Глава 7. Мэдди бросила на кровать дорожную сумку и раскрыла молнию

 

Мэдди бросила на кровать дорожную сумку и раскрыла молнию. Голова собиралась всерьез разболеться. Трудно выбрать по какой именно причине: из-за недостатка сна или из-за выпитого с Адель спиртного, а может из-за бодрых рассказов подруги о ее неудачах с парнями.

После ланча в кафе "Оле" они с Адель отправились к Мэдди домой, чтобы поболтать всласть. Адель мастерски описывала забавные происшествия из своей личной жизни, – хотя самой девушке, конечно, не всегда было весело, – и, как хорошая подруга, Мэдди внимательно слушала и подливала вино. Уже давненько ей было нечем похвастаться, таким же занимательным, так что большую часть времени Мэдди просто молча внимала и иногда от души сопереживала и советовала.

Перед тем как покинуть Бойсе, Мэдди пригласила Адель к себе в гости на следующие выходные. Приятельница согласилась приехать и, зная ее, можно было с уверенностью ожидать, что к следующей встрече у нее накопится еще парочка историй о кошмарных свиданиях.

Мэдди вынула из сумки грязную одежду и засунула в корзину. Уже перевалило за полдень, и девушка умирала с голоду. Она съела куриную грудку и немного сельдерея с мягким сыром, одновременно проверяя электронную почту и отвечая на письма, и заодно прослушала сообщения на автоответчике. Только одно, и то от чистильщика ковров. Ни слова от шерифа Поттера.

Позднее Мэдди планировала найти Мика и признаться ему, кто она и зачем приехала в город. Это было бы правильно, ей хотелось, чтобы он впервые услышал об этом от нее. Она предполагала, что сможет найти его в одном из двух баров, и надеялась, что сегодня ночью он работает в "Мортс". Мэдди совершенно не тянуло идти в "Хенессис", хотя с другой стороны следовало бы это сделать, ведь внутри бара, где убили ее маму, она еще не успела побывать. Да уж, "Хенессис" был для нее не просто местом старого преступления, которое следует посетить, чтобы написать книгу. Придется отправиться туда, отметить изменения и осмотреть место. Естественно, она не боялась этого экскурса, просто немного опасалась.

Девушка сполоснула тарелку в раковине и поставила в посудомоечную машину Интересно, насколько рассердится Мик, узнав правду. Пока на примерке не всплыл электрошокер, она и не думала о том, чтобы захватить его с собой. Хотя Мик не казался жестоким, но все-таки он стрелял ракетами "Хеллфаер" с вертолетов. И к тому же его мамочка был той еще сумасшедшей. Хотя Мэдди нравилось думать, что она обладает уникальным психо-радаром, отточенным за годы общения с ненормальными людьми, закованными в наручники, она считала, что ни в коем случае не следует забывать об осторожности и верном перцовом баллончике.

Раздался звонок в дверь, и она не удивилась, увидев Мика у себя на пороге. Как и в прошлый раз, он зажал между пальцами визитную карточку, и без всяких сомнений эта карточка принадлежала ей.

Мик уставился на нее сквозь голубые стекла солнцезащитных очков, его губы сложились в жесткую линию. Мужчина не выглядел особо счастливым, но нельзя было сказать, что он охвачен яростью. Вероятно, ей не придется брызгать в него из перцового баллончика, которого, все равно, под рукой не оказалось. Мэди перевела взгляд на карточку.

– Где ты ее взял?

– Джуэл Финли.

Вот, черт. Ей действительно не хотелось, чтобы он выяснил все таким образом, но она не была удивлена.

– Когда?

– Вчера вечером во время бейсбольного матча Трэвиса.

– Сожалею, что ты узнал об этом так.

Мэдди не пригласила его войти, но Мик и не ждал приглашения.

– Почему ты не сказала мне? – спросил он, проследовав мимо нее в дом, – шесть футов два дюйма, сто девяносто фунтов исполненного решимости мужчины. Пытаться воспрепятствовать этой громаде все равно, что останавливать танк.

Мэдди закрыла дверь и прошла в комнату.

– Ты не хотел ничего обо мне знать. Помнишь?

– Полная чушь.

Солнечный свет лился через большое окно в комнату, падал на спинку дивана, кофейный столик и деревянный пол. Мик остановился посреди пятна света и снял очки. Мэди явно ошиблась насчет гнева. В его глазах пылал лютый голубой огонь.

– Я не хотел ничего знать о твоих предыдущих бойфрендах, твоем любимом рецепте печенья с шоколадной крошкой или с кем ты сидела за одной партой во втором классе, – он поднял карточку, – тут совсем другое, и не притворяйся, что не понимаешь разницу.

Она заправила волосы за уши. Мик имел полное право злиться.

– В ту первую ночь в баре "Мортс", я пришла, чтобы представиться и рассказать тебе кто я такая и зачем приехала в город. Но бар был полон народу, и время явно не подходило для разговора. Когда я встретила тебя в магазине и Четвертого июля, с тобой был Трэвис и не думаю, что тогда стоило упоминать об этой трагедии.

– А когда я зашел сюда один? – он нахмурился и нацепил очки на лоб.

– Я пыталась объяснить тебе.

– Разве? – он опустил карточку в карман своей черной футболки-поло с эмблемой бара "Мортс", – до или после того, как засунула свой язык мне в горло?

Мэдди вздохнула. Да, у него было полное право негодовать, но не перевирать историю.

– Это ты поцеловал меня!

– Могла бы улучить подходящую минутку до того, как прилипла к моей груди, – продолжил он, словно не слыша ее протеста.

– Прилипла? Ты прижал меня к себе, – глаза Мэдди сузились, но она не могла позволить себе рассердиться, – я сказала тебе, что ты ничего обо мне не знаешь.

– И вместо того чтобы сообщить действительно важные факты, вроде того, что ты намереваешься написать книгу о моих родителях, ты решила, что мне будет намного интереснее узнать, что у тебя период сексуального воздержания. – Он переступил с ноги на ногу, и, чуть склонив голову, посмотрел на нее сверху вниз, – ты и не собиралась рассказывать мне.

– Это абсурд, – она скрестила руки на груди, – Трули – маленький городок, и я понимала, что ты наверняка все выяснишь.

– А пока не выяснил, ты собиралась спать со мной ради информации?

«Держи себя в руках», – уговаривала себя Мэдди. – «Если потеряешь контроль, то может понадобиться

электрошокер».

– Есть пара неточностей в твоей теории, – она подняла руку и загнула один палец, – что мне нужна от тебя информация, хотя вовсе не нужна, – она загнула второй палец, – что я собиралась спать с тобой, а я не собиралась.

Он шагнул ближе к кляузнице и улыбнулся. Правда, не одной из своих обезоруживающих очаровательных улыбок.

– Если бы у меня нашлось тогда больше времени, ты бы в два счета легла на спинку.

– В твоих мечтах.

– Врешь. Мне и себе.

– Себя я никогда не обманываю.

Его глаза сузились.

– Ты намеренно скрыла правду, что, черт возьми, одно и тоже.

– О, это здорово. Урок морали от тебя. Скажи мне Мик, все ли женщины, с которыми ты развлекаешься, знают о существовании друг друга?

– Я не вру женщинам.

– Нет, ты просто приносишь мышеловку, думая, что это поможет тебе залезть к ним в трусики.

– Я не для того принес тебе мышеловку.

– Ну, а кто теперь врет? – Мэдди указала на дверь, – тебе пора уходить.

Мик не тронулся с места.

– Мэдди, ты не можешь так поступить. Ты не можешь писать о моей семье.

– Могу и собираюсь это сделать, – она не стала ждать неповоротливого гостя, промаршировала к двери и открыла ее.

– Почему? Я собрал о тебе все, что удалось наскрести, – сказал он, приближаясь к ней, его ботинки гулко стучали по деревянному полу. – Ты повествуешь о серийных убийцах. Мою мать нельзя к ним причислить, она была всего лишь домохозяйкой, которая устала от измен своего мужа, потеряла контроль и убила его и себя. Она не была маньячкой, больным ублюдком, как Тед Банди или Джеффри Дамер. То, что произошло с моими родителями, не супер сенсация, о которой людям будет интересно прочесть.

– Уверена, что получше тебя разбираюсь в литературном рынке.

Он остановился на пороге и повернулся к ней.

– Моя мама была просто отчаявшейся женщиной, которая выпила лишку однажды ночью и оставила двоих детей сиротами, жертвами своего нервного срыва.

– За всеми этими сожалениями о тебе и твоей семье, ты, кажется, забыл, что была еще одна невинная жертва.

– Ту малышку-официантку вряд ли можно назвать невинной.

Вообще-то она говорила о себе.

– Значит, ты, как и все остальные в этом город постановил, что Элис Джонс получила по заслугам.

– Никто такого не заслуживал, но она путалась с женатым мужчиной.

Ну вот. Сейчас она действительно разозлилась.

– Так значит, твоя мамочка абсолютно справедливо выстрелила ей лицо?

Его голова дернулась так, словно Мэдди залепила ему пощечину. Очевидно, Мик не видел фотографий и не читал полицейские рапорты.

– А твой отец пусть и не был верным мужем, но разве за это стоит стрелять в человека трижды, а потом стоять и смотреть, как он истекает кровью на полу бара?

Мик повысил голос первый раз за все время разговора:

– Черт бы тебя побрал! Она бы не стала смотреть, как отец умирает.

Если бы не ругательство, слетевшее с его губ, Мэдди пожалела бы Мика, наплевав на свое возмущение.

– Ее кровавые следы были по всему бару. И она бродила там явно до того, как покончила с собой.

Рот Мика сжался.

– У Элис Джонс тоже остался ребенок. Заслужила ли малышка потерять свою маму? Заслужила ли стать сиротой?

– Мэдди приложила руки к груди и сжала их. – Так что не говори мне, что твоя мать – обыкновенная расстроенная домохозяйка, зашедшая слишком далеко. Нашлись бы и другие выходы из положения. Множество других выходов, кроме убийства.

Мик шагнул за порог.

– И не думай, что можешь приходить сюда и указывать, что я должна делать. Мне действительно, черт возьми, все равно, нравится тебе это или нет, но я собираюсь написать книгу. – Она попробовала закрыть дверь, но его рука помешала.

– Делай, что хочешь. – Свободной рукой он снял очки со лба и водрузил на нос, скрывая гнев в голубых глазах. – Но держись подальше от меня, – предупредил он и убрал руку от двери, – и от моей семьи.

Мэдди захлопнула дверь и отбросила волосы с лица. Не очень удачно все прошло. Мик разъярился. Она тоже вышла из себя, и продолжала кипеть от злости.

Мэдди слышала, как он завел грузовик, и по привычке заперла дверь на замок. Ни Мик, ни его семья не нужны ей для изложения событий, но, на самом деле, неплохо бы сотрудничать с ними. Особенно учитывая, что ей необходимо вызнать подробности о жизни Лока и Роуз.

– Ну и дерьмо! – подытожила Мэдди и прошла в гостиную.

Ей придется сочинять без их участия. Фотография мамы стояла на кофейном столике. Элис Джонс была такой юной и полной надежд. Мэдди взяла снимок и коснулась стекла поверх губ матери. Изображение оставалось на этом месте все время, пока Мик был в доме, но он не заметил.

Мэдди планировала признаться ему, что она не просто автор, заинтересованный в написании книги. Что его мать осиротила и ее тоже. Но теперь он не собирается иметь с ней дело, и правда уже ни к чему.

Мик остановил свой грузовик перед кафе "Шор Вью Динер", где работала Мэг пять дней в неделю, обслуживая столики и получая чаевые. Он все еще был зол, хотелось стукнуть что-нибудь, а лучше кого-нибудь. Например, схватить Мэдди Дюпре за плечи и хорошенько потрясти, пока она не согласится собрать свои вещички и убраться восвояси. Пока она не забудет, что когда-либо слышала о Хеннесси и об их запутанных жизнях. Но она ясно дала понять, что не собирается никуда уезжать, и теперь ему надо рассказать обо всем Мэг до того, как сестра услышит новость от кого-нибудь другого.

Мик заглушил мотор и откинулся на сидении. Мать следила, как умирал отец? Он не подозревал об этом. Предпочел бы не знать и дальше. Как он сможет примириться с тем, что женщина, убившая двух человек, была его матерью, той, которая густо намазывала для него бутерброды арахисовым маслом и клубничным джемом, разрезала хлеб на треугольники и аккуратно удаляла корочки? Как могла любящая мамочка, которая купала его, мыла голову, подтыкала одеяло на ночь, наследить по всему бару кровью собственного мужа? Как это могла быть одна и та же женщина?

Мик потер лицо руками и скользнул пальцами под солнечные очки, чтобы помассировать глаза. Он так чертовски устал. После того, как Джуэл дала ему карточку Мэдди, он отправился свой офис в баре «Хеннессис» и заперся там. Мик хотел отыскать в Интернете какую-либо информацию о Мэдди, и там нашлось много всего. Она опубликовала пять книг, он увидел множество ее портретов и фотографий на встречах с читателями. Не осталось никаких сомнений, что Мэдди Дюпре, с которой Мик планировал познакомиться поближе, была писательницей, специализировавшейся на убийцах-психопатах. Мэдлин Дюпре заявилась в город, чтобы поведать всему миру о той ночи, когда его мать убила отца. Мик спрыгнул из грузовика на улицу. И ничего нельзя поделать, чтобы помешать ей.

Сколько он себя помнил в "Шор Вью Динер" всегда пахло одинаково. Топленым маслом, яйцами и табаком. Это было одно из последних мест в Америке, где человек мог получить чашку кофе и пачку сигарет «Кэмел» или «Лаки страйк», в зависимости от того, чем он хотел отравиться. В результате, кафе всегда было битком набито курильщиками. Мик пытался убедить Мэг, что лучше бы ей работать где-нибудь в другом месте, – с меньшей вероятностью обзавестись раком легких от пассивного курения, – но сестра настаивала, что чаевые здесь слишком велики, чтобы отказываться от них.

Часы показывали чуть больше двух, и когда Мик вошел внутрь, кафе было наполовину пустым. Мэг, стоя за прилавком, наливала кофе в чашку Ллойду Браннеру и смеялась над какой-то его шуткой. Она собрала черные волосы в хвост, под белым фартуком виднелась яркая розовая футболка. Мэг подняла на Мика глаза и помахала рукой.

– Привет. Ты голоден? – спросила она.

– Нет.

Он сел за стойку и поднял свои «Рево» на лоб.

– Я надеялся, что ты сможешь освободиться пораньше.

– Зачем? – ее улыбка потускнела, и она поставила кофейник на стойку. – Что-то случилось? Что-то с Трэвисом?

– Трэвис в порядке. Я просто хотел поговорить с тобой кое о чем.

Мэг посмотрела ему в глаза так, словно умела читать мысли.

– Я сейчас – согласилась она и прошла на кухню, а затем вернулась с сумочкой в руках.

Мик встал и последовал за сестрой к выходу. Как только дверь за ними закрылась, она спросила:

– Что стряслось?

– В городе появилась одна женщина. Она пишет книги, основанные на реальных преступлениях.

Мэг прищурилась от яркого солнца, пока они шли к его грузовику вдоль парковки, покрытой гравием.

– Как ее зовут?

– Мэдлин Дюпре.

Мэг раскрыла рот от удивления.

– Мэдлин Дюпре? Она написала "В ее доме", роман о Патрике Уэйне Доббсе – серийном убийце, который убивал женщин и затем носил под своим деловым костюмом их одежду. Эта книга так меня напугала, что я не могла спать неделю.

Мэг покачала головой.

– Что она разыскивает в Трули?

Он надел солнечные очки, чтобы скрыть свои глаза.

– По всей видимости, собирается написать о том, что произошло с мамой и папой.

Мэг остановилась:

– Что?

– Ты слышала меня.

– Зачем?

– Боже, я не знаю, – он поднял руку, затем уронил ее, – если она пишет о серийных убийцах, я не знаю что, черт возьми, ее заинтересовало в нашей истории.

Мэг скрестила руки на груди и двинулась дальше.

– Что ей известно о произошедшем?

– Мэг, я понятия не имею.

Они остановились около его машины, и Мик оперся бедром на переднее крыло.

– Она утверждает, что мама застрелила официантку в голову, – сестра даже глазом не моргнула, – ты знала об этом?

Мэг пожала плечами и принялась грызть ноготь на большом пальце.

– Да я слышала, шериф говорил что-то такое бабушке Лорэйн.

Мик взглянул в глаза Мэг, ему стало любопытно, что еще она проведала неизвестного ему. Знала ли, что мать застрелилась не сразу. Мик полагал, что это уже не важно. Мэг приняла новости лучше, чем он ожидал.

– С тобой все будет в порядке?

Она кивнула.

– Мы как-нибудь можем помешать ей?

– Сомневаюсь.

Она облокотилась на водительскую дверцу и вздохнула:

– Может тебе стоит поговорить с ней?

– Уже. Она нацелилась написать эту книгу, и ей все равно, что мы думаем об этом.

– Дерьмо.

– Ага.

– Опять начнутся разговоры.

– Ага.

– Она расскажет плохое о маме.

– Вероятно, о всех троих. Но что она может написать? Единственные, кто в курсе, что случилось на самом деле, мертвы.

Мэг отвела глаза.

– Ты что-то знаешь о той ночи?

Она вскинула руки.

– Только то, что мама вышла из себя и убила папу и официантку.

Верилось с трудом, но какая разница теперь, двадцать девять лет спустя? Мэг там не было. Она находилась дома вместе с ним, когда шериф приехал в ту ночь, чтобы сообщить о случившемся.

Он взглянул вверх в чистое голубое небо.

– А я и забыл, что у официантки была маленькая дочь.

– Была, хотя я не помню ее имени, – Мэг снова посмотрела на Мика, – не то чтобы я переживала. Ее мать была шлюхой.

– Ребенок в этом не виноват, Мэг. Она осталась без родителей.

– Может, это обернулось к лучшему. Элис Джонс путалась с нашим отцом, и ее не заботило, заметит кто-нибудь или нет. Она выставляла эти отношения на показ всему городу, так что не думай, что я исполнюсь сочувствия к какой-то безымянной девочке-сиротке.

Мик не знал, выставлялась связь напоказ или нет, а если и так, то полагал, что основная вина должна быть возложена на их отца, так как именно тот был женат.

– Так с тобой все нормально?

– Нет, но что я могу поделать, – она поправила ремешок сумочки, – справлюсь, как и раньше.

– Я велел ей держаться подальше от вас с Трэвисом, так что не думаю, что она будет приставать к тебе с вопросами.

Мэг приподняла бровь.

– Она собирается приставать к тебе?

Мик изучил несколько способов, как именно женщины пристают к мужчине. «И не думай, что можешь приходить сюда и указывать, что я должна делать. Мне действительно, черт возьми, все равно нравится тебе это или нет, но я собираюсь написать книгу». Мэдди была зла, строптива и чертовски сексуальна. Она по-снайперски прищурила свои большие карие глаза за мгновение до того, как захлопнула дверь у него перед носом.

– Нет, – заверил он, – ко мне она приставать тоже не станет.

Мэг подождала, пока грузовик Мика завернет с парковки, и только затем тяжело вздохнула и поднесла руки к щекам. Она сжала пальцами виски и закрыла глаза из-за растущего в голове давления. Мэдлин Дюпре приехала в город, чтобы написать книгу об их родителях. Должен существовать способ остановить ее. Надо запретить писакам из каприза разрушать чужие жизни. Почему нет закона против тех, кто сует нос не в свои дела и копается в прошлом других людей?

Мэг открыла глаза и уставилась на свои белые кроссовки «Рибок». Еще чуть-чуть и все в городе узнают об этом. И начнут обсуждать и распускать сплетни, и смотреть на нее так, словно она непременно слетит с катушек в любой момент. Даже собственный брат иногда считает ее сумасшедшей. Мик убежден, что ему начисто удалось забыть прошлое, но были некоторые вещи, от которых и он не смог избавиться. Слезы затуманили ее взгляд и закапали на гравий рядом с кроссовками. Мик также ошибочно путет эмоциональность с психическим заболеванием. Не то чтобы его стоило за это винить, ведь расти с такими взрывными родителями, было тяжелым эмоциональным испытанием, закончившимся только с их смертью.

Еще один грузовик въехал на парковку, и Мэг подняла глаза. Стив Касл открыл дверцу своей «Такомы» и выбрался наружу. Стив был приятелем Мика и менеджером в баре «Хеннессис». Мэг не особо много слышала о нем, только то, что в армии он вместе с Миком пилотировал вертолеты, во время одного из заданий произошла какая-то авария, и Стив потерял правую ногу ниже колена.

– Эй. Привет, Мэг. – Позвал он, низкий голос прокатился через всю парковку, пока мужчина приближался к ней.

– Привет. – Мэг наскоро утерла глаза, затем опустила руки. Стив был крупным мужчиной и брил голову наголо.

Высокий, широкоплечий и такой… такой мужественный, что это немного пугало Мэг.

– Тяжелый день?

Девушка почувствовала, как запылали ее щеки, когда она взглянула в его участливые глаза.

– Прости. Мужчинам не нравится, когда женщины плачут.

– Мне слезы не мешают. Я видел крепких морских пехотинцев, рыдающих взахлеб, – он скрестил руки на груди своей футболки с изображением собак, играющих в покер, – что тебя так расстроило, милая?

Обычно, Мэг не делилась своими проблемами с малознакомыми людьми, но что-то в Стиве вызвало ее доверие. Хотя его комплекция подавляла, в то же время с ним она чувствовала себя в безопасности. А может, все дело в том, что он назвал ее «милой», но Мэг призналась ему.

– Мик только что был здесь. Он сообщил, что в город приехала писательница, и собирается рассказать о той ночи, когда наша мама убила папу.

– Да. Я слышал об этом.

– Уже? И давно?

– Ребята Финли заходили в «Хеннессис» прошлой ночью и говорили об этом.

Она подняла руку и стала грызть ноготь на большом пальце.

– Тогда смело можно поставить на то, что уже весь город знает об этом, и все примутся судачить и сплетничать.

– Ничего не поделаешь.

Она уронила руки и покачала головой.

– Да уж.

– Но может тебе стоит побеседовать с ней.

– Мик пытался. Она решила писать книгу, вне зависимости от того, что мы чувствуем по этому поводу, – Мэг посмотрела на свои кроссовки, – Мик велел ей держаться подальше от меня и Трэвиса.

– Какой смысл избегать ее? Почему бы не изложить ей свою версию этой истории?

Она взглянула вверх в его глаза, солнечный свет отражался от блестящей лысины Стива.

– Не думаю, что ей интересна моя версия.

– Может и так, но ты не убедишься, пока не поговоришь с этой женщиной, – он расцепил руки и положил большую ладонь ей на плечо. – Если я и уверен в чем-то наверняка, так это в том, что всегда стоит открыто принимать вызов. Можно преодолеть что угодно, если знаешь, с чем имеешь дело.

Конечно, совет был искренним и достойным, но в тот момент Мэг не могла ясно соображать из-за тяжелой руки у себя на плече. От его прикосновения тепло разлилось у нее в животе. Она не чувствовала такого со времен своего бывшего мужа. Мужчины в городе разговаривали с ней и флиртовали, но они, казалось, никогда не добивались от нее ничего большего, чем чашечка кофе.

Стив скользнул вниз по ее руке и завладел ладошкой.

– С тех пор как я приехал в город, меня постоянно кое-что интересовало.

– Что же?

Он склонил голову на бок, изучая собеседницу.

– Почему у тебя нет парня?

– Похоже, мужчины в этом городке немного побаиваются меня.

Его брови сошлись на переносице, а затем он расхохотался. Глубокий рокочущий смех озарил лицо мужчины.

– Ничуть не смешно, – фыркнула Мэг, но в тот момент, среди раскатов Стива Касла, все это действительно показалось забавным. А стоять так близко, рука в руке, оказалось неожиданно… приятно.