыжусь этого. Он чуть задыхался, словно от подступивших к горлу слез. – Ты жестоко ошибаешься, если думаешь, что я посадил тебя в это кресло лишь потому, что ты мой зять. Я боролся за твое избрание, потому что твердо уверен – никто лучше тебя не подходит для этой работы. А эти люди помогут тебе выполнить твой долг. Оливер не знал, что ответить. – Я пробыл в этом городе много лет, Оливер. И знаешь, что усвоил? Нет зрелища печальнее, чем президент, который пробыл в Белом доме всего один срок. Почему? Пойми, за первые четыре года он только начинает понимать, что необходимо сделать для блага американского народа. У него появляется множество планов, и как раз тогда, когда он готов их осуществить, кто-то другой занимает его место, и все эти прекрасные мечты и планы так и остаются добрыми намерениями. Горько сознавать это, верно? Тебе известно, что с тех пор как в 1897 году принес присягу президент Маккинли, половина его преемников избиралась всего на один срок. Но ты, Оливер… я сделаю все, чтобы через четыре года тебя не сменили. И ты сможешь выполнить все, что задумал. Ну а теперь мне пора. Заседание в сенате. Дождавшись, пока закроется дверь, Оливер потянулся за списком.
Ночью ему приснился кошмар. Мириам Фридленд очнулась и села. К ней поспешил дежурный полисмен. – Надеюсь, теперь вы скажете, кто сделал это с вами? – Разумеется. Он проснулся весь в поту, тяжело дыша, и долго не мог понять, где находится.
* * *
На следующее утро Оливер первым делом позвонил в госпиталь, где лежала Мириам. – Боюсь, никаких изменений, мистер президент, – ответил главный врач. – По-моему, состояние ее ухудшилось. – Родственников у мисс Фридленд нет, – осторожно заметил Рассел. – Если считаете, что все впустую, возможно, будет человечнее отключить ее от системы жизнеобеспечения? – Думаю, следует подождать еще немного. Иногда случаются чудеса.
Джей Перкинс, глава протокольного отдела, наставлял президента: – В Вашингтоне сто сорок семь дипломатических миссий. В Синей книге – дипломатическом справочнике – содержатся имена всех представителей иностранных правительств и их жен. В Зеленой, адресной, книге – имена всех дипломатов высшего ранга, жителей Вашингтона, и членов конгресса. Он вручил Оливеру несколько бумажных листочков. – Это список зарубежных послов, которых вам придется принять. Оливер наспех просмотрел бумаги. В глаза сразу бросилось имя итальянского посла Атилио Пиконе и его жены. Сильва. Сильва здесь! – Они привозят с собой супруг? – как бы между прочим поинтересовался он. – Нет. Жены представляются позже. Если мужья вступают в должность. – Прекрасно. – Я попытаюсь сделать так, – пообещал Перкинс, – чтобы к следующей субботе все послы были аккредитованы. В таком случае мы, возможно, успеем дать ужин в их честь. – Превосходная мысль, – согласился Оливер, вновь просматривая список. Атилио и Сильва Пиконе.
В субботу вечером парадная столовая Белого дома была украшена флажками разных стран. Два дня назад Оливер успел обменяться несколькими словами с Атилио, когда тот представлял верительные грамоты. – Как поживает синьора Пиконе? – осведомился он. – Моя жена здорова, – чуть помедлив, ответил посол. – Благодарю вас, мистер президент. Обед удался. Оливер переходил от стола к столу, стараясь уделить внимание каждому гостю. Сегодня в этой комнате собрались многие из сильных мира сего. В углу о чем-то переговаривались три дамы, жены богатых и известных людей. Но насколько ему было известно, эти женщины сами играли далеко не последние роли в политике и бизнесе. Оливер поздоровался с каждой и, поговорив несколько минут, отошел. В этот момент к нему приблизилась Сильва Пиконе и протянула руку. – Я давно ждала этой минуты, – прошептала она. Прекрасные глаза вызывающе сверкнули. – Я тоже, – кивнул Оливер. – Я знала, что вас изберут. – Не могли бы мы поговорить позже? – едва слышно спросил Оливер. – Конечно, – без малейшего колебания ответила она. После ужина, когда собравшиеся танцевали в бальном зале под музыку военно-морского оркестра, Оливер смотрел на Сильву и думал: «Что за красавица! Какое великолепное тело!» Вечер имел огромный успех.
На следующей неделе с первой страницы «Вашингтон трибюн» кричали огромные буквы заголовка:
ПРЕЗИДЕНТ ОБВИНЯЕТСЯ В ПОДТАСОВКЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ВЫБОРОВ!
Рассел, не веря собственным глазам, уставился на газетный лист. Хуже придумать невозможно! Они выбрали самый неподходящий момент, чтобы нанести удар! Но кто эти «они»? И как такое могло случиться? Ответ он нашел в самом низу, где был напечатан список редколлегии:
«Издатель – Лесли Стюарт».
На следующей неделе в «Вашингтон трибюн» появилась еще одна сенсация:
ПРЕЗИДЕНТ БУДЕТ ДОПРОШЕН НАЛОГОВОЙ ПОЛИЦИЕЙ ШТАТА КЕНТУККИ ПО ПОВОДУ ФАЛЬШИВОЙ ДЕКЛАРАЦИИ О ДОХОДАХ
Полмесяца спустя «Вашингтон трибюн» напечатала еще одну разоблачительную статью:
БЫВШИЙ СЕКРЕТАРЬ ПРЕЗИДЕНТА РАССЕЛА ПОДАЕТ В СУД НА СВОЕГО БОССА, ОБВИНЯЯ ЕГО В СЕКСУАЛЬНЫХ ДОМОГАТЕЛЬСТВАХ
Дверь Овального кабинета с шумом распахнулась. На пороге стояла Джан. – Ты видел утреннюю газету? – Да, но… – Как ты мог сделать это, Оливер? Как ты… – Да погоди же! Неужели не видишь, что творится, Джан? За всем этим стоит Лесли Стюарт. Уверен, она просто-напросто подкупила эту женщину! Пытается отплатить за то, что я бросил ее ради тебя! И сумела своего добиться! Надеюсь, этим все и ограничится!
– Оливер, – почти прокричал в трубку сенатор, – мне нужно поговорить с тобой. Буду через час! – Я дома, Тодд. Горничная провела Дэвиса в малую библиотеку. Оливер почтительно поднялся. – Доброе утро. – Да уж, «доброе», ничего не скажешь! – взорвался сенатор. – Эта баба не успокоится, пока не уничтожит нас! – Не думаю. Она лишь… – Все читают ее чертов бульварный листок, а люди охотно верят любой «утке», особенно если речь идет о таких, как мы с тобой! – Тодд, все обойдется и… – Ничего не обойдется! Неужели не слышал вчерашний репортаж WTE? Они провели опрос, кто будет следующим президентом! Ты в самом конце списка! Лесли Стюарт тебя достанет! Нужно остановить ее! Как это говорится: «Фурия в аду ничто в сравнении с брошенной женщиной!»[11] – Вы забываете другое изречение, Тодд, о свободе печати. Мы ничего не можем сделать. – Можем, – возразил сенатор Дэвис, оценивающе оглядев зятя. – О чем вы? – Садись и слушай. Эта дрянь до сих пор в тебя влюблена. И наказывает тебя за все, что ты с ней сделал. Никогда не спорь с теми, кто тоннами расходует типографскую краску. Советую тебе кончить дело миром. – Но как?! Сенатор многозначительно воззрился на ширинку Оливера. – Поработай головой. – Постойте, Тодд, не хотите же вы, чтобы… – Я всего лишь предлагаю немного охладить дамочку. Пусть знает, как ты страдаешь по ней. Говорю же, она до сих пор тебя любит. Иначе не вытворяла бы такого. – И что прикажете с ней делать? – Начни по новой, мальчик. Навешай ей лапши на уши, ублажай как можешь. В пятницу вечером ты даешь ужин для государственного департамента. Пригласи ее. Из кожи вон лезь, но останови эту мегеру. – Не знаю, смогу ли… – А мне все равно, как ты это сделаешь. Отвези в уютное гнездышко, где вы могли бы поболтать с глазу на глаз. У меня в Виргинии загородный дом. Уединенное местечко. Я улетаю на уик-энд во Флориду и попросил Джан составить мне компанию. – Он вытащил из кармана ключи и клочок бумаги и протянул зятю. – Тут план местности и ключи от дома. – Иисусе! – охнул Оливер, ошеломленно глядя на тестя. – Вы… вы все успели продумать заранее? Но что, если она не… не захочет? Откажется ехать? – Захочет, не сомневайся. – Сенатор поднялся. – Увидимся в понедельник, Оливер. Желаю удачи. После ухода сенатора Оливер еще долго не двигался с места. Снова поступить с Лесли, как последний подлец? Он не вынесет этого, просто не вынесет! Вечером, переодеваясь к ужину, Джан сказала: – Оливер, папа просил меня поехать с ним во Флориду на уик-энд. Он должен получать там какую-то награду и скорее всего хочет похвастаться перед всеми своей дочерью. Ты не будешь против, если я поеду? Правда, в пятницу ужин для членов госдепа… Наверное, лучше бы остаться, но… – Нет-нет! Поезжай, конечно. Но помни, я буду скучать. Оливер не лгал и на этот раз. Ему действительно будет не хватать Джан. Как только он уладит этот скандал с Лесли, надо будет проводить с женой больше времени.
Лесли разговаривала по телефону, когда в кабинет ворвалась взъерошенная секретарша: – Мисс Стюарт! – Вы что, не видите, я… – Президент Рассел на третьей линии! – Вот как? – улыбнулась Лесли и бросила в трубку: – Прошу прощения, перезвоню позже. – И снова скривив губы в усмешке, нажала клавишу третьей линии, – Алло? – Лесли? – Привет, Оливер. Или следует обращаться к тебе «мистер президент»? – Можешь называть меня, как тебе заблагорассудится, – беспечно ответил он. Наступило неловкое молчание. – Лесли, я хочу тебя видеть. – Уверен, что это так уж необходимо? – Совершенно. – Ты президент. Как я могу отказать? – Никак, если ты настоящая патриотка, конечно. В пятницу я даю ужин для госдепартамента. Приезжай, пожалуйста. – Во сколько? – В восемь. – Хорошо. Я буду.
Лесли выглядела ослепительной в вечернем, льнущем к телу платье с высоким воротом и пуговицами с золотым напылением от Сен-Джона. Высокий разрез открывал левую ногу едва ли не до бедра. При первом же взгляде на эту неотразимо красивую женщину на Оливера мгновенно нахлынули непрошеные воспоминания. – Лесли… – Мистер президент… Он чуть сжал ее влажную руку. Неужели она тоже волнуется? Нервничает? Или злится? – Я так рад, что ты пришла, Лесли! – Я тоже. – Поговорим позже. Вместо ответа Лесли нежно улыбнулась, и у Оливера сжалось сердце. За одном из соседних столов сидели арабские дипломаты. Один из них, смуглый мужчина с резкими чертами лица и темными глазами, пристально уставился на Оливера. Тот наклонился к Питеру и незаметно показал на незнакомца: – Кто это? – Али-аль-Фулани. Секретарь посольства Объединенных Арабских Эмиратов. А что случилось? – Да нет, ничего… Оливер снова посмотрел в ту сторону. Араб по-прежнему не сводил с него взгляда. Гостеприимный хозяин делал все, чтобы гости чувствовали себя как дома. Только к концу вечера ему удалось застать Лесли одну. – Нам нужно поговорить. Я так много должен сказать тебе. Может, встретимся в более подходящем месте? – Оливер… м-может, лучше не с-стоило бы? – чуть запинаясь, пробормотала она. – У меня есть дом в Виргинии. Местечко Манассас, примерно в часе езды от Вашингтона. Приедешь? Лесли неожиданно смело взглянула ему в глаза: – Да, если хочешь ты. Оливер наспех объяснил, как добраться до дома. – Завтра вечером в восемь? – До встречи, – чуть хрипловато шепнула Лесли.
Выступление директора ЦРУ Джеймса Фриша на утреннем заседании Совета Безопасности произвело на присутствующих впечатление разорвавшейся бомбы. – Мистер президент, сегодня мы получили донесение нашего агента, где утверждается, что Ливия покупает ядерное вооружение у Ирана и Китая. Ходят упорные слухи, что Каддафи собирается напасть на Израиль. Через день-другой мы сможем достоверно узнать, так ли это. – Промедление смерти подобно, – вмешался Лу Вернер, государственный секретарь. – Нужно немедленно заявить самый категорический протест. – Попробуйте все же добыть дополнительную информацию, – посоветовал Оливер Вернеру. Заседание заняло все утро, но время от времени Оливер сознавал, что вместо государственных дел думает о предстоящем свидании. В мозгу настойчиво вертелись советы тестя. Что, если он прав и Лесли до сих пор неравнодушна к нему? Удастся ли вновь завоевать ее? Вечером Оливер взял одну из машин администрации Белого дома. За руль сел доверенный сотрудник охраны. Оливер, сам не зная почему, то и дело порывался приказать водителю повернуть обратно. Пожалуй, не стоило бы так рисковать. Но он понимал, что зашел слишком далеко. Возврата нет. Правда, может, волноваться нет причин? Вероятнее всего, Лесли и не подумает явиться. Ровно в восемь Рассел выглянул из окна и увидел на подъездной дорожке машину. Лесли вышла и направилась к дому. Оливер распахнул дверь. Оба застыли на месте, не сводя друг с друга глаз… Время каким-то образом повернуло вспять, и они снова были молоды и влюблены, и ничто на свете не могло их разлучить. – Боже! – с трудом выговорил наконец Оливер. – Прошлой ночью, когда мы встретились… Знаешь, я почти забыл, как ты прекрасна. Он взял ее за руку и повел в гостиную. – Хочешь выпить чего-нибудь? – Нет, спасибо. Оливер усадил Лесли на диван и сел рядом. – Лесли, милая, неужели ты так ненавидишь меня? Она медленно покачала головой: – Нет, но очень долго была в этом уверена. – И, сухо улыбнувшись, добавила: – По-видимому, в этом и кроется причина моего ошеломительного взлета. – Не понимаю. – Я хотела отплатить тебе, Оливер. Скупала газеты и телестудии, чтобы изводить тебя нападками. Единственный мужчина, которого я любила, безжалостно бросил меня, и вынести такое не под силу ни одной женщине. Лесли едва сдерживала слезы, готовые вот-вот хлынуть по щекам. Оливер обнял ее за плечи. – Лесли… Но он не успел договорить. Их губы слились в жгучем поцелуе. – О Господи, – выдохнула наконец Лесли. – Я совсем не ждала этого. Они снова обнялись и, не сговариваясь, направились в спальню и принялись срывать друг с друга одежду. – Скорее, любимый, – бормотала Лесли. – Скорее… Они не помнили, как очутились на кровати, как обнаженные тела соприкоснулись и слились… Все было как тогда – нежность, исступление, иссушающая жажда и безудержное наслаждение. Начало и конец. Безумие и покой. Они лежали рядом, отдыхая, счастливые, измученные. – Смешно… – пробормотала Лесли. – Что именно? – Да те гадости, что я публиковала о тебе. Знаешь, все это для того, чтобы ты обратил на меня внимание. – Она прижалась к любовнику. – И мне это удалось, правда? – Еще как! – расплылся в улыбке Оливер. – Я так горжусь тобой! Подумать только, президент Соединенных Штатов! – Поверь, Лесли, я стараюсь стать лучшим президентом во всей американской истории. Не представляешь, как это важно для меня! И я добьюсь, вот увидишь. – Он с сожалением посмотрел на часы. – Боюсь только, что времени совсем не осталось. Нужно возвращаться. – Конечно, дорогой. Выходи первым. – Когда я снова увижу тебя, Лесли? – В любое время, как только захочешь. – Прости, что напоминаю, но нам нужно быть очень осторожными. – Знаю. Не беспокойся. Одевшись, Оливер склонился над Лесли: – Ты – мое чудо. – А ты – мое. И всегда им оставался. – Завтра позвоню, – пообещал он, целуя ее. По дороге в Вашингтон Оливер вспоминал, как несправедливо обошелся когда-то с Лесли. Все возвращается на круги своя. Но теперь он ни за что больше не ранит ее – слишком дорогую цену пришлось заплатить этой необыкновенной женщине. Он поднял трубку и набрал номер. Ответил сам сенатор. – Алло? – Это Оливер. – Где ты? – Возвращаюсь в Вашингтон. У меня неплохие новости. Кажется, удалось решить эту проблему. Все под контролем. – Не представляешь, как я рад, – облегченно выдохнул Дэвис. – Я тоже, Тодд.
За завтраком Оливер, как всегда, просматривал газеты. На первой странице «Вашингтон трибюн» красовался снимок загородного дома сенатора в Манассасе с подписью:
ТАЙНОЕ ЛЮБОВНОЕ ГНЕЗДЫШКО ПРЕЗИДЕНТА РАССЕЛА
|
