- Все нормально? – спросил я, потирая лицо руками.
Я спал, до того, как меня разбудил крик Джерарда – не самое приятное пробуждение. Я до сих пор не совсем понимаю, в чем он меня обвиняет, хотя, скорее всего, он стал жертвой своего собственного сна или же галлюцинаций. Бедный художник... он даже не может нормально поспать. Круглосуточные страдания ради нормальной жизни. Ведь такова его цель?
- Я хочу спать... – прошептал он, после чего глубоко вздохнул. Сейчас он похож на больного ребенка, которому нужен присмотр родителей, которому страшно оставаться одному, который не в состоянии сам о себе позаботиться.
- Я тоже, - ответил я, и мой голос звучал гораздо громче на фоне шепота Джерарда, что он мне даже показался чем-то вроде грома, резко нарушившего тишину.
- Я не хотел тебя будить, - виновато сказал он, и опять скрутился в нечто похожее на положение эмбриона в утробе матери. Наверное, это могло бы показаться даже милым, но только не в этой ситуации, когда каждое движение этого человека не излучает ничего, кроме жуткой боли, которую он испытывает каждую секунду. Беспрерывная боль, я ее не чувствую, но я ее вижу, я вижу ее слишком отчетливо и ясно.
- Но ты это уже сделал, - в моем голосе прозвучали нотки недовольства и раздражения.
Я не люблю не высыпаться, не люблю, когда мой график сбивается, как это происходит сейчас. И зачем я только остался тут на ночь, ведь Джерард, кажется, не уточнял, на какое время он хочет, чтоб я остался. С чего тогда я решил тут ночевать?
Мои решения и действия начинают пугать даже меня самого... зачем я все это затеял? Меня не устраивала моя спокойная жизнь? Я хотел поиграть, и, по-моему, слишком увлекся, заигрался. Надо было вовремя остановиться, и если сейчас еще не поздно, то у меня есть немного времени все изменить, только главное не упустить это время, не упустить свой шанс.
- Тебе, наверное, неудобно там, на кресле... спина утром будет болеть, - сказал Джерард, уткнувшись всем лицом в одеяло, в которое он закутался.
- Как-нибудь переживу, - равнодушно сказал я, отмахнувшись рукой.
- Можешь лечь со мной... если что, - предложил он, немного повернувшись ко мне лицом. Я ненадолго задержал на нем свой взгляд и тут же отвернулся.
- Нет, я лучше посплю на кресле. Оставлю кровать полностью в твоем распоряжении, - на этих словах я встал с кровати и вернулся на свое прежнее место.
Как только я устроился поудобней, насколько это возможно, конечно, я сразу же закрыл глаза с намерениями как можно скорее уснуть и проснуться уже ранним утром со свежей головой, надеюсь, со свежими мыслями. Сейчас мне в голову лезет только предложение Джерарда спать вместе с ним. Нет, вот это уже слишком. Спать с ним? Кто я ему, чтоб вместе с ним спать? Пусть даже это только ради моего удобства, я все равно не мог согласиться. Потому что это не то чтобы странно, это неправильно в нашем случае. А может быть, я просто боюсь? Но мне ведь нечего бояться, что тут страшного?
Ну что, Фрэнки, ты до сих пор уверен, что все под контролем? Я бы мог ответить «да», но зачем? Никто ведь все равно не может услышать моих мыслей, потому это вранье не имеет ни малейшего значения и никакого смысла. Ничего уже не под контролем, все в аварийном режиме, все... все мои планы, мой эксперимент.
Я не привык к такому, потому что в моей жизни никогда не было исключений, все всегда происходило так, как я задумывал. Что в этот раз пошло не так, где я просчитался? И виноват ли я в этом? Или это можно было бы назвать своеобразным «несчастным случаем»? А сейчас, пожалуй, последний вопрос. Хотел бы я лечь спать с Джерардом? Да, я хотел бы, хотя и не понимаю почему. Я даже не понимаю, почему я помогаю ему, почему мне хочется ему помогать. Чем он отличается от других, ведь он такой же, он ведь такой же, как и остальные! Что тогда не так, что?
Вопросы так и роятся в моей голове, носятся вихрем в моем сознании. Вопросы, на которые все еще не существует достойных ответов. Сейчас было бы проще отложить все мысли на потом, что я и сделаю. Спокойной ночи, Фрэнк.
*
Я проснулся рано, как обычно в принципе. Я всегда просыпаюсь в одно время, несмотря выходной это или будний день, тут нет никакой разницы, кроме того, что в будние дни я еще и хожу на работу. Но сегодня выходной, на работу я не иду, но и проснулся я не первый, хотя может быть и первый, если Джерард так и не смог заснуть, что более чем возможно. Он все еще ворочается в кровати, перекатываясь в разные стороны, пытаясь найти удобное положение, правда, сам он прекрасно понимает, что ему это не удастся, но прекратить это он тоже не может.
Джерард был прав, когда говорил, что я не смогу этого понять, а уж тем более почувствовать, нет, я действительно не смогу. Я смогу видеть, слышать, но полностью понять – нет.
Сначала я медленно поднимаю голову, откинутую на спинку кресла, и чувствую тянущуюся боль – шея затекла за ночь, как и все тело. Кресло не самое удобное место для сна – тут даже лечь невозможно, а спать сидя, ни для кого не секрет, не очень-то комфортно. Но это всего лишь одна ночь, как-нибудь уж переживу такое «потрясение». Да и вообще неважно все это, мне плевать на эту незначительную боль, которая пройдет через час, да даже если и позже, разве в этом есть что-то страшное? В конце концов, когда видишь, как страдает человек прямо на твоих глазах, уже кажется, что собственная боль настолько ничтожна, что даже стыдно обращать на нее внимание, и чувствуешь определенное облегчение, что с тобой все в порядке. Эгоистично, но что поделаешь? Каждого человека, кто бы там, что не говорил, волнует, прежде всего, он сам, а потом уже все остальные. По-моему, только психи могут пожертвовать собой ради другого. Зачем отдавать кому-то свою жизнь, свое счастье, свое здоровье? Обычно люди находят этому объяснение вроде: «Он мне слишком дорог, я готов сделать для него все, что угодно» или «Она достойна всего самого прекрасного и уж точно заслуживает этого больше меня»... Да бросьте! Неужели все это будет иметь для вас значение, когда вы будете мертвы или больны или еще что-нибудь в этом роде? К чему эта жертвенность? Вы думаете, в аду можно будет порадоваться за человека, которому вы сделали добро ценой своей жизни? Нет, на такое определенно способен только псих или человек неразумный. И к таким я, к превеликому счастью, не отношусь.
- Доброе утро, - сказал я, потягиваясь и вставая на ноги. – Ты спал? – поинтересовался я, посмотрев на Джерарда.
- Нет, - это было все, что он мне ответил. Все так, как я и думал – ему действительно больше не удалось уснуть. Даже ночью он не смог найти облегчение.
- Плохо? – спросил я. Коротко и ясно, ничего лишнего.
- Плохо... – хриплым голосом ответил Джерард.
Вполне ожидаемый ответ, ничего другого я и не надеялся услышать. Ведь и так понятно, что так внезапно хорошо ему не могло стать, тем более что для него его «испытание» только началось, так что об окончании говорить еще рано.
- Понятно, - протянул я, не зная, что еще можно сказать по этому поводу. – Будешь кофе?
- Нет, - ответил он и, опираясь на стену, дошел до туалета.
А я в это же время, покачав головой, отправился на кухню за утренней порцией кофе. Это, наверное, и будет весь мой завтрак. Но ничего, буду считать, что это разгрузочный день, но как только я вернусь домой, я сразу же вернусь в свою обычную жизнь, и все будет так, как я привык. Меня будет окружать то, к чему я привык.
На кухне сегодня уже все в идеальном порядке, что меня даже порадовало, и я довольно улыбнулся. Опять в носу стоит запах дешевого кофе и опять его вкус с неприятной горечью обжигает язык. Все, как вчера. Я скривился и продолжил пить свой завтрак, возможно, самый худший завтрак во всей моей жизни. Допив кофе, я помыл за собой чашку, после этого сразу же протер ее и поставил на место. Пока я еще здесь, на этой кухне все будет по моим правилам, хотя это вообще должно волновать меня меньше всего. Закончив свою трапезу, если это вообще можно так называть, я вернулся в комнату (не знаю, как ее называть: то ли спальней, то ли гостиной, то ли свалкой).
Джерард опять лежит на кровати, он устремил на меня свой усталый взгляд, как только я зашел. Вид у него, конечно, весьма плачевный: красные глаза и огромные серые синяки под ними, бледное и мокрое от холодного пота лицо, изнеможенное ослабшее тело, иногда содрогающееся в судорогах. Внешне очень похоже на симптомы какого-то сильного инфекционного заболевания, но это только внешне.
- Когда ты в последний раз ел? – спросил я, потому что, рассматривая его, мне показалось, что буквально за пару дней он довольно заметно похудел.
- Не помню, - не задумываясь, ответил Джерард, и в очередной раз повернулся на другую сторону. Я заметил, что подушка, которую я вчера выкинул на пол, до сих пор валяется рядом с кроватью. Я поднял ее и аккуратно положил у изголовья.
- Тебе не кажется, что нужно хотя бы изредка есть? – спросил я, смотря на Джерарда, но его взгляд обращен в никуда.
- Я не хочу, - монотонно ответил он, что в его голосе нельзя было угадать совершенно никаких эмоций.
- Хочешь вылечиться от наркотиков и сдохнуть от голода? – резко спросил я с явным упреком, но Джерарду сейчас уж точно не до того, каким тоном я с ним разговариваю.
- Нет.
- Ты знаешь, что у тебя холодильник пустой? Или ты еду где-то в другом месте хранишь? – спросил я, и стал туда, куда обращался взгляд Джерарда, но он все равно не смотрит на меня, он будто бы смотрит насквозь или вообще меня не замечает. Не скрою, мне это не нравится. Я знаю, что ему плохо и все такое, но мог хотя бы посмотреть на меня – это, по-моему, не слишком трудно даже в его состоянии.
- Я не подумал об этом... я просто не хочу есть, прости, - выдавил он из себя, часто прерываясь и делая паузы.
- Причем тут «прости»? Черт, да мне вообще все равно, о чем ты подумал, а о чем не подумал, что ты хочешь, а чего не хочешь. Просто мне кажется, что ты вообще не понимаешь, что и зачем ты делаешь! Ты не догадывался, что тебе как минимум неделю придется безвылазно сидеть дома? Ты просто захотел бросить наркотики, а как ты собирался это делать, можно спросить? Я просто поражаюсь, насколько все непродуманно, как с такой подготовкой можно надеяться на результат? Да ты даже не соображаешь, что ты делаешь! И знаешь что? Засунь свое «прости» куда подальше, мне оно нахрен не надо, перед собой лучше извинись! Это твоя жизнь, и ты с ней такое делаешь, а не я, я вообще к этому ко всему отношения не имею. Это твоя затея, а если она твоя, ты должен был обо всем подумать! Ты думаешь, кто-то решил бы все за тебя, кто-то позаботился бы о тебе? Что, черт возьми, ты вообще себе думал? Если ты надеялся, что этим кем-то стану я, то можешь считать, что я всего лишь «случайный свидетель». И не мог бы ты хотя бы глаза на меня поднять, когда я говорю с тобой, чтоб я знал, что ты меня слышишь? – я чуть ли не перешел на крик, почему-то этот случай вывел меня из себя. И я, честно говоря, даже не обращал внимания на то, что говорил. А Джерард все-таки посмотрел на меня взглядом, который не вызывает ничего, кроме жалости. Взглядом какой-то бездомной собачки, которая просится к кому-то домой, которая ищет помощи.
- Я не надеялся... я знаю, я все знаю, я знаю, что тебе все равно. Я понимаю, что тебе это не надо... – он замолчал, но набрав в легкие достаточно воздуха, продолжил, - если хочешь, ты можешь уходить... Спасибо, что дал мне продержаться один день, несмотря на то, что тебе это все противно.
- Заткнись, - отрезал я, и отошел в сторону, а Джерард закрыл глаза и, судя по звукам начал плакать, - не начинай этого!
- Я не хотел... – прохныкал он, и попытался успокоиться. – И я не хотел, чтоб ты думал, что я надеялся, что ты все сделаешь для меня, правда... мне просто повезло...
- Тебе изначально не повезло, - ответил я, садясь на кресло.
Джерард, видимо, решил промолчать, потому ответа на свою реплику я не услышал. Сам я раздраженно стал поднимать с пола смятые бумажки и начал нервно открывать каждую из них, отбрасывая их в сторону. Меня почему-то увлекло это занятие: то ли потому что это отвлекает меня от нахлынувшей на меня злости, а может, потому что мне стало интересно, что я увижу в следующей раскрытой бумажке.
На каждой было что-то нарисовано, и практически все рисунки отличаются друг от друга. Нет, конечно, видно, что все нарисовано одним и тем же человеком, но содержание рисунков далеко не одинаковое. Я раскрывал эти бумажки до тех пор, пока на одной из них не увидел кое-что до боли знакомое, хотя правильнее сказать, кое-кого до боли знакомого.
С бумаги на меня смотрит парень, лицо его выведено тонкими линиями простого карандаша. И я знаю этого парня, причем довольно неплохо знаю, наверное, даже лучше всех на этой гребаной планете. Потому что этот парень – я. На меня с листа смотрит мое же лицо. Я приложил скомканную бумагу к колену и несколько раз провел по ней ладонью, чтоб хоть как-то разровнять листок и получше рассмотреть свой портрет. Я отодвинул рисунок на расстояние вытянутой руки и стал всматриваться в него. Нет никаких сомнений – это я, уж себя-то я могу узнать.
- Эй, ты меня слышишь? – негромко спросил я, ожидая ответа Джерарда.
- Слышу, - тихо ответил он, лежа на спине и смотря в потолок.
- Ты меня рисовал? Это ведь я на рисунке? – с интересом спросил я, тыча пальцем на свой портрет, и наблюдая за реакцией Джерарда. Он посмотрел сначала на рисунок, а потом на меня.
- Это всего лишь набросок, - спокойно ответил он.
- Но это ведь я? – я спросил это так, как будто собирался убедить Джерарда в этом факте.
- Да, это ты...
- Зачем ты меня рисовал? – удивленно спросил я.
- Потому что я художник, я вижу, что мне нужно нарисовать, - пояснил он, и отвернулся.
- Тогда почему ты не дорисовал?
- Потому, что не захотел опять рисовать мечту, боялся в нее поверить, - проговорил он, а я слегка не понял его слов, и может, даже не слегка. Я их совершенно не понял.
- В смысле? Вышло очень похоже, по-моему, - в недоумении спросил я.
- Похоже... Но посмотри, посмотри на глаза... Я бы хотел их видеть такими, я бы хотел, чтоб они, так же как и на этом наброске могли смотреть на меня... Просто я понял, что этого не будет и решил не создавать себе ложную надежду, - сказал Джерард, и слышалось, как трудно дается ему каждое слово.
- Глаза? – теперь я вообще перестал что-либо понимать.
- Всмотрись, хотя тебе, наверное, будет трудно заметить... – он остановился и откашлялся, - эти глаза... они добрые.
13
POV Frank
Я замер, в голову в один момент хлынули мысли, начиная кружиться вихрем, превращая там все в хаос. Слова Джерарда, только что услышанные мной, нашли свое почетное место в моей памяти, и теперь раз за разом повторяются, не давая о себе забыть. Он так просто это сказал, так легко... сказал так, как оно есть. Я опять обратил свой взгляд на рисунок, и пристально посмотрел в глаза. Это даже странно смотреть в свои же глаза, смотреть в них и понимать, что Джерард прав. Эти глаза действительно добрые, они смотрят на меня с листа, и я понимаю, что человек с такими глазами не причинит зла. Это точно не мои глаза, потому что я не такой. Я никогда не был таким и, наверное, уже никогда не смогу таким стать. Я привык жить так, как живу сейчас, и меня это устраивает. Я сам придумал себе такую жизнь, я захотел, чтоб она была именно такой. Глаза – это ведь зеркало души? Значит такая и есть моя душа: холодная и бесчувственная? Да, наверное. И могу ли я сказать, что я этого не знал, что Джерард сегодня открыл для меня что-то новое? Нет, я всегда об этом знал и мне всегда это нравилось. Хотел бы я что-то изменить? Я никогда не думал об этом, потому что мне всегда казалось, что я должен быть таким, что так будет лучше для меня самого. И все время прожитое мной таким образом я не жаловался ни на что, но может ли это значить, что я все-таки сделал правильный выбор? Выходит, нет смысла ничего менять, если я сам не нуждаюсь в этих изменениях.
Но, похоже, Джерард этого хотел, и, скорее всего, и сейчас хочет. Единственный человек, который действительно искренне хотел бы увидеть меня другим, которому не все равно. Он нуждается в таком человеке рядом с собой: в человеке с добрыми глазами и светлыми мыслями. И это уж точно не я. Но разве он мог выбирать, у него ведь не было такой возможности. И если бы я верил в судьбу, то можно было бы сказать, что это все ее проделки. А так, если смотреть на все с моей точки зрения, то Джерард просто оказался не том месте и не в то время, впоследствии чего встретил меня.
Ему просто напросто не повезло и никто в этом не виноват, просто так произошло. В его жизни появился не тот, кого он ждал. В моей жизни появился не тот, кого я искал. Он ждал друга, а нашел экспериментатора. Я искал жертву, а нашел... и я вроде бы нашел то, что искал, я сначала был уверен, что он моя идеальная жертва, залог самой удачной игры. Но теперь я все меньше и меньше уверен в этом. Если изначально Джерард и был моей игрушкой, то теперь он стал чем-то другим. Мне иногда даже страшно признавать это, и я всячески избегаю этого факта. Но он больше не жертва, а я больше не экспериментатор.
И как нас можно называть теперь? Я еще не знаю, я так и не сумел подобрать для нас подходящие названия. А может для нас и нет этих названий, у нас слишком разные роли и мы слишком несовместимы. Может, и не существует никаких нас.
Джерард мечтает о добрых глазах, о взгляде, которого у меня нет, и он знает об этом, но все равно мечтает. Мне жаль, что в его жизни все произошло именно так. Мне жаль, что я нашел его, а он в свое время не смог уйти. Мы сделали эту ошибку, с которой сейчас пытаемся жить. И разве кто-то из нас в силах объяснить, почему мы не можем остановиться?
- Я оставлю его себе? – осторожно спросил я, обрывая паузу, возникшую в нашем разговоре, и прервав предыдущую тему.
- Забирай, - в ответ послышался голос Джерарда, который прозвучал приглушенно из-за того, что он полностью накрыл свою голову подушкой.
Я сложил листок вчетверо и засунул в левый карман штанов так, что сбоку торчал небольшой белый кусочек. Я снова сел на диван и стал копаться в своих мыслях, разбирая каждый интересующий меня вопрос. В комнате стоит тишина, наполненная неровным и громким дыханием Джерарда. Мы находимся в одном помещении, но фактически не зависим друг от друга, у каждого свое на уме. Всех устраивает такое положение дел, никто ни на что не жалуется, а значит, все продолжается дальше.
******
Уже наступил вечер, на улице заметно потемнело, а квартиру Джерарда опять заполнил притупленный желтый цвет люстры. Целый день я безвылазно просидел с ним в этой комнате, смотря на него и понимая, что в принципе ничем не могу ему помочь сейчас. Ведь разве мое присутствие тут – это помощь? Во всяком случае, я все еще здесь.
За это время мы практически не говорили друг с другом, может, правда, обменялись парой фраз. Сейчас явно не до разговоров, не та ситуация, не то положение. В комнате царит какая-то угнетающая атмосфера, которую даже трудно описать словами, ее можно только почувствовать. Два человека, молчание и какая-то бесконечная необъяснимая душевная тяжесть, которая распространяется где-то в легких черным ядовитым дымом затрудняющим дыхание. Почему-то все происходящее стало сложным не только для самого Джерарда, но и для меня.
- Мне пора, - вдруг совершенно спокойно сказал я, вставая с кресла. Джерард медленно повернулся ко мне и посмотрел взглядом, в котором читается испуг.
- Уже? – спросил он сиплым голосом и попытался чуть приподняться. – Ты не останешься? – в этом вопросе слышится смесь детской наивности, угасающей надежды и безграничной усталости.
- Нет, мне надо идти, - ответил я и направился к двери, даже не глянув в сторону Джерарда.
- Постой, - он окликнул меня, и я все-таки обернулся, - сделай кое-что для меня.
- Что? – меня насторожила просьба Джерарда, потому что я не имею даже малейшего понятия, что он на этот раз попросит у меня. Остаться? Нет, сегодня я не останусь. По одной простой причине, и тут не причем ни чувства, ни какие-то личные убеждения. Я просто хочу нормально выспаться перед работой и провести это время наедине со своими мыслями, чтоб никакие внешние факторы не могли этому помешать. Остался бы я, если бы не работа? Возможно, это будет еще одной темой, над которой я подумаю перед сном.
- Закрой меня, когда будешь уходить, - сказал он, а я непонимающе уставился на него, из-за чего он все-таки решил уточнить, - возьми мои ключи, и закрой дверь ими, чтоб я не мог выйти.
- Зачем? – спросил я, хотя мысленно я уже согласился. А почему бы и нет? Что в этом такого?
- Потому что я могу сорваться и попытаться найти наркотики... я не могу этого допустить. И еще... забери мой телефон – он в кармане куртки.
- Ладно, - коротко ответил я, не задавая лишних вопросов, и направился к выходу.
Найти телефон не составило особого труда, да и ключи я долго не искал, потому что прекрасно помню, где их оставил. Я, не попрощавшись, вышел из квартиры, закрыв ее с другой стороны. Теперь Джерард остался совершенно один в пустом помещении. Один со своими проблемами, со своим горем, болью, зависимостью. Меня там больше нет, теперь я не сижу рядом, не вижу того, что он делает. Как-никак, я хоть как-то мог контролировать его, если бы это понадобилось, а теперь, кто знает, как его ломка сыграет против него самого, ведь это она сейчас выставляет ему свои условия. Что с ним произойдет за эту ночь и за последующий день, я не могу даже предугадать, потому что сложно узнать, что придет в голову человеку, оставшемуся один на один со своей зависимостью.
Кто победит? Посмотрим.
******
Сегодняшняя ночь была спокойной и уютной в родной кровати, хотя я все равно чувствую себя как-то странно, как будто что-то не так. Я ненавижу это чувство и всячески пытаюсь с ним бороться. Мне кажется, я привык к своему художнику, даже в какой-то степени привязался к нему... И я знаю, что для него эта ночь точно не была такой приятной и безоблачной, как для меня, сейчас даже нельзя быть уверенным жив ли он вообще. А если нет? Что если нет? Возможно, мне было бы даже легче, если бы он умер. Я бы был опять по-настоящему свободен, вся моя жизнь опять бы вернулась в прежнее русло. Стала бы для меня его смерть чем-то особенным, переживал бы я по этому поводу? Я не знаю, но если да, то, наверное, не долгое время. Я думаю, что через пару дней я напрочь бы забыл про него, я бы не плакал по нему и не страдал бы. А может быть, я всего лишь пытаюсь убедить себя, что все было бы именно так, потому что я хотел бы, чтоб все было так.
Фрэнк, тебе должно быть все равно, почему ты так мучаешь себя мыслями об этом Джерарде? Он ведь самый обыкновенный человек, да еще и наркоман к тому же, чем он удостоился места в твоей голове?
В голове... главное, чтоб не в сердце.
Я уже собрался выходить из дома и, запустив руки в карманы своей куртки, я нащупал там телефон и ключи Джерарда. Теперь мне точно придется снова вернуться к нему. А если бы не тот факт, что у меня его вещи, я бы вернулся? Вернулся бы или нет? Скорее да, чем нет, я бы не смог не вернуться, потому что мне бы захотелось вернуться, я знаю. И я бы нашел себе тысячу оправданий, почему я возвращаюсь, и я бы попытался в них поверить, чтоб только не верить в правду. Ведь кто захочет верить в правду, которая тебе самому не нравится. Лучше верить в ложь, верить до тех пор, пока это еще возможно. Все так делают, абсолютно все. Разве я исключение из правил? Нет, я такой же...
Я улыбнулся, качнув головой, и вышел на улицу. После работы я обязательно наведаюсь к Джерарду. Просто потому, что я так хочу, пока что легче объяснять это именно так. И пусть. Сейчас меня устраивает и такое объяснение, вполне устраивает.
*
После работы я решил даже не заходить домой, а сразу пойти к Джерарду, но перед этим неплохо было бы зайти в магазин и купить чего-нибудь. Во-первых, я и сам не против хоть чем-то утолить свой голод, во-вторых, если Джерард еще жив, ему надо поесть, причем срочно, потому что с такими темпами его организм точно не выдержит.
И почему я с ним так вожусь? Потому что хочу? Да, именно так, потому что хочу. Во мне проснулось благородство и желание помогать нуждающимся в помощи? Нет, я не из таких людей. Мне в голову никогда даже не пришла бы мысль о том, чтоб помочь какому-нибудь наркоману, инвалиду или тем же детям, которых бросили родители. Я равнодушен к их проблемам, и как бы это ужасно не звучало, но это чистая правда. Пусть этим людям помогают те, кто действительно любит это дело, помогать слабым, а такие обязательно найдутся. Я тоже помогаю слабому, в какой-то степени да, но я бы не смог помочь любому, не смотря на то, кто он такой.
Я помню, как я хотел, чтоб Джерард нуждался во мне, но я не думал, что я буду нуждаться в нем. Как это произошло и когда это началось? А разве это важно?
POV Gerard
Ночь была ужасной. Утро еще ужасней. День вообще невыносим. Неужели это никогда не закончится? Так долго... до невозможности долго, слишком долго для моего терпения. Я не хочу продолжать дальше... Я не хочу и не могу, у меня нет для этого сил. Мне надоело, я устал.
С моих губ срывается крик. Кричи, Джерард, кричи, тебя все равно никто не услышит, тебе никто не поможет, ты просто напросто никому не нужен.
Так больно... как будто за день мне переламывают все кости, а потом, когда целых костей уже не остается, они за секунду срастаются, и тогда все начинается заново. Нет, я дальше так не смогу, я не выдержу. Эта борьба не для меня, я проиграл ее, я признаю. Я больше не буду бороться, я больше не буду даже пробовать, лучше пусть все будет, как было, только прекратите это издевательство. Я больше не хочу продолжать, я сдаюсь.
Я медленно сползаю с кровати и плетусь к входной двери. Все, скоро это закончится, еще чуть-чуть и все будет хорошо. Я нервно рыщу по карманам куртки, но в ней пусто... ничего нет... Я срываю ее с вешалки и с ненавистью кидаю на пол. Какого черта я отдал свой телефон! Какого черта, какого черта...
Я бросаюсь к двери, дергаю за ручку, но ничего не происходит – бесполезно. Дверь закрыта, она не открывается... Я ведь отдал ему свои ключи... Я не смогу выйти отсюда? Что мне делать? Я не могу тут оставаться, мне нельзя больше тут оставаться!
Я отчаянно дергаю дверную ручку и стучу кулаком в дверь, пока обессилено не падаю на холодный пол. Из моих глаз текут слезы, я беззвучно плачу, чувствуя, как они стекают по моим щекам. Нет, нет, нет... Мне нужно как-то достать наркотики иначе я просто не выдержу. Если я их не смогу найти, то легче уже умереть... слишком больно, чтоб терпеть, слишком мучительно. Может быть, у меня еще осталось немного героина, может, я когда-то прятал его и просто не помню? Ведь я мог что-то припрятать на всякий случай, я должен был так сделать, я наверняка так и сделал... Только почему-то не помню... Но ничего, всякое можно забыть, надо просто поискать, и я обязательно что-нибудь найду.
Я перерыл все, я перевернул всю эту жалкую квартирку, но я ничего не нашел, ни грамма этих гребаных наркотиков. Ни грамма героина. Я искал везде, где только можно искать... Ничего нет, ничего... Сейчас я просто хожу и сбрасываю в истерике все, что вижу на пол. Черт, этого просто не может быть! Я не знаю, что еще можно придумать... Я должен достать наркотики, я должен каким-то образом найти для себя хотя бы одну дозу. Или доза или смерть. Терпеть я больше не смогу, еще хотя бы один такой день и я сойду с ума... ну уж нет, я больше не выдержу.
С этим надо покончить раз и навсегда. Я не готов страдать дальше, я не хочу этого, мне это больше не нужно. Все чего я хотел – это героин, а если я не могу получить этого, тогда я предпочитаю смерть. Я просто хочу облегчения, хочу поставить точку. Я бы мог перерезать вены... это было бы не так уж сложно. Но у меня нет лезвия, потому, пожалуй, единственное и действенное решение – это повеситься. Пару минут мучений и я мертв, но это ведь всего лишь пара минут, а не пара дней, потому, я думаю, что с этим я уж точно справлюсь. Во мне нет ни капли страха и сомнений, есть только желание избавится от боли, чтоб больше не чувствовать ее, никогда не чувствовать.
Я подошел к старому телевизору, стоящему в углу комнаты, которым я не пользовался где-то около года. Я резко выдернул из него шнур, оценивая его взглядом. Мне кажется, что он достаточно длинный и достаточно прочный, чтоб выдержать меня. Теперь осталось завязать узел, и полдела сделано. Я отрегулировал петлю на нужную ширину и просунул в нее голову – теперь я еще ближе к цели. Осталось совсем чуть-чуть, самая малость. Я пошел в ванную – именно тут я и встречу свою смерть, именно тут все и закончится. Я затянул петлю на своей шее и стал на край ванной, чтоб дотянуться до трубы, проходящей под потолком. Надеюсь, эта труба меня не подведет.
О чем должен думать человек, когда ему остаются считанные секунды до смерти? Он должен вспоминать свою жизнь, все, что было им пережито? Я не хочу вспоминать свою жизнь, она не принесла мне ничего, кроме боли и разочарования. Нет смысла продолжать ее, нет смысла жить дальше. Может быть, тогда стоило бы задуматься, что я потеряю, если умру сейчас. Но мне нечего терять, у меня ничего нет. Еще одна причина уйти из жизни, оставить все свое бессмысленное существование позади.
Я начал обвязывать шнур вокруг трубы, придерживаясь другой рукой за стену. Я перевязываю настолько крепко, насколько могу. Я хочу, чтоб все получилось, чтоб не случилось какой-нибудь очередной неудачи. Почти готово... последние движения и можно сказать, что я уже над пропастью. Осталось только броситься туда, сделать шаг навстречу вечности, найти свое избавление от земных страданий.
Еще несколько секунд и этого всего не будет, я больше не буду принадлежать этому миру, больше не будет этой ужасной боли. Не будет ничего, все станет бессмысленным, все годы, прожитые в грехах станут ничем иным, как пеплом. Я готов к этому. Осталось лишь сосчитать до трех...
