Глава 1. http://ficbook.net/readfic/856677Одержимость http://ficbook.net/readfic/856677 Автор: Старки (http://ficbook.net/authors/%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%BA%D0%B8) Описание: Посвящение:
обложка от Ленчика с нужным настроением арт Readdraw на эпизод после караоке"Запой" http://cs314524.vk.me/v314524007/7382/NIgpyjkiglk.jpg, спасибо, мне нравится посмотрите на Сеню, нашла эту картинку Моня глава 1 Когда Дан впервые увидел меня, он возмущённо заявил: Я спрятался за маму. Я не «это»! Я тоже не желаю жить рядом с ним! Но меня никто не спрашивал. Лина Юрьевна строго сказала сыну: Тот, зло прищурившись, заявил: Мама сразу засуетилась, стала гладить мои вихры. В её глазах испуг и отчаяние. Опять в её глазах страх. Мы беженцы. Приехали с одним чемоданом из Таджикистана. Оставили там дом, сад, детство и покой. Друзей не оставили. Как–то вмиг друзья со смертью отчима исчезли. Русские уехали ещё раньше, а таджики отвернулись. Мама ещё долго держалась за дом, но родственникам отца, как я его называл, мы были не нужны. Русская приживалка со своим ублюдком! Пока был жив Далер, пока он любил нас и защищал, они были благосклонны и толерантны к интернациональным заскокам своего брата. После аварии, после смерти Далера, «родственнички» не считались с горем мамы. Говорили в открытую, чтобы уезжала, чтобы не появлялась на кладбище, чтобы не смела ничего прибрать к рукам и не рассчитывала ни на имущество, ни на сочувствие. Мы — никто. Мама пыталась найти работу в Ходженте — тщетно, предлагали только сезонную в Ферганской долине на хлопчатнике. Мама ещё какое–то время уповала на законность своего статуса официальной супруги Далера, но потом подожгли дом. Я чуть не погиб тогда: побежал за собакой Динкой в объятый огнём дом. Угорел. Лежал в больнице. Мать ночевала со мной, так как в полуобгоревший дом её не пускали. Обвиняли в поджоге. Стремительно из молодой, весёлой, бойкой женщины мама превратилась в испуганную, задёрганную тётку. И в глазах отчаяние. И вот сейчас, когда этот мелкий хам заявил, что «мы не люди», опять испуг и отчаяние. Евгений Борисович решил взять ситуацию в собственные руки: Евгений Борисович Берг — крутой бизнесмен, у него строительный холдинг, да ещё и банк. Словом, олигарх. Лина Юрьевна — это его холёная, наманикюренная жена с всегда поджатыми губами. Дан — их младшенький сын. Старший живёт где–то в Англии. Это наши хозяева. Мама нашла работу в Москве достаточно быстро, работу кухарки, прислуги. Нам предоставляли комнатку на заднем дворе шикарного кирпичного дома, вокруг которого разбит сад. Мне было всего одиннадцать лет. *** Вежливым и корректным мальчишка не стал. На второй же день нашего приезда он подкараулил, когда я вышел в сад, и буквально налетел на меня. — Эй ты, раб! Фига ли ты гуляешь праздно? Лопату в руки и работай! — Я не раб! — А кто ты, птенчик? Ты никто и звать тебя никак! Будешь делать всё, что я скажу тебе! Я решил промолчать и лучше уйти от этого мерзкого типа. Но он схватил меня за плечо и больно дёрнул: — Данил, отстань от ме… Закончить я не успел, так как тот ударил меня под дых. Первый раз ударил меня, первый раз сделал мне больно. Окрестил, можно сказать. Задыхаюсь, слёзы из глаз. — Я не Данил! Я Дан! И ты, птенец, запомни это навсегда! Называть его Данилом было преступлением номер один. По документам он действительно Дан. Потом этот садист схватил меня за подбородок, стал рассматривать моё мокрое и ненавидящее лицо и вдруг сказал с настоящей злобой: — Запомни, самый красивый здесь я! Это было правдой, Дан очень красив, совсем не как я. Он брюнет с ярко–голубыми и даже бирюзовыми глазами, правильными губами, прямым коротковатым носом, высокими скулами, впалыми щеками. Стильная причёска, в ухе серьга — факт, брильянт, одет только в брендовые шмотки, пахнет чем–то взрослым, мужским, хвойным. Для ребёнка четырнадцати лет, по–моему, слишком. К тому же он статен, мускулист и жилист, как я выяснил позже, серьёзно занимается хоккеем. *** Я решил, что просто буду избегать этого богатого ублюдка, прятаться. Пока он где–то был, не дома, я мог гулять по саду, выходить за пределы их собственности и бегать до речки. Я даже помогал маме на кухне и по дому: пылесосить и дурак может. Но как только машина с Даном заезжала во двор, я прятался в нашей комнатке, читал фэнтези и смотрел телик. — Где же делают таких? Почему нет прыщей? Такого цвета у глаз не бывает! Может, это линзы у тебя? Значит, ты не чурка, хоть и таджик. Подрастёшь, и я тебя продам. Тако–о–ого купят! Но надо же будет всему тебя научить. И зубы как фарфор у него! Боишься меня? Зеленоглазый сучонок! Бойся! Я молчал, зубы сжимал, конечно. И это не трусость, а мудрость. Настоящая взрослая мудрость. Мне уже тогда казалось, что Дан псих, больной. А разве можно перечить психам? Да и место здесь было нормальное. Мама вроде как спокойна, деньги хорошие обещают. Лина Юрьевна, несмотря на поджатые губы, сильно не придиралась. Выживем! Потом возникла ещё одна проблема: я должен ходить в школу. Мама поехала в ближайшую по району и уже было договорилась. Но тут опять возник Дан: он решил, что я буду ходить в его школу. Она хоть и не частная, но элитная, да и далеко от нашего нынешнего дома. Я не знаю, какие уж он там аргументы приводил и как он уговорил отца. Но факт: сам Евгений Борисович (!) посодействовал, чтобы меня туда приняли. Я понимал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Мало Дан преследует меня дома, сейчас ещё и в школе помыкать будет! Но я молчал, сжимал зубы. Первого сентября мне было велено в 8.00 быть готовым ехать на хозяйской машине с хозяйским сыночком в школу. Но я решил устроить маленькую революцию. В 7.00 я уже выходил за ворота, водитель дядя Гриша удивился и предупредил, что как бы «некоторые истерику не устроили». Добирался до школы почти два часа — Филиппок, стремящийся к знаниям. Пешком, автобусом, метро, пешком. Пришёл к самому началу торжественной пафосной линейки. Но до своего класса не успел дойти. Был схвачен за шкирку сильной рукой и оттащен за угол школы. Меня кинули в центр кружка более старших учеников, среди которых, конечно, Дан. — Знакомьтесь, друзья мои, мой раб! — Ого! Это не эльф? — удивился полный, благообразного вида белобрысый парень. На пиджаке только депутатского флажка не хватает для полного соответствия с портретом чиновника. Этот депутат начинает меня трогать за уши, я махаю руками. — Я тоже думаю, что такая внешность — это перебор для раба! — выдаёт Дан. И тут же набрасывается на меня с подзатыльниками и толчками: — Ты что, урод или просто тупой? Тебе велено ехать на машине со мной! Какого хуя ты пешком шёл?! Почему я должен тебя искать по всему дому?! Ты взбесил меня с самого утра! Не боишься получить по максимуму пиздюлей? Я молчу, сжал зубы. И он дал. И не только под дых! На свой первый классный час в новой школе я явился с рассечённой губой и с большим опозданием. Я не буду паниковать: этот богатенький ублюдок поиграет и отвалит — лишь бы не заводиться, не подыгрывать ему, не распалять ещё больше. Класс у меня был нормальный. И хотя половина ребят и девчонок такие же мажоры, как и Дан Берг, подонков среди них я не заметил. Вполне нормальные. Даже не хмыкали на мою убогую одежду. В первый же день я обзавёлся другом — Ромкой Шагизьяновым. Он представился как «Шиза». Показывал мне школу, купил мне пиццу в буфете («Не парься из–за денег, бабла море!»), характеризовал учителей. По его рассказам, школа прикольная. Спросил, что с губой. — Да есть тут такой у вас, Дан Берг! — решился рассказать я. — Нет, моя мама на семью Бергов работает, кухарка. Мы приехали из Таджикистана и гражданство ещё не восстановили… вот и живём… у хозяев. Ромка ни в одном глазу: ни брезгливости, ни жалости… Из школы я тоже убежал раньше, чем Дан изволили отъехать… Он сплюнул и ушёл в дом. С тех пор в школу я ездил с ним. Благо, что при дяде Грише он меня не трогал. Я сидел себе на заднем сидении в уголке, как мышь, и изучал дорогу.
|
