Требования союзников Спарты

(Фукидид, «История Пелопоннесской войны», I, 66-67, 70, 124-125)

Наряду с тем недовольством, которое испытывала Спарта, видя усиление Афин, большую роль в развязывании войны сыграли Коринф, Эгина, Мегары, настаивавшие на более решительных действиях. Любопытна сравнительная характеристика спартанцев и афинян, вложенная Фукидидом в уста коринфского представителя.

Афиняне и пелопоннесцы приводили друг против друга еще следующие обвинения: коринфяне жаловались на афинян за то, что Потидея, их колония, и находившиеся в ней коринфяне и пелопоннесцы осаждены афинянами, а афиняне укоряли пелопоннесцев в том, что они привели к отпадению город, союзный с ними и обложенный данью, пришли на помощь потидеянам и открыто сражались вместе с ними. Однако война еще не вспыхнула, и перемирие продолжалось, потому что коринфяне во всем происшедшем действовали на свой страх.

Но по случаю осады Потидеи они были в тревоге, так как там находились их граждане, да и за судьбу местности они опасались. Поэтому коринфяне немедленно стали созывать союзников в Лакедемон и там громко жаловались на афинян за то, что они нарушили договор и виноваты перед Пелопоннесом. Из страха перед афинянами эгиняне открыто не отправляли посольства в Лакедемон, но тайком вместе с коринфянами ревностно стали возбуждать пелопоннесцев к войне, указывая на то, что вопреки договору¹ они не пользуются автономией. Тогда лакедемоняне пригласили и других союзников, всех, кто заявлял какие-либо претензии на афинян, созвали свое ординарное собрание и предлагали союзникам высказаться. В числе других союзников, по порядку выступавших с жалобами на афинян, были и мегаряне. Помимо многих других своих неудовольствий они указывали преимущественно на то, что вопреки договору для них закрыты гавани в афинских владениях и аттический рынок². Последними выступили коринфяне, предоставив остальным союзникам раздражить предварительно лакедемонян, и прибавили ко всему сказанному следующее.

«...Вы, по-видимому, вовсе не приняли в расчет, что представляют собой те афиняне, с которыми предстоит вам борьба, до какой степени они во всем отличаются от вас. Афиняне любят всякие новшества, отличаются быстротой в замыслах и в осуществлении раз принятых решений; вы же, напротив, стремитесь к тому, как бы сохранить существующее, не признаете ничего нового, не исполняете на деле даже необходимого. Далее, афиняне отваживаются на то, что превышает их силы, рискуют до безрассудства, и надежда не покидает их даже в критических обстоятельствах, тогда как вы целаете меньше, чем сколько позволяют ваши силы, не доверяете даже надежным расчетам и полагаете, что никогда не избавитесь от опасностей. Афиняне решительны – вы медлительны; они ходят в чужие земли – вы приросли к своему месту; удаляясь от родины, они рассчитывают приобрести себе что-либо, вы же опасаетесь, как бы, выйдя из пределов своей страны, не нанести ущерба тому, чем вы владеете. Побеждая врагов, афиняне преследуют их возможно дальше, а, терпя поражения, дают оттеснить себя возможно меньше. Сверх того, свою жизнь афиняне отдают за свое государство так, как будто она вовсе не принадлежит им; напротив, духовные свои силы они берегут как неотъемлемую собственность, чтобы служить ими государству. Если замыслы их не удаются, они смотрят на это как на потерю своего достояния; если же план их осуществился и они приобрели что-либо, достигнутая удача кажется им незначительной в сравнении с тем, что предстоит еще сделать. Если в каком-либо предприятии афиняне и ошибутся, они взамен того питают новые надежды и тем восполняют то, чего им недостает. Обладание и надежда на то, что они замышляют, сливаются в одно целое только у афинян благодаря той быстроте, с какой они стремятся осуществить свои решения. Так непрестанно всю жизнь трудятся они с напряжением сил и среди опасностей. Наличными благами наслаждаются они очень мало, будучи постоянно заняты стремлением к приобретению, и нет для иих другого праздника, как выполнить то, что требуется обстоятельствами; напротив, на праздный покой они смотрят так же, как на утомление без отдыха. Поэтому, если бы кто-нибудь, желая кратко охарактеризовать афинян, сказал, что они рождены для того, чтобы самим не иметь покоя и другим не давать его, он был бы прав».

«Итак, лакедемоняне, когда со всех сторон представляется благоприятный случай к войне и мы убеждаем вас предпринять ее во имя общих интересов – ведь в объединении выгод государственных и частных – надежнейший залог успеха, – не медлите подать помощь потидеянам, дорянам, которых осаждают ионяне, – прежде бывало иначе – и спешите добиться свободы прочих эллинов³. Нам нельзя ждать дольше, коль скоро одних уже теснят, а другие вскоре подвергнутся той же участи, если станет известно, что мы, здесь собравшиеся, не дерзаем наказать врага. Поймите же, союзники, что настала крайняя нужда, что мы даем наилучший совет, и решайте за войну, не страшась опасностей настоящей минуты и стремясь к более продолжительному миру, который последует за ним. Война делает мир более прочным, но не так безопасно воздерживаться от войны ради покоя. Будьте уверены, что образовавшееся в Элладе тираническое государстпо угрожает всем одинаково: над одними оно уже властвует, над другими замышляет властвовать. Поэтому пойдем и укротим его; тогда в будущем и сами будем жить, не подвергаясь опасности, и порабощенным теперь эллинам даруем свободу». Так говорили коринфяне.

Выслушавши мнения всех, лакедемоняне пригласили присутствовавших в собрании союзников подавать голоса по порядку, не делая различия между большими и меньшими государствами. Большинство подало голос за войну. Несмотря на такое решение, начинать войну тотчас было невозможно, так как пелопоннесцы не были готовы; поэтому решили, что каждое государство доставит все нужное, что замедления быть не должно. Тем не менее в необходимых приготовлениях до вторжения в Аттику и открытого начала военных действий прошло около года.

¹ Тридцатилетний мир 445 г. до н. э.

² Постановления о мегарянах были приняты перед началом войны и явились одним из поводов к ней.

³ Т. е. афинских союзников.