КАК МЫ РАЗГОВАРИВАЕМ СО СТАРШИМИ?

Задумываемся ли мы, что от нашего отношения к старшим напрямую зависит качество личной жизни, то есть - мужское или женское счастье? Связано ли отношение к старшим с нашим личным счастьем, с нашим семейным и материальным благополучием? Ответ прост, как вдох и выдох: попробуйте отрубить у дерева корни, - и станет очевидно, откуда оно черпало свои жизненные силы.

Многие не согласятся со мной, ведь у нас – взрослых сыновей и дочерей - есть много сознательных или подспудных обид на родителей: они недостаточно любили нас, нередко унижали, тиранили в детстве и подростковом возрасте, кому-то родители не дали материальной опоры в жизни и т.п.

К сожалению, в современном западном мире ценности постепенно смещаются от родовых и семейных канонов отношений – к новым культурным шаблонам. Сегодня мы ценим друг друга не за то место, которое занимаем в семье или роду, а - за человеческие и деловые качества, будто принимаем друг друга на работу: в друзья, в мужья или жены… Даже детей мы стали воспринимать, глядя на них глазами менеджера по кадрам. Сыновьям и дочерям мы одинаково внушаем: «Будешь хорошо учиться – сделаешь хорошую карьеру, сможешь многого добиться в жизни» и тому подобное.
Самое опасное в ослаблении иерархии семейных и родовых отношений – это такое же менеджерское отношение к старшим. «Мой отец пил всю жизнь, нас мать «тащила». Как я могу его уважать?» - говорят глубоко возмущенные взрослые мужчина или женщина. И при этом никто из них не связывает сложности своей семейной жизни, драматические события в своей мужской или женской судьбе с непримиримым отношением к старшему поколению. Сегодня интонации обвинения и претензий стали для западных мужчин и женщин почти традиционными при общении со старшими.

Конечно, что касается уважения, то оно и правда возникает к людям, которые вызывают у нас это чувство естественным образом. Но в семейной и родовой системе отношений царят не только человеческие, но и - духовные законы, что неизмеримо важнее. Есть чувство, которое выше уважения или любви к близким. Это почтение.

Почтение напрямую связано с семейной и родовой иерархией. Кто пришел (родился) в семью (или род) раньше, тот достоин почтения пришедших позже. Через старших как через учителей к нам приходят уникальные духовные знания. Это не те знания по физике или литературе, которые мы получали в школе. Это знания высшего порядка. Старшие учат нас такому взгляду на мир, где есть место не только морально-нравственным человеческим законам, но и место законам высшим, то есть божественным. Что это значит?

Если, например, отец в семье пьет, если ушел из семьи, он от этого не перестает быть отцом. Конечно, близкие могут вести себя в его адрес как посчитают нужным. Но если сохранять в душе при этом почтение к отцу, то на неком надчеловеческом уровне мы следуем высшему замыслу, который сделал этого человека нашим отцом. Ведь если король ранен или болен и поэтому не возглавляет войско, не в состоянии вести дела в королевстве, то подданные продолжают почитать его и обращаются к нему «Ваше Величество». И корона его, лежащая на тумбочке (или валяющаяся на полу), не перестает быть короной короля, венцом, данным свыше. «Да, у нас такой король… Что поделать, это наш король… Такой у нас король», - вот что говорит почтение, устраняясь от осуждения тех, кто пришел раньше нас. То же относится и к «нерадивой» матери – ее духовная роль максимально выполнена, даже если мать не воспитывала своего ребенка. Высший, духовный замысел в этом случае находится выше человеческой морали и выше обыденного сознания. Если мы сможем отнестись к такой матери с почтением, мы уже решили львиную долю вопросов и задач улучшения своей личной жизни!

Старшие «прокладывают» своими непростыми судьбами шпалы и рельсы для скоростных поездов нашего благополучного будущего. Они привносят неповторимый (положительный и отрицательный) обучающий и защищающий нас опыт в системы родовых и семейных отношений. На основе этого опыта мы поднимаемся вверх по ступеням мужской и женской мудрости, практически ступая по их «спинам»! Ответьте себе, достойны ли они почтения?

Само слово «почтение» приглашает нас как бы «почитать», до конца прочесть то послание, которое идет к нам через старших. Если правильно его разобрать, мы получим в добавление к нашему жизненному мужскому и женскому опыту такое уникальное «наследство», которое нельзя оформить ни через какого нотариуса.

СТРАХ СЕПАРАЦИИ (РАЗДЕЛЕНИЯ) - ПРЕПЯТСТВИЕ РАЗВИТИЮ РЕБЕНКА

Когда мы молча уходим в другую комнату от годовалого чада, оно может испугаться и внезапно заплакать в поисках мамы. Когда малыш засыпает с бабушкой, а при пробуждении обнаруживает, что бабушка уже ушла, он тоже может начать сильно волноваться. Когда родители решают пожить отдельно, по воссоединении их ребенок может еще долго спрашивать: “А придет ли сегодня папа?”.

Когда мама или дедушка ускользают тайком от ребенка, боясь его слез, ребенок занимает позицию «начеку», ведь неизвестно какой опасный для него сюрприз может преподнести ему мир (мама, дедушка) в этот миг.

А есть еще просто «доброжелатели» со стороны, вроде продавщиц в магазине или прохожих, готовых всегда «забрать» ребенка к себе или отвести к полицейскому за плохое поведение. Родители-то понимают, что они несерьезно, а вот для детей это может быть страхом сепарации со своей привязанностью, преследующий их длительное время.

Даже легкий намек на внезапный уход мамы от ребенка как средство манипулирования может быть очень беспокоящим его и вызывающим животный страх потери привязанности. Конечно, так легче увести сына с детской площадки, а дочку из магазина кукол. Но стоит ли платить за это цену застревания в развитии сына или дочки, в раскрытии индивидуального потенциала ребенка?

Ведь тревожные дети не могут расслабиться и почувствовать себя в безопасности, а значит и не могут насытиться привязанностью. И, как следствие, нет возможности появиться энергии дерзновения – той самой, которая является признаком развития и становления личности ребенка.

В своей книге «Надёжная база» (глава «Истоки теории привязанности», с.30) основоположник классической теории привязанности Джон Боулби пишет об этом достаточно однозначно:

«Очевидно, что человек, как любое другое млекопитающее, испытывает страх при определённых ситуациях не потому, что они заключают в себе высокую вероятность боли или опасности, но потому, что они сигнализируют об увеличении вероятности испытать боль и подвергнуться опасности. По тем же самым причинам, по которым животные многих видов, включая человека, испытывают страх при неожиданном движении или при резком звуке, или при внезапном изменении уровня освещения, многие виды, включая человека, испытывают страх при сепарации с фигурой привязанности, потому что это несёт угрозу для выживания.

Если рассматривать сепарационную тревогу (separation anxiety) в этом ключе, как базовую человеческую предрасположенность, то не сложно понять, почему угрозы бросить ребёнка, часто использующиеся, как средство контроля, вселяют в него ужас. Сейчас мы уже знаем, что такие угрозы, как и угрозы родительского суицида, являются причиной обострённой сепарационной тревоги. Удивительное пренебрежение этим знанием в традиционной теории (имеется в виду психоанализ — ред.) существует, я подозреваю, не только из-за неадекватного понимания сепарационной тревоги, но и из-за неспособности признать, какой мощный эффект оказывают на нас во всех возрастах события реальной жизни.»