Счастье.
Сюда входит счастливец, небо жизни которого казалось так безоблачно ясно, которого окружало богатство, красота, здоровье, -- все, все, о чем только жадно мечтают люди, -- и на ясном небе которого, как грозовое облако, зачернел, как молния прорезал его небо грозный вопрос: "Зачем ты живешь? Есть ли в твоей жизни смысл? Вечный смысл, вечная истина, без которой жизнь только жалкий бред". И нет у него ответа. И все померкло вдруг для него, и разрушилось вдруг все призрачное счастье, как карточный домик под вихрем великой бури духа.
И настали дни невыразимых страданий. И он повис над темной пропастью, откуда предвестно глянул уже, маня его к себе, лик самоубийства.
Но его спасли великие страницы Льва Толстого. И теперь, здесь, у этого круглого стола, около великой души, которая спасла его, окончательно складываются в нем великие, всеразрешающие ответы на великие вопросы, складываются великие решения, в муках назревшие в его душе, -- решения, которым нужно было дыханье этой великой любви, чтобы родиться наконец в его сознании.
Он выходит отсюда новым человеком, чтобы с этих пор жить в истине, найдя то единое, не призрачное, великое благо, которое поведет его, может быть, в заточенье, на каторгу, на муки, под расстрел, но которое с этих пор наполнит грудь его тем счастьем, по которому мучительно смертельно тосковала его душа, задохнувшаяся в тюрьме жалкого личного счастья.
|
