Доски стеклянные магнитно-маркерные Askell Standart (с внешними креплениями). 8 страница

В 20-е годы XX века зарождается индустриальная социология, возникновение которой связывают с проведенными под руководством Э.Мэйо знаменитыми хоторнскими экспериментами в американской "Вестерн Электрик Компани" близ Чикаго. Изучая влияние различных факторов (условия и организация труда, заработная плата, межличностные отношения и стиль руководства) на повышение производительности труда на промышленном предприятии, он показал, что новые условия производства, качественно изменившийся состав рабочих, настоятельно требуют переноса центра тяжести в использовании рабочей силы с экономических на социальные и психологические стимулы.

Показательным в этом отношении является эксперимент с освещенностью. Гипотеза ученых заключалась в том, что производительность будет выше, если освещенность будет лучше. На предприятии были образованы две группы – контрольная и экспериментальная. Рабочие общались друг с другом. В экспериментальной группе постепенно улучшалось освещение. Производительность труда в группе повышалась, как полагали экспериментаторы, в первую очередь из-за изменения производственной обстановки и наличия постоянного контроля. Но как только об эксперименте узнали рабочие контрольной группы, производительность труда в ней тоже повысилась. Тогда в контрольной группе стали уменьшать освещение. Производительность труда продолжала нарастать. Освещение было доведено до предельно возможного нижнего уровня, а производительность труда была на уровне той группы, в которой освещение было максимально улучшено. В конечном счете выяснилось, что производительность непосредственно не связана с освещенностью. Этот неожиданный результат требовал объяснения, которого не могли сразу найти.

При проведении еще одного подобного эксперимента выяснилось, что, обращаясь к работницам с просьбой содействовать эксперименту, исследователи тем самым способствовали тому, что работницы почувствовали внимание к себе и начали работать эффективнее. Стали понятны и эксперименты с освещением. Когда на предприятии выделили две группы работниц для эксперимента, то они почувствовали свою значимость и поэтому производительность росла подчас независимо от освещенности. Результаты этих исследований показали значение социальных факторов в производственном процессе и особую значимость неформальных групп и социального взаимодействия в них при выполнении производственных заданий. Однако это не означало, что организация и условия труда, размер заработной платы не имеют никакого значения.

Э.Мэйо явился основателем теории "человеческих отношений" - одного из направлений теории научного управления. Подвергнув критике тейлоровскую концепцию "экономического человека", он экспериментально доказал, что наряду с материальными стимулами большое значение имеют такие психосоциальные факторы, как сплоченность группы, в которой работает индивид; взаимоотношения с руководством; благоприятная обстановка на рабочем месте, удовлетворенность работника своим трудом и др.

Теоретики "человеческих отношений" разработали понятия формальных и неформальных групп, показаввлияние последних на формирование благоприятных условий труда. Формальной считают группу, структура и отношения в которой установлены и регулируются в административно-правовом порядке. Структура и отношения в неформальной группе возникают естественным образом в процессе человеческого общения и законодательно не регулируются.

В30-е годы экспериментальные исследования психологии малых групп осуществляет К.Левин, основатель теории групповой динамики, в соответствии с которой единственной социальной реальностью, непосредственно данной исследователю, признаются индивиды, составляющие малые группы и вступающие в их рамках в различные отношения.

В эти же годы А.Маслоу разрабатывает иерархическую теорию потребностей. Все они подразделяются на базисные (потребность в пище, безопасности, позитивной самооценке и др.) и производные, или мета-потребности (в справедливости, благополучии, порядке и единстве социальной жизни). Базисные потребности человека постоянны, а производные изменяются; базисные потребности располагаются в восходящем порядке от "низших" материальных до "высших" духовных:

1) физиологические потребности;

2) потребность в безопасности (в защите);

3) потребность в причастности к коллективу, общении, внимании к себе, участии в совместной трудовой деятельности;

4) потребность в признании и высокой оценке статуса, престиже;

5) потребность в самовыражении через творчество.

Иерархическая теория потребностей нашла применение в целом ряде организационных нововведений (например, в проектах "обогащения труда") и использовалась в промышленности как средство улучшения стиля руководства.

Развитие индустриальной социологии, социологии управления и социальной психологии стало основой нового подхода к проблемам использования трудовых ресурсов, изучения возможностей и особенностей человека и малых групп на производстве и привело к созданию социальной философии менеджмента (от англ. management – управление). В основе концепции менеджмента лежали следующие принципы:

1) человек представляет собой "социальное животное", ориентированное и включенное в контекст группового поведения;

2) жесткая иерархия подчиненности и бюрократическая организация несовместимы с природой человека и его свободой;

3) руководители промышленности должны ориентироваться в большей степени на людей, чем на продукцию [8].

Уже из краткого изложения предпосылок возникновения эргономики видно, что в конце XIX – начале XX века велись многочисленные и разнообразные поиски оптимальных организационных структур и форм для различных видов человеческой деятельности. Организация характеризуется как взаиморасположение и взаимосвязь элементов некоторого целого (предметная часть организации), их действия и взаимодействия (функциональная часть). Сущность организации раскрывается через ее целостность, а становление, развитие и деградация целостности обеспечиваются прежде всего различными типами связей, особенно связями управления, переводящими организацию из одного состояния в другое. Сообразно этому в организации выделяют две стороны – управленческую и исполнительскую. В первой половине XX века возникает ряд теоретических направлений в исследованиях организации.

В 20-е годы в Польше и нашей стране начинают разрабатываться проблемы праксеологии. Е.Е.Слуцкий, в опубликованной в 1926 г. в Киеве статье "Изучение проблемы построения формально-праксеологических основ экономики" определяет праксеологию как общую теорию успешной целеустремленной деятельности. Основателем праксеологии стал Т. Котарбинский, который стремился найти общие законы всякой человеческой деятельности и вывести наиболее общие правила такой деятельности (хорошей работы). Цель, условия и средства – три элемента практической деятельности. Ученый обращает внимание на все большую зависимость работника от инструментов, которые сами по себе диктуют методы работы. "Как бы далеко ни продвинулось инженерное искусство в деле уменьшения зависимости механизмов от необходимости вмешательства человека в процесс их функционирования, как бы далеко ни продвинулся homo faber по пути минимизации собственного вмешательства, машина никогда не станет субъектом, она всегда будет требовать руководства со стороны действующих субъектов, и, следовательно, всегда рациональное поведение человека будет зависеть от той же аппаратуры, причем в связи с фантастическим темпом ее развития и усложнения – во все большей мере" [Цит. по; 9, с.14].

Праксеология синтезирует данные различных наук и практический опыт в области организации работы. Исследование организационных проблем, проводившееся в праксеологии, и особенно комплексный подход к анализу деятельности и орудий труда заметно приумножили предпосылки формирования эргономики.

Для понимания формирования предпосылок эргономики представляет интерес типология сфер "практической" деятельности, исторически последовательно предъявлявших свои требования и выражавших социально значимые потребности в активном освоении возможностей и особенностей человека и групп людей. "Таковыми последовательно стали сферы: производства; проектирования; организации и управления" [5, с.133]. В соответствии с указанными сферами можно выделить этапы "психотехнической рационализации", "эргономического проектирования", " макроэргономики";. Каждому этапу можно поставить в соответствие ведущий тип преобразовательно-конструктивной установки, определяющий дисциплинарно-организационное "лицо" отдельных дисциплин: рационализаторский (психотехника, психология труда, индустриальная психология), проектный (эргономика, инженерная психология), организационный (психология управления, психология труда и организационная психология, макроэргономика).

4.2. Зарождение и формирование эргономики

Термин "эргономия" предложен в 1857 г. польским естествоиспытателем Войтехом Ястшембовски, который опубликовал в еженедельнике "Природа и промышленность" статью "Очерки по эргономии, или науке о труде, основанной на закономерностях науки о природе".

В 1920 г. в России разработан проект создания Эргологического института: в 20 –30-е годы формируется концепция эргонологии (греч. ergon – работа, nomos – закон, logos – учение) и проводятся первые эргономические исследования.

В 1921 г. японский ученый И.Танака издал книгу "Человеческая инженерия" и тем самым ввел в Японии этот термин. С 1925 г. исследования в указанной области достаточно интенсивно развиваются в различных военных организациях.

Неформальные группы специалистов, обсуждавших проблемы человеческих факторов, возникли в США накануне второй мировой войны. В 1938 г. лаборатория по изучению человеческих факторов была создана в компании "Белл Телефон Лабороториес" (Bell Telephone Laboratories).

Эргономические исследования получают развитие в годы второй мировой войны. Однако для их названия использовались термины "человеческая инженерия", "инженерная психология", "исследования личного состава" и др. Для проведения исследований, связанных с проектированием радарных установок, сложного приборного оснащения военных самолетов и других менее сложных систем, в которых человек выполнял функции контроля и управления, больше всего подходили специалисты, имевшие подготовку в области экспериментальной психологии. Ее методы и результаты явились исходным пунктом становления инженерной психологии, которую иногда называли экспериментальной психологией середины XX века. В это же время был дан импульс междисциплинарным исследованиям по выявлению оптимальных условий деятельности человека, а также его предельных возможностей. Физиологи, психологи, анатомы, инженеры и дизайнеры все чаще работали вместе и с взаимной пользой.

4.2.1. Возникновение эргономики в Англии и создание Международной эргономической ассоциации

В годы второй мировой войны в Англии комплексные исследования и разработки, в которых принимали участие представители наук о человеке и инженерно-технические специалисты, осуществлялись под эгидой Комитета по исследованиям личного состава. Под "исследованием личного состава" понималось, с одной стороны, выявление наилучших средств повышения эффективности боевой деятельности, безопасности и комфорта солдат,

 

Эргономика в России

Рождение абстрактного искусства

- В нем же нет ничего человеческого!.. (Ж.Эффель)

Никто не может сказать, что из нас выйдет в далеком будущем. Но мы знаем, что из нас ничего не выйдет, если мы не усвоим себе элементарных оснований истинно человеческой жизни. Вот наша руководящая нить, маяк, который мы не можем выпускать из вида при изысканиях в сумраке минувшего.

В. О. Ключевский

Глава V. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ЭРГОНОМИКИ В СССР И РОССИИ

История эргономики в нашей стране только становится предметом исследования. Содержание данного раздела – это первая попытка целостного анализа развития эргономики, начиная с формирования ее предпосылок на рубеже конца XIX – начала XX веков и завершая современным состоянием этой научной и проектировочной дисциплины. Не только настоящее, но и прошлое эргономики в нашей стране предстает с большой остротой и напряженностью. Не изучая истории, эргономисты оказываются лишенными наследства, не имеющими традиций, грубыми дикарями, только что явившимися на свет и не знающими своих предшественников. Римляне считали патрициями тех, заметил как-то Хосе Ортега-и-Гассет, кто мог сделать завещание или оставить наследство. Остальные были пролетариями – потомками, но не наследниками.

5.1. Является ли Россия "родиной эргономики?

Поставленный в заглавии вопрос побуждает вспомнить Россию 20-х годов, о которых еще совсем недавно надо было упоминать с осторожностью. Многое из происходившего в то время настораживало недремлющее идеологическое око. Табу накладывалось прежде всего на революционные гуманистические грезы и иллюзорные ощущения свободы, возникшие в 20-е годы.

Многие представители культуры не только воспринимали, но и делали революцию всерьез, увлеченно, становились подлинными революционерами в своих областях. Далеко не все, подобно В.И.Вернадскому, видели двойственность времени: "...Наше время,– говорил в лекции в 1920 г. В.И.Вернадский, – время крушения государства, полного развала жизни, ее обнаженного цинизма, проявления величайших преступлений, жестокости; время, когда пытка получила свое этическое обоснование, а величайшие преступления вроде Варфоломеевской ночи выставляются как идеал; время обнищания, голодания, продажности, варварства и спекуляции – есть вместе с тем и время сильного, искреннего, полного и коренного подъема духа. Это время, когда все величайшие задачи бытия встают перед людьми, как противовес окружающим их страданиям и кровавым призракам" [1, с.254].

В 20-е годы еще сильна была инерция подъема духа, начавшегося в России на заре XX века. Н.А.Бердяев писал об этом времени: "Было опьянение творческим подъемом, новизна, напряженность, борьба, вызов. В эти годы России было послано много даров. Это была эпоха пробуждения в России самостоятельной философской мысли, расцвета поэзии и обострения эстетической чувствительности, религиозного беспокойства и искания... Появились новые души, были открыты новые источники творческой жизни, видели новые зори, соединяли чувства заката "и гибели с чувством восхода и с надеждой на преображение жизни" [2, с.129]. Двадцатые годы, писал В.Шаламов в 60-е годы, – зарождение всех благодеяний и всех преступлений будущего.

5.1.1. Духовная и интеллектуальная атмосфера возникновения эргономики в России в 20-е годы

Культурный ренессанс России начала XX века прежде всего определялся творчеством мыслителей русского религиозного возрождения -– В.С.Соловьева, Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, П.А.Флоренского. Обратим внимание на три аспекта русской религиозно-философской традиции.

Первый – это учение о положительном всеединстве и концепция софийности, выдвинутые В.С.Соловьевым и развитые его последователями. Система миропорядка, в которой все элементы духовного и материального мира устремлены к Абсолюту и оживотворены, мыслилась Соловьевым в виде Софии – премудрости Божией. Идея всеединства, по В.С.Соловьеву, – органическое соединение максимально развитого личностного начала со всеобщим, удержание тварного, земного мира и одухотворение его.Путь к постижению сущего философ видел в органическом синтезе разных способов познания – эмпирического, философски-рационального и мистического, т.е. в синтезе науки, философии иоткровения. Лишь "система цельного знания" может обеспечить успех, привести к истине.

Второй аспект – русская философская традиция обращена к человеку, к его существованию и сущности.

Наконец, третий – при всей критичности православия к протестантизму ему глубоко импонировала протестантская идея "светской аскезы", с развитием которой на почве православия связывалась обнадеживающая перспектива "экономического оздоровления России" [3,с.205]. Имелось в виду понимание аскетики как трудовой деятельности "в миру", что превращало труд в центральную категорию хозяйственной этики протестантизма. С.Н.Булгаков обращает внимание на то, что "социальная философия И.Бентама, классическая политэкономия, и«материалистическая концепция социализма»... механизируют общество и устраняют живую человеческую личность и неразрывно связанную с нею идею личной ответственности, творческой воли..." [3, с.179].

Представители названных направлений политэкономии забывали, считал философ, об одном, а именно о том, что их предтеча – Адам Смит, "операционализировавший" в своей политэкономии понятие "экономического человека", отдавал отчет в его ограниченности. Следует напомнить, что Адам Смит был автором не только классического труда "Богатства народов", где апеллировал по преимуществу к эгоистическим инстинктам человека, но и "Теории нравственных чувств", в котором речь шла главным образом об альтруистических инстинктах человека, политэкономия же рассматривалась как нравственная философия.

Приняв "экономического человека"– эту "условность политической экономии" [3, с.181 –182] – за "человека вообще", сама политическая экономия, забывшая о том, что эта теоретическая "фикция" искусственно обособляет хотя и очень важную, но всего лишь одну сторону жизни человеческой личности, одно из проявлений деятельного "я", закрывает, в конце концов, перспективу и для своего собственного развития. Ибо хозяйство, изучением которого она занимается, – это, как подчеркивает С.Н.Булгаков, "взаимодействие свободы, творческой инициативы личности и механизма, железной необходимости". Это – "борьба личности с механизмом природы и общественных форм в целях приспособления к потребностям человеческого духа. Одним словом, "хозяйство ведет хозяин" [3, с.183]. Ю.Н.Давыдов особо выделяет мысль С.Н.Булгакова: хозяин – как целостный индивид, как самосознающая и ответственная личность... В ней невозможно отделить одну из ее "сторон", скажем, участвующую в решении сиюминутных утилитарных задач, от другой, вовлеченной в решение вопросов более общего порядка – "проклятых вопросов", например о главных ориентирах ее деятельности или, еще шире, о смысле деятельности вообще [4].

Начиная с середины XIX века в России вызревает уникальное космическое, или активно-эволюционное, направление научно-философской мысли, имевшее много общего с русским религиозным возрождением. С этим направлением были связаны Н.Ф.Федоров, А.В.Сухово-Кобылин, Н.А.Умов, К.Э.Циолковский, В.И.Вернадский, А.Л.Чижевский, В.Н.Муравьев, А.К.Горский, Н.А.Сетницкий и др. [5].

Родоначальником космизма в России считают Н.Ф.Федорова с его учением "общего дела". В регуляции, в управлении силами слепой природы, по его мысли, заключается то великое дело, которое может и должно стать общим. Всеобщим познанием и трудом человечество призвано овладеть стихийными, слепыми силами вне и внутри себя, выйти в космос для его активного освоения и преображения, обрести новый бессмертный космический статус бытия, причем в полном составе прежде живых поколений.До сих пор свое расширение в мире, господство над его стихийными силами человек осуществлял прежде всего за счет искусственных орудий, продолжавших его органы.

Не отрицая значения техники, Н.Ф.Федоров считал, что технизация может быть только временной и боковой, а не главной ветвью развития. Нужно, чтобы человек ту же силу ума, выдумки, расчета, озарения обратил не на искусственные приставки к своим органам, а на сами органы, их улучшение, развитие и радикальное преображение. Способность человека в будущем создавать себе всякого рода творческие органы, которые даже будут меняться в зависимости от среды обитания, действия, мыслитель называет полноорганностью [6]. На самом деле противопоставление искусственных и собственных органов человека не должно быть абсолютным. Но Н.Ф.Федоров верно уловил тенденцию будущего научно-технического развития, в котором и сейчас преобладает проектирование искусственных органов и значительно меньшее внимание уделяется формированию собственных функциональных органов человека. Идея "полноорганности", замечательная сама по себе, актуальна и в наши дни.

В 1922– 1923.гг., читая лекции в Сорбонне, В.И.Вернадский признал основой биосферы биогеохимические явления. Взяв это положение за исходное, французский математик и философ Е.Леруа ввел в 1927 г. понятие ноосферы как современной стадии геологически переживаемой биосферы. Он подчеркивал при этом, что пришел к такому представлению вместе с Тейяром де Шарденом. "Ноосфера,– писал В.И.Вернадский,– есть новое геологическое явление на нашей планете. В ней впервые человек становится крупнейшей геологической силой. Он может и должен перестраивать своим трудом и мыслью область своей жизни, перестраивать коренным образом по сравнению с тем, что было раньше. Перед ним открываются все более и более широкие творческие возможности" [7, с.309].

Разделял мысль о существовании ноосферы и П.А.Флоренский, называя ее пневматосферой. В письме В.И.Вернадскому он пишет "о существовании особой части вещества, вовлеченной в круговорот культуры или, точнее, круговорот духа" [5, с.165].

Ноосферные идеи просматриваются и в философских работах К.Э.Циолковского, о которых мы все еще очень мало знаем. В неопубликованной работе "Разум и звезды" он писал о влиянии разумных существ на развитие и устройство Вселенной, считая "мысль фактором эволюции космоса" [5, с.262]. "Новый гражданин Вселенной Константин Циолковский", как назвал себя он сам, верил в наступление разумного и умеренного, по его словам, общественного устройства на Земле, которое будет соответствовать его свойствам и его ограниченности: "Будет полный простор для развития как общественных, так и индивидуальных свойств человека, не вредящих людям. Картину душевного мира будущего человека, его обеспеченности, комфорта, понимания Вселенной, спокойной радости и уверенности в безоблачном и нескончаемом счастье трудно себе представить" [5, с.271].

Сегодня мало кому известны имена таких представителей космического направления научно-философской мысли, как В.Н.Муравьев, А.К.Горский и Н. А. Сетницкий, которые в 1923 г. подготовили коллективный сборник "Трудоведение", но не смогли его издать из-за цензуры. В.Н.Муравьев одно время был ученым секретарем Центрального института труда, организованного в 1921 г. ученым и поэтом А.К.Гастевым. Публикуя в журнале "Организация труда", издаваемом институтом статьи, рецензии, обзоры, В.Н.Муравьев пытался внедрить "федоровские установки" на труд как на основное средство планетарно-космического преобразования, развивал положения, выходившие за рамки программных положений Центрального института труда, более того, тонко подмечал определенную их уязвимость: "Нет движения без смысла, и нет слов или имен без действия. Произнесение слова есть уже действие. Из этого следует, по физиологическим основаниям, что организация движений и организация мысли и ее выражения в виде речи неразрывно связаны". Рассматривая "перспективы,– как он говорил,– человеческого проективно-производительного действия", В.Н.Муравьев писал: "Перед культурой ставится общая задача направления и организации производства и труда во всех отраслях экономической жизни, в особенности же в области обрабатывающей промышленности " [5, с.208].

Правильная организация труда, или нормальное взаимоотношение труда и науки, отмечал А.К.Горский, была предметом исключительного внимания и размышления Н.Ф.Федорова. "Философия общего дела", по самой сути, должна быть осмыслением и оправданием "дела" – работы, труда. Философия Федорова, убежден его последователь, – это грандиознейший апофеоз труда, какой только когда-либо создавала человеческая мысль. Примененная на американских заводах система инженера Ф.Тейлора, первые методы хронометража и учета трудовых усилий оказались, по словам А.К.Горского, тем горчичным зерном, из которого выросло огромное научно-производственное движение, охватившее все культурные страны. Все как-то сразу вдруг постигли, что труд человеческий должен быть организован, что наука есть именно та сила, которая его организует. "Однако настоящая стадия движения,– писал русский космист в 1928 г.,– позволяет, в сущности, говорить не столько о научной организации, сколько о «полунаучной механизации» труда. Для того чтобы организовать труд по-настоящему, наука еще сама должна быть сколько-нибудь серьезно организована" [5, с.224].

Определяющим для В.Н.Муравьева и А.К.Горского являлось человеческое измерение научной организации труда и производства: "...человек не на шутку собирается измерить собой все в мире вещи. Но измерил ли сам себя человек и чем он мог себя измерить до конца, до дна исчерпать? Единица труда – усилие – регулируется единицей науки – числом; научные числовые схемы координируются лежащим в основе всякой научной теории символическим описанием – образом. Соотношением образов друг с другом ведает искусство. Образ есть схема, детализированная до степени органической зеркальности, когда построенное бессознательно по законам органопроекции орудие (мышления или действия) становится снова органом. Задача человека в мире, по мысли Н.Ф.Федорова, заключается именно в достижении всецелой полноорганности" [5, с.253].

Сформулированная в 1877 г. немецким философом Эрнестом Каппом идея об органопроекции – создании технических орудий "по образу и подобию" естественных органов – получает в начале XX века развитие в трудах П.А.Флоренского. И техническое приспособление, и телесный орган, отмечал он, выдвигаются одною потребностью и строятся одною внутреннею деятельностью. Отсюда понятно их сходство, вытекающее не из поверхностных аналогий, но из тождества их функций. Технические продукты, как, например, зрительная труба, фортепиано, орган, писал ученый, представляют собой несовершенные органопроекции глаза, уха, горла, а глаз, ухо, горло – органические первообразы. "Наша всегда нам принадлежащая власть над органами тела,– подчеркивал Флоренский, – при отсутствии таковой же над прочими телами внешнего мира, определяется не тем, что пределом власти нашей служит граница нашего тела, а как раз наоборот: граница нашего тела есть признак, производное, последствие ограниченности нашей власти над самими собою" [5, с.150].

Предвосхищая развитие бионики, Флоренский обращал внимание на то, что техника может и должна провоцировать биологию, как биология – технику. В себе и вообще в жизни открываем мы еще не осуществленную технику, в технике – еще не изученные стороны жизни. Линия техники и линия жизни, подчеркивал Флоренский, идут параллельно друг другу. "Эта родственность, схожесть строения и функций органов и орудий, выраженная идеей органопроекции, подводит своеобразную теоретическую основу главной мысли Федорова, Бердяева, Горского, Вернадского о необходимости перехода от технического прогресса, оставляющего личность в ее физическом несовершенстве, к прогрессу органическому. Овладев умением создавать орудия – органы вовне, человек должен теперь применить это умение к своему телу, овладеть направленным органосозиданием, точность, силу и прочность механизма сообщать организму, не мертвое, а живое сделать совершенным" [8, с.146].

Трудами П.А.Флоренского была подготовлена почва для переосмысления фундаментальных вопросов в понимании науки, большей частью получившая признание и понимание в конце XX века. Логос, согласно Флоренскому, требует отстранения жизни. Будучи неудовлетворенным, по самой своей сущности, хаотическим ее богатством, он буквально прокладывает особый путь по ее живому телу, упорядочивая ее, но вместе с этим ее же и погубляя. Признать неправду науки,– говорит Флоренский,– значит сказать «да» Времени, сказать «да» Жизни, т.е. сделать Время, сделать Жизнь своим методом". Наука нового времени, целиком опирающаяся на разум, оказывается не только средоточием истории, но и законодателем природы. П.А.Флоренский в разных работах показывает, как свидетельствует их анализ философом А.Н.Павленко (1995), несостоятельность такого ноонаукоцентризма, обосновывая необходимость становления нового типа науки, опирающейся не на опосредованное (логическое) познание мира, а на непосредственное усмотрение истины. В математике и философии этой позиции более близок интуиционизм.