Архитектура и закон: Сила

 

Исчезновение нерегулируемых видов использования было бы уже достаточной переменой, но второе важное изменение, привнесенное интернетом, усиливает ее значимость. Эта вторая перемена влияет не на область контроля копирайта, а на степень регулирования.

В мире доцифровых технологий закон обычно контролировал, в каких случаях и как следует регулировать чьи-либо действия с позиции копирайтного права. Под законом подразумевался суд и судья. В конце концов, это был человек, воспитанный в атмосфере законодательной традиции, который устанавливал, как и в каком случае закон должен ограничивать чью-то свободу. Большую известность получила история о схватке между Marx Brothers и Warner Brothers. Марксы намеревались снять пародию на «Касабланку». Warner Brothers возражали. Они написали грозное письмо Марксам, в котором предупреждали, что у тех возникнут серьезные проблемы с законом, если они не откажутся от своих планов[173]. Это побудило Marx Brothers отплатить той же монетой. Они предупредили Warner Brothers, что Марксы «были братьями задолго до Уорнеров»[174]. Таким образом, у Marx Brothers – исключительное право на слово «братья», и если Warner Brothers настаивают на контроле за «Касабланкой», тогда Marx Brothers настаивают на контроле за «братьями». Заявление, разумеется, абсурдное и пустое, потому что и Warner Brothers, и Marx Brothers понимали, что ни один суд не удовлетворил бы такое дурацкое требование. Этот экстремизм никак не относился к реальным свободам, которыми пользовались все, включая Warner Brothers. В интернете, однако, на глупые правила управы нет, потому что в интернете правила все больше и больше навязываются не человеком, а компьютером. Все больше и больше копирайтные порядки в интерпретации правообладателя встраиваются в технологию, поставляющую контент, охраняемый авторским правом. Управляет теперь код, а не закон. И проблема программных регуляторов кроется в том, что, в отличие от закона, у них нет ни стыда, ни совести. Юмора Marx Brothers программе не понять. И последствия этого уже совсем не забавны. Возьмите, к примеру, мою Adobe eBook Reader. Электронная книга поставляет произведение в электронной форме. Электронная книга компании Adobe – это не изданная ею книга. Adobe просто разрабатывает программное обеспечение, которое издатели применяют для распространения книг в электронном формате. Разработчик обеспечивает технологию, а издатели поставляют контент.

В моей компьютерной библиотеке небольшая коллекция электронных книг. Некоторые из этих книг представляют контент, являющийся общественным достоянием. «Миддлмарч» Джорджа Элиота, например. Некоторые из книг не являются общественным достоянием: моя собственная книга «Будущее идей» пока не обрела статус публичной собственности. Сначала рассмотрим «Миддлмарч». Если вы кликнете мышкой по моей электронной копии «Миддлмарча», появится яркая обложка, а затем кнопка, подписанная «Разрешения». Если вы нажмете кнопку «Разрешения», появится список разрешений, которые издатель предоставляет вместе с этой книгой. В соответствии с моей eBook Reader, я могу копировать в буфер компьютера десять отрывков текста каждые десять дней (пока я еще ни строчки не копировал). У меня также есть право распечатывать десять страниц книги каждые десять дней. И наконец, у меня есть разрешение использовать кнопку «Чтение вслух», чтобы слушать «Миддлмарч» в аудиоформате. Вот еще одна электронная книга, являющаяся общественным достоянием (включая и ее перевод) – «Политика» Аристотеля. В соответствии с разрешениями на эту книгу, копирование и печать не разрешаются вовсе. Но, к счастью, вы можете пользоваться опцией «Чтение вслух», чтобы послушать аудио. Наконец (и это смущает больше всего), вот вам «разрешения» на оригинальную электронную версию моей последней книги «Будущее идей»: «Не копировать, не печатать и не смейте пытаться слушать эту книгу!»

Сейчас в Adobe eBook Reader этот контроль называется «разрешениями», как будто издатель может контролировать то, как вы используете эти произведения. В отношении работ, охраняемых авторским правом, у правообладателя, конечно, имеются рычаги давления – в пределах закона о копирайте. Но для работы, не охраняемой копирайтом, не существует таких рычагов[175]. Когда моя электронная книга «Миддлмарч» утверждает, что я могу копировать только десять отрывков текста каждые десять дней, на самом деле это означает, что eBook Reader дал издателю возможность контролировать то, как я использую книгу на своем компьютере, что выходит далеко за рамки предоставленного законом права.

Контроль здесь осуществляет программа – технология, внутри которой «живет» электронная книга. Хотя электронная книга и утверждает, что это разрешения, это не те «разрешения», к которым большинство из нас привыкли. Когда девушка получает «разрешение» гулять до полуночи, она знает (если только она не Золушка), что может погулять часов до двух, но ее за это накажут, если поймают. А вот когда Adobe eBook Reader говорит, что мне позволено сделать десять копий текста, это означает, что после десяти копирований компьютер просто не позволит сделать больше. То же и с ограничением на печать: после десяти страниц eBook Reader перестанет печатать. То же и с глупым запретом на использование кнопки «Чтение вслух» для прослушивания книги. Дело не в том, что вас за это засудят, а в том, что если нажать кнопку, компьютер просто не выполнит данную операцию. Это контроль, а не разрешения. Представьте себе мир, в котором Marx Brothers продавали бы текстовый процессор, который при попытке напечатать «Warner Brothers» стирал бы слово «Brothers» из предложения. Это будущее закона об авторском праве – не столько даже закона об авторском праве, сколько программных средств защиты копирайта. Средства контроля доступа к контенту не получат одобрения судов. Средства контроля доступа будут создавать программисты. И в то время как средства контроля, встроенные в закон, всегда регулируются судьей, средства контроля, встроенные в технологию, не имеют сходной встроенной самопроверки. Насколько это важно? Разве не всегда возможно обойти технические средства контроля? Программное обеспечение обычно продавалось с технологиями защиты от копирования, но это была обычная защита, которую легко было одолеть. Не будет ли так же просто обойти и эти защитные средства? Мы только-только ступили на эту землю. Вернемся к Adobe eBook Reader. Едва появившись, Adobe eBook Reader пережила пиарный кошмар. Среди книг, которые можно было бесплатно загрузить с сайта Adobe, была копия «Алисы в Стране чудес». Эта замечательная книга является общественным достоянием. Однако стоило кликнуть на «Разрешения» для этой книги, и всплывало следующее сообщение: оказывалось, что эту детскую книжку, являющуюся публичной собственностью, нельзя копировать, давать почитать или дарить кому-либо, и, как указывали «разрешения», нельзя «читать вслух»! Кошмарный пиар был связан с этим последним разрешением. Потому что в тексте не было сказано, что нельзя использовать кнопку «Чтение вслух», там говорилось, что не разрешено читать книгу вслух. Это привело к тому, что некоторые люди сочли, будто Adobe посягнула на права родителей, например, читать книгу своим детям, что было, мягко говоря, абсурдно. Adobe проворно отреагировала, заметив, что нелепо предполагать, будто компания пытается запретить читать книгу вслух. Очевидно, что это просто ограничение на использование кнопки «Чтение вслух» для воспроизведения текста в аудиоформате. Но вот вопрос, на который Adobe так и не ответила:

«Признала ли тем самым Adobe, что потребитель может по своему усмотрению использовать программное обеспечение, ломать ограничения, встроенные в eBook Reader? Если бы какая-нибудь компания (назовем ее «Элком-софт») разработала программу для снятия специальной защиты, встроенной в Adobe eBook, чтобы, допустим, слепой человек мог использовать компьютер для воспроизведения книги в аудиоформате, согласилась бы Adobe с тем, что такое использование eBook Reader законно? Adobe не ответила, потому что ответ, как это нелепо ни звучит, отрицательный. Цель не в том, чтобы винить во всем Adobe. На самом деле, Adobe входит в число самых новаторских компаний, разрабатывающих стратегии балансировки открытого доступа к контенту и тяги к инновациям. Но технология Adobe обеспечивает контроль, и у Adobe есть стимул отстаивать этот контроль. Желание понятно, хотя его порождения зачастую безумны. Для того чтобы представить проблему в совершенно абсурдном виде, рассмотрим мой любимый случай из данной области. Возьмем робособаку Aibo от компании Sony. Aibo способен учиться всяким штучкам, ластиться и ходить по пятам за хозяином. «Ест» он только электричество, и «уход» за ним не доставляет никаких особых проблем (по крайней мере, в доме). Aibo дорогой и популярный. Фанаты со всего мира организовали клубы для общения. Какой-то один поклонник Aibo создает вебсайт, на котором выкладывает информацию о робособаке для всех желающих. Этот фанат устраивается по адресу aibopet com (а также aibohack com, с перенаправлением на тот же сайт), и на этом сайте он размещает информацию о том, как научить Aibo трюкам в дополнение к тем, которым его уже наделили в Sony.

«Обучение» в данном случае имеет особое значение. Aibo – это просто миловидный компьютер. А компьютер учат что-то делать, по-всякому его программируя. Поэтому сказать, что aibopet com предоставлял информацию о том, как учить робособаку новым трюкам – то же самое, что говорить будто aibopet com предоставлял пользователям Aibo информацию о том, как взламывать компьютерную «собаку», с тем чтобы заставить ее исполнять новые трюки (значит, все-таки, aibohack com).

Если вы не программист или не знакомы с программистами, слово «взлом» несет для вас достаточно негативную коннотацию. Непрограммисты взламывают двери и сейфы. В фильмах и не то еще делают. Но для программистов, или кодеров, как я их называю, «взлом» – гораздо более позитивное понятие, означающее написание и применение кода, который заставляет программу сделать нечто такое, для чего она изначально не рассчитывалась. Купив новый принтер к старому компьютеру, вы можете обнаружить, что старый ПК не «контачит» с принтером. Выяснив это, позже к своей радости вы обнаружите в Сети хакерский код, кем-то написанный драйвер для запуска только что купленного вами принтера.

Некоторые хакерские программы просты, другие невероятно сложны. Сообщество хакеров любит бросать вызов себе и другим, ставя перед собою все более трудные задачи. Умение хорошо взламывать вызывает определенное уважение. Умение же взламывать вежливо пользуется вполне заслуженным уважением.

Поклонник Aibo продемонстрировал оба таланта, взломав программу и предложив миру код, обучающий Aibo танцевать джаз. Это было тонкое мастерство, превращавшее Aibo в более одаренное существо, чем то, которое создала Sony.

Я пересказывал эту историю в различных контекстах – и в Соединенных Штатах, и за их пределами. Как-то один озадаченный слушатель спросил меня, разрешено ли в США собаке танцевать джаз. Мы забываем, что по всему свету до сих пор ходят истории о захолустных Штатах. Так что давайте все проясним, перед тем как продолжить: танцевать джаз не считается преступлением нигде. И обучать собаку танцевать джаз – тоже не преступление. И не должно быть преступлением (хотя нам еще есть куда двигаться в этом направлении) обучение робособаки танцам. Танцевать джаз – вполне законное действие. Кто-то воображает, как владелец aibopet com думал: «Какие проблемы могут быть с обучением робособаки танцам?». Давайте на минуту оставим собаку в покое и перейдем к цирковому представлению. Не буквально к цирку, а к докладу, который подготовил к конференции принстонский академик Эд Фелтен. Этот ученый – известный и уважаемый человек. Правительство пользовалось его услугами в судебном процессе против Microsoft, чтобы проверить истинность заявлений специалистов Microsoft о том, что можно и чего нельзя делать с их кодом. В том судебном процессе Фелтен проявил блестящий ум и хладнокровие. Несмотря на бешеный напор со стороны адвокатов Microsoft, Эд стоял на своем. Он не поддался запугиванию и не собирался молчать о том, что знал очень хорошо. Но настоящее испытание смелости Фелтена случилось в апреле 2001 года[176], когда он с группой коллег работал над докладом для конференции. В докладе требовалось описать слабые места криптосистемы, разрабатывавшейся альянсом Secure Digital Music Initiative в качестве инструмента контроля за распространением музыки.

Коалиция SDMI хотела получить технологию, которая бы позволила владельцам контента осуществлять гораздо более эффективный контроль над своим материалом, нежели тот, что им обеспечивал интернет. Используя шифрование, в SDMI надеялись разработать стандарт, который позволит владельцу контента говорить: «Эту музыку нельзя копировать», и заставлять компьютер уважать эту команду. Данная технология должна была стать частью «надежной системы» контроля, которая убедила бы владельцев охраняемого копирайтом материала больше доверять интернету. Когда в SDMI решили, что уже близки к цели, они устроили соревнование. В обмен на передачу конкурсантам части зашифрованного SDMI контента те должны были попытаться взломать систему, и если это получится, следовало известить консорциум о найденной уязвимости. Фелтен и его команда быстро разобрались в криптосистеме. Они обнаружили в ней типичное слабое место: многие криптосистемы страдают теми же недостатками, и Фелтен и его команда решили, что следует указать на это тем, кто изучает криптографию.

Давайте еще раз взглянем на то, что делал Фелтен. Опять-таки, дело было в США. У нас господствует принцип свободы слова. У нас он существует не просто потому, что это закон, но и потому что это – великая идея. Надежно оберегаемая традиция свободы слова подвержена самой разной критике. Подобная критика, в свою очередь, служит улучшению системы, людей или идеи, подвергнутых критике.

Фелтен и его коллеги опубликовали доклад, описывающий уязвимость технологии. Они не распространяли бесплатную музыку, не разрабатывали и не задействовали подобной технологии. Доклад был научной работой, большинству людей непонятной. Но она четко раскрывала недостатки в системе SDMI, и поясняла (и впоследствии это подтвердилось), почему у SDMI ничего не выйдет.

Что общего у владельца aibopet com и Фелтена? – спросите вы. Письма, которые они получили. Владельцу aibopet com написали из Sony по поводу взлома их продукции. Хотя собака, танцующая джаз, совершенно законна, письмо Sony гласило: «Ваш сайт содержит информацию о средствах, позволяющих взломать протокол защиты программных средств Aibo, что является нарушением положений Закона об авторских правах в цифровую эпоху (DMCA) о запрещении средств обхода ограничений». И хотя научная работа, описывающая недостатки криптосистемы, тоже, по идее, должна быть абсолютно законной, Фелтен получил письмо от адвоката Американской ассоциации звукозаписывающей индустрии (RIAA), в котором значилось: «Любое разглашение информации, полученной благодаря участию в открытом конкурсе, выходит за рамки действий, разрешенных договором, и против вас и вашей исследовательской команды может быть возбуждено дело по факту нарушения Закона об авторских правах в цифровую эпоху (DMCA)». В обоих случаях этот жуткий оруэлловский закон применялся для контроля за распространением информации. Закон об авторских правах в цифровую эпоху сделал передачу подобной информации преступлением. DMCA принимался для защиты правообладателей, сразу испугавшихся киберпространства. Их страх вызвало то, что надежный контроль за соблюдением авторских прав успешно почил в бозе. В ответ на это изыскивались технологии, способные компенсировать потери. Эти новые технологии были технологиями защиты копирайта – технологиями контроля за тиражированием и распространением материала, охраняемого авторским правом. Они разрабатывались в виде программных средств, призванных подменить собой первоначальные программные технологии интернета для того, чтобы как-то опять обеспечить защиту интересов правообладателей. DMCA был законом, направленным на защиту криптосистемы, разработанной для охраны авторского материала. Он был, можно так сказать, законодательным кодом, предназначенным оберегать программный код, который, в свою очередь, разрабатывался для защиты легального кода копирайта. Но DMCA разрабатывался не просто для того, чтобы охранять творческий контент в той степени, в которой его защищал закон об авторском праве, то есть его действие не ограничивалось сферой влияния копирайтного права. DMCA контролировал устройства, позволяющие обойти меры защиты копирайта. Его задумывали с целью запретить подобные устройства вне зависимости от того, являлось ли нарушением копирайта использование авторского материала, ставшее возможным благодаря такому обходу ограничений.

Aibopet com и Фелтен угодили в самую точку. Хакер Aibo обходил систему защиты с целью научить собаку танцевать джаз. Такое разблокирование, несомненно, вовлекало использование авторского материала. Но так как сайт aibopet com был некоммерческим, и использование не повлекло за собой последующих нарушений копирайта, нет сомнений в том, что взлом Aibo был добросовестным использованием авторского материала Sony. Хотя добросовестное использование не является оправданием для DMCA. Вопрос заключается не в том, являлось ли использование авторского материала нарушением. Суть в том, имел ли место обход системы защиты копирайта.

Угроза Фелтену была выражена в более мягкой форме, однако была следствием той же цепи рассуждений. Адвокат RIAA счел, что опубликовав работу, описывающую способ обхода системы защиты копирайта, Фелтен обнародовал технологию взлома. Таким образом, хотя сам он и не нарушал ничьих авторских прав, его научная работа давала возможность другим нарушать чьи-либо авторские права.

Неестественность подобных аргументов хорошо отображена в карикатуре, нарисованной в 1981 году Полом Конрадом. В то время суд в Калифорнии вынес решение о возможности запрещения видеомагнитофонов, поскольку данная технология нарушает авторское право – позволяет потребителям копировать фильмы без разрешения правообладателя. Несомненно, были и законные способы использования этой технологии. Например, Фред Роджерс, известный также как «мистер Роджерс», заявил в суде, что хотел, чтобы люди свободно записывали «Соседей мистера Роджерса». Некоторые общественные и коммерческие каналы показывали сериал в такое время, когда некоторые дети смотреть его не могли. Я полагаю, семье весьма полезна возможность записывать такие программы и просматривать их в удобное время. У меня всегда было такое чувство, будто с наступлением эпохи всех этих новых технологий, которые позволяют людям записывать «Соседей» с эфира (я говорю о «Соседях», потому что продюсирую их), семьи стали активнее планировать свое телевизионное время. Честно говоря, я против того, чтобы людей программировали другие люди. В целом, мой подход к телевещанию всегда был таким: «Ты личность самодостаточная и можешь сам принимать здравые решения». Может быть, я слишком долго на эту тему распространяюсь, но мне просто кажется важным все, что позволяет человеку, в разумной степени, принимать более активное участие в управлении собственной жизнью[177]. И хоть были и законные виды использования, но из-за существования незаконных суд взвалил всю ответственность на производителей видеомагнитофонов.Это побудило Конрада нарисовать карикатуру применительно к ситуации с DMCA.

Ни один из аргументов, которые я могу привести, эту картинку не перещеголяет, но я все-таки попытаюсь. Противообманные меры, на которые нацелен DMCA, направлены против технологий, позволяющих обойти защиту копирайта. Такие технологии можно использовать в разных целях. Например, для массового производства контрафактной продукции (худший вариант). Или чтобы использовать некоторые авторские материалы теми способами, которые считаются добросовестными (лучший вариант). Из пистолета можно застрелить полицейского или ребенка. Большинство согласится с тем, что это дурное применение. Но с пистолетом можно еще практиковаться в стрельбе или оборонять собственный дом от незваных гостей. В таком случае, по крайней мере, некоторые поддержат подобное применение оружия. Это тоже технология, которую можно использовать и во благо, и во вред.

Явная суть карикатуры Конрада – в ненормальности мира, где оружие легально, несмотря на вред, который оно способно причинить, а видеомагнитофоны (и технологии, позволяющие обойти защиту копирайта) незаконны. Лейтмотив: «Никто еще не умер от нарушений авторских прав». Однако закон полностью запрещает использование технологий обхода защиты копирайта, несмотря на то, что они могут приносить какую-то пользу. При этом закон разрешает применение оружия, несмотря на очевидный и трагический вред, который оно наносит.

Примеры Aibo и RIAA демонстрируют, как правообладатели нарушают баланс гарантий в законодательстве об авторских правах. При помощи программных технологий правообладатели ограничивают добросовестное использование. Применяя DMCA, они преследуют тех, кто пытается обойти ограничения на законное использование, которые они налагают программными средствами. Технология превращается в орудие ликвидации добросовестного использования, а Закон об авторских правах в цифровую эпоху это поддерживает.

Вот так код становится законом. Средства управления, встроенные в технологию авторизации доступа и предотвращения копирования, становятся правилами, нарушение которых превращает вас в преступника. Таким образом, программный код расширяет закон – усиливает его регулирующие функции, даже если предмет регулирования (действия, которые иначе очевидно являлись бы добросовестным использованием) находится вне действия закона. Код становится законом, код расширяет закон, код, таким образом, наращивает контроль, осуществляемый правообладателями, по крайней мере, теми, у которых есть свои юристы, способные написать гневные письма, подобные полученным Фелтеном и владельцем aibopet com.

Существует еще один, заключительный, аспект взаимодействия архитектуры и закона, который вносит свой вклад в мощь копирайтного регулирования. Это легкость, с которой обнаруживаются нарушения закона. Вопреки сложившемуся при зарождении киберпространства общему мнению о том, что в интернете, дескать, никто и знать не знает, что вы за зверь, с постоянным развитием технологий, внедряемых в интернете, все легче и легче становится выявлять преступивших закон. Онлайновые технологии столь же открыты ищейкам, сколь и любителям файлообмена, а ищейки все лучше овладевают методами обнаружения нарушителей.

Вообразите, к примеру, что вы состояли в фан-клубе «Стар-Трека». Вы собирались раз в месяц, чтобы поболтать о том, о сем, и, возможно, поставить своеобразный спектакль по мотивам фильма. Один играл бы Спока, другой – капитана Керка. Персонажи пьесы начали бы с сюжета реальной истории, а потом просто продолжили бы его[178].

До интернета это, фактически, абсолютно не регулировалось. Вне зависимости от того, что творилось в вашем клубе, в это никогда бы не вмешалась копирайтная полиция. В том пространстве у вас была полная свобода, с этой частью общей культуры вы могли делать все, что хотели. Вы могли дополнять ее как угодно, не боясь легального контроля. Но если бы вы переместили свой клуб в интернет и открыли бы в него доступ другим участникам, ситуация бы совершенно поменялась. Боты, рыскающие по Сети в поисках нарушений копирайта и посягательств на торговую марку, быстро обнаружили бы ваш сайт. Вывешенное на сайте фанклубовское творение, в зависимости от того, кому принадлежат права на материал, вами использованный, вполне может служить основанием для наезда юристов. А игнорировать угрозу иска обходится недешево. Закон об охране авторского права чрезвычайно эффективен, наказания суровы, а расправа скорая.

Такая перемена в эффективности вызвана возросшей простотой применения закона. Данное изменение также радикально смещает баланс закона. Это как будто ваш автомобиль стал по радио докладывать о скорости, с которой вы двигались в каждый конкретный момент. После этого останется сделать небольшое усилие, и государство начнет присылать вам штрафные квитанции, основываясь на данных радиоперехвата. Вот что происходит на самом деле.