Мог ли я сделать в этом случае что-то еще хуже, чем то, что сделал? И мне сейчас даже трудно понять, что я чувствую по этому поводу. Единственное желание, кипящее во мне – это уйти и забыть, как будто ничего и не было. Как я мог это допустить, куда делся мой самоконтроль, и я уже молчу про разум, который, как мне кажется, так и не проснулся сегодня. Что это было вообще? Слабость, неспособность устоять перед обыкновенным желанием или, может быть, что-нибудь другое? Но даже если я и найду этому какое-то название, разве это сможет изменить ситуацию или предотвратить мой идиотский поступок? Дело сделано, и я сам все испортил, на этот раз без чьего-либо вмешательства, хотя, конечно, я мог бы обвинить Джерарда. Ведь, если бы не он, я бы не стал ничего такого делать, но, по-моему, обвинять его в данном случае просто абсурдно. Я же сам предложил ему эту помощь, и я сам уверял его в том, что это вполне нормально, но сам же в итоге превратил все во что-то не совсем нормальное. Нет, по сути, все, что я сделал буквально минуту назад, не являлось чем-то противоестественным и ужасным, в этом действительно, наверное, нет ничего неправильного, но только не в нашем положении, только не сейчас. Для кого-то другого это было бы совершенно обычным действием, но не для нас, у нас этого не должно было произойти. Просто потому, что у нас все иначе, наши отношения – это не романтическая история двух влюбленных, у нас нет ни любви, ни романтики, но от этого почему-то ничего не становится легче или проще. Может, наша проблема в том, что мы до сих пор не понимаем, что с нами происходит. Или понимаем, но не признаем – а это, наверное, еще хуже.
Мы до сих пор стоим друг напротив друга, и Джерард взволнован не меньше меня, по-своему взволнован, но я знаю, что ему не все равно. Он как-то испугано смотрит на меня, как будто ища решение возникшей проблемы. Я стараюсь не смотреть ему в глаза, и, конечно, он видит это, он даже может догадываться, в чем причина. Как я собираюсь все исправить? Вернуть все на свои места и не придавать этому никакого значения? Я действительно жалею о своем поступке, а это значит только одно – его просто не должно быть, и лучше нам обоим забыть о нем.
Ничего не было, ничего и не могло быть. Прости, Джерард, но так и правда будет лучше, а ты должен мне верить, потому просто верь и знай, что я все делаю правильно.
- Возьми свои вещи, переоденешься в комнате – там удобнее, а я все равно уже ухожу, - я старался говорить, как можно спокойней, убеждая самого себя, что все в порядке, что ничего особенного не произошло, что все точно так же, как раньше.
- Уже? – взволновано спросил он. – Так рано?
- Да, - резко ответил я без всяких оправданий и объяснений.
Больше никаких чувств – я уже один раз сделал ошибку, я испортил все еще больше, чем раньше, и теперь мне надо как-то с этим бороться. Этого больше не повторится, поэтому я больше не позволю эмоциям брать надо мной верх, никогда...
Я отвел Джерарда обратно в комнату, слегка придерживая за плечо, и, когда он сел на, я уже отошел в сторону двери. Он провожает меня взглядом, наверняка замечаяя, как в один момент все опять изменилось, как в один момент будто бы распахнулось окно от сильного порыва ветра, и в дом повеяло холодом, подул ледяной ветер, пронзая до костей, и не столько от самого холода, сколько от резкой смены температуры, от неожиданности.
Я стараюсь верить в то, что мне плевать на то, что чувствует Джерард, и что я поступаю абсолютно правильно, что именно это - единственное правильное решение в нашей ситуации или скорее не в нашей, а в моей, в такой, какой ее вижу я, в такой, какой я хочу ее видеть.
Больше всего меня сейчас волнует, что Джерард все-таки успел поверить в то, что между нами есть что-то большее, чем просто вынужденный союз во имя помощи. Я понимаю, что, скорее всего, так и есть, но я не хочу, чтоб так было, я до сих пор не смог с этим смириться. И, может, в любви нет ничего ужасного, по крайней мере, многие так думают, но только не я, потому я не должен допустить, чтобы все зашло еще дальше. Я и так уже слишком дорого заплатил за свою глупость сегодня, теперь уж точно надо обдумывать каждое свое действие и решение, надо учиться на своих ошибках. По-моему, именно сегодня настал тот день, когда пора наконец-то все исправлять.
- Что такое? – растерянно спросил Джерард.
Ему еще понадобится время, чтоб понять, и это время у него будет, но вот гарантий, что он все-таки поймет, нет. Захочет понять – поймет, а если нет, то это уже его дело, пусть придумает себе свое объяснения, ведь все люди так частенько делают.
- А что такое? – все так же спокойно и размеренно ответил я, смотря на него и делая вид, что не понимаю, о чем вообще он говорит и чем он так обеспокоен.
- Что происходит? Почему ты сейчас так поступаешь? – спросил он, глазами будто бы выманивая у меня правду, но это бесполезно, потому что теперь это уж точно не подействует. Я удивленно покосился на него, вызывая в нем еще большее непонимание.
- Я ухожу на работу, в этом есть что-то плохое? – я стою около стены и борюсь с правдой внутри меня, правдой, которая должна умереть и превратиться в ложь.
- Ты же знаешь, что я не об этом! – крикнул Джерард. – Ты же знаешь о чем я... Почему ты делаешь вид, что ничего не произошло? Почему ты опять так поступаешь со мной?
- Потому что ничего не произошло. Не придумывай себе того, чего не было... в общем, не бери в голову, вот и все, - мой голос прозвучал уверено, хотя почему-то неприятно для самого себя. В нем не было ни искренности, ни правды, он звучал пусто и черство, как заученные слова.
Но у меня нет времени изображать что-то, входить в роль, тем более, сейчас Джерард и не обратит на это внимания, сейчас он слышит не то, как я говорю, а что я говорю. Он смотрит на меня, и я вижу в его глазах какую-то жгучую боль и обвинение в мою сторону, как будто я сделал что-то на самом деле ужасное, но ведь ничего такого не произошло. Легче просто забыть и не искать в этом случае чего-то необычного, лучше просто поверить в мои слова и принять мое отношение к этой проблеме.
Джерард смотрит на меня, а я, просто покачав головой, опустил глаза, но это не означает, что я сдался, мне просто тяжело смотреть на него, тяжело обманывать его. Я мог обманывать кого угодно с невероятной легкостью, даже не задумываясь над этим, но с ним все не так, с ним я так не могу. Больше не могу. Он не такой, как все те, с кем я когда-либо мог иметь дело. И если моя теория все еще живет во мне, то он самый необыкновенный из всего этого однообразного общества.
Он стал для меня особенным, но разве ему в этом повезло? А может наоборот, принесло еще больше несчастья? Разве сейчас я делаю ему лучше? Нет, я делаю лучше только себе, но, может, и ему рано или поздно это принесет какую-то пользу. Ведь без меня он точно будет счастливей. Если он справится со своей зависимостью, он обязательно сможет найти кого-то достойней, чем я, кого-то более подходящего. Нет смысла верить в любовь со мной. Нельзя любить того, кто боится любви, того, кто и любить-то не умеет. Такие, как мы, не созданы для того, чтоб быть вместе, и имею ли я право давать нам обоим какие-то ложные надежды?
- То есть в ванной ничего не было, и мне просто показалось? – спросил Джерард, не собираясь останавливаться. Он же знает, что не хочет услышать того, что я скажу, а если он все еще на что-то надеется – ему же хуже.
- Забудь об этом и все, не относись к этому так серьезно, - сказал я, уже смотря на него, - и мне пора.
- То есть это было несерьезно? Просто так, да? – не успокаиваясь, расспрашивал он. Пора уже успокоиться, Джерард, как ты не понимаешь этого.
- Чего ты еще хочешь? Я уже все сказал, а ты все услышал, - ответил я довольно грубо и развернулся, чтоб наконец-то выйти из комнаты, а потом и вовсе из этой квартиры.
- Когда ты вернешься? – с надеждой спросил Джерард, и мне почему-то захотелось ответить «никогда», потому что мне захотелось, чтоб он наконец-то все для себя уяснил и успокоился, чтоб он понял, что между нами ничего не может быть, что ничего не имеет значения в наших отношениях, ведь у нас-то и отношений в принципе нет.
Меня начали выводить из себя эти его бесконечные вопросы обиженной и брошенной девочки, которая хочет пробудить чувство совести и вины в своем возлюбленном. По-моему, самое время закончить то, что я сам и начал, хватит!
- Не знаю, - равнодушно ответил я, закатив глаза, и в очередной раз двинулся в сторону выхода, когда зазвучала еще одна реплика Джерарда, которая заставила меня опять остановиться.
- Сегодня? – еще один вопрос, на который я пока что не могу найти ответ.
Я не знаю, когда я отойду от этого неприятного ощущения на душе, которое обычно возникает, когда чувствуешь, что сделал что-то не так. Я не знаю, когда меня отпустят наконец-то все эти эмоции, и я смогу вернуться.
- Я не знаю! – уже намного громче ответил я, отчего Джерард даже слегка дернулся.
Да, я злюсь, но я злюсь не на него, я злюсь на себя. Я злюсь на то, что позволил себе стать таким, что позволил себе измениться, что позволил себе влюбиться.
- Ты вообще вернешься? – теперь уже грустно спросил Джерард. Конечно, я вернусь... но я надеюсь, что на этот раз не так скоро.
- У меня твои ключи, потому рано или поздно вернусь, - я достал из кармана те самые ключи и демонстративно позвенел ими, - но не делай глупостей, как в прошлый раз. И телефон я оставляю тебе только для того, чтоб ты перезвонил тому, кто там тебе вчера звонил. Без глупостей, договорились? – сказал я, надевая обувь и иногда поглядывая на Джерарда.
Он молчит и ничего не отвечает мне, что меня немного насторожило. Мне страшно оставлять его одного сейчас, и, может быть, было бы не так страшно, если бы я не вел себя с ним таким образом. Но я должен уйти, несмотря на это.
Я еще минуту посмотрел на него, но он отвернулся, и я, раздраженно махнув рукой, отошел к двери. Тяжело вздохнув, я вышел на лестничную площадку и, уже проворачивая ключи в замке, сказал себе под нос тихое «прости». Тот, кому это посвящалось, моих слов, конечно, не услышит, но я подумал, что вдруг мне от этого станет хоть немного легче. Естественно, в этом я ошибся – все как было, так и осталось. На сердце все так же тяжело и даже тошно, но от проблем невозможно уйти, от них невозможно скрыться, их можно забыть на некоторое время, не думать о них, но они будут возвращаться и постоянно напоминать о себе до тех пор, пока их не уничтожишь.
Мою проблему, наверное, невозможно уничтожить, потому что моя проблема – это Джерард. Но, возможно, когда-нибудь моя проблема просто перестанет быть проблемой. А пока что я живу с тем, что есть, пытаясь что-то изменить.
POV Gerard
Я слышу, как закрывается дверь, а это означает, что я опять остался один, и непонятно, сколько времени еще я проведу в этом одиночестве.
Что только что произошло? Меня опять предали, бросили, обманули или что? Что, черт возьми, это было? Как это можно назвать? А я ведь почти поверил, что все станет лучше, что все меняется, я поверил, что моя жизнь скоро наладится. А главное, я поверил, что, наверное, человек, который сейчас со мной, не зря встретился мне в жизни, я поверил, что он избавит меня от страданий, я поверил, что он может быть другим. Я, наверное, по жизни люблю быть обманутым, да и вообще обречен на вечное невезение... И пора бы уже смирится с этим, хватит верить в то, что однажды мне все-таки повезет и это наступит в ближайшее время. Ты гребаный мечтатель, Джи... мечтатель-неудачник.
Я скидываю с себя полотенце и пододвигаю вещи к себе поближе, после чего медленно одеваюсь. Пожалуй, я никогда не мог себе представить, что одеваться может быть настолько больно, причем иногда это даже невозможно терпеть. И опять слезы... я уже просто устал плакать, но не могу не плакать. Я плачу то ли от боли, то ли от чувств, переполняющих меня, чувств, которые бывают неприятней, чем боль физическая. И больше всего меня тревожит то, что все, что, как мне казалось, уже отстраивается, опять разрушилось и превратилось в руины буквально в один момент.
Почему это произошло? Фрэнк мне не расскажет об этом, и я не смогу узнать правду, потому мне остается только строить догадки. Может быть, я сам виноват во всем, может, это из-за меня? Может, я что-то не так сказал или сделал? Ответ я никогда не узнаю, да и важен ли мне сам ответ? Ведь не столько важна причина, сколько результат, и как бы я хотел, чтоб этого результата не было, чтоб я мог продолжать верить в свою мечту хотя бы еще пару дней, чтоб она пожила еще чуть-чуть.
Иногда так хочется верить во что-то хорошее, в то, что заставляет жить и бороться за эту жизнь, знать, что ты не один и тебя кто-то поддерживает, что рядом с тобой тот, кому ты не безразличен. Я опять все потерял или даже не потерял, ведь невозможно потерять то, чего нет, а у меня нет ничего и, наверное, никогда не было.
И за что мне это? Заслужил, да? Возможно...
Когда я наконец-то надел все те вещи, которые для меня выбрал Фрэнк, я обессилено упал на кровать, закрывая глаза. Ужасно хочется спать, но в то же время заснуть просто невозможно.
Я опять проведу целый день, лежа на этой кровати, которая за эти несколько дней уже успела стать для меня тюрьмой.
Я посмотрел на телефон, лежащий на краю тумбочки, и потянулся к нему. Я отключил его от зарядного устройства и начал теребить в руках, как будто не зная, что с ним делать. Мне все-таки стоит позвонить этому таинственному незнакомцу, который звонил мне вчера. Вдруг это просто кто-то ошибся номером? Но это в принципе не тяжело узнать – надо только нажать на кнопку вызова. Хотя... еще рано, и я позвоню немного позже, чтоб никого не разбудить, кто бы это ни был.
Я вышел в главное меню, а оттуда в телефонную книгу, которую теперь бездумно прокручиваю туда-сюда. Во мне опять заиграло желание позвонить одному человеку, который не откажет мне в наркотиках и договорится с ним на этот счет, ведь сегодня у меня уже есть такая возможность. Но я не делаю этого, хотя и остановился на его номере, внимательно просматривая его, как будто изучая каждую циферку. Фрэнк попросил меня не делать глупостей, и хотя я ему ничего так и не пообещал, я выполню его просьбу, как бы тяжело это мне не далось.
Я закрыл телефонную книгу и продолжил лежать с телефоном в руках, думая о чем-то своем, кивая своим мыслям, бурча под нос, время от времени вздыхая и вытирая иногда подступающие к глазам слезы.
Я щелкнул по телефону, чтоб посмотреть на время – не так уж и долго я пролежал, время как обычно слишком долго тянется. Но, тем не менее, я решил, что уже не настолько рано для звонка, чтоб откладывать его.
Я нашел нужный номер в последних пропущенных, да и искать долго не пришлось, так как он первый в этом списке, и нажал на кнопку вызова. Раздались скучные и протяжные гудки, но я с интересом жду, когда они все-таки прекратятся и я смогу услышать голос того, кто мне звонил, и хотя бы узнать, кто это.
- Здравствуйте, - послышался низкий мужской голос из трубки.
- Ээ... да, здравствуйте... Вы мне звонили вчера? – неуверенно спросил я.
- Мистер Уэй? – спросил мужчина, а мой мозг атаковали мысли: «Он знает мое имя. Откуда?», «Кто это может быть?», «Мы с ним знакомы?», «Зачем он звонит?». Я сразу же вспомнил о всех своих долгах, думая о том, что этот мужчина может быть одним из тех, у кого я одалживал деньги. Но, в таком случае, очень странно, что у меня нет его номера в телефонной книжке, и что я в принципе не могу вспомнить его.
- Да... – протянул я, даже не удосужившись спросить имя человека, с которым я разговариваю, чтоб сразу же опровергнуть или подтвердить свои догадки.
- Я был на выставке, где выставляются ваши работы, и должен сказать, что они мне очень понравились, а некоторые особенно меня впечатлили, - сказал мужчина, четко выговаривая каждое слово. Вот теперь все стало ясно, я автоматически получил ответы на все свои вопросы.
- Спасибо, - без особого энтузиазма ответил я.
- Но я, конечно, звоню не только за тем, чтоб выразить свое восхищение, - он сделал небольшую паузу, но я не успел что-либо сказать, как он тут же продолжил, - я бы хотел приобрести две ваши работы.
- Да? – это самое глупое, что я, наверное, вообще мог сказать, потому решил добавить что-нибудь еще, - я думаю, что стоило бы подождать до окончания выставки, а потом мы могли бы со всем разобраться. Я надеюсь, Вы не против?
- Что Вы, нет, конечно! Тогда перезвоните мне, когда сможете, и я думаю, тогда мы уже решим все вопросы, вплоть до цены.
- Да, так будет лучше. Я Вам перезвоню. До свидания.
- Буду ждать звонка. Всего доброго.
Я положил трубку и отложил телефон в сторону. Хоть какой-то небольшой успех, хоть кто-то хочет купить мои работы. И, конечно же, заработок – это всегда хорошо.
Наверное, раньше я был бы неимоверно рад этому событию, прыгал бы до потолка от счастья, но сейчас у меня для этого нет ни возможности, ни желания.
Настроение ничуть не улучшилось, я все еще чувствую гнетущую грусть, которая никак не отпускает меня. А мне ведь как всегда не с кем поделится своей радостью, я ведь как всегда один. Ничего не изменилось, совсем ничего...
Я повернулся на другую сторону и уткнулся носом в подушку, желая, открестится от всего, что окружает меня. Я так устал быть лишним в своей собственной жизни.
