Глава 11. — Дерьмо, черт, черт, черт черт побери!

 

— Дерьмо, черт, черт, черт черт побери!

Весь этот приступ красноречия в духе Шекспира, говорил о том, что, перерыв весь свой гардероб я не смогла найти ничего приличного, чтобы одеть. Выходное платье на гала-вечер? На мой бюджет. Ха-ха, конечно, ха.

Давайте поговорим о вариантах моего вечернего платья. У меня было одно маленькое черное классическое платье, отделанное на шеи жемчужинами, в которое я в отчаянии вцепилась в магазине, вероятно, находясь в каком-то бредовом состоянии, что в один прекрасный день похудею на двадцать фунтов, и смогу его одеть и буду снова выглядеть потрясающей в нем, когда починю молнию, которая разошлась на спине в последний раз, когда я пыталась его натянуть. Было еще и алое платье с открытой спиной, которое Кейт уговорила купить меня в прошлом году, ставшее полностью выцветшим и помятым после «лоховой химчистки», которую я сама же и устроила, решив постирать, оказалось безумием с моей стороны. Было также (на полном серьезе, я не шучу) мое школьное выпускное платье, которое выглядело, как бальное платье Золушки, в ожидании чуда, но после вечера оно испачкалось зелеными чернилами, и все блестки, сделанные в конце 80-х, по-видимому в каком-то подпольном цеху подвыпившей портнихой отлетели, и от этого оно выглядело во всей своей красе еще более ужасающим.

И на плече еще была роза, по размеру напоминавшая немаленький качан капусты, мать твою!

И, что, черт возьми, не все ли равно, сказал я себе злобно, меня это не должно волновать, о чем подумает Грант. Я же не хочу, чтобы все повторилось, потому что повториться ничего не может. Но ты все-таки вспоминаешь о том, что произошло в тот раз, и, возможно, он попытается может быть повторить и может зайдет немного дальше, и его член войдет в меня, ох, черт, черт побери, опять, ох пусть катится к чертовой матери!

Я чуть не расплакалась, пораженно замерев, когда услышала дверной звонок.

— Иду! — я бросилась к двери, чуть не упав, запутавшись в подоле моего розового халата. Может звонивший в дверь был серийным убийцей, и тогда у меня будет оправдание не ходить на эту гала-вечеринку.

К сожалению, за дверью стоял водитель Гранта, с выражением полного недоумения на лице, не понимая, как его жизнь дала такой поворот. Ну, выражение было, возможно, что-то типа этого.

В руках он держал уйму пакетов с известными именами дизайнеров, которые красовались на них, я могла их только рассматривать в витринах магазинов. Эти были именно те витрины магазинов, где ценники на вещи не ставились, потому что, если вы спрашиваете сколько стоит та или иная вещь, значит вы не можете себе ее позволить. Только однажды я вошла в такой магазин, где ко мне тут же подрулил задиристый продавец, окинувший меня взглядом сверху-вниз, как будто я какой-то гниющий арбуз, и сказал, что возможно мне больше повезет в местном торговом центре в выборе соответствующего размера моего ценового диапазона.

У водителя была такое количество пакетов, что чуть ли не закрывало ему лицо.

— Что…

— Мистер Девлин прислал вам. И просил передать, что приносит свои извинения за доставленные неудобства, принятым приглашением в последнюю минуту, но он также надеется, что это поможет снять напряжение в этом вопросе.

 

 

Он опустил пакеты на пол при входе, когда я полностью осознала эту кучу у меня отвисла челюсть, я была поражена таким количеством и разнообразием. Прежде чем я успела что-то сказать, а не стоять и ловить ртом мух, водитель поправил свою шляпу и произнес:

— Я буду ждать вас в машине, мэм, не торопитесь, — и ушел.

Я думаю, что он испытал какое-то облегчение, сбежав от сюрреалистической версии реальности, осознав, что Грант Девлин может сделать что-то удивительно приятное для других людей, просто так.

Я отнесла сумки в мою комнату, и разложила их содержимое на кровати. Я уже думала, что моя челюсть не может отвиснуть еще больше, чуть ли, не упав до пола, но Гранту это удалось, у меня в комнате чуть не произошел маленький вулканический взрыв от того, что я увидела.

Грант купил самое красивое платье, которое я когда-либо видела. Оно было черным и гладким с намеком на золото по корсажу, и я могла точно сказать, рассматривая его, что оно будет выделять все нужные изгибы и скрывать то, что необходимо скрыть. Еще имелась пара соответствующих туфель, клатч и ожерелье с…, о, мой Бог.

Бриллианты. Это были настоящие бриллианты. Самые настоящие бриллианты нисколько не поддельные, не дорогая бижутерия или цирконий. Я взяла ожерелье трясущимися руками, и заметила, что что-то упало на пол, наверное, ярлык от ожерелья, потом я поняла, что это записка, написанная характерным наклонным почерком Гранта.

Сообщение было коротким:

Уважаемая, Лэйси,

Спасибо, что подыграла мне.

Помни, я люблю дух соревнования.

Грант

И, какого черта все это значило?

 

 

* * *

 

Входить на гала-вечер было подобно входить в сокровищницу, наполненную богатством, а по своей силе напоминало что-то похожее на торнадо.

Камеры бесконечно щелкали, люди, представлявшие высшее общество, проплывали в вихре идеальных причесок, отточенных скул, которые могли разрезать гранит. Боже мой, неужели это Пирс Броснан?! Вопли восторга и узнавания разнеслись по всей поверхности полированного деревянного пола.

Повсюду, куда бы я не бросила взгляд, сверкало серебро и золото от великолепных удивительных ярких картин и скульптур, с помощью которых преподаватели могли бы оживить свое пресное обучение, и подносы с шоколадом мьюз-буш, возвышающиеся пирамидой, которой мог бы позавидовать даже сам фараон.

— Я так всецело вне моего леа… мммпппф! — это последнее слово было принесено Грантом, подхватившим меня на руки, словно чертовый очаровательный принц и страстно меня целуя.

На секунду, я поддалась нежному его поцелую, почувствовав шероховатую щетину, он опять разжигал во мне желание, заставляя подумать о других вещах, которые мы могли бы совершить вместе…

Но я точно понимала, что все это происходило здесь и сейчас и было очень даже реально.

Я отпихнула его.

— Черт побери, ты не можешь предупреждать заранее…

— Подыграй мне, — пробормотал он, и о боже, что его голос творил с моим телом, особенно когда он наклонился еще ближе, прошелся своей рукой по моей, а его губы приблизились к моему уху... — Приехал Дженнингс с женой.

В моей голове, как будто что-то щелкнуло, и я осмотрелась по сторонам, заметив их, машущим нам из гардероба. На Дженнингсе был одет гораздо лучший костюм, чем я видела на нем сегодня утром, он придавал голубизну его глазам и хорошо скрывал его брюшко. Рядом с ним была на удивление такого же возраста, как и он, женщина с горделивой осанкой и на ее лице только начинали появляться морщинки, в волосах чуть-чуть появилась седина, украшая ее волосы, словно это являлось ее надлежащим аксессуаром, а не признаком наступающей старости, она улыбалась широко и тепло.

Я помахала ей в ответ рукой, наполовину обернувшись к Гранту с улыбкой, и надеясь, что он не видит боль в моих глазах, которую испытывала на самом деле.

— Как скажешь, дорогой, — я встала на цыпочки и громко чмокнула его в щеку.

Послышался клич одобрения от Дженнингса, его жены, и еще нескольких других пар, стоящих поблизости, они направились к нам, и вскоре мы были окружены бизнесменами и их женами, которых в основном я только видела на страницах деловых периодических изданий, надирающих чью-то задницу, оглашающих список нарушителей, формирующих слияние, совершающих недружественное поглощение или создавая новое предприятие.

А как же те немногие, с кем я встречалась раньше лично? Да, но они даже не помняли меня в лицо, поскольку моя обязанность раньше, когда я была помощником руководителя, состояла, чтобы при встрече с ними подносить им кофе, естественно, за которое они даже не говорили мне «спасибо», тогда я была невидима для них, их интересовал только он, самый важный для них человек.

Они пытались быть дружелюбными.

— Грант, ты, жалкий ублюдок, почему же эта молодая леди не пьет коктейль? — воскликнула Лили Чанг, который буквально на прошлой неделе Forbes назвал «черной пантерой с Уолл-Стрит». — Ты хочешь, чтобы она умерла от жажды?

— Ты опередила меня, — сказал Грант, ласково сжимая меня за талию. — Пунш или шампанское, дорогая?

— Шампанское, пожалуйста, — ответила я.

А потом я передумала, если уж Грант захотел, чтобы я подыграла ему, то я собиралась крутануть эту чертову рулетку.

— Нет, пожалуй, пунш, мне не хотелось бы потерять голову так же быстро, как произошло той ночью, когда мы встретились. Помнишь?

Раздался гул «ooooooхх» по всему кругу, и люди стали посмеиваться и подталкивать друг друга локтями.

— Как я мог такое забыть? — ответил Грант, приподняв бровь. Он понизил голос, но не настолько, чтобы никто не слышал. — Это одно из самых теплых воспоминаний.

— Хорошо, тогда принеси пунш, сладенький, — сказала я мило улыбнувшись.

И шлепнула его по заднице.

Грант только начал приподнимать бровь от слова «сладенький», и тут получил шлепок по заднице, он чуть не подпрыгнул на месте, прежде чем быстро пришел в себя. Вся окружавшая нас группа завыла от восторга.

— Ах, я помню эту фазу ухаживаний, — прогремел Дженнингс еще более повысив голос, чем обычно, возможно, он пытался перекрыть постоянный гул вечеринки. Я заметила, как несколько бокалов шампанского завибрировали на столе и упали на пол, разбившись. – Это сокровище, мой мальчик, и ты тоже, Лейси. Сокровище!

— О, я сокровище точно, — выдохнула я, смотря на Гранта влюбленными глазами. — И я всегда буду дорожить им.

— И я тоже, — пробормотал Грант, убирая прядь волос мне за ухо.

— Так как же вы, голубки, встретились? — спросила жена Дженнингса Патриция. — Вы ведь работаете вместе, не так ли?

— Да, мы действительно, работаем вместе, — сказал Грант.

Он продолжал рассеянно гладить мои волосы, пока говорил, небрежно обхватив меня за плечи.

— Я был, простите за мой французский, настоящим говнюком, и Лейси сказала мне об этом. Ну, мне всегда нравились женщины с характером.

— И мне всегда нравились мужчины, которые не боятся признавать свои ошибки и учиться на них, — добавила я, чуть-чуть прислонившись к Гранту.

Его рука сжала мою руку. Сколько же времени прошло с того момента, когда я могла вот так спокойно стоять и нежно беседовать, воркуя, без задней мысли, словно это было совершенно естественно?

Черт возьми, наверное, достаточно много, если я так реагирую на Гранта, и то, что я сообщила ему, что у нас не будет продолжения.

— Мы разговорились, — продолжил Грант. — И у нас оказалось так много общего, начиная с нашего подхода и видения бизнеса, наших вкусов в искусстве, мы даже любим одни и те же глупые шоу шестидесятых!

— Это была любовь с первой ссоры, если можно так выразиться, — нахально вмешалась я, и Грант посмотрел на меня обожающим взглядом, который мог быть предметом зависти любого золотистого ретривера, прежде чем опять поцеловать меня в щеку.

— Она — бомба точно! — пророкотал Дженнингс. — О, она не даст тебя скучать!

— Я бы не хотел другую, — пробормотал Грант.

Он все продолжал смотреть на меня этими глубокими голубыми щенячьими глазами, в которые я собиралась упасть и утонуть в них навсегда.

— Я тоже, милый, — выдохнула я.

Грант выдернул клубнику в шоколаде, с проносившего мимо подноса.

— Если я не ошибаюсь, припоминаю, что тебе нравится этот...

Он положил ее между моих губ, и я дотронулась своим языком до шоколада, случайно задев его пальцы, его зрачки расширились, и другой рукой он притянул меня ближе к себе.

Я откусила ягоду, и смакуя вкус сладости и кислоты, закрыла глаза и почти чуть ли не упала в обморок в его объятия.

Это определенно был именной тот вкус, который заставил меня закрыть глаза и почти чуть ли упасть в обморок в его объятия.

— Ты немного испачкалась, — сказал Грант, нежно вытирая сок с уголка моих губ, и до кучи, он поцеловал уголок моего рта.

Я еле прикусила кончик его пальца, одновременно пытаясь успокоить свой пульс.

— Грант, ты самый сладкий, но ты не можешь кормить меня клубникой всю ночь так же. Ты пренебрегаешь друзьями, поговори с ними!

— О, не сердитесь на нас, — смеясь сказала Патриция. — Мне приятно видеть вас, молодых людей, которые так любят друг друга. Это дает мне немного надежды, что мир может измениться к лучшему.

— В таком случае, — сказал Грант, — я сделаю Лейси немного пунша. И потом только исключительно для тебя, дорогая, — добавил он, сжимая меня крепче, он ощущал себя довольно-таки хорошо рядом со мной, сильным и надежным, и от него пахло свежестью и чистотой. — Я сделаю все возможное, чтобы вспомнить, что существуют и другие люди в этой комнате. Хотя ты создаешь мне трудности с этим, потому что затмеваешь всех вокруг.

Он подарил мне еще один поцелуй, и потянул меня прочь от хора «аааахххх» мужчин и женщин вокруг нас.

— Ты не плохо играешь в паре, — сказала я, когда мы шли через комнату. — И здесь все думают, что ты полностью излечился.

— Ты подтруниваешь надо мной, — сказал он.

Я слегка шлепнула его по руке.

— Ты, словно большой ребенок.

— Я принимаю похвалу, несмотря на твои уколы, — сказал он. — Ты и я — отличная команда, не находишь.

— Да, мы определенно притянули их в твою Команду Богатого Парня, не так ли? —ответила я. — Они практически готовы одеть солнцезащитные очки прямо сейчас, потому что мы слишком сильно слепили их глаза своей игрой.

— Твоими бы устами…, — подразнил он, и остановился, потянувшись к моим губам.

Я почти забыла, как нужно дышать, я отчаянно пыталась вспомнить, что бы такое сказать, чтобы отвлечь его. Может советы по фондовому рынку? Какие-нибудь комплименты? Может сказать какое-нибудь слово на каком-нибудь языке, или рассказать о пророчестве конца времен?

— Тебе не следует делать это настолько реальным со мной, знаешь, — выпалила я ему. — Найди какую-нибудь горячую цыпочку, которая будет рядом с тобой и поможет тебе окончательно исцелиться. Или, по крайней мере, сможет притвориться ради компании. Похоже, люди действительно готовы это заглотить.

У него появилось озадаченное выражение лица.

— Зачем мне искать кого-то еще? — сказал он. — Если ты прямо здесь.

Черт, он слишком хорошо притворяется.

— Я, … э-э, у меня плотный график, — сказала я, пытаясь засмеяться, но комок стоял в горле. И внутренне я пыталась убедить себя, что мне все равно, куда он будет смотреть или на кого. — Я не смогу держать тебя за руку, пока буду делать карьеру, взбираясь по склону делового мира, правда ведь?

На губах Гранта появилась искривленная улыбка, но в его глазах не было смешинок. Что я сказала не так?

— Нет, — мягко ответил он, отводя глаза в сторону, чтобы я не смогла прочитать их. — Я полагаю, что не можешь.