Х ГОДОВ 13 страница

Характерной чертой творчества раннего Серафимовича было стрем­ление выделить из массы индивидуальность, личность с ее оригиналь­ными нравственными и общественными устремлениями. Уже в ранних произведениях Серафимовича проглядывает тенденция к изображению рабочего человека в многообразии его психологических, нравственных исканий. Эта тенденция найдет свое оригинальное выражение в рас­сказах Серафимовича эпохи революции 1905–1907 гг.

Большой цикл произведений Серафимовича раннего периода твор­чества посвящен разработке традиционной для демократической ли­тературы деревенской темы. В трактовке ее также довольно отчетливо просматриваются оригинальные черты, отличающие творчество Сера­фимовича от народнической литературы о мужике. В крестьянских рассказах Серафимовича нет идеализации общинной жизни деревни; он пишет о гибели «устоев» и первых проявлениях социального само­сознания русского крестьянина.

Однако в целом творчество Серафимовича этого периода развива­ется в русле художественных традиций демократической литературы прошлого. Это сказывается и в выборе жанра, и в особенностях стиля писателя. Основные жанры Серафимовича той поры –очерк, неболь­шой рассказ, заметка, фельетон. Большое место занимают в произве­дении публицистические отступления. Более того, собственно художественные приемы изображения часто подменяются публицисти­ческими. И в манере письма, и в стиле, и в жанровых особенностях произведений проглядывает явное воздействие семидесятников, осо­бенно Г. Успенского. Как говорил сам писатель, он в то время «боялся яркости в красках»[143]. Нет у него и ярких характеров. Избегая проявления авторской субъективности, он стремился к ясности, точности слова, что сказалось в лексике и в синтаксическом построении фразы.

Началом нового этапа творческого развития становится для Сера­фимовича 1902 год. Расширяется тематический диапазон его творче­ства. Серафимович пытается определить свое место в литературной борьбе, выработать отношение к современным художественным тече­ниям и свою систему эстетических взглядов. Он пишет об искусстве, об отношениях литературы к общественной жизни. Многие заметки и фельетоны в газете «Курьер», где он сотрудничал, посвящены этим вопросам. Он требует от искусства отражения «неприкрашенной и грозной правды жизни», противопоставляя «новой» литературе русскую классику, теориям «чистого искусства» идею гражданского служения. Он пишет о Толстом, Репине, Тургеневе. Серафимович убеждает читателя в непреходящей ценности традиции реализма, русской де­мократической эстетической мысли.

В этот период Серафимович работает в тесном сотрудничестве с Горьким и под его непосредственным воздействием. В сборниках «Знания» появляются все наиболее значительные произведения писа­теля («Среди ночи», «Похоронный марш», «На Пресне» и др.). В 900-е годы годы центральной фигурой произведений Горького и Серафимо­вича становится образ рабочего-революционера. В 1905–1907 гг. в творчестве Серафимовича складывается оригинальный стиль, в кото­ром конкретно-реалистическое изображение событий революционной современности сочетается с высоким романтическим пафосом.

На события 1905 г. писатель откликнулся рассказами и очерками о революционных выступлениях в городе и деревне. Подчеркнуто бесстрастный тон ранних произведений теперь сменяется повествова­нием взволнованным, эмоционально напряженным. Характерен для творчества писателя тех лет рассказ «Среди ночи», напечатанный в девятом сборнике «Знания» за 1906 г. Это рассказ о людях складыва­ющегося нового социального сознания и новой психологии, которые стремятся к изменению жизни. Характеры их, сравнительно с харак­терами героев раннего Серафимовича, психологически сложнее, бога­че. Основная идея рассказа «Среди ночи» заключена в утверждении общности интересов рабочих, мастеровых, крестьян – всех людей труда, выражает призыв к единству в революционной борьбе.

Центральной темой Серафимовича-художника становится тема пробуждения революционного самосознания народных масс.

В рассказах «Похоронный марш», «На Пресне», «Мертвые на улицах» в центре образ народной массы, почувствовавшей свою силу в единстве. Этот образ получит дальнейшее развитие в романе «Город в степи», с особенной силой будет раскрыт писателем в романе «Железный поток», в котором тема социального пробуждения человека найдет свое завершение как тема духовного прозрения народной массы, творящей историю.

В рассказах Серафимовича периода революции появляются роман­тика, пафосные лирические отступления. Вот, например, как говорит автор в «Похоронном марше» о жертвах революции и вере рабочих в будущую победу: «Десятки тысяч людей шли, пели гимн смерти, и торжественно и могуче из могильного холода и погребального звона вырастала яркая, молодая, радостная жизнь и сверкала на солнце, и играла на лицах тысяч людей, и народ, густо черневший вдоль улиц, несмолкаемо и исступленно приветствовал их»[144].

После поражения революции, когда многие собратья по перу, бывшие «печальники горя народного вдруг отступили от этого народа»[145], Серафимович сохраняет веру в новый подъем революционного движе­ния «Главная моя задача,– говорит писатель об этой поре своей работы,– было не дать распространиться панике, показать, что народ одобряет революцию, помогает ей». Революция подавлена, но времен­но, она жива в сердцах и думах простых людей,– эту идею проводит Серафимович во всем своем творчестве периода реакции. Тема рево­люции, образ собирающейся с новыми силами демократической Рос­сии становятся основными в его творчестве.

Многие рассказы писателя тех лет посвящены разоблачению либе­ральной фразеологии, которой прикрывается реакционная обществен­ная деятельность (рассказы «Утро», «Любовь», «Ночной дождь», «Бриллианты», «Наваждение»). Серафимович срывал маску с тех, кто становился идейно и психологически на сторону реакции. Герои рассказа «Любовь» (когда-то они были революционерами, народника­ми) осели на берегу Дона и «перевоплотились» в прижимистых арен­даторов мельницы. Серафимович пишет о таких людях с глубоким презрением. «Мышиное царство» мещан, которое в годы революции стало средой, восприимчивой ко всяким реакционным социальным и этическим учениям, подвергается беспощадному обличению («Мыши­ное царство» и др.). Он срывает покровы благополучия и порядочности с мещанской семейственности, быта, психологии. В рассказе «Дочь» Серафимович показывает лицемерие мещанской морали, извращение в среде собственников подлинно человеческого чувства, на месте которого – бездушие и торгашеский расчет.

После революции 1905–1907 гг. характерная для творчества Сера­фимовича тема губительной власти собственности над чувством и мыслью человека приобрела новое звучание. Писатель показывает, как в условиях собственнического общества человек с хорошими, здоро­выми задатками теряет их, поддаваясь соблазну стать «хозяином» жизни, собственником. На эту тему в 1908 г. он пишет один из лучших своих рассказов «Пески», который очень нравился Л. Толстому. Это повествование о трагической судьбе человека из народа, соблазненного властью денег и растерявшего свои мечты о счастье и чистой любви. Поддавшись искушению стать «хозяйкой», выходит замуж за старика мельника молодая крестьянка. И власть собственности засасывает ее, как пески. Она теряет и смысл жизни, и нравственный свой идеал.

После смерти мельника история повторяется. На приманку собствен­ности попадается молодой батрак. Снова потерянная молодость, рассеянные иллюзии, утраченные мечты о счастье. Мельница в рассказе становится страшным символом капитала, разлагающего душу челове­ка.

Разоблачение собственничества и стяжательства было своеобразной формой борьбы писателя с «хозяевами» жизни, наступлением его на позиции буржуазного мира. «Тогда, в 1908 году,– писал Серафимо­вич,– я считал своей основной обязанностью подпиливать столетний дуб собственничества всеми доступными средствами: ведь именно в этом, по моим понятиям, состояла подготовка социальной революции, т. е. главное дело революционного художника»[146]. Но, разоблачая «строй души» и идеологию мещанства, Серафимович даже в этой среде видел рост новых сил и новых настроений. На вере в растущую новую силу основывался пафос критики Серафимовича.

В те годы вместе с Горьким Серафимович отстаивает в искусстве традиции реализма, гражданственности, выступает против всяких про­явлений идейного и литературного ренегатства. В лекциях, которые в 1909 г. писатель читает в городах южной России, он выступает против литературного распада, общественного «мародерства», вскрывает мни­мую беспартийность искусства.

Причину распада нравственных идеалов прошлого в литературе Серафимович усматривает в ее отрыве от народа, от демократии. А отход от демократии ведет, по его мнению, к разрушению личности самого литератора. Литература, будучи оторвана от народа и его интересов, не может, по мысли Серафимовича, «возжечь в здании искусства огонь жизни»[147].

Однако годы реакции все-таки оказали влияние и на творчество самого Серафимовича; оно проявилось в таких его рассказах, как «Качающийся фонарь», «На реке». В лирическом этюде «На реке» писатель, игнорируя общественную проблематику, замыкался в сфере только психологических проблем.

В 900-е годы растет литературное мастерство Серафимовича. В его рассказах тонко раскрывается психологическое состояние героев. В обличении мещан Серафимович поднимается до сатирического пафо­са, что было также новым по сравнению с произведениями раннего творчества. В произведения о революционной народной борьбе входит революционная романтика. Разнообразными становятся жанровые формы. Кроме очерков, рассказов, фельетонов он пишет рассказы-жизнеописания, повести.

Крупнейшее произведение Серафимовича дооктябрьского перио­да •–роман «Город в степи», над которым писатель работал с 1906 по 1910 г. Роман как бы подводил итог идейным и творческим исканиям Серафимовича за два десятилетия литературной работы. В нем автор задумал показать процесс «образования и роста буржуазии одновре­менно с ростом рабочего класса» и вместе с тем «беспощадное давление капитализма на рабочую жизнь». Так впоследствии объяснял Серафи­мович замысел произведения. В романе писатель как бы собрал, обобщил свои многолетние наблюдения над общественными процес­сами русской жизни конца века. Серафимович рассказал о возникно­вении и росте большого капиталистического города и проникающих в русскую жизнь новых социальных отношениях.

В центре романа – история жизни «хозяина» Захара Короедова, прошедшего путь от мелкого первонакопителя до буржуа современного типа. Рассказывая о процессе становления новой формы русского капитализма, Серафимович вводит читателя в мир алчной наживы, насилия. В Короедове как бы олицетворялась сила собственности, разрушающая жизнь. Захар уже никак не связан с народными основами жизни, он совершенно лишен духа творчества. Все в его жизни подчинено интересам наживы. Чистое, светлое, человеческое – то, к чему прикасается Короедов, превращается в свою противоположность. Руки его поистине запачканы кровью и грязью. Содержатель воровских притонов и публичных домов, он разбивает семьи, губит чистые души. Став фабрикантом, Захар приобретает черты внешнего благообразия, превращается в «благодетеля» и опекуна города; но за маской соци­альной благопристойности и нравственности скрывается все тот же хищник, готовый преступить все нормы человеческой морали.

Как бы следуя за Горьким в анализе психологии человека из мира «хозяев», Серафимович говорит о грядущем закате миропорядка, ос­нованного на антигуманных, античеловеческих началах. Но роман осложнен натуралистическими чертами. Подчеркивая мысль о гряду­щем крушении буржуазного миропорядка, Серафимович большое ме­сто в нем отводит натуралистическим сценам. Эти сцены должны были показать биологическое вырождение семьи Короедова. Извращающая человека сила капитала трактуется упрощенно и в сюжетном развитии произведения. Захар сожительствует с собственной дочерью. Жертва этого кровосмешения – наследник дела Захара Сергей, выродок с дурной наследственностью, эпилептик. Патологическая атмосфера в семье Короедова нагнетается к концу романа до предела. Олицетворе­нием предстоящей гибели семьи Короедова и всего мира «хозяев» предстает в романе судьба Сергея. Сценой гибели Сергея, бьющегося в падучей, и заканчивается произведение.

В романе есть вторая сюжетная линия, развивая которую Серафи­мович определил свое отношение к роли интеллигенции в борьбе классов, в революции. Это история жизни инженера Полынова. В Разработке этой линии романа так же заметно воздействие идей и образов Горького. В критической литературе о Серафимовиче не раз указывалось, в частности, на связь образа Полынова с образом Захара Бардина из «Врагов». Действительно, Полынов проходит, собственно, тот же путь идейного развития, что и Бардин. Он тоже «гуманист»,' пока отношения с рабочими не затрагивают его личных интересов; он тоже говорит о всеобщем людском счастье и сам любуется «значитель­ностью» и «высотой» своих чувств. Но как только возникает конфликт между «хозяевами» и рабочими, маска гуманиста спадает с Полынова, меняется вся «система» его фраз. Как и Бардин, он теперь требует решительных мер пресечения забастовки. В ходе развития революци­онных событий Полынов капитулирует перед Короедовым и поступает к нему на службу. Но причины, приводящие Полынова к краху, не социальные, а скорее психологические. И в этом сказалось отличие Серафимовича от Горького в разработке темы. Короедов оклеветал Полынова перед женой, в семье разыгрываются страшные сцены патологической ревности. Полынов приходит в отчаяние, начинает пить, опускается, воля его слабеет. Тогда он и сдает свои позиции перед Короедовым. Серафимович, описывая жизнь семьи Полынова, под­черкивает всеобщий характер нравственного распада буржуазного об­щества.

Сдается перед силой Короедовых и бывший «революционер» Петр, который когда-то вел работу среди рабочих, был народным «заступ­ником». Писатель показывает, что интересы Петра не совпадают с интересами рабочего класса, он, как говорит рабочий Рябой, смотрит на жизнь «с другого конца».

Истинные герои романа–рабочие, пробуждающиеся к обще­ственной борьбе. В романе, писал Серафимович, показаны «первые миги пробуждения классового самосознания» рабочих[148]. В последних главах романа он нарисовал картины развернувшегося рабочего дви­жения на заводах Короедова. Движение разгромлено, некоторые быв­шие революционеры отошли от борьбы, но революция развивается и в будущем победит. В этой уверенности – пафос романа.

Новое жизненное содержание, широта исторического фона, на котором развернуто действие, определило новаторство художественно­го стиля писателя. Серафимович предстает здесь мастером острой социальной характеристики. Всегда ощущается, что за конфликтами персонажей, представляющих ту или иную общественную группу, за столкновениями социальных групп стоят классовые противоречия. В этом отношении роман предвещал особенности художественного стиля «Железного потока».

В 1910-е годы Серафимович становится подлинным мастером слова. Творчество писателя проникнуто историзмом; очерки и рассказы его приобретают социально-психологический характер. Как отмечалось в критике, Серафимович-рассказчик обнаруживал явный интерес к принципам построения позднего чеховского рассказа. В раскрытии психологии человека и человеческих характеров в прозе писателя бытовая, «вещная» деталь начинает играть очень большую роль, она становится почти символической («Мышиное царство» и др.). Меня­ются роль и значение пейзажа в рассказе. Пейзаж не только параллель переживаниям героев, но он становится более многозначительным, раскрывающим перспективу жизни – пространственную и времен­ную. Краски ярких пейзажей рассказов эпохи революции приглушены. Пейзажи рассказов 1910-х годов как бы эскизы пейзажных картин Серафимовича в «Железном потоке».

В годы первой мировой войны Серафимович создает цикл очерков и рассказов, основная тема которых – формирование революционно­го сознания масс под воздействием военных событий. Писатель пока­зывает, как ненавистна война народу. В рассказах «Термометр», «Сердце сосет» повествуется о неисчислимых бедствиях, какие война принесла людям, о глубокой тревоге простого солдата за судьбу Родины. Рассказ «Встреча» заканчивается знаменательными словами: «Как ни калечит, как ни убивает нас русская страшная действительность, как ни мучаются искалеченные, а есть жизнь, бьются сердца, и кто знает, как потрясающе будет нарушено тягостное молчание, с каким страш­ным грохотом рухнет строй!»