ОБОБЩАЮЩИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Характерной особенностью развития русской литературы XVI в. явилось создание многочисленных обобщающих произведений как церковной, так и светской литератур, идеологически закреплявших объединение русских земель вокруг политического, религиозного и культурного центра Москвы. Путем объединения памятников местных областных литератур, их идейно-стилистической переработки создается единая общерусская литература, приобретающая общегосударственное, политическое значение.

Колоссальная работа по собиранию церковной письменности, ее стилистической и идеологической обработке была проделана по инициативе и под руководством митрополита Макария (1481/82—1563). Постриженник Пафнутьево-Боровского монастыря, ревностный почитатель Иосифа Волоцкого, Макарий по настоянию Василия III,который «любяще его зело», в 1526 г. был поставлен архиепископом Великого Новгорода.

«Великие Четьи-Минеи». ВНовгороде начал Макарий собирать и объединять все «святые книги, которые в Русской земле обретаются». К работе было привлечено много писцов, а также ряд писателей, среди которых следует отметить дьяка Дмитрия Герасимова, боярского сына Василия Тучкова. Создание первой редакции «Великих Четьих-Миней» заняло двенадцать лет (с 1529 по 1541 г.). Эта редакция была вложена в новгородский Софийский собор.

Став в 1542 г. митрополитом всея Руси, Макарий менее всего был склонен поддерживать выдвинувшего его боярина Шуйского. Митрополит развивает активную деятельность по упрочению единодержавной власти великого князя московского и в январе 1547 г. торжественно венчает на царство семнадцатилетнего Иоанна IV.

В Москве Макарий продолжает работу над «Великими Четьими-Минеями» и в 1547 и 1549 гг. созывает два церковных собора по канонизации местно чтимых святых. Для этого он поручает написать жития Иосифа Волоцкого, Макария Калязинского, Александра Свирского и др. Оба собора канонизировали 40 святых. Этот акт имел не только религиозное, но и важное политическое значение, способствуя идеологическому укреплению авторитета светской и церковной власти.

После церковных соборов по поручению Макария создаются новые редакции житий Александра Невского, Саввы Сторожевского, митрополита Ионы и ряда других. Всего было создано и внесено в новую редакцию «Великих Четьих-Миней» до шестидесяти новых житий. Эта редакция была завершена к 1552 г. и вложена митрополитом в Успенский собор московского Кремля, а второй список в 1554 г. преподнесен Ивану IV.

Двенадцать огромных фолиантов, материал которых располагался по дням каждого месяца, включали не только произведения русской и переводной агиографии, но и поучительные «слова» из «Измарагда», «Златой "чепи"» «Хождение» игумена Даниила, «Повесть о разорении Иерусалима» Иосифа Флавия, «Космографию» Космы Индикоплова. Благодаря этому «Великие Четьи-Минеи» явились своеобразной «энциклопедией» церковной литературы XVI в. Они идеологически закрепляли политическое объединение бывших удельных княжеств в единое централизованное государство.

Общерусские летописные своды. Задачу определить место Руси и ее столицы Москвы во всемирной истории ставил перед собой Русский хронограф 1512 года. Вбирая в свой состав местные летописи бывших удельных княжеств, перерабатывая их в свете идей московского абсолютизма, создаются общерусские летописные своды.

Таким общерусским летописным сводом была Воскресенская летопись, излагавшая историю Руси с момента образования Киевского государства до 1541 г. Однако ее составители не смогли органически переработать материалы местных летописей и ликвидировать их областнические тенденции, придать материалу стилистическое единство.

В 1526—1530 гг. при митрополичьей кафедре по инициативе митрополита Даниила создается Никоновская летопись, работа над которой была продолжена в середине XVI в.¹. Эта летопись отличается большой полнотой включенного в нее материала, взятого не только из известных сейчас источников, но и из не сохранившихся до наших дней летописей. События русской истории соотнесены в ней с византийской, заимствованными из хронографа. Излагаемому материалу придается стилистическое единство. Последовательно проведена идея преемственности самодержавной власти от князей киевских, род которых возводится к Августу-кесарю, к князьям московским. В летописи широко представлены завершенные в сюжетно-композиционном отношении исторические повести и агиографические произведения. В летописи реализуется провинденциалистская концепция — Русская земля и ее правители находятся под небесным покровительством.

К Никоновской летописи близко стоит Львовская летопись, доводящая изложение событий до 1560 г.

В 60-х годах на основе Никоновской летописи создается грандиозный Никоновский лицевой свод (иллюстрированный). До нас дошло 10 000 листов с 16 000 миниатюрами. Лицевой свод начинал изложение событий «от сотворения мира» и ставил своей целью утвердить мировое величие Русского царства и его благочестивых правителей, выражая официальную правительственную идеологию, Лицевой свод явился московской исторической энциклопедией XVI века². Степенная книга. В 1563 г. по инициативе митрополита Макария царским духовником Андреем-Афанасием создается «Книга степенная царского родословия». В этом произведении сделана попытка систематического прагматического изложения истории Русского Московского царства в форме генеалогической преемственности от Рюрика, а затем Владимира Святославича до Ивана Грозного включительно.

История Русского государства излагается в форме агиобиографий его правителей по степеням родства. Период правления каждого князя составляет определенную «грань» в истории. В соответствии с этим вся Степенная книга разбита на 17 степеней и граней, а введением ко всему произведению служит пространное житие княгини Ольги. В каждой «грани» после биографии князя излагаются важнейшие события, «иже во дни их содеявшеся», а также помещаются жития ряда выдающихся иерархов русской церкви. Петра, Алексея, Ионы.

В центре повествования Степенной книги стоят личности князей — «самодержавцев». Все они наделяются качествами идеальных мудрых правителей, отважных воинов и примерных христиан. Составители Степенной книги стараются подчеркнуть величие деяний и красоту их добродетелей, вводят психологические характеристики героев, стремясь показать их внутренний мир и благочестивые помыслы в монологах, молитвословиях.

Последовательно проводится мысль о единодержавной форме правления на Руси, якобы установленной еще первыми «скипетродержа-телями»; власть окружается ореолом святости, и доказывается необходимость безропотного и беспрекословного повиновения этой власти, подчеркивается ее союз с властью церковной.

Исторический материал изложен в виде пышного риторического панегирика «богорасленному древу» самодержавного рода «Рюриковичей».

Таким образом, и в Степенной книге и в летописных сводах исторический материал приобрел злободневное политическое и публицистическое звучание, подчиняясь задачам идеологической борьбы за укрепление единодержавной власти государя всея Руси. И летописные своды, и Степенная книга выполняли роль официального исторического документа, опираясь на который, московская дипломатия XVI в. вела переговоры на международной арене, доказывая исконность прав московских государей на владение всеми русскими землями, некогда входившими в состав Киевского государства, доказывая суверенность Московского царства, его право на ведущую роль в европейской политике.

«Домострой». К обобщающим произведениям XVI в. следует отнести также «Домострой», составление которого приписывается благовещенскому попу Сильвестру, входившему в «Избранную раду». «Домострой» регламентировал поведение человека как в государственной, так и в семейной жизни. В нем четко определялись обязанности человека по отношению к церкви и царю, последовательно проводилась мысль о безропотном повиновении царской власти.

Важной частью «Домостроя» является раздел «о мирском строении, как жить с женами, детьми и домочадцами». Как царь является безраздельным владыкой своих подданных, так муж является господином свой семьи. Он несет ответственность перед богом и государем за семью, за воспитание детей — верных слуг государства. Поэтому первейшая обязанность мужчины —главы семьи —воспитание сыновей.

Чтобы воспитать их послушными и преданными «Домострой» рекомендует один метод — палку: «Любя оке сына своего, учащай ему раны, да последи о нем возвеселишися... Наказуй дети во юности, покоит тя на старость твою... И не даж ему власти во юности^ но сокруши ему ребра...»

Другая обязанность мужа — «поучати» свою жену, которая должна вести все домашнее хозяйство и воспитывать дочерей. Воля и личность женщины всецело подчиняются мужчине. Строго регламентируется поведение женщины в гостях и дома, вплоть до того, о чем она может вести разговоры. Регламентируется «Домостроем» и система наказаний. Нерадивую жену муж сначала должен «всяким рассуждением... учити». Если словесное «наказание» не дает результатов, то мужу «достоит» свою жену «ползовати страхом наедине», «по вине смотря». Предлагает «Домострой» и ряд правил поведения, которые должны соблюдать слуги, посылаемые в чужой дом. «Домострой» дает практические советы по ведению домашнего хозяйства: и как «устроити хорошо и чисто» избу, как повесить иконы и как их содержать в чистоте, как приготовить пищу.

Таким образом, «Домострой» был не только сводом правил поведения зажиточного человека XVI в., но и первой «энциклопедией домашнего хозяйства». Ценность «Домостроя» заключается в широком отражении реальных особенностей русского быта и языка XVI столетия.

Упорядочению церковной и нравственной жизни был посвящен созванный по повелению Ивана IV в 1551 г. специальный церковный собор, получивший название «Стоглавого»: принятое им соборное уложение, содержащее царские вопросы и соборные ответы «о многоразличных церковных чинех», было разделено на сто глав.

Так же как и «Домострой», «Стоглав» непосредственно не относится к произведениям художественной литературы, но дает необычайно яркое представление о жизни и быте Руси того времени. Собор констатировал наличие в употреблении большого количества неисправных книг, писанных с «худых» переводов, и поручил протопопам и поповским старостам следить за работой писцов. Видимо, это явилось одной из причин возникновения книгопечатания, «дабы впредь святые книги изложилисяправедне». В 1553 г. началось строительство Печатного двора, где вскоре были напечатаны первые церковные книги (не позднее'1555 г.). В 1564 г. Иваном Федоровым и его помощником Петром Мстиславцем «ко очищению и ко исправлению ненаученых и неискусных в разуме книгописцев» был напечатан Апостол, а в 1565 г.— «Часослов», предназначавшийся для обучения грамоте. Создание «государева Печатного двора» и появление первых печатных книг было актом величайшего культурного значения. Вскоре Иван Федоров и Петр Мстиславец по неясным причинам покидают Москву и переезжают в Литву. В 1574 г. Иван Федоров создал типографию во Львове, где напечатал Апостол и «Букварь», а затем переехал в Острог, напечатал в 1581 г. Библию.

В России в конце 60-х годов была основана типография в Александровской слободе, где дело Ивана Федорова продолжали его ученики А. Тимофеев-Невежа и Н. Тарасьев. Так было положено начало книгопечатанию в России.

«История о Казанском царстве». Присоединение к Москве Казани в 1552 г. было крупнейшим историческим и политическим событием века. Оно воспринималось современниками как расплата за двухсотлетнее монголо-татарское иго. Взятие Казани, а в 1556 г.—Астрахани открывало великий водный торговый путь по Волге, который тесно связывал Московское государство со странами Востока.

Взятие Казани широко отразилось как в устном народном творчестве в легендах, песнях и сказах, так и в литературе. Помимо летописных сказаний в 1564—1566 гг. была создана «История о Казанском царстве», или «Казанский летописец». О ее популярности свидетельствуют дошедшие до нас свыше 270 списков. «История о Казанском царстве» — это связное историческое повествование, пронизанное единой историко-публицистической концепцией. Излагая события с момента основания Казани в 1172 г. легендарным болгарским царем Саином до взятия города Иваном Грозным в 1552 г., «История» возвеличивает Московское царство и его правителя: вся история Казани рассматривается как история постепенного усиления ее зависимости от Москвы. В «Истории» главное место занимают события 40—50-х годов XVI в.; организация Грозным походов на Казань, строительство на правом берегу Волги города Свияжска, боевого форпоста русских войск; штурмы крепостных стен Казани и падение города.

Сам автор был очевидцем этих событий: в 1532 г. его взяли в плен «варвары» — черемисы и подарили казанскому царю Сафа-Гирею, на службе у которого он и пробыл двадцать лет, до взятия Казани. Затем Иван Грозный крестил его, дал небольшой земельный надел, за что тот и «нача служити ему (царю.— В. К.) верно». Один из важнейших источников повествования — рассказы «премудрейших и честнейших казанцев» и рассказы, услышанные «от самого царя изо уст многажды». Литературным образцом «Истории о Казанском царстве» служила «Повесть о взятии Царь-града» Нестора-Искандера, а также повести о Мамаевом побоище.

Центральный герой «Истории» — Иван Грозный, личность которого дается в ореоле военной и царской славы. Он сурово расправляется с «мятежниками», «изменниками», несправедливыми судьями, но милостив к «воинственным людям», народу. Его поход на Казань продиктован не стремлением к захвату чужой земли, а интересами обороны своей страны.

В «Истории» широко представлены фантастические картины видений, знамений, предрекающих гибель Казани. Завершается «История» апофеозом победителя — апофеозом российского самодержца, торжественно въезжающего в «великий град Москву». Иноземные послы и купцы с удивлением говорили, «яко несть мы видали ни в коих ж царствах, ни в своих ни в чюжих, ни на коем же царе, ни на короле таковыя красоты и силы и славы великия». Народ московский, чтобы лучше видеть царя, «лепится» по крышам «высоких храмин» и палат, по «забралам», многие забегают вперед, а девицы, княжеские жены и боярские, «им же нелзе есть в такая позорища великая, человеческого ради срама, из домов своих изходигщ и из храмин излазити — полезне есть, где седяху и живяху, яко птицы брегоми в клетцах — они же совершение приницающе из дверей, и оконец своих, и в малые скважницы глядяху и наслажахуся многого того видения чюднаго, доброты и славы блещаяся». Яркая картина встречи царя-победителя отражает и характерную бытовую подробность, связанную с положением женщины в обществе того времени.

Изображая триумф русского царя, автор «Истории» утверждал политическое значение одержанной Грозным победы.

Прославляя воинские заслуги Грозного, автор «Истории о Казанском царстве» делает ряд выпадов против бояр, князей и воевод. Он утверждает, что завоевание Казани —личная заслуга царя и русских воинов, а не воевод-бояр.

Устойчивые стилистические формулы воинских повестей, включенные в общее описание битвы, дополняются новыми сравнениями воинов с птицами и белками. Эти сравнения дают возможность читателю воссоздать картину грандиозного сражения. При этом автор «Истории» подчеркивает храбрость и мужество не только русских воинов, но и их врагов —казанцев: «С неких же казанцов сниде смертный грех и охрабришася, сташа во вратех града и у полых мест, сняшася с русъю, и с татары смешася сечем великим... И страшно бо видети обоих храбрости и мужества: ови во град влезти хотяху, ови же пустити не хотяше, и отчаявше живота своего и сильно бияхуся, и неотступно рекуще в себе, яко единако оке умрете есть нам. И спреско-таху копия, и сулицы, и мечи в руках их и, яко гром силен, глас и кричание от обоих вой гремяше».

Такое изображение врага, попытка раскрыть его психологическое состояние во время битвы явилось новым словом, сказанным автором «Истории о Казанском царстве» в историко-повествовательной литературе XVI в. В «Истории» отводится большое место изображению внутреннего психологического состояния ее персонажей. Таково, например, описание чувств царицы Анастасии, проводившей в поход своего мужа; скорби казанской царицы Сумбеки, оплакивающей мужа и прощающейся с казанцами, «плач и уничижение к себе казанцов». Стилю плачей свойственны и книжная риторика, и фольклорная образность.

Автор «Истории» использует поэтические выражения народного эпоса, лирические образы народных песен и плачей, отдельные мотивы татарского фольклора. Все это позволяет ему назвать свое произведение «красной, новой и сладкой повестью», которую он «покусился разумно писанием изъявити».

Углубленное внимание к психологии человека, широкое использование фольклора, нарушение традиционных норм риторического стиля ставят «Историю о Казанском царстве» в преддверие исторических произведений начала XVII в.

«Сказание о киевских богатырях». Покорение Грозным Казани получило своеобразное преломление в «Сказании о киевских богатырях», представляющем собой оригинальную литературную обработку устно-поэтического былинного сюжета, возникшего в конце XVI — начале XVII в. Сказание дошло до нас в пяти списках, старший из которых относится к первой половине XVII в. Его героями являются семь киевских богатырей: Илья Муромец, Добрыня Никитич, Дворянин Залешанин, Алеша Попович, Щата Елизынич, Сухан Доментьянович и Белая палица, или поляница. Им противопоставляются сорок два цареградских богатыря, среди которых названы Идол Скоропеевич и Тугарин Змеевич.

Вс. Миллер обратил внимание на то, что «Сказание о киевских богатырях» отражает формы политического и общественного быта Московского государства XV—XVI вв. (Дворянин Залешанин является «жильцом» государева двора, Илья бьет челом «государю, князю», князь «жалует» богатырей за «выслугу великую и службу богатырскую»). Местоположение Царьграда в «Сказании» напоминает Казань, а Смугра-река — реку Утру, на берегах которой произошло знаменитое «стояние» войск Ивана III и хана Ахмата в 1480 г. Замену Казани на Царьград находим в народных исторических песнях об Иване Грозном.

«Сказание о киевских богатырях» свидетельствует о развитии новых тенденций в повествовательной литературе XVI в., об усиливающемся проникновении в нее фольклора, ее демократизации, а также об отходе от исторических сюжетов и стремлении к эпическим обобщениям и занимательности. Подобные тенденции проявляются и в агиографической литературе, свидетельством чего является «Повесть о Петре и Февронии».

 

«ПОВЕСТЬ О ПЕТРЕ И ФЕВРОНИИ»

«Повесть о Петре и Февронии» была создана в середине XVI в. писателем-публицистом Ермолаем-Еразмом на основе муромских устных преданий. После канонизации Петра и Февронии на соборе 1547 г. это произведение получило распространение как житие. Однако митрополитом Макарием оно не было включено в состав «Великих Четьих-Миней», поскольку и по содержанию, и по форме оно резко расходилось с житийным каноном. Повесть с необычайной выразительностью прославляла силу и красоту женской любви, способной преодолеть все жизненные невзгоды и одержать победу над смертью.

Герои повести —исторические лица: Петр и Феврония княжили в Муроме в начале XIII в., они умерли в 1228 г. Однако в повести историчны только имена, вокруг которых был создан ряд народных легенд, составивших основу сюжета повести. Как указывает М. О. Скрипшгь, в повести объединены два народно-поэтических сюжета: волшебной сказки об огненном змее и сказки о мудрой деве¹.

С устно-поэтической народной традицией связан образ центральной героини — Февронии. Дочь крестьянина — «древолазца» (бортника) обнаруживает нравственное и умственное превосходство над князем Петром. В повести на первый план выдвигается необычайная мудрость Февронии. Отрок (слуга) князя Петра застает ее в избе за ткацким станком в простой одежде, и Феврония встречает княжеского слугу «странными» словами: «Нелепо есть быти дому безоушию, и храму без очию». На вопрос юноши, где находится кто-либо из живущих в доме мужчин, она отвечает: «Отец и мати моя поидоша в заем плакаты. Брат же мой иде чрез ноги в нави (смерть) зрети».

Сам отрок не в силах уразуметь смысла мудрых речей Февронии и просит объяснить их значение. Феврония охотно это делает. Уши дому — собака, очи храму (дому) — ребенок. У нее в доме нет ни того, ни другого, поэтому некому было предупредить ее о приходе незнакомца, и тот застал ее в столь неприглядном виде. А мать и отец пошли на похороны — взаймы плакать, так как, когда они умрут, по ним тоже будут плакать. Отец и брат ее — «древолазцы», собирающие мед диких пчел, и ныне брат «на таково дело иде»; взбираясь на дерево и смотря через ноги вниз, он постоянно думает о том, как бы не упасть с такой высоты, не разбиться насмерть.

Одерживает победу Феврония и над Петром, состязаясь с князем в мудрости. Желая проверить ум девушки, Петр посылает ей пучок льна, предлагая, пока он моется в бане, сделать из него рубашку, штаны и полотенце. В ответ Феврония просит Петра сделать из щепки ткацкий станок, пока она «очешет» лен. Князь вынужден признать, что этого сделать невозможно. «А се ли възможно есть человеку мужеска вырасту въ едином повесме (пучке) лну в малу годину, в ню же пребудет в бани, сътворити срачицу и порты и убрусець?» —спрашивает Феврония. И Петр вынужден признать ее правоту.

Феврония согласна уврачевать язвы Петра при одном условии — стать его женой. Она понимает, что не так-то просто князю жениться на крестьянке. Когда князь исцелился, он и думать забыл о своем обещании: «...не въсхоте пояти ю жену себе отечества (происхождения) ея ради». Феврония, понимая, что она неровня князю, предвидела подобный ответ Петра и поэтому заставила его помазать не все струпья. А когда тело князя вновь покрылось язвами, он вынужден со стыдом вернуться к ней, прося врачевания. И Феврония исцеляет Петра, предварительно взяв с него твердое слово жениться. Так дочь рязанского крестьянина заставляет Петра сдержать свое княжеское обещание. Подобно героиням русских народных сказок, Феврония борется за свою любовь, за свое счастье. До конца дней хранит она свято любовь к мужу. По требованию муромских бояр она покидаег город, взяв с собой самое для нее дорогое — своего супруга. Он для нее дороже власти, почестей, богатства.

На корабле Феврония угадывает нечестивые помыслы некоего женатого человека, который посмотрел на нее с вожделением. Она заставляет его попробовать воду с обоих бортов судна и спрашивает: «Равна ли убо си вода есть, или едина слажеши?». Он отвечает: «Едина есть, госпоже, вода». И Феврония говорит тогда: «И едино естество женъекое есть. Почто убо, свою жену оставя, чюжиа мыслиши!»

Феврония умирает одновременно с мужем, ибо не мыслит себе жизни без него. А после смерти тела их оказываются лежащими в едином гробу. Дважды пытаются их перехоронить, и каждый раз тела их оказываются вместе.

Характер центральной героини в повести дан весьма многогранно. Дочь рязанского крестьянина исполнена чувства собственного достоинства, женской гордости, необычайной силы ума и воли. Она обладает чутким, нежным сердцем, способна с неизменным постоянством и верностью любить и бороться за свою любовь. Ее чудесный обаятельный образ заслоняет слабую и пассивную фигуру князя Петра. Только в начале повести Петр выступает в роли борца за поруганную честь брата Павла. С помощью Агрикова меча он одерживает победу над змеем, посещавшим жену Павла. На этом его активная роль в развитии сюжета заканчивается, и инициатива переходит к Февронии.

В повести намечена тема социального неравенства. Не сразу князь решается на брак с дочерью «древолазца». А когда личный конфликт разрешен благодаря мудрости Февронии, возникает новый, политический. Петр после смерти брата Павла стал «един самодержец» «граду своему». Однако бояре не любят князя, «жен ради своих», «яко бысть княгини не отечества ради ея». Бояре обвиняют Февронию в нарушении «чина», т. е. порядка: она неподобающим княгине образом ведет себя за столом. Пообедав, Феврония по крестьянской привычке, вставая из-за стола, «взимает в руку свою крохи, яко гладна». Перед нами весьма выразительная бытовая деталь — крестьянка хорошо знает цену хлеба!

Последовательно проводя идею «самодержавной» княжеской власти, повесть резко осуждает своеволие боярства. Бояре с «яростию» говорят князю, что они не хотят, чтобы Феврония господствовала над их женами. «Неистовии, наполнившеся безстудиа» бояре учреждают пир, на котором «начата простирати безстудныя свои гласы, аки пси лающе», требуя, чтобы Феврония покинула город. Удовлетворяя просьбу княгини отпустить с ней ее супруга, «кииждо бо от боляр в уме своем дръжаще, яко сам хощет самодержец быти». Однако после того как «самодержец» Петр покинул город, «мнози бо вельможа во граде погибоша от меча. Кииждо их хотя державъствовати, сами ся изгубиша». Поэтому оставшиеся в живых вельможи и народ молят князя вернуться в Муром и «державствоватъ» там по-прежнему. Политический конфликт князя и боярства разрешен жизненной практикой.

Характерная особенность «Повести о Петре и Февронии» — отражение в ней некоторых деталей крестьянского и княжеского быта: описание крестьянской избы, поведение Февронии за обедом. Это внимание к быту, частной жизни человека было новым в литературе.

Агиографические элементы в повести не играют существенной роли. В соответствии с традициями житийной литературы и Петр и Феврония именуются «благоверными», «блаженными». Петр «имеяше обычаи ходити по церквам, уединяяся», отрок указывает ему чудесный Агриков меч, лежащий в алтарной стене церкви Воздвиженского монастыря. В повести отсутствуют характерные для жития описания благочестивого происхождения героев, их детства, подвигов благочестия. Весьма своеобразны и те «чудеса», которые совершает Феврония: собранные ею со стола хлебные крошки превращаются в «добровонный фимиам», а «древца малы», на которых вечером повар повесил котлы, готовя ужин, по благословению Февронии наутро превращаются в большие деревья, «имуще ветви и листвие».

Первое чудо носит бытовой характер и служит оправданием поведения Февронии: обвинение, возведенное боярами на княгиню-мужичку, отводится с помощью этого чуда. Второе чудо является символом животворящей силы любви и супружеской верности Февронии. Утверждением этой силы и отрицанием монашеского аскетического идеала служит также посмертное чудо: гроб с телом Петра поставлен внутри города в церкви Богородицы, а гроб с телом Февронии — «вне града» в женском Воздвиженском монастыре; наутро оба эти гроба оказываются пустыми, а их тела «наутрии обретошася въ едином гробе».

Ореолом святости окружается не аскетическая монашеская жизнь, а идеальная супружеская жизнь в миру и мудрое единодержавное управление своим княжеством: Петр и Феврония «державствующе» в своем городе, «аки чадолюбии отец и мати», «град бо свои истиною и кротостию, а не яростию правяще».

В этом отношении «Повесть о Петре и Февронии» перекликается с «Словом о житии Дмитрия Ивановича» и предвосхищает появление «Повести о Юлиании Лазаревской» (первая треть XVII в.).

Таким образом, «Повесть о Петре и Февронии» принадлежит к числу оригинальнейших высокохудожественных произведений древнерусской литературы, ставивших острые социальные, политические и морально-этические вопросы. Это подлинный гимн русской женщине, ее уму, самоотверженной и деятельной любви.

Как показала Р. П. Дмитриева, повесть состоит из четырех новелл, объединенных трехчленной композицией и идеей всемогущества любви¹. Повесть не связана с какими-либо конкретными историческими событиями, а отражает возросший интерес общества к личной жизни человека. Необычайна и героиня повести — крестьянка Феврония, ставшая княгиней не по воле небесного промысла, а благодаря положительным качествам своего характера. Жанр «Повести о Петре и Февронии» не находит себе соответствий ни с исторической повестью, ни с агиобиографией. Наличие поэтического вымысла, восходящего к традициям народной сказки, умение автора художественно обобщать различные явления жизни, позволяют рассматривать «Повесть о Петре и Февронии» как начальную стадию развития жанра светской бытовой повести. О ее популярности свидетельствуют многочисленные списки (четыре редакции) и переработки.

«Повесть о Петре и Февронии» в дальнейшем оказала влияние на формирование Китежской легенды, необычайно популярной в старообрядческой среде. Эта легенда изложена в романе П. И. Мельнико-ва-Печерского «В лесах», в очерках В. Г. Короленко. Поэтическая основа легенды пленила Н. А. Римского-Корсакова, создавшего на ее основе оперу «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии».

Явный упадок переживает в XVI в. жанр хожений, что объясняется прекращением регулярных общений Руси с христианским Востоком после завоевания турками Константинополя, а связи с Западной Европой только налаживались.

В середине века по поручению митрополита Макария был создан своеобразный путеводитель-справочник по Афонским монастырям и окружающей их природе.

По-видимому, Василием Поздняковым, отправленным Грозным в Царьград, Иерусалим, Египет и Афон для раздачи «милостыни» православной церкви, было написано хожение, основу которого составило «Поклонение святыням града Иерусалима» (перевод с греческого), дополненное рядом легенд и официальным посланием Грозного патриарху Иоакиму и полемическим словом о состязании Иоакима с евреями. В конце XVI в. хожение Позднякова было переделано неизвестным автором и получило широкое распространение как «Хожение Трифона Коробейникова», отнесенное к 1582 г. (в действительности Трифон совершил свое путешествие в 1593—94 гг.). Это произведение вобрало в себя все известные на Руси сведения о Палестине и приобрело большую популярность.

В XVI в. начинает меняться состав и характер переводной литературы. Она пополняется переводами с латинского трактатом Блаженного Августина «О граде божием», латинской грамматикой Доната, астрономическими и астрологическими книгами, своеобразной энциклопедией средневековых знаний — «Луцидариусом» («Златый бисер»), написанной в форме беседы учителя с учеником.

Об усиливающемся интересе на Руси к мусульманскому Востоку свидетельствует перевод путешествия римлянина Людовика в Мекку и Медину.

Таким образом, развитие литературы XVI столетия характеризуется объединением местных областных литератур в единую общерусскую литературу, идеологически закрепляющую политическое объединение русских земель вокруг Москвы. В официальной литературе, создаваемой в правительственных кругах, вырабатывается репрезентативный риторический стиль идеализирующего биографизма¹ с целью панегирического прославления «Московского царствия», его благоверных и благочестивых единодержавных правителей и «новых чудотворцев», свидетельствующих о богоизбранности «Российского царствия».

Этот стиль строго соблюдает этикетность, церемониальность, в нем преобладают абстрагирующие начала в изображении героев, которые предстают перед читателем во всем блеске и величии украшающих их добродетелей. Они произносят торжественные «речи», соответствующие их сану и ситуации. Они совершают свои «деяния» в строгом соответствии со своим официальным положением. Однако этот стиль начинает разрушаться за счет включения, порой непроизвольного, конкретных бытовых жизненных зарисовок, фольклорного материала, просторечных и разговорных элементов языка. В литературе XVI в. начинается процесс ее демократизации, проявляющийся в усилении воздействия фольклора, различных форм деловой письменности. Изменения претерпевают также формы исторического и агиографического повествования, не пренебрегающие занимательностью и допускающие вымысел. Все это приводит к обогащению литературы и способствует более широкому отражению ею действительности.

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1. Каковы основные темы и жанры публицистики XVI в?

2. Как отразились политические проблемы конца XV — начала XVI в. в беллетристических повестях о Дракуле и царице Динаре?

3. Каково историческое и литературное значение «Хожения за три моря» Афанасия Никитина? Каков характер описания Индии в «Хожении»? Как отразилась личность путешественника?

4. Каково политическое и литературное значение «Сказания о князьях Владимирских»?

5. Каковы основные темы и стиль «наказаний» Даниила-митрополита?

6. Дайте общую характеристику творчества Максима Грека. Какова его идейная направленность и каков характер его литературной манеры?

7. Каковы основные идеи публицистики Ивана Пересветова и какими способами он их выражал?

8. Какие обвинения и в какой форме предъявлял Андрей Курбский к Ивану Грозному в своих посланиях⁷

9. Каков характер посланий Грозного к Андрею Курбскому и в Кирилло-Белозер-ский монастырь? Каков характер писательской манеры Ивана Грозного?

10 Какие обобщающие произведения создаются в середине XVI в. и каково их своеобразие⁷

11. К какому жанру следует отнести «Повесть о Петре и Февронии»?

12 Как и в чем проявляются связи «Повести о Петре и Февронии» с устным народным творчеством и традициями агиографии?

13. Как изменяется характер исторического повествования в «Казанской истории»? Каково ее литературное значение?

ЛИТЕРАТУРА ФОРМИРУЮЩЕЙСЯ РУССКОЙ НАЦИИ (XVIIb.)

Особое место занимает литература XVII в., в развитии которой можно выделить два этапа: первый - с начала века до середины 60-х годов (историческими вехами являются церковная реформа Никона /1653/ и воссоединение Украины с Россией /1654/)и второй-с середины 60-х годов до конца XVII-первой трати XVIII века - собственно переходный от литературы древней «литературе нового времени.

ЛИТЕРАТУРА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XVII века

ХVll век в истории России историки относят к новому периоду, который характеризуется экономическим слиянием всех земель и княжеств в одно целое и созданием всероссийского рынка. В связи с этим — усиливается роль посада — торгово-ремес-ленного населения городов; старинная боярская знать начинает уступать место «худородным» предприимчивым людям, добивающимся благодаря своему уму, активности высокого положения в обществе.

В XVII в. формируется новый демократический читатель и отвечающий его запросам писатель. В литературе трансформируются, демократизируются традиционные жанры исторической повести, жития. Они «обмирщаются». В них усиливается занимательность, появляется интерес к быту, частной личной жизни человека. В них появляется новый герой, вступающий в активную борьбу за свои убеждения — веру, стремящийся строить свою жизнь по своей воле, пытающийся утвердить свое право на свободу чувств.

Появляется демократическая сатира, осмеивающая существенные стороны жизни: социальное неравенство, продажность, взяточничество и крючкотворство судей, ханжество и лицемерие монахов и духовенства, государственную систему спаивания народа в «царевых кабаках».

Изменяется характер переводной литературы, ориентирующейся теперь на Запад (литературу позднего средневековья и раннего Возрождения).

Во второй половине XVII в. возникают придворный и школьный театры, виршевая поэзия, культивирующая стиль барокко, который становится характерным направлением русской придворной культуры и литературы.

Начало XVII века знаменуется бурными историческими событиями — первая Крестьянская война и борьба русского народа с интервенцией польских и ш