Доски стеклянные магнитно-маркерные Askell Standart (с внешними креплениями). 11 страница

В 1932 г. в резолюции конференции по психофизиологии и организации труда отмечалось, что "результаты работы психофизиологических лабораторий подтверждают целесообразность и своевременность постановки изучения человеческого фактора и его влияния на протекание трудового процесса в производственной обстановке" [48, с.185]. На этой конференции всеобщее внимание привлек доклад А.Ф.Гольдберга. В руководимой им лаборатории сотрудники действовали в тесном контакте с рабочими, которые были не только испытуемыми, но и активными участниками всех проводимых мероприятий. "Проведя подробный производственно-психофизиологический анализ процесса работы на агрегатах,– говорил А.Ф.Гольдберг,– детально ознакомившись с санитарно-гигиеническими условиями цехов и основными психофизиологическими особенностями работающих на агрегатах, лаборатория дала ряд предложений, охватывающих рабочее место, сиденье, рабочие движения, режим рабочего дня, рациональный пищевой режим и т.д." [48, с. 185].

В практике рационализации трудовой деятельности и орудий труда в 20 –30-е годы важное место занимал вопрос о влиянии той или иной конструкции машины на удобство работы с ней и на соотношение "ручного" и "машинного" времени. Например, при анализе новой модели штамповочного пресса в обувном производстве было выявлено, что работать на нем может лишь человек высокого роста, подняв руки почти на уровень плеч. Использовать же высокое сиденье нельзя, потому что в рабочих операциях задействована нога, ударяющая по педали, расположенной у самого пола. Рационализаторские предложения рабочих позволили устранить эти недостатки.

Психофизиологическое изучение психотехниками Г.Н.Скородинским и Е.Э.Менделеевой машин, применявшихся на Днепрострое, на заводе "Серп и молот" и электрозаводе в Москве, а также на новостройках в других районах страны в начале 30-х годов, завершилось разработкой предложений по совершенствованию подъемно-транспортных механизмов [49].

Для устранения выявленных недостатков были предложены следующие изменения в конструкции кранов:

1) сосредоточить рычаги управления на рабочем месте так, чтобы их сближение создавало наибольшие удобства для управления и не усложняло наблюдение за работой машины;

2) привести в соответствие направление движения рычагов управления с направлением движения рабочих частей подъемно-транспортных механизмов;

3) при конструировании рычагов управления предусмотреть автоматическое выключение того или иного из них, при котором в случае неправильной последовательности включения рычагов исключается возможность аварии;

4) снизить усилия, необходимые для перемещения рычагов из одного положения в другое;

5) ввести дифференцированные сигналы: когда кран находится на значительном расстоянии от обслуживающего рабочего, машинист должен подавать сигнал одной силы, когда близко – другой.

В 1931 – 1932.гг. проводилось психофизиологическое изучение изменений работоспособности человека при длительной однообразной работе на конвейере. Психолог Н.А.Эппле сформулировал новые рекомендации относительно скорости движения конвейера: "Равномерная скорость конвейера не может считаться оптимальной формой движения. Наилучшей формой движения конвейера была бы такая форма, при которой график движения конвейера и график работоспособности были параллельными линиями. Если оказывается невозможным достичь этой параллельности за счет выпрямления графика работоспособности и превращения его в прямую, то остается лишь второе – придать конвейеру график скорости движения, подобной графику изменения уровня работоспособности" [50, с.273]. Другими словами, скорость движения конвейера должна изменяться в соответствии с закономерными изменениями физиологических функций человека на протяжении рабочего дня: постепенное увеличение темпа в первый, достаточно короткий период работы, относительно стабильная скорость выполнения операции после вхождения в работу, снижение темпа работы ко времени обеденного перерыва. Для послеобеденного периода характерна та же закономерность, но с понижением темпа работы. В конце рабочего дня – снижение и этого темпа.

Содержание этого раздела – слабое отражение лишь вершины айсберга идей и практических решений в науках о труде человека, которые рождались буквально каждый день в 20 –30-е годы в нашей стране. При изучении истории эргономики в России не покидает ощущение, о котором глубоко и точно сказал В.Б.Шкловский, когда ему подарили первое издание "Психологии искусства" замечательного психолога Л.С.Выготского, вышедшее в свет в 1965 г., т.е. 40 лет спустя после ее написания и 30 лет спустя после его кончины: "Это как будто из-под обломков встает целая цивилизация, которую мы не знали'.

Хотя эргономика не оформилась в 20~30-е годы в самостоятельное научное направление, однако были определены ее цели и задачи, намечены основные ее проблемы и организационные формы исследований, а также пути практического приложения, осуществлены практические работы. Возникает вполне естественный вопрос: "Породили эргономику и одновременно отстали в ее развитии. Почему?" Связано это с известными событиями в нашей стране, которые сегодня подвергаются обстоятельной критике. В 20-е годы нарекания в адрес советских психотехников по поводу их якобы некритического отношения к положениям буржуазной психологии о внеклассовости, внепартийности, методологической нейтральности психотехники привели к перечеркиванию ее достижений и к фактической ликвидации всей проблематики наук о труде. В начале 30-х годов в СССР не стало психотехники – расформированы ее учреждения и лаборатории, закрыли журнал "Советская психотехника", прекратилась деятельность Психотехнического общества. Закрываются лаборатории по психофизиологии труда, в значительной степени свертывается работа ЦИТ и институтов труда в различных регионах страны. Крупные ученые погибли, а многие из оставшихся в живых так и не смогли в полной мере реализовать свой талант. Формировавшаяся в то время система принудительного труда не допускала научного изучения и объективного анализа. Напрашивается зловещая параллель: в 1942 г. в нацистской Германии расформировали все психологические учреждения, отправили работавших там специалистов на фронт. Восстановление психологии труда в Германии началось в 50-х годах.

Еще в начале 80-х годов публикация работ об исследованиях ученых, изучавших в 20 –30-е годы человека в труде, встречала сопротивление. Так, после публикации в 1983 г. одной из статей на эту тему авторы получили письмо от дочери репрессированного ученого: "Самое плохое, вероятно, не в том, что их просто забывают (хотя это жгуче обидно), а в том, что пионеров зачеркивают, извращают, используют для их характеристики наиболее бранные слова (сама читала в учебнике по психологии труда и инженерной психологии]. Обыватель высокомерно морщится, когда слышит слово «психотехник», так как уверен, что до него науки не было. Кому, как не Вам,– продолжает она,– знать, что их в свое время расстреливали, ссылали подальше, лишали права жительства в Москве, унижали непризнанием заслуг, неприсуждением научных званий...".

Будущие исследования раскроют огромное значение достижений ученых, отдававших свои творческие силы заботе о человеке-труженике, Их вина состояла в том, что они искренне поверили в то, что "пролетарскую революцию" действительно совершили пролетарии в интересах пролетариата. За эту наивную веру им пришлось заплатить слишком дорогую цену. Из истории науки известно, что "энергия заблуждения" порой дает превосходные результаты. Это как раз такой случай.

К науке нашей, как-то с болью заметил Даниил Гранин, мы относимся так же бесхозяйственно, как и к литературе. Не случайно, зародившись у нас, эргономика вернулась к нам... с Запада. Изучая позитивный опыт развития теории и практики эргономики за рубежом, ученые нашей страны все больше внимания уделяют освоению богатого наследия 20 – 30-х годов, его значительному духовному, профессиональному и нравственному потенциалу.

5.2. Общая характеристика начального этапа развития инженерной психологии

В конце 1946 г., т.е. сразу после окончания войны с Германией, по инициативе командования военно-воздушных сил проводятся заседания сектора психологии Института философии АН СССР и сессия отделения психологии Академии педагогических наук РСФСР, на которых обсуждается один вопрос – о возможных направлениях психологических исследований в авиации. Это первое в стране официально санкционированное обсуждение проблем психологии труда спустя десять лет после окончательного разгрома психотехники, которое повлекло за собой свертывание психологических исследований в авиации. Выступая по поручению отдела науки ЦК ВКП(б) на заседании сектора психологии, физиолог В.В.Стрельцов констатировал: "После принятого в 1936 г. ЦК ВКП(б) постановления «О педологических извращениях в системе Наркомпросов», без каких либо специальных решений вся психологическая работа была прекращена как в системе гражданского, так и военно-воздушного флота". На пространный вопрос из зала заседаний, суть которого заключалась в попытке разобраться, как такое могло произойти, ответа не последовало. Прозвучал он через две недели в выступлении руководителя отдела науки ЦК ВКП(б) на сессии отделения психологии АПН РСФСР. Не ответить было нельзя, так как уже в ходе первого заседания стало ясно, что из всех стран, принимавших участие во второй мировой войне, только в СССР не проводились психологические исследования в военно-инженерной психологии и эргономики.

Их руководитель Б.Ф.Ломов стал одним из создателей инженерной психологии в СССР. Лаборатория явилась инициатором созыва первой ленинградской конференции по инженерной психологии в 1964 г. Изменение названия лаборатории связано с тем, что развитие техники поставило "новые, необычные вопросы относительно способностей человека. Ответы на эти вопросы не следовали из принципов индустриальной психологии" [56, с.8].

В начале 60-х годов на средства оборонной промышленности создаются лаборатории инженерной психологии в университетах, принимавших участие в выполнении программы по учету человеческого фактора при создании военной техники. Эти начинания не были бы успешными, если бы к ним доброжелательнее отнеслось старшее поколение психологов: Б.Г.Ананьев, П.И.Зинченко, А.Н.Леонтьев, А.А.Смирнов, Б.М.Теплов, П.А.Шеварев и другие, которые и словом и делом помогали развертыванию инженерно-психологических исследований в руководимых ими коллективах. Серьезную поддержку инженерная психология получила от академиков А.И.Берга, В.С.Семенихина и других известных ученых, а также и конструкторов военной техники.

Лаборатория инженерной психологии в НИИ автоматической аппаратуры выполняла не только координирующую роль. Ее сотрудники стали принимать участие в оценке и проектировании рабочих мест, средств отображения информации, органов управления и т.д. Вскоре в ее составе появились и дизайнеры. Лаборатория установила контакты с коллективами аналогичного профиля в оборонной промышленности, с Институтом авиационной медицины, Военно-медицинской академией, затем с Институтом медико-биологических проблем и др.

Результаты не замедлили сказаться. С 1962 г. пошли потоком публикации по инженерной психологии. В 1963 г. издается первая монография по инженерной психологии, в которой содержался солидный обзор зарубежных работ и представлены первые отечественные исследования в этой области [57]. В 1964 г. публикуется сборник оригинальных отечественных работ [58]. Наряду с ними издаются сборники переводов работ западных авторов. Несколько позже стали появляться издания, посвященные рекомендациям, стандартам, нормам и т.д.

Развитию инженерной психологии способствовало то, что привлеченные в нее ученые не были приучены к секретности. Они сразу заявили, что в человеке нет ничего секретного, хотя есть много таинственного и загадочного. Об изначальной неясности, двусмысленности самого человеческого феномена писал М.Шелер, обращая внимание на то, что человек есть существо, наиболее известное из всего сущего, но вместе с тем и наиболее таинственное, чуждое себе самому в своей изначальной необъяснимости.

Откликаясь на запросы практики, инженерная психология обрастала все более широким крутом задач и проблем. В коллективы, призванные решать инженерно-психологические задачи, стали привлекать антропологов, биомехаников, физиологов, гигиенистов, дизайнеров и других специалистов. Инженерную психологию все чаще стали рассматривать как комплексную научно-техническую дисциплину, решение задач которой "требует широкого размаха исследований, привлечения специалистов, компетентных в самых разнообразных областях знаний, и концентрации усилий многих специалистов в этой области" [59, с.8].

В определенной мере поэтому для части инженерных психологов было удивительным появление в начале 60-х годов в нашей стране эргономики. Действительно, на первый взгляд трудно понять, почему при таком успешном, даже бурном (по нашим меркам) развертывании исследований по инженерной психологии, консолидации ученых и специалистов из академических, университетских, промышленных, военных учреждений (чему в немалой степени способствовало семь Всесоюзных конференций по инженерной психологии) возникла эргономика. Это тем более удивительно, что в стране не было дипломированных эргономистов. Недоумение, которое у некоторых инженерных психологов сохранилось и по сей день, по мере успешного развития эргономики у части из них сменилось на неприязнь к ней, что отрицательно сказалось на возрождении в нашей стране этой научной и проектировочной дисциплины,

В 60-е годы в СССР под определение "инженерная психология" подгонялись названия книг, переводимых с английского языка. Так, работа Д.Мейстера и Д.Рабидо, имеющая в подлиннике название "Human Factors Evaluations in System Development" ("Оценка человеческих факторов при разработке систем") была переведена как "Инженерно-психологическая оценка при разработке систем управления". И дело здесь не в терминологических тонкостях, а в принципиальном отличии инженерной психологии от человеческих факторов в технике. "Разница между ними складывалась в основном из-за различия в источниках происхождения и, следовательно, того дисциплинарного «стандарта», на который они ориентировались как на образец подражания. Если Engineering Psychology (инженерная психология.– В.З.,В.М.) в первую очередь ориентировалась на экспериментальную и индустриальную психологию и только затем на промышленную инженерию, менеджмент, тейлоризм и т.п., то Human Factors (человеческие факторы. – В.З.,В.М.) – с точностью до наоборот" [55, с. 17].

5.3. Возрождение эргономики

Ничего удивительного в появлении, а точнее, в возрождении феномена эргономики в нашей стране не было. Она возникла на фоне развития противоречий в формировании инженерной психологии и в определенной мере явилась закономерным результатом поиска путей их разрешения. Претендуя на статус комплексной научно-технической дисциплины, инженерная психология одновременно все больше тяготела к "академической" психологии. На всесоюзных конференциях по инженерной психологии все чаще звучали призывы к ее "психологизации". По существу, это означало требование более строгого определения и сужения сферы исследований инженерной психологии в целях ее развития как области психологии, ведущего раздела психологии трудовой деятельности. Такая установка отражала профессиональную позицию определенной части психологов, формировавших инженерную психологию. Не следует упускать из виду также и то, что многие психологи не были подготовлены для проведения исследований и тем более выполнения разработок в промышленности.

Инженерная психология, которая все меньше отличалась от областей психологии, где акцент делался на научном исследовании, а не на приложении знаний, приходила в противоречие с теми тенденциями своего же развития, которые позволяли ее квалифицировать как комплексную научно-техническую дисциплину. Это реальное противоречие развития науки, когда одна дисциплина монопольно представляет область изучения и учета человеческих факторов в технике, тогда как во многих странах существовали инженерная психология и эргономика (в США – исследование человеческих факторов), "С наибольшей отчетливостью противоречия, ранее не выявленные в полной мере теоретико-методологической рефлексией, обнажились в 70-е годы, когда оформлялась программа советской эргономики, взявшей курс на дисциплинарное разделение ранее единой области на две: инженерную психологию и эргономику. При этом линия раздела, намеченная в программе, фактически проводилась как раз по "шву", который первоначально и составлял все своеобразие инженерной психологии как новой прикладной дисциплины и соединял в одном лице "психологию" и "технику" [55, с.85].

Дисциплинарное разделение ранее единой области, вызванное появлением эргономики, обусловлено было не какими-то формальными или субъективными соображениями, а продиктовано логикой развития области изучения и учета человеческих факторов в технике и самое главное – определялось запросами промышленности, которая благодаря первым инженерно-психологическим работам почувствовала вкус к тому направлению исследований и отдельных разработок, в котором просматривалось формирование комплексной научно-технической дисциплины. Разграничение инженерной психологии и эргономики не преследовало цели возведения барьеров между ними, что было бы противоестественно, а предполагало более тесное их объединение и развитие. Эргономисты на всех этапах добивались этого и предлагали конкретные и реальные формы совместных исследований и разработок, выполнения масштабных программ с максимальным учетом интересов развития инженерной психологии. Эти предложения или отвергались, или принимались, чтобы затем от них отказаться. Последствия, как всегда в таких случаях бывает, оказались негативными и для инженерной психологии, и для эргономики.

Нельзя связывать, однако, возникновение эргономики только с противоречиями в развитии инженерной психологии. В начале 60-х годов в СССР придается государственный размах развитию дизайна, включая и эргономику, что во многом походило на масштабную авантюру с благими намерениями. Дизайн в то время существовал в стране в виде небольших, немногочисленных и разрозненных ячеек энтузиастов, а эргономика и этим не могла похвастаться, не было методов, средств и приемов исследования и проектирования, никто не готовил кадры по данным специальностям, отсутствовали учебные и методические пособия. В таких условиях предложить правительству масштабную программу развития дизайна и эргономики мог только человек, не боящийся принимать на себя ответственность за проекты один грандиознее другого, увлеченный дизайном, занимающийся им и тонко чувствующий эргономику в нем. Этим человеком оказался Ю.Б.Соловьев, который после одобрения предложенной им программы стал директором Всесоюзного научно-исследовательского института технической эстетики (ВНИИТЭ), а затем председателем Союза дизайнеров СССР. Ему с коллективом единомышленников удалось сделать невозможное. Дизайн, а заодно с ним и эргономика, стали реальностью в стране, в которой отсутствовали экономические, да и многие другие стимулы и условия их развития. У Пикассо однажды спросили, что в искусстве важнее – "что" или "как"? Он ответил: не "что" и не "как", а "кто". Ю.Б.Соловьев, несомненно,– "кто" в дизайне, и это во многом предопределило успешное его развитие в нашей стране.

Международное признание деятельности Ю.Б.Соловьева, о котором сегодня на Западе говорят как о ярком таланте в дизайне, выразилось в избрании его президентом Международного совета организаций дизайна (ИКСИД), а также в жюри многих престижных международных конкурсов дизайнерских работ. В 1992 г. он стал первым в России почетным членом Ассоциации прикладной эргономики.

Специалисты–инициаторы развития дизайна и эргономики и подготовки соответствующих постановлений правительства СССР на начальном этапе их развития искренне уверовали в то, что эргономика – составная часть дизайна, и не рассматривали ее как самостоятельную научную и тем более проектировочную дисциплину. Постановление Совета Министров СССР от 28 апреля 1962 г. "Об улучшении качества продукции машиностроения и товаров культурно-бытового назначения путем внедрения методов художественного конструирования" положило начало планомерному развитию, как проектной практики, так и научных исследований, которые сегодня обозначаются общим и более адекватным термином "дизайн". В постановлении не упоминалась эргономика, хотя нацеленность на решение эргономических задач в нем явно просматривалась. Иначе и не могло быть, так как тесная связь с эргономикой – необходимое условие полноценного развития дизайна, о чем свидетельствовал отечественный и зарубежный опыт.

В соответствии с постановлением правительства в 1962 г. образован Всесоюзный научно-исследовательский институт технической эстетики (ВНИИТЭ) с первым в стране отделом эргономики. Институт оснащен первоклассным оборудованием и техническими средствами для выполнения проектных работ и проведения экспериментальных исследований. В 1962–1965 гг. в крупных промышленных городах – Москве, Ленинграде, Свердловске, Хабаровске, Киеве, Харькове, Баку, Тбилиси, Ереване – организуются специальные художественно-конструкторские бюро (СХКБ), в большинстве которых создаются подразделения эргономики. Непосредственно на промышленных предприятиях формируются художественно-конструкторские группы. В научных и проектных институтах появляются структурные подразделения дизайна.

Планомерное развитие проектной практики и научных исследований дизайна обусловило подобное же развитие эргономики. Планомерность в сфере эргономики, проникавшая постепенно и не без трудностей, первоначально носила общий характер и во многом походила на то, что делалось в этом отношении ее прародителя. На первом этапе сформировалось общее видение основных работ, которые необходимо проводить в области эргономики. Направления работ, сложившиеся на основе анализа состояния наук, изучающих человека в труде, освоения их результатов в промышленности, а также зарубежного опыта развития эргономики и инженерной психологии включали:

1) проведение исследований по основным направлениям эргономики;

2)разработку методов учета данных эргономики при проектировании, создании и использовании машин, оборудования, автоматизированных систем управления и других объектов; подготовку на этой основе различного рода руководств, методических пособий и рекомендаций для конструкторов, дизайнеров, специалистов в области организации и охраны труда;

3)участие в разработке проектов машин, оборудования, систем, в которых наиболее полно реализовались бы требования эргономики;

4)подготовку государственных и отраслевых стандартов в области эргономики и включение соответствующих требований в государственные стандарты на промышленную продукцию, на общие требования и нормы ее качества, на методы их контроля;

5)включение требований эргономики в нормативно-технические документы по научной организации и охране труда;

6)разработку методики эргономической оценки качества промышленной продукции и технологических процессов;

7)создание методики оценки не только экономической, но и социально-экономической эффективности внедрения достижений эргономики в народное хозяйство;

8)организацию и совершенствование в стране межотраслевой и отраслевых служб эргономических исследований и проектирования, создания и использования промышленных изделий, машин, оборудования, систем;

9)специализацию в области эргономики отдельных групп студентов психологических факультетов университетов и включение вводных курсов по данной специальности в программу подготовки инженерно-технических кадров в ряде высших учебных заведений.

Все направления работ рассматривались как взаимосвязанные [60].

В 1966 г. в основном завершается формирование системы художественно-конструкторских организаций в стране, общее руководство которой осуществлял Государственный комитет Совета Министров СССР по науке и технике, а научно-методическое – ВНИИТЭ.В систему входили 10 филиалов ВНИИТЭ с отделами эргономики (рис. 5-10),шесть отраслевых СХКБ (почти во всех имелись подразделения эргономики), 1500 художественно-конструкторских групп на предприятиях, в некоторых имелись эргономисты, а в большинстве из них дизайнеры достаточно квалифицированно выполняли необходимый минимум эргономических работ. Деятельность художественно-конструкторских организаций с самого начала была ориентирована на то, чтобы стать составной частью международного развития дизайна и эргономики, что представлялось чрезвычайно важной и одновременно трудно выполнимой задачей.

Первоначально развиваясь в тени дизайна, эргономика достаточно быстро встала на ноги, чему не в малой степени способствовал творческий коллектив энтузиастов, изъявивших желание работать в отделе эргономики ВНИИТЭ или сотрудничать с ним. Для большинства решение связать свою профессиональную судьбу с отделом эргономики ВНИИТЭ в то время было поступком, так как означало переход в никуда из стабильных организаций психологического, физиологического, антропологического, технического профиля. Все начиналось на пустом месте. В официальном документе "Общесоюзный классификатор. Профессии рабочих, должности служащих и тарифные разряды" ни в "профессиях", ни в "должностях" не значился эргономист; не ясны были перспективы профессионального роста; невозможно было защитить диссертацию по избранной специальности; не было методик и аппаратуры для проведения эргономических исследований и т.д. Одним словом, поступок, но довольно странный для окружающих.

Костяк сформировавшегося отдела эргономики и сотрудничающих с ним ученых составили психологи, ориентированные на развитие инженерной психологии как комплексной научно-технической дисциплины. Формирование эргономики во ВНИИТЭ и его филиалах способствовало созданию реальных организационных форм естественного размежевания инженерных психологов на тех, кто связывал судьбу этой дисциплины с психологией, итех, кто усматривал перспективы ее развития как комплексной научно-технической дисциплины. Многие психологи и другие ученые, развивавшие инженерную психологию как комплексную научно-техническую дисциплину, в полной мере раскрыли свой творческий потенциал в системе художественно-конструкторских организаций.

Надо было видеть, с каким воодушевлением и творческим азартом принимал участие в организации и проведении первых эргономических работ во ВНИИТЭ один из основоположников психотехники и психологии труда в нашей стране С.Г.Геллерштейн. Он благодарил судьбу и говорил, что ему выпало счастье стать участником возрождения того дела, которое начинали психотехники и за которое такие выдающиеся ученые, как его соратник и друг И.Н.Шпильрейн, поплатились жизнью.

Опыт уже первых психотехнических работ продемонстрировал необходимость выхода за границы "психологической предметности" при решении практических задач, о чем писали С.Г.Геллерштейн (1926), С.Г.Рысс и Ю.Н.Халтурина (1925), И.Н.Шпильрейн (1924) и др. Проблема формулировалась вполне определенно – "психотехники должны поставить перед собой вопрос совершенно открыто: либо мы закрепляем за собой определенный круг функций, вытекающих из сущности нашей специальности, понимаемой нами как специальность психологическая (а в таком случае мы должны будем испытывать постоянное тяготение к психологическим принципам рационализаторской работы), либо мы исходим из задач рационализации труда, учитываем разнообразие областей, объектов и путей рационализаторской работы и расширяем границы своей психотехнической работы, распространяя ее на все огромное поле рационализаторской деятельности" [42, с.31].

Система художественно-конструкторских организаций в стране стала уникальным проектным, научным и производственным полигоном развития эргономики, о котором инженерные психологи могли только мечтать. Еще не в полной мере оценена та огромная роль, которую сыграла в развитии эргономики служба научно-технической информации этой системы, которую создали в стране Комитет по науке и технике и группа подвижников, возглавляемая А.Л.Дижуром. Несколько цифр могут дать представление о той основательности, с какой она создавалась. В 1972 г., например, научно-техническая библиотека ВНИИТЭ выписывала 156 отечественных и 183 зарубежных журнала по проблемам дизайна и эргономики, а также смежных научных областей и сфер практической деятельности. В фондах библиотеки насчитывалось около 7000 томов, в том числе около 1500 книг и свыше 5000 журналов. Всего в фондах ВНИИТЭ и филиалов к этому времени было свыше 200 тысяч томов различных изданий и 100 тысяч иллюстрированных проспектов и каталогов на промышленные изделия зарубежных фирм. В фондах ВНИИТЭ имелись издания, которых не было в других библиотеках страны. В 1972 г. справочно-информационные фонды этой системы научно-технической информации располагали всеми основными изданиями эргономического профиля, вышедшими в СССР и за рубежом за десять лет, которые прошли после основания ВНИИТЭ. Эргономисты, работая в художественно-конструкторских организациях, приобретали бесценный опыт каждодневного участия в проектных работах и оценке техники, что на первых порах не всем ученым было по душе, да и сопровождалось жесткими щелчками дизайнеров по самолюбию пришельцев в их сферу деятельности при любых промахах новоявленных проектировщиков. В результате эргономисты становились не только более знающими, но очень скоро предстали и более умелыми, что не замедлило сказаться на отношении к ним специалистов промышленности. Преодолевался серьезный барьер, связанный со взглядом на эргономиста как специалиста с большим багажом знаний, но мало что умеющего делать практически в проектировании, да и не только в нем, а потому обреченного на резонерство. Эргономистами становились в практической деятельности представители наук о человеке и его деятельности, а также инженерных специальностей, так как в отличие от художественного конструирования и инженерной психологии в стране сохранялась ситуация, когда ни одно учебное заведение не готовило специалистов этого профиля. В промышленно развитых и некоторых социалистических странах целенаправленное развитие эргономики начиналось, как и должно быть, с подготовки кадров.